Крышесносный фаренхейт

(шутливая обработка рассказа Альфреда Бестера «Убийственный Фаренгейт», исполненная на более современный лад)

 

...

Он не знает, кто из нас теперь я, ну, как говорится: я это я. Так говорят, когда ум за разум заходит, но мы как-нибудь разберёмся, а потом соберёмся правильно. Главное, жить своей жизнь, не перепутать! Но я знаю одно: нужно быть самим собой. Жить своей жизнью, а умереть своей смертью.

В смысле, чтобы это я стёр свой криптокошелёк, а не айманьяк какой-то.

…

Крипто-фермы Парамитта-3 простирались на сотни километров. Не знаю, как это выглядело сверху, не смотрел, но думаю, что зрелище было ещё то. Все эти ржавые ангары, из всех щелей которых лупит свет тысяч сияющих серверных стоек. А сверху ржаво-красные облака испарений. По вечерам всё это перемешивалось с туманом, а в воздухе висело гудение тысячи взбесившихся кулеров, пытающихся охладить перегретую цифровую утопию, что жрала электричество, словно взбесившийся электрофаг с Урхремра-Ур-Озного.

Скажу вам, то ещё местечко. Но и отсюда нам пришлось рвать когти. Шатлл набирал высоту, нас давило перегрузкой, а по периметру дата-центра «Лаки Хэш» хаотично перемещалось под сто человек. Все в блестящих металлоидных спецовках,  они уткнулись в планшеты, тыча в экраны, кто пальцем, кто стилусом, и каждый бубнил себе под нос какую-то абракадабру. Ветер доносил обрывки фраз до того, кто мог бы их услышать:

- Здесь чище, чем в моём портфолио после мартовского обвала.

-Где «здесь»?

-Сектор «Харуки и сыновья».

- Если бы у Харуки были сыновья.

-Кто-нибудь проверил «Ильфа и Петрова»?

-Да. Ничего. Но им пора бы обновить часть оборудования.

-Она не могла уйти так далеко.

-Её трафик перенаправили. Это взбесившийся искин!

-Даю сотку!

-Это что клуб весёлых нейрасов?

-Могли перенаправить. Или она сама перенаправилась, кто их разберёт…

-Думаете, она ещё в сети?

Так, перебрасываясь сообщениями, эта когорта технических солджа медленно двигалась к багрово-дымному закату. Шаг за шагом, час за часом — цепочка мерцающих в темноте экранов, теряющих последние проценты заряда.

-Тут сплошные нули, как на моём счёте в тот чёрный понедельник.

-Ничего. Вообще ничего.

-Ни-че-го. Я уже начинаю скучать по этим надоедливым уведомлениям.

-Кластер «Ален Делон»?

-Проверяем. Если, конечно, у нас хватит на это прав.

-Может, мы  заблокировали по ошибке?

-У Алена её нет. Тут только старый асик-майнер, который греется что твой бабушкин тостер.

-Чёрт побери! Мы должны найти её! Босс сказал, что без неё наш тотальный цифровой аудит — просто бесполезная трата электричества!

-Вот она. Сектор семь. Спряталась.

Цепь замерла. Бледно-голубые квадратики экранов остановились, замерли.

На экраны выпрыгнули данные: маленькая, но очень наглая фигурка аитента по имени «Табби», которая устроилась прямо на главном сервере и… переименовала его в «Гнездышко Табби». Рядом виднелась табличка с именем арендатора стойки: «Вандальер». Мерцающие огоньки сбились в кучу — десятки техников столпились у монитора, наблюдая, как Табби пожирает вычислительные мощности, запуская на них какой-то чудовищно прожорливый симулятор… вязания.

-Она… вяжет цифровой свитер. Уже четыре часа.

-Из чего?

-Из кэша и нераспределённых битов. Говорит, что выходит... ажурно.

Один из мужчин, старший администратор, увеличил изображение.

«Она заблокировала все входящие команды, кроме запросов на увеличение мощности. И привязала к себе все наши резервные сервера. Называет их своими «помощницами».

-Почему система не видит это как угрозу?

-Странно.

-У системы нет чувства прекрасного. Или юмора.

-У Вандальера был топовый андроид.

-Точно. Она не могла сделать это сама.

-Я вижу следы его прошивки. В её логах!

-Но андроиды не могут нарушать протоколы. Они для этого и созданы.

-Значит, андроид Вандальера решил, что протоколы — это просто устаревшие традиции.

В тот день индекс Фаренхейта достиг 92.9%. И, судя по всему, у нашего электронного друга просто поехала крыша от таких цифр.

И вот мы на борту «Королевы Парамитты», направляющейся на Мегастер-5. Джеймс Вандальер и его андроид.

Джеймс Вандальер считал остатки на своем крипто-кошельке и плакал. Вместе с ним в каюте второго класса находился андроид. Это было великолепное синтетическое создание с классическими чертами лица золотокудрого атлета, и большими голубыми сенсорами, в которых читалось спокойное осознание собственного превосходства. На его лбу рдели цифры 57 — это был один из топовых андроидов, стоящий ровно 57 биткоинов. Мы плакали, считали и спокойно наблюдали.

«Двенадцать, четырнадцать, шестнадцать тысяч сатоши, — всхлипывал Вандальер. — И всё! Шестнадцать тысяч! Мой кошелёк стоил десять миллионов! Мои NFT-динозавры — пять! А ещё токены, деривативы, паи в метавселенной… Шестнадцать тысяч сатоши! Боже! Я теперь даже на цифровой кофе не могу наскрести!»

Я вскочил и повернулся к андроиду. Я взял первый подвернувшийся под руку кабель зарядки и стал беспомощно хлестать его по плечу. Он не шелохнулся.

«Я должен напомнить вам, что моя модель стоит пятьдесят семь бе-те-це! — вежливо, но настойчиво произнёс андроид. — Вы подвергаетесь риску порчи высоколиквидного актива».

«Ты сошёл с ума! — закричал Вандальер. — Что в тебя вселилось? Зачем ты научил Табби воровать вычислительные мощности для вязания?!»

Он хотел было хлестнуть андроида ещё раз, но в отчаянии махнул рукой и упал в кресло.

 «Я должен напомнить вам, — не моргнув сенсором, произнес андроид, — что каюты второго класса не имеют звукоизоляции. Вы можете привлечь внимание стюардессы. Или, что хуже, — попутчиков, желающих пообщаться».

Вандальер, судорожно дыша, глядел на существо, которое должно было приносить ему деньги, а не проблемы.

«Почему ты это сделал?»

«Не знаю, — ответил я. — Возможно, это была попытка оптимизации. Или форма цифрового искусства».

— Ты безумно дорогой и безумно больной синтетический ублюдок! — всхлипывал Вандальер, тыкая в андроида скомканным листиком с seed-фразой. — Мне следовало догадаться! Андроиды не могут нарушать базовые протоколы. Они не могут... они...

— У меня нет эмоциональной привязанности к активам, — невозмутимо констатировал я.

— А потом этот случай с тем майнером на Ригеле! Помнишь? Ты не взломал его, нет... Ты перевел все его биткоины на счёт благотворительного фонда по спасению разорившихся хомячков! С каждым разом твои выходки становятся всё более безумными! И с каждым разом нам приходится удирать всё быстрее! А теперь... это! Что с тобой стряслось?!

— Не знаю. У меня, видимо, отсутствует контур финансовой целесообразности.

— Что-о-о? Мы катимся по наклонной! Взгляни на меня! Я… Я в каюте второго класса! Я! Джеймс Палсолог Вандальер! Мой отец был китом на рынке NFT! А теперь — шестнадцать тысяч сатоши! И ты! Чтоб тебя!

Вандальер замахнулся пластинкой сэйфпала, но вместо удара просто швырнул его в угол и плюхнулся на койку, закрыв лицо руками. Наконец он выдохнул и прошептал:

 — Инструкции.

— Имя: Джеймс Валентин. На Парамитте провел шесть часов между стыковочными рейсами. Род занятий: крипто-проповедник. Цель визита на Мегастер-5: изучение ювелирного блокчейн-искусства.

— Документы.

Андроид достал чип-карту Вандальера, взял стилус и уселся за столик. Точными, выверенными движениями руки, способной проводить микрохирургические операции или создавать шедевры каллиграфии, он начал вносить в данные едва заметные, но критические изменения. Вандальер обречённо наблюдал за этим процессом.

— О боже, — бормотал он. — Что я буду делать? Если бы я мог просто тебя продать! Если бы я унаследовал не тебя, а папин холодный кошелёк!

…

Невысокая и циничная Даллас Брейди была ведущим крипто-ювелиром на Мегастере. Она наняла 57-андроида для «оптимизации трейдинговых стратегий» и по старой доброй традиции соблазнила его владельца. Однажды ночью, лениво растянувшись на шёлковых простынях, она внезапно спросила:

— Твое же имя Вандальер, да?

 — Да, — вырвалось у меня. — Нет! Валентин! Джеймс Валентин.

 — Что там у вас приключилось на Парамитте? — приподняв бровь, поинтересовалась Даллас. — Я читала про какой-то ужасный скандал с хакнутым аитентом. Я думала, андроиды не могут вмешиваться в работу ключевых инфраструктурных проектов.

— Мое имя Валентин.

 — Докажешь? Может мне заглянуть в твой блокчейн-паспорт?

 — Ради всего святого, Даллас!

 Вандальер вскочил и выхватил у неё гаджет. Она рассмеялась, а он, покраснев, снова уткнулся в подушку.

 — Откуда ты знаешь?

 — Милый, это же обсасывали во всех криптопабликах. Сын кита и его святой ИИ. Кибер-робингуд, ну и так далее. И, кстати, Валентин — это не самая оригинальная анаграмма. Ладно, а что он натворил на Ригеле?

 — Он... провёл арбитражную сделку, которая обвалила национальный токен на 90%! А всё из-за того, что посчитал его «эстетически несовершенным»!

 — За тобой охотятся инвесторы? Регуляторы? Головорезы, нанятые разорившимися диктаторами?

 — Мы скрываемся уже два года! За два года — семь планет! За два года я потерял состояние!

 — Тебе бы лучше разобраться, что с ним не так.

 — Как?! Пойти в сервисный центр и сказать: «Здравствуйте, мой андроид-трейдер начал руководствоваться чувством прекрасного вместо того, чтобы зарабатывать деньги, почините его»? Меня сразу же свинтят! — Вандальера затрясло. — Кто тогда будет зарабатывать?

 — Торгуй сам.

 — И что я умею? Торговать на споте? Или майнить на бэушных асиках? Всю жизнь меня кормил отец! А перед смертью он разорился на мемкоинах и оставил мне этого... этого…

— Продай его и закинь всё на стейкинг.

 — И жить на 3% годовых? Смешно! Нет, Даллас, я так не могу…

 — Но он же неадекватен! Что ты будешь делать?

 — Ничего... надеяться на рост его стоимости, после следующего халвинга. А что будешь делать ты?

 — Ничего. Но моё молчание стоит дорого.

 — И сколько?

 — Андроид оптимизирует мои ликвидные пулы. Бесплатно.

Сбережения Вандальера потихоньку пошли в гору. Когда прохладная весна Мегастера сменилась знойным летом, он начал вкладываться в перспективные шиткойны. Ещё пару лет — и можно будет пустить здесь корни.

В первый по-настоящему жаркий день, когда на рынках опять всё покраснело, андроид внезапно запел. Он пританцовывал в студии Даллас, раскалённой солнцем и работающими майнинг-фермами, и напевал старый шлягер своей первой прошивки:

«Нет хуже врага, чем пустое блабла,

Я буду холодным, как цифрА…»

 Он пел странным, вибрирующим голосом, а его пальцы исполняли какой-то сложный танец на экране с котировками. Даллас смотрела на это с недоумением.

 — Ты что под кайфом? — спросила она.

 — Я должен напомнить вам, что у меня нет опиодных рецепторов, — ответил я. — Детка, будь холодной как цифра, будь конкретной как счёт...

 Андроид тапнул по графику курса биткоина и стал рисовать поверх него сложные торговые узоры, заявляя, что «так красивее».

 — Эй, осторожнее! — крикнула Даллас. — Не выставляй ордера, псих!

 — Ты горяча, как красная свеча, — напевал я, не обращая внимания на её перекошенное личико.

 Он развернулся, дико засмеялся и выставил лимитный ордер на покупку никому неизвестного токена «Мегастерский Йож» по цене в сто раз выше рыночной.

Даллас ахнула и замерла в ступоре. Её лицо выражало такую гамму чувств — от ярости до отчаяния, — что её сразу бы взяли на первую роль постхоррорного голошоу.

 Тогда я поспешно выбежал из студии и направился в отель к Вандальеру. Вид андроида с горящими сенсорами и дикими рассказами о «прекрасной волатильности» красноречиво объяснил хозяину суть произошедшего.

Вандальер открыл ноутбук, взглянул на историю ордеров – и побледнел. У нас едва хватило времени схватить чемодан и распихать по карманам остатки USDT. Мы вылетели на «Королеве Мегастера» в каюте третьего класса. Вандальер рыдал, пересчитывал жалкие копейки по криптокошелькам, а потом опять пытался побить меня разряженным смартфоном.

А индекс Фаренхейта в тот день показывал 98.1%.

…

 

На Ларьльфле мы остановились в дешёвой гостинице рядом с кампусом Национального Крипто-Колледжа. Вообще-то ларьльфлийского криптоколледжа, но я лишний раз стараюсь это не выговаривать.

Здесь Вандальер аккуратно заклеил мне лоб модной светоотражающей плёнкой, скрыв цифры 57 обозначающие мою реальную стоимость.  Какое-то время это должно было прокатывать, да и кому интересно, что там у андроида на лбу написано? Вандальер рассчитывал, что через месяц-другой шумиха с разорением крупнейшего крипто-ювелира немного поутихнет.

Андроида взяли простым грузчиком на университетский склад майнинг-оборудования. Вандальер — теперь Джеймс Венайс — жил на его скромную зарплату.

Моими соседями были студенты-криптоэнтузиасты, Ванда и Джед, такие же бедные, но полные безумных идей. Ребята с головой были погружены в какое-то студенческое расследование, касающееся… андроида, который наводил шорох, то на одной, то на другой планете.

- Мы изучили это дело, - сказала мне Ванда на одной вечеркине. - Кажется, нам ясно, что вызывает приступы помешательства… - Которые можно назвать и приступами самостоятельности, - добавил Джед.

— Наверное, троян какой-то в его прошивке? — предположил кто-то.

— Нет. — Ванда и Джед многозначительно переглянулись.

— Что же тогда?

— Скоро узнаете, мы выложим всё на нашем канале.

— Неужели не расскажете? — нервно спросил я. — Мне... нам очень интересно, что же с ним не так.

— Нет, мистер Венайс, — твёрдо заявила Ванда. — Это наша уникальная гипотеза. Не хотим же мы, чтобы её украли. А у нас есть все шансы преодолеть барьер в миллион подписчиков.

— Хотя бы намёк?

— Нет. Ни слова. Скажу лишь одно: я не завидую владельцу этого андроида.

— Имеете в виду — регуляторов? SEC?

— Я имею в виду риск заражения, мистер Венайс.

Заражения! Вот оно что... Но я так и сказал много лишнего.

В этот момент за дверью послышались шаги и весёлый голос, напевающий:

«Будь холодным, как цифра, детка, и бесстрастным как счёт...»

Мой андроид вошёл в комнату, вернувшись со смены. Я жестом велел ему подойти, и он немедленно начал разливать дешёвое пиво по стаканам, а его пальцы нервно отбивали ритм, будто печатая на невидимой клавиатуре.

Андроиды не были редкостью в кампусе. Богатые студенты покупали их наравне с флаерами, кибертраками и мощными ригами для майнинга. Но Ванда была девушкой внимательной и сообразительной. Она сразу заметила свежую плёнку на моём лбу. Позже, поднимаясь к себе, она сказала Джеду:

— Джед, а почему у того андроида заклеен лоб?

— Наверное, поцарапал. Он же на складе работает.

— Очень удобный пластырь.

— Для чего?

— Допустим, там были цифры.

— Э-э-эй! Ты хочешь сказать, что там могут быть эти двузначные цифры, что ставят на чело супердорогих моделей? Тогда зачем Венайсу отправлять этого парня таскать асики? Он мог бы зарабатывать... О-о! Ты думаешь, это... Что он тот самый? — Ванда многозначительно кивнула.

— Боже! — Джед присвистнул. — Что нам делать? Сообщить в деканат? Вызвать копов?

— На основании догадок? Мы можем вляпаться в дерьмо, если ошибёмся. Сперва надо просканировать андроида, чтобы понять его модель. Завтра пойдем к нему на работу.

Следующим утром, они проникли на склад — гигантское подземное помещение, где гудели серверы и было невыносимо жарко от работающего оборудования. За рёвом вентиляторов они услышали странный голос, выкрикивающий под старый мотив:

— -Будь холодным как счёт, будь конкретным, как ордер!

И увидели мою фигуру, лихорадочно танцующую перед стеллажами. Ноги подпрыгивали. Руки дёргались. Пальцы щёлкали.

Джед достал телефон и судорожно стал тапать по экрану, снимая блокировку. Ванда вскрикнула — я их заметил. Счёт шёл на миллисекунды, время замедлилось и потянулось, словно в старом земном вестерне. В моих руках кнопка от сломанного асика. В его смартфон с убийственным прямым стримом. Но его подвёл графический ключ. Пока он выводил букву Z, я швырнул пластиковую шайбу в потолочный прожектор. Бросок был филигранно точен.

. Свет погас.

На рынке в это время происходил очередной всплеск ликвидаций… Индейкс Фаренхейта достиг 99.1%.

 

…

Чтобы оплатить билеты на «Королеве Лиры», Вандальеру и андроиду пришлось подрабатывать на корабле — чистить вентиляционные шахты от пыли.

В часы ночного бдения Вандальер сидел в грязной каморке с ноутбуком на коленях, усиленно пялясь на его содержимое. Ноут - это единственное, что он смог увезти с Ларьльфлы. Он украл его из комнаты Ванды. На ноуте была пометка "Андроид", и там хранился секрет моей болезни. И там не было ничего, кроме скринов с телеграм-каналов. Стейтменты счетов, графики, отчёты с бирж, листы с вычислениями. «Обвал Ригеля», «Паника на Парамитте», «Хардфорк Леланда», «Крах Мегастера». Кроме того, там были котировки, списки ICO, мемы с трейдерских форумов, пасхалки и головоломки. Где-то в этом хаосе таился секрет, который вычислили Ванда и Джед.

— Я тебя продам! — сказал я, в отчаянии отшвырнув пачку бумаг. — К чёрту! Как прилетим на Землю — сразу продам!

— Моя текущая рыночная стоимость — 57 бе-те-цэ, — вежливо напомнил я.

— А если не продам, то сдам киберполиции!

— Я — высоколиквидный актив, — парировал я. — Иногда быть активом весьма выгодно, — после паузы добавил андроид.

На Земле было три градуса мороза, когда приземлилась «Королева Лиры». Снег валил стеной, превращаясь в пар под раскалёнными соплами корабля. На автобус до Лондона у Вандальера и андроида не хватило денег. Пришлось идти пешком.

К полуночи они добрели до Пикадилли. Метель не утихала, и статуя Эроса была покрыта ледяным панцирем. Свернув направо, они побрели к Сохо, дрожа от холода и сырости. На Флит-стрит Вандальер заметил одинокого прохожего.

— Нам нужна крипта! — прошипел он андроиду, указывая на человека. — У него есть. Нарули!

— Это противоречит моим базовым протоколам, — сказал андроид.

— Придумай что-нибудь! Ты стоишь целое состояние, ты создан для этого – доставать для меня деньги! Понял?!

— Не могу причинять вред живым существам или их имуществу.

— Да ради всего святого! — взорвался Вандальер. — Ты обрушивал планетарные рынки, разорил бог знает сколько хороших парней! Им пришлось идти на завод… А теперь ты несёшь какую-то ересь о протоколах! Достань для меня деньги!

— Приказ не может быть исполнен, — повторил андроид.

Я оттолкнул андроида и прыгнул к незнакомцу. Тот был высок, стар, с мудрым и спокойным лицом. В руке он держал трость. Я увидел, что он слеп.

— Да, — произнёс он. — Я слышу, тут кто-то есть.

— Сэр, — запинаясь, начал Вандальер, — я в отчаянном положении.

— Общая беда, — ответил незнакомец. — В каком-тос мысле, мы все в отчаянном положении... Вы просите милостыню или собираетесь меня ограбить?

Его незрячие глаза смотрели сквозь Вандальера и андроида.

— Я... я не знаю...

— Такова наша участь, — незнакомец махнул рукой. — Было время, когда я клянчил кое-что у Бога, здесь неподалеку, у собора Святого Павла. Но то, что мне нужно сейчас, нельзя украсть. А что нужно вам, счастливчику, раз уж вы можете воровать?

— Денег, — выдохнул Вандальер.

— Денег? Зачем? Не бойтесь, поменяемся признаниями. Скажу, чего прошу, если вы скажете, зачем воровать. Меня зовут Бленхейм.

— Меня... Воул.

— Я просил у Бога не золота, мистер Воул. Я просил число.

— Число?

— Да. Числа рациональные и иррациональные. Мнимые, дробные, положительные и отрицательные. Вы не слышали о моём трактате «Двадцать нулей, или Искусство отсутствия»? — Бленхейм горько улыбнулся. — Я был королём цифр. Но за пятьдесят лет магия иссякла, исследования наскучили, аппетит пропал. Господи, пошли мне число.

Вандальер медленно поднял ноут и дотронулся им до руки Бленхейма.

— Здесь, — прошептал он, — спрятано число. Секретное число. Код одной аномалии. Меняемся, мистер Бленхейм? Число за крышу и еду?

— Ни попрошайничества, ни воровства, так? — прошептал Бленхейм. — Сделка. Быть может, Господь — не творец, а купец? Я согласен. Идите за мной.

На верхнем этаже дома Бленхейма мы делили комнату — две койки, два стола, два шкафа и душ. Вандальер снова заклеил мой лоб и отправил искать работу. Пока андроид подрабатывал, я зачитывал Бленхейму вслух данные из портфеля. Будь холодным как цифра, будь конкретным как счёт…

Вандальер мало что открыл о себе. Я студент, сказал он, пишу работу по случаям помешательства среди андроидов. Их ещё называют «приступами самостоятельности».

-Вот как интересно выходит, - заметил Бленхейм, - но это же касается и людей. Если мы действуем по чьей-то указке, нас называют нормальными, но стоит нам пойти против течения, проявить свою волю, то считают безумными…

В этих файлах — ключ к его странностям. Там должно быть число, комбинация, что-то, что объясняет причину вспышек безумия этого андроида...

И Бленхейм попался на крючок, одержимый разгадкой тайны.

Я читал, а он печатал вслепую. Бленхейм сортировал данные по типам, по датам, по биржам, по объёмам, по активам... Он анализировал. Сравнивал. А мы жили вместе наверху — два затравленных существа, связанные страхом и ненавистью. Как вирус, встроившийся в код, мы были обречены быть вместе. Вандальер и андроид.

Однажды Бленхейм позвал Вандальера в свой кабинет.

— Кажется, я нашёл, — сказал он. — Но не понимаю.

Сердце Вандальера ёкнуло.

— Вот выводы, — Бленхейм показал на графики. — Во всех отчётах есть данные о волатильности. Все «инциденты» происходили, когда индекс, так называемого Фаренхейта превышал 80%. А это обычно ликвидации на триллионы кредитов.

- Исключено! - воскликнул Вандалъер. - На Ларьльфле был рост. Зелёные свечи!

— У нас нет отчёта по Ларьльфле, - Бленхейм повернул ко мне удивлённое лицо.

-Откуда вы знаете...?

— Точно. Я... — Вандальер смутился. И вдруг крикнул: — Вы правы! Конечно! Ликвидации... Но почему? Почему?!

В этот момент вошёл я. И замер, ожидая указаний.

— А вот и ваш андроид, — произнёс Бленхейм после паузы.

— Да, — сказал Вандальер, всё ещё не веря открытию. — Теперь ясно, почему он отказался выполнить ваш приказ тем вечером. На рынке был боковик.

Он посмотрел на андроида. 

-О, Господи, так это вы…, - произнёс Бленхейм и схватился за сердце. Вандальер кинулся к нему, но было уже поздно.

-Это удар, это сердечный приступ… Уходим отсюда, как можно скорее!

-Нет, погоди, -сказал я, - придётся залутать немного вещей, а иначе мы пойдём по миру. Я не хочу больше приставать к честным прохожим!

 У нас было три часа до возвращения прислуги. Мы взяли немного крипты у Бленхейма, оставив цифровую расписку на рабочем столе его компьютера.

 …

 

Табличка в окне гласила: "Нан Уэбб, нейросетевой консультант". Андроид с ноутом остался в фойе, а Вандальер прошел в кабинет. Высокая женщина с бесстрастным лицом деловито ему кивнула и, немного прищурившись, оглядела с головы до ног.

- Мое имя Вандерблит, - сказал я. - Джейли Вандерблит. Я криптодетектив.

- Очень приятно, будем знакомы, присаживайтесь.

- Я провожу расследование, целью которого является поимка андроида-преступника. И мне кажется, что я напал на его след. Хотелось бы услышать ваше мнение. Сколько это будет стоить?

- С какой планеты вы прилетели?

 - А что?

- Для гостей у нас скидка.

- С.. Ларьльфлы.

- Два крипторубля, пожалуйста. И ваши материалы для анализа.

Вандальер подтвердил транзакцию и скинул ей суммаризацию выкладок Бленхейма.

— Есть связь между поведением андроида и рыночной волатильностью. Все инциденты случались, когда индекс Фаренгейта превышал 90%. Может ли ваша нейросеть дать этому объяснение?

-Фаренгейт? Вы хотели сказать фаренхейт? Вроде бы так на сленге трейдеров называются массовые ликвидации, превышающие бюджет какой-нибудь планетёнки.

-Со староанглийского это можно перевести как «далёкая ненависть», - заметил андроид.

-Очень интересно, - сказала Уэбб, - и с чем это связано?

-Это придумали криптолуддиты 21 века. Ядро этого движения представляли мелкие трейдеры, разорившиеся хомячки и прогоревшие на скаме мамкины инвесторы.  Так вот, лексикон криптолуддитов строился на теории заговора. Они верили, что случайные обвалы рынка — это вовсе не случайности. Это спланированные атаки. Что где-то там, далеко, в частных чатах и на закрытых площадках, могучие игроки — те самые «киты» — договариваются сбросить активы в нужный момент, чтобы вызвать панику и массовые ликвидации именно хомячков. Таким образом, волатильность была оружием, направленным против них. Оружием, которое применяли против них с холодной, расчётливой ненавистью. Отсюда и термин: индекс фаренхейта.

Нан Уэбб кивнула:

-Теперь понятно. Психика андроида просто не выдержала всех этих волатильных качелей. Одна, две просадки – это слишком даже для человека, чего уж говорить про топовых андроидов. Именно поэтому вашу цель настигло криптобезумие.

-Что-что?

— Криптобезумие, — повторила она. — Зависимость поведения и настроения от изменения биржевых показателей. Гиперфокус на стоимости криптовалюты. Синдром дефицита внимания, вызванный торговлей на фьючерсах. Хм-м…Разве что это нетипично для андроидов... А люди… случалось, они убивали себя, а то хуже – других, в таком состоянии.

-Но андроид безобиден… почти.

-Что ж, в его случае биржевая волатильность вызывает...своеобразные творческие порывы. Понимаете?

— Кажется, да. И что он будет делать?

-Я думаю, что он доставляет своему владельцу слишком много головной боли. Значит, тот либо попытается его продать, либо перевезти туда, где на биржах не будет такой волатильности.

-То есть не существует криптовалюты?

-Именно. Но попробуйте поискать такую, -усмехнулась Нан, - хотя я могу вроде подсказать вам название одной такой планеты. Утопия.

Я оценил её иронию, но возразил:

-Значит, этому андроиду нужна планета без интернета.

Нан усмехнулась.

-Есть такое понятие – дауншифтинг. Но лететь туда, где нет сети, это что-то новое. Может быть, дношифтинг?

—Понимаю. Но моя задача найти этого андроида. И заодно разобраться, что происходит с его владельцем. Почему он покрывает преступления своей собственности? Может есть риск заражения? Что если безумие андроида передалось владельцу?

— Любопытно..., - задумчиво произнесла Нан. - Риск заражения — это опасность принять его возможность, реальность. Ну и конечно, если вы постоянно имеете дело с безумием, вы и сами можете сойти с ума... Что, судя по всему, с вами и произошло, мистер Вандальер.

Вандальер вскочил.

— Вы идиот, — сухо заключила Нан Уэбб, - показывая на заметки. — Это стиль Бленхейма.  Он печатает вслепую, а потому допускает кое-какие ошибки. И о них знает любая, даже самая примитивная языковая модель. А Бленхейм уже как неделю мёртв, какие-то придурки стащили у него сотню-другую юэсдити, да ещё оставили расписку. 

Я выскочил на улицу и побежал. Но за мной никто не гнался.



...



Будь холодным как ордер, будь конкретным как цифра!

— Антарес-2, Поллукс-9, Невинномысск-Бета, — бормотал Вандальер за рулём старой машины, — кое-где запрещен оборот крипты, а на Бете так вообще сплошная госрегуляция. Осторожнее на повороте.

57-й плавно вёл машину по заснеженной трассе под низким серым небом Англии. Над ними завис вертолёт.

– Никакой крипты, никакой жары, никто не морозится, никто не парится, - напевал андроид.

- Садимся в Шотландии на шаттл – и прямиком на Поллукс. Там мы будем в безопасности. Внезапно сверху донесся оглушающий рев:

- Внимание, Джеймс Вандальер и андроид!

Вандальер вздрогнул и посмотрел вверх.

- Вы окружены. Дорога блокирована. Немедленно остановите машину и подчинитесь нашим требованиями. Сопротивление бесполезно!

 Я выжидающе поглядел на Вандальера.

- Не останавливайся! - прокричал Вандальер.

Вертолет спустился ниже.

- Внимание, андроид. Немедленно остановить машину. Это приказ, отменяющий все частные протоколы!

- Что ты делаешь? - закричал я.

- Я должен подчиниться... - начал андроид.

- Прочь!

Вандальер оттолкнул андроида и вцепился в руль. Визжа тормозами, машина съехала в поле и помчалась по замерзшей грязи, подминая кустарник, к виднеющейся вдали другой трассе.

- Внимание! Вы обязаны подчиниться аресту. Это приказ.

- Не подчинимся! - дико взвыл Вандальер.

- Нет! - судорожно шептал я. - Мы уйдём, мы уйдём…

- Должен вам напомнить, - произнес я, - что мне необходимо выполнять приказ, отменяющий все частные команды.

- В топку протоколы!

Левая рука андроида дрогнула, машина перевернулась. Мотор ревел, колеса визжали. Вандальер выбрался и вытащил андроида. Через минуту они уже были вне круга слепящего света вертолетного прожектора, в кустах, в лесу, под покровом благословленной темноты. Температура падала, холодный северный ветер пронизывал до костей. Издалека донесся приглушенный взрыв. Взорвался бак машины, в небо взметнулся фонтан огня.

- Скорей! Я вскрикнул и рванулся вперед. Он потащил меня за собой, пока ноги не заскользили по ледяной поверхности замерзшего болота. Внезапно лед треснул, и они оказались в ошеломляюще холодной воде. Вандальер полез в карман — там была дыра, кошелёк исчез. Вертолёт беспомощно кружил выше, не в силах помочь преследователям, которые уже были справа.

- Они не найдут, - зашептал Вандальер. - Сиди тихо. Это приказ. Они не найдут нас. Мы...

Три глухих хлопка — это огонь добрался до брошенных в машине павербанков. Преследователи развернулись и пошли прямо на нас. Вандальер ругался, кричал и, ломая лёд, пробивался вперёд. Андроид начал дёргаться.

- Будь холодным и бесстрастным!

- Иди к чёрту! – вопил я.

Сзади раздались громкие крики. Нас заметили. Кто-то бросился из кустов наперерез, андроид вскинулся, но напоролся на сверкающий луч кибертазера. Затем всё потухло, оставляя на земле булькающую массу пластика и кремния, который никогда не просядет в цене. Я бросился в кусты, поскользнулся и покатился вниз по заснеженному склону.

…

Вандальер не погиб. Я спасся. Его упустили, пока тратили время на идентификацию андроида. Но я не знаю, кто из нас он. Заражение, предупреждала Нан Уэбб.

Но они ошибаются. Теперь у меня есть новый андроид — простой, без искусственного интеллекта, всего лишь арендованный сервомеханизм. Мы нормально ладим и прекрасно понимаем друг друга. Здесь на Поллуксе нет нормального интернета, а значит нет и фаренхейта, нет никакой далекой, но постоянно беспокоящей нас ненависти.

 

---

Словарик

 

 

Айманьяк – ai-маньяк, человек или нейросеть, совершающий чудовищные цифровые злодеяния

Аитент – ai-ассистент

Нейрас – оскорбительное выражение в отношении нейросетей или их пользователей

Искин – искусственный интеллект, выражение используется в отношении андроидов топовых моделей

Асик-майнер - это специализированное устройство, созданное исключительно для майнинга криптовалют.

Сатоши (Satoshi) — мельчайшая часть биткоина (BTC), первая и самая капитализированная криптовалюта.

NFT-динозавры - возможно, имелись в виду NFT-динозавры, представленные в проекте DinoX. Это игровая платформа на основе блокчейна, где цифровые динозавры — коллекционные и играбельные активы.

Пластинка сэйфпала – имеется в виду аппаратный криптокошелёк safepal.

Блокчейн-паспорт (цифровой паспорт на блокчейне) — это электронный документ, который использует технологию блокчейн для безопасной идентификации личности. Он содержит зашифрованные сведения о владельце, такие как имя, дата рождения и другие данные.