Дорога к Океану. Среда. Самолётные истории

        3 ноября. Среда. Домой, домой. Самолётные истории. «Персона».

  Собрала оставшиеся вещи и спустилась вниз, чтобы выпить кофе. Народу было мало, не было и пожилого немца, который по вечерам, заходя в столовую, громогласно провозглашал: – «Гутен абен», а в дальнейшем ограничившись просто: – Абен, его столик был напротив моего. Официанты уже довольно фамильярно обращались с ним – дистанция исчезла, он стал очередным иностранцем, который за всё платит. В одиночестве выпила кофе и пошла сдать ключ от номера, но не тут-то было. Мне вдруг предъявляют счёт на 15 дирхам. Я совсем забыла, что подписала этот листочек в первый день в столовой (плата за воду). В замешательстве стала думать, что делать. Дирхам у меня совсем не осталось, только российские рубли, а наша группа собралась уже в холле с чемоданами. Наугад подошла к Рашиду из Владимира, и объяснила ситуацию. Он, не говоря ни слова, достал пачку денег и протянул мне бумажку в 20 дирхам. Расплатившись, я вернулась в столовую и выпила ещё две чашки чая (чтобы успокоить нервы). В это время ко мне подошел метрдотель, тот самый, что выписал мне счёт и выцыганил у меня вчера 20 дирхам. Он улыбался мне, но у меня всё внутри кипело. Показывая ему его счёт, сказала, что это очень плохо, вспомнив английский, добавила:  – Бэд, и гордая собой, удалилась, везя за собой чемодан. До отправки ещё было время, и я уселась за столиком перед бассейном делать свои записи. Это немного успокоило меня (но на душе было скверно) и, когда этот официант вернулся, неся розу в руке и, твердя слово «Тикет», попытался вручить мне её, я, как мне кажется, сурово сказала:  – Но (нет).
  Как всё-таки плохо, когда отсутствует хладнокровие. Хотя, если вдуматься, он просто выполнял условия игры, принятые в этом отеле. Чтобы избежать дальнейших приключений, я присоединилась к своей группе, которая в это время обсуждала нашу поездку. Для начала я вернула долг Рашиду – 100 руб., он очень удивился. Спросила, почему у него столько марокканских денег, оказывается, он разменял вчера валюту и хотел купить что-нибудь оригинальное жене в подарок, но так ничего и не нашел. Роман, ещё один москвич из нашей группы, взяв машину напрокат, объехал всё марокканское побережье (дороги ему понравились, и он ездил со скоростью более 100 км в час). Нарушал. Полицейские туристов не останавливают. И во всех странах, где он побывал, пользовался только машиной (на вид ему лет 35). Рашид рассказал, как он во время тур-поездок охранял питерских девушек от приставаний берберских мужчин. А так как ходил он с ними везде, да и его приятель Володя не отставал, кажется, что делали они это не совсем бескорыстно. А, впрочем, курорт – он для того и курорт (тем более, что в первый же день Рашид сказал, что он бабник). Кроме того, наши мужчины особенные, им всегда хочется запретного и простое слово «Но», в смысле «Нет», их не останавливает. Тому пример с марокканской женщиной-полицейским. Это молодая, симпатичная особа в синей гимнастёрке и таких же синих брюках, перепоясанная белыми ремнями, и с кобурой на боку, в руке, как и положено жезл. Так вот, эта смуглая красавица, (похожая и фигурой, и лицом на теннисистку Вильямс), регулировала движение на самом людном перекрестке. Для местных водителей взмах её жезла был равносилен взмаху волшебной палочки. Останавливались даже велосипедисты. После остановки они покорно брели к ней, и смиренно выслушивали её наставления (я частенько останавливалась рядом, так как мне очень хотелось запечатлеть эту картину). Но нам категорически запрещалось фотографировать стражей порядка и во всех памятках указывалось, что это карается сурово – вплоть до ареста. И я не видела ни одного иностранца, который бы рискнул сделать это. Но нашим «мачо» – море по колено и Рашид с Володей на ломаном английском стали упрашивать её сфотографироваться с ними. Они заходили и спереди и сзади и сбоку, при этом Володя держал наготове свой фотоаппарат-мыльницу. Девушка терпеливо, с улыбкой, твердила им: – «Но, но, но». Не знаю, чем бы закончилась эта история, но в это время подъехал другой полицейский. Наши «мачо», демонстративно обняв своих питерских подруг за талию, удалились – мол, знай наших.
  Моим архангельским подругам поездка не понравилась ввиду отсутствия организованных развлекательных мероприятий (в других отелях, кстати, таковые проводились). Я сказала, что довольна всем, так как у меня это первая поездка за границу (свободного времени у меня просто не оставалось, едва хватало на то, чтобы записать в тетрадь дневные впечатления). Поинтересовалась у ребят:
 – Что-то наших немецких «друзей» не видно? В это время они обычно уже плещутся в бассейне. Оказалось, уехали ещё вчера. Купались они в бассейне, а не в океане, только по одной причине – их страховые полисы составлены так, что любая травма: например, подвёрнутая или порезанная о ракушку нога на пляже, а не в бассейне, требующая лечения, не оплачивается. Так это или нет, не знаю. Но немец и педантичность, это почти синонимы. Жаль, только одного они не учли – местной «чистоплотности». Мне довелось наблюдать, как мойщик бассейна полоскал грязную, после мытья полов, тряпку, тут же бассейне. Закончив свои труды, он принёс ведро хлорки, и, не размешивая, вылил в лоно будущей купели. Поэтому все наши предпочитали океан.
  Пока мы беседовали, прибыл наш автобус ровно в 9 часов 30 минут. Мы расселись и двинулись собирать остальных из разных отелей. Когда автобус полностью заполнился, и мы уже направлялись в сторону аэропорта, вдруг одна из наших питерских заявила, что забыла в номере сотовый телефон. Вернулись – все бросились фотографировать «наш» – «SUD BAHIA». Местечко, ставшее родным. Пропажа нашлась и мы, наконец, отправились в аэропорт.
  Под диктовку представителя тур–компании заполнили (на каком-то странном английском) выездную анкету. Наташа (представитель) нас утешила:
 – Не волнуйтесь, те, кто будет её читать, тоже не очень понимают этот язык.
Затем она решила устроить мини-опрос и спросила, как мы отдохнули, народ загалдел, ведь все жили по-разному. Тогда она предложила просто поднять руки тех, кто хотел бы ещё раз вернуться сюда. С натянутой улыбкой она объявила:
 – Жаль, но таких только двое.
Я оглянулась посмотреть, это были две женщины в конце автобуса (тогда я ещё не знала, что мне предстоит познакомиться с ними поближе). После взвешивания и регистрации, народ опять повалил в магазин беспошлинной торговли «Дьюти Фри». В зале нас осталось трое: знакомая мне дама в розовой шляпке, я и экстравагантная девушка из Курска. Почему экстравагантная, но это на мой взгляд. Для мусульманской страны одета она скорее нарочито вызывающе – очень короткая юбка, блузка с декольте, плотно облегала её грудь (четвёртого или пятого размера), на ногах туфли на высоких каблуках. Добавить сюда причёску – короткая стрижка с одной стороны – от виска до уха. И чёлка в бок, через всю голову, да ещё свирепый макияж и получится портрет – курянки.
  Аэропорт Агадира – это довольно большое, полностью застеклённое здание. Я присела в кресло и стала смотреть на прилетающие самолёты. Из «Дьюти Фри» вышел Максим с покупками, поинтересовалась у него, что же такое покупают москвичи в таких магазинах. Он открыл свой пакет и показал мне три бутылки, сказав при этом, что такого Мартини и такого рома в Москве днём с огнём не сыскать. Девица из Курска, стоящая рядом, заявила:
 – Народ просто сходит с ума, в таких магазинах всё очень дорого, в городе Агадире всё гораздо дешевле.
Может оно и так, но Максим работает в крупной энергетической компании, а его супруга – в Газпроме, то есть, вполне состоятельные люди (отдыхал он без семьи лишь потому, что его супруга не любит отдыхать в арабских странах, она отдыхает в Европе). Наша новая знакомая (курянка), несмотря на то, что все пропустили её слова мимо ушей, продолжала свои излияния. Она была очень взвинчена и почему-то именно нас с Максимом выбрала себе визави. Сначала она возмущалась местной дикостью и, особенно, марокканскими мужчинами, которые ну все, как один, предлагали ей заняться сексом. А ведь она не какая-нибудь – она честная, порядочная женщина (мы с Максимом молчим).
 – Я приехала отдохнуть в Марокко не одна, а с другом арабом, с которым познакомилась в Мюнхене. И пожалуйста, вместо спокойного отдыха, мне приходилось всё время оправдываться перед своим приятелем. А он просто дико ревнив.
Мы с Максимом молчим. И только это, как мне кажется, удержало её от крепких русских выражений. Она продолжала гневно возмущаться, теперь уже по поводу администрации отеля, которая оставила её без копейки денег:
 – Представляете, мне пришлось заплатить за всё: за воду, за вино, что заказывала на ужин, да ещё за какие-то мелочи – причём втридорога (но это мне было отчасти знакомо).
  Так, а как же друг – араб, пригласивший её отдохнуть в свою страну? Не помог девушке в таком пустяке... Это я подумала про себя, а она всё говорила и говорила. А я вдруг вспомнила, что уже встречалась с ней. Мы ехали в одном автобусе в день прилёта, она тогда сказала, что у неё дорогая путёвка, всё включено, и радостно выпорхнула у своего отеля. Она тогда была одна – ни в аэропорту, ни в отеле её никто не встречал. Эх, – до чего же наши русские женщины доверчивы. Сладкие речи мешают им трезво оценивать ситуацию, из которой им самим и приходиться потом выпутываться.
  Максим куда-то ушёл и я, извинившись, пошла смотреть наш Боинг с надписью на борту – «Собственность правительства Москвы» (скоро мы оценим это по достоинству). Вернувшись, увидела нашу попутчицу-курянку за столиком в кафе с двумя здоровенными арабами, годившимися ей в отцы. От гнева её не осталось и следа, она весело смеялась, слушая их (или это только так казалось).
Объявили посадку. Входим в салон и рассаживаемся – у меня место № 13Д, у моих архангельских приятельниц места рядом. Подходим к тому отсеку, где должны располагаться наши кресла, а их – нет!.. То есть, кресла есть, но на них другие номера и они уже заняты. Мы стоим в узком проходе, не понимая, что нам делать дальше. Наконец, нас оттеснили в самый конец салона, где стюард нам объяснил, что самолёт делался, то ли для Китая, то ли для Кореи, а там № 13 отсутствует. Потом его (по дешёвке) купило правительство Москвы. Ничего переделывать не стали – а зачем?.. А вот, у арабов номер 13 есть, и они спокойно продают на него билеты. Странно то, что в Марокко мы летели точно на таком же Боинге и проблем не было. Нас определили на технические места под № 33, в конец салона. Мои попутчицы сразу запротестовали, что там они не полетят. Курянка вообще заявила:
 – В таком случае она полетит только в кабине пилотов (наверное, там удобнее).
Дама с девочкой лет восьми, что-то втолковывала бортпроводнику, говоря о надписи на борту Боинга. (Наверное, на её взгляд, эта надпись давала какие-то гарантии). Я не участвовала в этих разборках, меня занимало другое: куда пристроить пакет с марокканскими пирожными? Над нашими креслами были, соответственно, технические отсеки, а не отсеки ручной клади. Только я пристроила кое-как свои пирожные и уселась в кресло, вижу, как какая-то дама начинает запихивать свою сумку в тот же отсек. Я, как курица-наседка, подскакиваю к ней и начинаю уговаривать быть поаккуратнее. Она непонимающе смотрит на меня, тут снизу раздаётся голос, дескать, что у вас там? Опускаю взгляд и вижу молодого еврейчика с косичкой, того самого, с девушкой и с какой-то «железякой», завернутой в тряпки (наверное, гарпун для подводной охоты), что летели с нами из Москвы. Терпеливо объясняю, что я везу пирожные внучкам и дочкам. В ответ он развязно, «по-московски», да ещё и смеясь, заявляет:
 – Так, придётся нам их срочно съесть.
И не то, чтобы я не поняла юмор, просто от неразберихи и суеты, довольно резко отвечаю:
 –А плохо тебе не будет?
  Мне показалось, он понял, что его шуточки в данной ситуации не уместны. Пока я занималась своими делами, что-то там утряслось и нам троим предложили места впереди салона. Курянка, а следом и мои приятельницы, бросились занимать места, да так спешили, что даже оставили пакеты со своими покупками из «Дьюти Фри». Крикнула им вдогонку – да куда там, их след затерялся между кресел. Мне, по моей неосведомлённости, было не понятно, почему лететь сзади хуже. Нет, я летела в самолёте не первый раз, но никогда не обращала особого внимания на расположение кресел, может потому, что это были российские модели самолётов. Так что, сижу себе спокойно, но в это время подходит стюард и приглашает даму с ребёнком и меня занять места сразу за кабиной пилотов. Дама мгновенно сорвалась с места (к вопросу о выживаемости видов), девочка за ней, я сижу и раздумываю, мне уже порядком надоела вся эта суета. Подошел стюард и объяснил, что пассажиры не имеют права лететь на технических местах. Вот тебе раз – сами посадили нас сюда, а теперь – не положено. Пришлось мне отправиться вслед за мамой и её дочкой. Они быстро уселись у иллюминатора, я заняла место рядом. Моя новая соседка являла собой очень колоритную особу: довольно высокого роста, в открытом чёрном сарафане с кистями по подолу. Тёмные волосы до плеч вьются дредами мокрой завивки. Нос с орлиным профилем, книзу крючковатый, и тонкие, накрашенные яркой помадой, губы. Слава богу, что мне в соседки досталась не курянка, она уже сидела рядом с моими приятельницами из Архангельска и что-то активно им втолковывала. Моя соседка, «угнездившись», победоносно заявила, что вот так и надо было поступать сразу. Я примирительно заметила, что как-то уже свыклась с мыслью сидеть в хвосте самолёта. Все, наконец, уселись, и мы очень плавно взлетели. Прощайте, господин Океан, прощай, «Красная земля»! Принесли напитки, в это время моя соседка, вдруг ни с того, ни с сего, обращаясь ко мне, говорит о том, что может быть, я действительно права и в хвосте лететь лучше. Я внимательно на неё посмотрела, видно было, что сама она туда перебираться не собирается (неужели я выгляжу такой наивной!). Иногда я вижу людей насквозь, стоит им только произнести фразу. В ответ я промолчала, но дама мне стала не симпатична. Я открыла свой дневник и, пока не стемнело, начала описывать прошедший день. Дама достала ноутбук и тоже начала печатать, чувствую, что её рука постепенно выдавливает мою с подлокотника, однако терплю. Но ей явно этого мало и она предлагает мне сдвинуться в сторону прохода, дескать, там есть куда свесить руки. Проход такой узкий, что стюард каждый раз, провозя тележку, задевает меня, не забывая извиниться при этом (как будто это он купил китайский Боинг для России). Один раз, определив для себя, что собой представляет моя соседка, я просто отвернулась от неё. «Какое мне дело до всех, до вас, а вам до меня…» Мужчина, сидевший через проход от меня, помог мне достать столик, он оказался в подлокотнике слева. Задремала. Привезли обед: рыба с картошкой или курица, чай зелёный и черный. Соседка, отобедав, смачно облизала пальцы, а потом, чтобы закончить гигиену, вытерла их салфеткой. И уж совсем добило меня то, что, пролетая над Альпами (всеобщие «Ахи!» - заснеженным вершинам!), она, обернувшись к соседям сзади, спросила: – Где это? Не знаю, к чему был адресован этот вопрос, то ли к стране, где находятся Альпы, то ли... Как только я пытаюсь заглянуть в иллюминатор, девочка вскакивает и собой заслоняет его от меня. Ну, ладно, пытаюсь снова задремать, рядом слышу, начинают разговаривать на украинском. Дочь просит маму дать ей прочитать статью, что она написала (она ещё, возможно, и журналистка). Мать отказывает, а дочь приводит довод: – А моя подружка читает статьи своей мамы. Спорят долго – я опять засыпаю. Просыпаюсь от голоса лётчика:
 – Внизу под нами Зальцбург - наверное, и он фанат Моцарта, когда летели в Марокко, тоже персонально объявляли этот город. Встаю, чтобы взглянуть на огни колыбели Моцарта, но не тут-то было. За время моего сна соседки поменялись местами и, при первом моём шевелении в сторону иллюминатора, девочка вскакивает и садится маме на колени, полностью закрывая его. (Если я чувствую неприязненное отношение к себе, то всегда сторонюсь этого человека, а что делать в этом узком пространстве, да ещё когда первый раз в жизни летишь над Европой?). Я не выдерживаю и говорю этой семейке, что это не просто некрасивое поведение, что это – хамство. А может быть, они и не виноваты, просто день, как говорится, сегодня не мой. Во всяком случае, я полностью прекратила поползновения наблюдать Европу из своего иллюминатора, благо через проход сидели мужчины, которые любезно предоставили мне эту возможность. Один из них поинтересовался, понравилось ли мне отдыхать в Марокко? Оказывается, сам он был там всего один день. Рассказала ему коротко о своих впечатлениях и сказала, что самое главное впечатление это, конечно, Океан. Эти двое, видимо, имеют какое-то отношение к авиакомпании потому, что к ним всё время обращались люди из персонала самолёта.
  На самых первых местах, прямо напротив туалета, сидит интересная пара. Он довольно плотный, кудрявый мужчина, лет 40-45, его даме лет 35-40. Перед ними стоит полупустой клетчатый баул с надписью «VIP», причём они поставили его так, чтобы все заметили эту надпись. На коленях у мужчины ноутбук, по которому он пытается смотреть фильм. Когда мужчина встаёт, а делает он это довольно часто, видна крупная надпись на его красном спортивном костюме – «Россия». Такая же надпись красуется и на его штанах. Видно, это какая-то значительная «Персона». Не только стюардессы, а весь персонал, разве только исключив пилотов самолёта, стояли перед ним навытяжку. А «Персона» капризничала, то вино подадут без штопора, а то воду с газом. Пока мы рассматривали Европу сверху, наша «Персона» наклюкалась до такой степени расслабленности, что посчитала не зазорным фривольно шутить в адрес стюардесс. Девчата видно пожаловались командиру. Пришел командир корабля и стал ему что-то объяснять. «Персона» согласно кивает головой, добавляя довольно громко:
 – Да-да, завтра с утра я должен быть в своём кабинете в Кремле.
 – Да, в кабинете и в галстуке, вести приём... (Кого? – наверное, народа).
А пока он просит стюардессу, чтобы та открыла ещё бутылку. Командир, дабы отвлечь «Персону» от стюардессы (а возможно, деликатно и от его желания продолжить «пир» – не будет же он в лицо говорить «Персоне», что вам уже хватит), спросил:
 – Как вам отдыхалось в Марокко?
«Персона» отвечала, что в Марокко они заезжали ненадолго, а перед этим отдыхали в Испании и вообще, икая, заметил:  – Мы-ы-ы давно уже отдыхаем.
На вопрос, почему они не полетели бизнес классом, «Персона», довольно невразумительно пробормотал: – Но в вашем самолёте ведь нет бизнес класса….
Видно, они так проотдыхались, что денег хватило только на «чартер». Его дама всё это время молчала и только, когда «Персона» стал хвастать своей шикарной дачей, которая находится рядом с дачей самого Д. А. (тоже, наверное, известной Персоной), основательно толкнула его локтем в бок. Он охнул от неожиданности и замолчал, уставившись на спутницу мутным взглядом. Видно, в голове его шевельнулась какая-то мысль….
  Объявили, что мы скоро подлетаем к Москве. Народ потянулся в туалет, сумка с надписью «VIP» всем мешала. Стюард, с трудом уговорил «Персону» убрать её с прохода. Женщина, стоявшая рядом с моим креслом, возмущалась, что ей всё время приходится перешагивать через этот саквояж. Она извинилась, что задевает меня – но разве это её вина, что проход такой узкий, а на переднем сидении: «VIP» – персона. Им с мужем ещё лететь до Екатеринбурга, а у неё, как назло, подскочило давление – препарат, который она приняла, обладает мочегонным свойством. Я ей посочувствовала (чего только не случается в пути). Объявили снижение, «Персона» потребовала себе конфет, принесли целый поднос. Загребая горстями и тут же разворачивая, одну за другой «Персона» запихивала конфеты в рот. Пальцы при этом у него были раздвинуты веером: 2 + 2 так, что большой был отставлен в сторону. Я боялась только одного, как бы «Персону» не стошнило. Винные пары он источал на пол–салона самолёта. Успокаивало только то, что рядом с ним всё время стоял стюард. Жена «Персоны» причесала его кудри и с ног до головы обрызгала туалетной водой. Запах вина смешался с запахом дорогой туалетной воды – теперь уже стало тошно всем. В это время к моим соседкам подошла женщина, которая отдыхала вместе с ними в одном отеле. Она жаловалась на боли в животе, предполагая, что это результат вчерашнего фуршета. Десятилетняя дочь соседки, «деликатно» вступив в разговор взрослых:
 – Всё это у вас из-за вина, вот взгляните на меня, я же вина не пила и мне ничего (в смысле у неё ничего не болит).
  Всё-таки хорошо, что у нас не было массовых мероприятий и ещё, что это не моя дочь. Началось снижение, краем уха слышу, что женщины говорят о Павелецком вокзале. Отметила про себя, что надо узнать поподробнее. Пока останавливались турбины, спросила, куда они (их было двое) дальше держат путь? Оказалось, в Тамбов. Во Внуково их ожидает такси, которое отвезет их на вокзал. Попросилась к ним в компанию (довод – на троих дешевле будет) – согласились. Самолёт завершил посадку, все дружно захлопали, потом ещё раз – когда пилоты шли по ряду. Наверное, так благодарят экипаж за благополучный рейс. Вдруг моя «неприятная» соседка обращается ко мне по поводу своих проблем с животом – не поможет ли ей «бромгексин»? Голова после посадки гудит, в ушах шум, но, напрягая память, вспоминаю, что это не тот препарат, который ей нужен. В ответ она миролюбиво замечает:  – Я тоже так подумала. Что это, попытка загладить свою предыдущую бестактность или действительно припекло? Размышлять некогда, да и не интересно, всё это осталось там в небе.
  Спешу выбраться со своими пирожными, чтоб не затолкали. Выходим сразу за «Персоной», за мной следом ещё человека три. Из здания аэровокзала к нему уже спешат сопровождающие лица. Входим в здание и идём по коридору, вдруг «Персона» оглядывается на нас и спрашивает:
 – Вы кто? Куда это вы идёте? Это ведь VIP выход! – объясняет нам, непонятливым. Отвечаю ему вопросом на вопрос: – А вы кто? Наверное, слуга народа?
«Персона» в замешательстве, таращит на нас глаза-пуговки, похожие на мутно-зелёные, обсосанные карамельки. И, как-то растерянно, а может задумчиво (наверное, что-то вспоминал про себя) протянул:  – Да-а.
 – Вот – говорю я успокаивающе, – А мы тот самый народ, кто ещё вчера был для вас товарищами.
Он открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но сопровождение лица, быстро подхватили его под руки со словами: – Сейчас мы их «отсеем», и повели «Персону» дальше, а нам открыли боковую дверь, выходящую прямо в зал ожидания. «Персона», видимо не веря в своё избавление от «товарищей», всё оглядывался назад. Не буду говорить своё мнение о людях, которые считают, что они правят народом и так всё понятно….
Спешу к ленте эскалатора, по которой плывут наши чемоданы. Мне надо успеть выхватить свой чемодан, и присоединиться к тамбовским попутчицам, ведь они, как и я, спешат на последний сегодня (отправление в 24 часа), астраханский поезд. Ползут чемоданы, за ними коробки с зелёными оливками, моего чемодана нет, нет чемодана и семейной пары из Екатеринбурга, они стоят рядом со мной. Высокие, смуглые парни (не похожие на марокканцев), подходят и забирают свои вещи. Я растерялась, кажется, не успеваю, тут подошла Оля (из нашей тур-группы) и объяснила, что наш эскалатор следующий, а это рейс из Туниса.
  Кстати, Оля, когда я рассказывала про поиски монет для Океана, сказала, что просто зарыла их в вазон цветка в отеле – наследница Буратино, да и только. Наша группа уже окружила эскалатор плотным кольцом, каждый старается поскорее найти свой багаж. Мне повезло, что я не зашила распоровшуюся молнию, по этой прорехе быстро определила свой чемодан. Выхватываю его с ленты и бегом за тамбовскими, помогаю им разыскать такси. Слова таксиста меня огорчают, он рассчитывал лишь на двух пассажиров, на заднем сидении у него детское кресло. Только мои спутницы, женщины практичные, зная, что экономят на оплате, предложили повернуть кресло к стеклу, и мы уселись. Водитель, как мне кажется, был не очень доволен. А они всё время подгоняли его, чтобы он ехал быстрей (как потом оказалось, это было напрасно). Пока ехали, разговорились, они были весьма довольны отдыхом. Я всё это время пыталась оживить свой телефон. Моя попутчица заметила это и предложила нажать красную кнопку снизу. Результат, как всегда нулевой, экран не светится, тогда она сама нажала какие-то две кнопки сразу – и о, чудо! Этот монстр заработал. Набрала домашний номер и сообщила, что долетела, а теперь спешу на Астраханский поезд. Игорь мне сказал, что уже начал волноваться, я его успокоила и сказала, что участвую в гонке под названием – «Догони поезд».
  Приехали на вокзал – 24 часа 03 мин, поезд ушел в 23 часа 57 мин. – билетов на него уже не было – напрасно спешили.