Вятско-Пермский Волгоград ч 5

            Вятско-Пермский Сталинград Ленинградского Петербурга               

                Музыкальная школа

«Теперь я – чебурашка, мне каждая дворняжка при встрече сразу лапу подает», – спел я на вступительном прослушивании в музыкальную школу.

Это можно с натяжкой воспринимать как знак (не каждый, кто учится в музыкальной школе, избирает карьеру музыканта), но я стал полноправным элементом данной касты.

И каста эта очень серьезного культурно-интеллектуального уровня… и чрезвычайно высокомерная по отношению к другим (как и врачи, художники, айтишники, водители, чиновники и. т. д.)... и имеются для такого самоуважения абсолютно все основания… но тогда я, конечно, этого не понимал и никакой сверхзавышенной самооценкой не страдал.

Еще одно пророчество я себе «наколядовал» во втором классе общеобразовательной школы, когда проводили опрос «Кем ты хочешь стать?» я ответил – «Учителем музыки»… и ведь стал, так в трудовой и записано, не педагогом, не преподавателем, а именно «учителем»… не только учителем, естественно, я стал, – одна из квалификаций.

Музыкальная школа №4 находилась и находится в знаменитой Бекетовке.

Знаменит микрорайон прежде всего тем, что в нем допрашивали Паулюса.

Еще - Александра Пахмутова здесь родилась и жила, скорее всего, и училась в нашей музыкальной школе, но почему-то я не помню, чтобы об этом говорилось.

Переход с обычного аккордеона на кнопочный (баян) я осуществил быстро и без проблем. А это, ребятки, не шуточки, не так-то это просто.

Левая клавиатура у баяна и аккордеона идентичные – тут трудностей не возникло.

Правая, аккордеонная, – как на фортепиано, на баяне – три ряда клавиш-кнопок (на данном этапе, в консерватории я перешел на пять рядов).

На аккордеоне – система игры - пятипальцевая, на баяне – в то время в провинции обучали в основном на четырехпальцевой, то есть мне пришлось переучиваться – большой палец убирать за гриф инструмента (в училище перестраивался обратно на пятипальцевую, в консерватории еще раз – уже на ленинградскую систему).

Адаптировался я, на удивление, легко и быстро.

Мой педагог по специальности – Людмила Николаевна, молодая женщина лет тридцати, высокая спортивная блондинка, сделала ставку на виртуозность.

Элементарную теорию музыки я уже освоил у Александра Андреевича, слух, память, реакция – на высочайшем уровне, аппарат – кисти рук и пальцы – идеальные для данного инструмента. Только роста я был маленького, но не слабый (кормили меня очень качественно, что важно – сила была).

Родители мне купили сразу более крупный инструмент, чем мне подходил, полный (не три четверти)"Рубин", чтобы впоследствии не покупать еще один, когда я вырасту. Баян этот был гораздо тяжелее аккордеона, верхний край доставал мне почти до носа (до сих пор поражаюсь, как я его тягал, глядя на фото).

То есть, за счет моих ранних, с шести лет, музыкальных занятий я был не то что на голову, на десять голов «выше» остальных баянистов-учеников школы, впоследствии, и района, и области… (до страны не дотянул – устал).