Zov. глава 5. боевое крещение

До этого момента всё было похоже на странные полевые сборы. Стрельба была далекой, отголоском чужой драмы. Но всё изменилось одним хмурым утром, когда небо надвинулось низкими тучами, а воздух стал влажным и тяжелым.

Тишину порвал не один выстрел, а сразу несколько, короткие, сухие щелчки, послышавшиеся с дальнего блок-поста, где несли службу двое наших контрактников и «Молот» в качестве «смотрящего». Потом всё смолкло. Слишком быстро.

«Библиотекарь» выскочил из землянки, прислушиваясь.
–Связь с «Вепрем» и «Гномом» молчит. – В его голосе впервые появилось напряжение.

«Шахтёр» уже был на ногах, автомат на груди.
–Диверсионная группа. Прощупывают. Надо идти.

Дед бросил на нас с Кузнецом быстрый взгляд. Не приказ, а вопрос. Мы кивнули почти одновременно. Теория кончилась.

Сборы заняли меньше минуты. Шли мы вшестером: «Шахтёр», «Студент», мы трое «стариков» и Семен. Его мы взяли потому, что он рвался больше всех, а в его глазах читалась та самая юношеская уверенность, которую предстояло смыть первым же боем.

Дождь начал моросить, превращая дорогу в жижу. «Шахтёр» вел нас не по ней, а полем, по старой заросшей меже. Он двигался бесшумно, как тень, его спина казалась сросшейся с этим пейзажем. Мы шли след в след, и каждый шаг отдавался в висках глухим стуком.

Блок-пост оказался тихим. Слишком тихим. Из-за бруствера не доносилось ни звука. «Шахтёр» подал знак рукой – «Стоп. Обошли». Он и «Молот» зашли слева, мы с Дедом – справа, прикрывая их.

Картина открылась безжалостная и простая. «Гном», молоденький пулеметчик, лежал на спине, уставившись в небо стеклянными глазами. Пуля вошла точно в лоб. «Вепрь», пытавшийся, видимо, отползти, был добит у самого окопа. А вот «Молота» не было.

– Зачистка. Группа небольшая, ушли, – беззвучно прошептал Дед, осматривая землю. – Но «Молота» с собой не потащили бы. Ранен, укрылся.

Семен стоял рядом, глядя на убитых. Его лицо было белым как мел, руки дрожали. Вся его уставная выучка испарилась, оставив лишь животный ужас. Он смотрел на смерть впервые не в кино.

– Семен, – резко, но тихо сказал я. – Периметр! Смотри в сторону леска, а не под ноги!

Он вздрогнул и машинально поднял автомат. В его глазах была паника.

В это время «Шахтёр» свистнул, коротко и пронзительно, как птица. Спустя мгновение из-под развороченного броневика, стоявшего в кустах, послышался стон. «Молот» был там. Он был ранен в ногу, сам наложил жгут, и теперь его каменное лицо искажала гримаса боли, но он был жив и в сознании.

– Двое, – с усилием выдохнул он. – Ушли в лес. Минут пять назад.

Погоня была бы самоубийством. Мы сделали самое важное – нашли своего и отсекли угрозу. Но именно в этот момент, когда мы начали эвакуировать «Молота», с опушки леса брызнула очередь. Прикрытие.

Пули засвистели над головой, шлепаясь в грязь. Мы залегли. Семен, не целясь, выпустил в сторону леса всю обойму, дико крича.

– Прекрати! – рявкнул Кузнец, пригнувшись. – Стреляй короткими! Целься!

Но парень не слышал. Его накрыла волна адреналина. «Студент» пополз к нему, но был прижат огнем.

И тогда случилось то, чего никто не ожидал. «Шахтёр», не говоря ни слова, поднялся во весь рост и сделал несколько шагов вперед, прямо на линию огня. Он не стрелял. Он просто стоял, как скала, закрывая нас собой.

– Семен! – его голос прорвал шум боя. – Успокойся. Перезаряжайся. Дыши. Видишь пень сломанный? Левее. Вон там они. Целься. Очередь. Короткая.

Его ледяное спокойствие подействовало как ушат воды. Семен замолк, судорожно глотнул воздух и, дрожащими руками, сменил магазин. Его следующая очередь была уже не слепой, а прицельной.

Это дало нам секунды. Дед и Кузнец подавили вражескую точку гранатами, а я и «Студент» оттащили «Молота» в укрытие.

Через несколько минут всё было кончено. Группа отступила. Мы остались на позиции – двое мертвых, один раненый и один психологически надломленный Семен.

На обратном пути, под холодным дождем, никто не говорил. Семен шел, не поднимая головы, но его пальцы уже не белели от судорожной хватки на стволе. Он просто крепко держал оружие.

Вернувшись, мы не пошли к буржуйке греть чай. Мы молча разобрали оружие, начали чистить. Ритуал, возвращающий к жизни. «Шахтёр» сел рядом с Семеном и, не глядя на него, протянул свою банку с тушенкой.
–Ешь. Не думай пока. Просто ешь.

Семен взял банку дрожащей рукой.

В тот вечер не было ни «контрактников», ни «ополченцев». Были просто солдаты, прошедшие через одно пекло. Устав и Воля наконец-то нашли общий язык. Язык общей крови и общего спасения. И я понял, что наша «академия» сегодня провела свой главный, самый страшный и самый необходимый урок. Урок, который учатся принимать молча.