Полуостров. Глава 97

Глава 97.
- Господин Клейнмехер!.. - женщина, не стесняясь уличных зевак, опустилась передо мной на колени и хотела поцеловать мне сапог, но я раздражённо отстранился. - Вы спасли мою дочь, как мне отблагодарить вас?..
- Я не нуждаюсь в благодарностях! - поймав на себе насмешливый взгляд Шварценберга, стоящего на пороге мастерской в кожаном фартуке, я ответил резче, чем хотелось бы. - Встаньте немедленно!..
- Но господин Клейнмехер... И я, и мой супруг поминаем вас в ежедневной молитве... Но это далеко не все, что мы хотели бы сделать для вас... Вы сотворили чудо!
- Я ни в чем не нуждаюсь! - я попытался поднять её, но она снова распласталась на брусчатке. - Если я помогаю страждущим, которые не могут мне заплатить, то лишь потому, что так повелел Господь...
- Мастер Пауль! - Шварценберг ухмылялся во весь рот, и меня одолевало непреодолимое желание проредить частокол его зубов. - Не будьте же столь суровы! Вы даруете этим людям надежду, так остановитесь же хоть на минуту, чтобы они могли засвидетельствовать вам свое почтение...
- А у вас уже зажил нос, мастер Фриц?.. - хмуро поинтересовался я.
- О, вашими молитвами, мастер Пауль! Хотел вам сказать, что ваш заказ уже готов, жду вас вечером с супругой на примерку...
... - Да, кому же неймется-то, а?.. - мобильник, стоящий на беззувучке, в третий раз завибрировал в кармане.
Я достал его и вздрогнул, обнаружил три пропущенных от Вали Зайчиковой.
На экране горело сообщение с указанием какой-то локации. Кроме нее присутствовала только одна фраза: "Приезжайте, пожалуйста".
Я перевел взгляд на класс. Они вдруг затихли, глядя на меня в немом ужасе. Повисла тишина, в которой даже звон крыльев мухи, если бы она вдруг решила пролететь по помещению, показался бы оглушительным.
Я не мог определить выражение своего лица, чувствовал лишь, что у меня свело скулы, словно я долгое время находился на морозе.
Адрес локации практически совпадал с адресом Шварценберга.
От школы до этого места было не более пяти минут. При учёте, что я бы вызвал такси...
- Я в магазин пошла... - Зайчикова, сидела на асфальте, обняв себя руками, зубы у неё стучали. - Это же рядом и день ещё, что могло случиться... А тут он...
- Кто, Валя?.. - впрочем, я и сам мог примерно оценить ситуацию.
Недалеко от неё лежало два трупа. Успевшая собраться толпа окружила их плотным кольцом. Я заметил, что к Вале никто не подходит. Она опять была, как и тогда в школе, словно отделена чумным кругом.
Из сбивчивых, прерываемых рыданиями, объяснений Вали я понял, что возле магазина в тот момент не было никого. Ну, да, день, большие дети в школе, у маленьких - тихий час...
Мужик с розочкой появился, словно из ниоткуда. По-видимому, под дозой. Он встал поперёк тропинки, ведущей от магазина, не давая ей пройти. Она попыталась на него воздействовать, но безуспешно. Наркота блокирует заклинания не хуже алкоголя.
И тогда она дотянулась мыслями до Шварценберга. Он был дома и спустился ей на помощь.
То, что произошло потом, произошло очень быстро. Шварцерберг попытался отпихнуть мужика с дороги, и то резанул его розочкой по руке. А дальше он упал на свое же собственное оружие - в данный момент оно торчало у него из горла.
А потом тропинку пронзила вспышка. Словно во время грозы молния разрядилась в стоящего неподвижно человека.
Я никогда не видел, как работают концентраторы. По-видимому, зрелище было весьма впечатляющим...
Где-то вдалеке завыла сирена скорой помощи... Сейчас ещё милиция приедет, полдня пройдет...
- Пойдем, Валентина... - я протянул ей руку, но вместо того, чтобы опереться о неё, она отпрянула.
- Но почему?.. - глаза у неё были совершенно безумные, и краем сознания я зацепил мысль, что она могла бы в данный момент без грима играть ведьму в экранизации детских сказок. - Почему, Павел Александрович, почему?! Почёму?! Он же хотел помочь мне! Почему они так сделали, почему, почему?! - она вскочила на ноги, намереваясь побежать к телу Шварценберга, которую "скорая" успела накрыть простыней, и я перехватил её поперёк талии.
- Валя, нет, они сейчас тебя в больницу отвезут, а там весь мозг вытрясут! Нет, пошли отсюда! Пойдём, Валя, я тебя домой отведу... - она молча вырывалась у меня из рук.
Полицейский из подъехавшей машины поинтересовался, кем я прихожусь девушке. Я сообщил, что являлся другом её покойного мужа, для убедительности воздействовав на него. Он пожал плечами и отвернулся, немедленно потеряв ко мне всякий интерес. Подъехала перевозка, куда сгрузили трупы. Я заметил, что тело Шварценберга практически не пострадала от огня, вероятно, Зайчикова сбила пламя, пытаясь его спасти...
Ну, что, Пауль Клеймехер, приверженец долга и чести? Мог ли ты предположить, когда ставил решающую подпись, что через 500 лет какая-то девочка будет горько оплакивать этого человека?.. Девочка, ждущая его ребёнка и так и не сказавшая ему об этом.
Хотя что бы это изменило...
Ощущение чудовищной несправедливости накатило на меня. Когда Шварценберг убивал детей, шесть человек проголосовало за смягчение приговора. Когда он хотел защитить девушку, к которой, может быть, единственной за всю свою жизнь испытывал привязанность, его жестоко покарали.
Не механизмы беспристрастны, но люди, направляющие их ход...
Я не говорил Коновалову о концентраторах, когда уговаривал оставить в покое отчима. Я сам узнал о них гораздо позже, чем, по идее, должен был узнать. Я хотел, чтобы у него сохранялась, хотя бы поначалу, иллюзия свободы выбора. Как хотел в моем случае мастер Якоб.
На самом деле её не было ни у кого из нас. Только нас ждало возмездие, а Шварценберга смерть.
Искупления нет. Есть только здесь и сейчас, и оно повторяется снова и снова...
Зайчикова затихла в моих руках.
- Пойдём... - я обнял её за плечи. - Пойдём отсюда...
Во дворе дома она вдруг начала шататься.
- Павел Александрович, мне плохо...
- Ничего, три шага осталось...
- Павел Александрович... У меня в глазах темно...
Я поднял её на руки, отмечая невольно, что она, даже сейчас, легче Маши. Она весила примерно, как Эльза, удивительно, но я до сих пор помнил это ощущение. Возможно, потому что именно Эльзины проблемы стали отправной точкой случившегося дальше кошмара...
В квартире, положив Зайчикову на диван, я увидел кровь на своих руках. Ну, и хорошо, пусть это, наконец, закончится... Она явно что-то не так поняла. Нет таких ритуалов, я перерыл все доступные мне источники...
- Павел Александрович...
- Да, Валя? - в ванной я подставил ладони под струю горячей воды.
Надо вызвать ей скорую, один я бессилен...
- Павел Александрович... - снова повторила она. - Пожалуйста, сделайте что-нибудь... Вы же можете...
- Этого не нужно делать... - я вышел из ванной и сел к ней на диван. - Тебе не нужен этот ребёнок. Ты ошиблась... Я вызову скорую, тебя отвезут в больницу...
- Нет! - она яростно замотала головой, ударяясь ею о подлокотник дивана. - Я не хочу! Я хочу его сохранить!..
- Ты сдурела, что ли!.. - заорал я. - Тебя сейчас с квартиры выпрут, он её снимал, а тебе платить будет нечем. Ты даже не знаешь, где у него сбережения, если были... Ты не жена ему!
- Мы хотели пожениться в следующем месяце, когда мне исполнится восемнадцать... - прошептала Зайчикова.
- Не имеет роли, не играет значения!.. Не превращай свою жизнь в прозябание! Что за дура!..
У Зайчиковой затряслись губы.
- Павел Александрович, я хотела ребёнка...
- У тебя будут другие дети!
- А, если не будет?.. - она смотрела на меня глазами, потемневшими от боли.
Сколько ж я её видел за всю свою жизнь... И далеко не только, когда принимал пациентов...
- Совсем рехнулась?.. При современном уровне медицины...
- Павел Александрович, пожалуйста... Уже срок большой... И... Я верю в этот ритуал! Хранитель сказал... - она стиснула мне запястье.
- Ну, раз уж Хранитель...
 Для целительства не нужно много силы, но остановить начавшийся выкидыш, это все же не снять головную боль, получится ли после сумасшедших затрат энергии тогда, в школе...
- Хорошо, твой выбор... Он безумный, но твой...
Я начал читать про себя молитву. Зайчикова с надеждой смотрела на меня.
Мастер Якоб говорил, что выбирает человек, Господь лишь направляет его в этом выборе. Но каждый ли выбор угоден ему?..
- Все, Валя, все, - прошептал, наконец, я. - Теперь все будет по-прежнему... Зачем только... - у меня у самого закружилась голова, и я осторожно прислонился к спинке дивана, памятуя, что в прошлый раз приложился о неё затылком.
Валя беззвучно плакала. Слезы вытекали у неё из глаз и смачивали волосы у висков. Господи, когда же закончится эта жесть? Ну, почему я - единственный человек, который оказался с ней рядом в эту минуту?..
Мысли самой разной направленности лезли мне в голову, опережая друг друга.
Интересно, сможет ли она его вообще похоронить, не будучи ему никем?..
И что же делать с ней дальше?..
Это пусть Виталий Валентинович решает, он заварил эту кашу...
"Нет, - возразил я сам себе, - это ты, Пауль, ты и только ты виноват. Это ты сидел на жопе ровно, ты нажирался по вечерам, оплакивая свою загубленную жизнь, вместо того, чтобы увидеть в этих заблудших душах свет..."
- Павел Александрович... - Зайчикова, оказывается, все это время не отпускала мою руку.
А я даже и не заметил...
- Павел Александрович, вы не уйдёте?..
- Ну, пока нет... - признался я. - А дальше ты поедешь в больницу. Кровотечение остановилось, положат на сохранение...
- А вдруг нет?.. - испуганно спросила она.
- По мне, так лучше бы нет... - честно ответил я. - Наверняка есть иной выход, кроме рождения ненужного никому ребёнка...
Я отцепил её пальцы от своей руки и положил ей на живот.
В Городе чаще всего просили иного. Дети были обузой, лишним ртом. Я тоже не хотел, чтобы мои рождались. Ни там, ни в этой кромешной мгле, казалось бы нависшей над улицами, словно бы Башня, пронзая небо, бросала вызов самому Господу...
Видимо, он прочитал мои мысли.
- Он был добр ко мне... - прошептала Зайчикова. - Он хотел мне помочь... Так же не должно быть, Павел Александрович...
- А много чего не должно быть, - сказал я. - Но есть. Жизнь несправедлива, Валя... Но другой нам не выдали...
Я встал с дивана, намериваясь вызвать ей скорую.
Похоже, Шварценберг при всем его цинизме и опыте тоже попал под её влияние. Иначе я не мог объяснить его поступок. А, может, он преувеличивал раздолбайство Ордена.
Но, скорее всего, это произошло спонтанно.
Самые честные и посему самые идиотские решения всегда происходят без участия головного мозга...
Любовь -  огонь, расплавляющий разум...
- Мне пора идти, Валя, - с тяжёлым сердцем сказал я. - Я больше не могу с тобой находиться... Или, давай, в больницу, или могу Коновалову написать, он с тобой посидит...
- Не надо ему звонить... - в её лице не было ни кровинки. - Он... Он никогда не простит меня...
Я развёл руками.
- Ты знала, что делала...
- Я хотела вам больно сделать... - прошептала Зайчикова. - Я знала, что вы его не любите... Вы... Вы меня всерьёз не воспринимали!..
- А сделала больно и себе, и Коновалову... Столько глупостей совершила и продолжаешь... - я вытащил из шкафа первое попавшееся одеяло и накрыл её до подбородка.
- Я не поеду в больницу,  Павел Александрович...
Я пожал плечами.
- Тогда я напишу Коновалову...
- Пишите... - Зайчикова закрыла глаза. - Павел Александрович... - что-то в её голосе заставило меня прекратить набирать сообщение. - Павел Александрович, я же знала те заклинания... Ну, те, что нельзя отследить... Вдруг бы подействовало?.. Но я ему не сказала. Вы сказали, что это нельзя, и я молчала... А теперь...