Сексуальная шантажистка... ч. 1

Осень. Слякоть. Уныние.

Дождь за окном барабанил по подоконнику монотонно и уныло, словно отбивая такт той серой, предсказуемой жизни, которую Николай вёл последние десять лет.
Он стоял у окна, глядя на растекающиеся по стеклу капли, и думал о том, что ещё пару лет назад такое же утро показалось бы ему уютным. Чашка чая в руке, тепло батареи, запах жареных тостов из кухни, где тихо  возилась жена.
Идиллия...
Картинка из глянцевого журнала под названием «Счастливая семейная жизнь».

Но сейчас эта картинка казалась ему плоской, лишённой красок и глубины.
Он любил Ирину, свою жену, конечно любил, чего скрывать...
Любил привычной, устоявшейся любовью, похожей на старый, заслуженный халат,  удобный, мягкий, но уже давно выцветший и не вызывающий больше  никаких эмоций.
Их брак стал повседневной рутиной, где всё было расписано по дням: вторник  овсяная каша, четверг – рыба, суббота – секс, воскресенье – поездка к тёще. Даже их ласки стали частью расписания, предсказуемыми и осторожными, как будто они боялись нарушить хрупкое равновесие этого быта...

Николай глубоко вздохнул и отошёл от окна.
Сегодня была суббота, и ему предстояло съездить в строительный гипермаркет за краской для забора на даче. Ещё один пункт в списке субботних дел...

— Ира, я поехал! — крикнул он в сторону кухни.
— Хорошо, не забудь про образец, который мы с тобой выбрали! — донёсся оттуда голос жены.

Он вышел на лестничную площадку, и привычный запах старого подъезда,  пыли, какой то  краски и чьей-то подгоревшей еды  ударил в нос.
Николай потянулся к кнопке лифта, но тут дверь в соседнюю квартиру открылась, и на пороге появилась его соседка Катя.

Катерина.
Молодая, лет двадцати семи.
Разведённая, как поговаривали соседи, с полуторагодовалой дочкой на руках.
Она была полной противоположностью Ирины. Если Ирина – это пастельные тона, спокойствие и порядок, то Катя, это яркая, кричащая акварель, нанесённая небрежными, но уверенными мазками. Сегодня на ней были обтягивающие легинсы, короткая майка, открывающая плоский живот с пирсингом в пупке, и показывающая ее торчащие соски грудей без лифчика, и растрёпанный пучок волос, из которого выбивались несколько рыжих прядей. От неё пахло дорогими духами с примесью молока и детского крема.

— Коля, приветик! — её голос был хрипловатым, нарочито соблазнительным. — Куда это ты такой красивый с утра пораньше двигаешь?

Николай почувствовал лёгкий укол раздражения.
Эти её  случайные встречи стали происходить что то слишком часто в последнее время...

— По делам, Катя, — сухо ответил он, нажимая на кнопку лифта.
— А я как раз за продуктами собралась, — подошла она вплотную, так, что он почувствовал исходящее от неё тепло. — Подвезёшь? До супермаркета всего пятнадцать минут.

Она смотрела на него снизу вверх, широко раскрыв зелёные, чуть раскосые глаза. В них читался вызов, игра и что-то ещё, от чего у Николая по спине пробежал противный, но щекочущий воображение холодок.

— У меня другие планы, — попытался он отказаться.
— Ну пожааалуйста, — она протянула руку и дотронулась до его предплечья. Лёгкое, почти невесомое прикосновение обожгло, как раскалённое железо. — Я с сумками, а на улице снова дождь. Ты же не оставишь красивую даму в беде?

Лифт приехал, и Николай, не зная, как отказать, кивнул.

Всю дорогу до машины и в салоне он чувствовал на себе её взгляд. Катя болтала без умолку, смеялась, наклонялась к нему, чтобы поправить что-то на торпеде, и каждый раз её волосы или плечо касались его. Это было невыносимо, но и пьяняще одновременно. Он ловил себя на том, что украдкой смотрит на её длинные и соблазнительные ноги, на изгиб шеи, на полные губы, тронутые яркой помадой, на аппетитный вырез на груди.
Она была воплощением всего того, чего ему всегда в жизни не хватало, спонтанности, какого то риска, даже откровенного и  животного магнетизма.

С этого дня Катя начала охоту. На него.
Открытую, почти наглую и беспощадную...

Она часто ловила его в подъезде, когда он возвращался с работы. Стояла на лестничном пролёте, будто случайно, и когда он проходил мимо, делала шаг навстречу, прижимаясь к нему всем телом.

— Ой, извини, Коля, я поскользнулась, — говорила она, но её руки на мгновение обвивали его шею, а губы оказывались в сантиметре от его губ.

Он отстранялся, бормотал что-то невнятное и шёл к своей двери, чувствуя, как горит щека и бешено колотится сердце.
Он был не слепцом.
И она была очень привлекательна.
А  он был женат.
В нём боролись два чувства,  возмущение от её наглости и тёмное, постыдное мужское  любопытство.
А что, если?..
Шикарная девушка всё же, соблазнительная...
И сама напрашивается!

Однажды вечером раздался звонок в дверь.
Николай открыл. На пороге стояла Катя.

— Коля, помоги, пожалуйста! — сказала она, и в её голосе звучала паника. — У меня там шкаф в комнате, я хочу его немного  передвинуть, а он не поддаётся. Боюсь, на ребёнка упадёт случайно. Крутится рядом! На пять минут дел всего то!

Ирина была на кухне.
Николай крикнул ей, что выйдет к соседке на минуту, помочь ей со шкафом, и шагнул за порог.

В квартире Кати пахло иначе, чем у них. Не едой и чистотой, а духами, палеными свечами и чем-то сладким, детским. Беспорядок, везде разбросанные игрушки, но в этом был свой уют, своя, бурлящая жизнь.

Шкаф на самом деле был тяжёлым. Они вдвоём с трудом сдвинули его на несколько сантиметров.

— Спасибо, — выдохнула Катя, вытирая пот со лба. Она стояла так близко, что он видел капельки влаги на её шее, в ложбинке между ключицами. — Хочешь пить? Я сок купила. Или вина? У меня есть хорошее красное!

— Нет, спасибо, мне надо к Ире, — Николай попятился к выходу.

— Какой ты примерный, — в её голосе прозвучала лёгкая насмешка. — Всегда на поводке? Никогда не хочешь сойти с протоптанной дорожки?

Она подошла к нему, преграждая путь к двери.
— А тебе никогда не хочется чего-то… запретного? — прошептала она, проводя пальцем по его рубашке от пуговиц до ворота. — Одна ночь. Всего одна. Чтобы потом всю жизнь меня вспоминать!

Николай отпрянул от нее, как от огня:
— Катя, прекрати! У меня есть жена. Ты же моя  соседка. Это неправильно!
— Правильно, неправильно… — она засмеялась. — Кто решил, что не правильно?
Твоя Ира, которая уже, наверное, год тебя не хочет?
Я же вижу, как ты на меня смотришь, Коля. Ты меня  хочешь. Очень хочешь! Я знаю это и вижу!

Он молча, не глядя на неё, вышел из квартиры, хлопнув дверью.
Сердце выскакивало из груди. Она права. Он хотел ее. Даже очень...
И это желание, грязное и сладкое, начинало как то исподволь  разъедать его изнутри...

Катя не унималась.
Похоже, отказы только подливали масла в огонь её одержимости. И тогда она пошла ва-банк, затеяв опасную и подлую игру с ним...

Однажды Николай возвращался домой поздно.
Ирина была в командировке. В подъезде было пусто и тихо. Он вызвал лифт. Двери открылись, и внутри он увидел  маленькую  дочь Катерины, Алиску. Девочка сидела в углу на полу, уткнувшись в планшет.

Николай зашёл в кабину, развернувшись к дверям спиной. Лифт тронулся. И вдруг он почувствовал, как Алиска резко дёрнула его за рукав.

И тут же она, не поднимая глаз от планшета, громко, и очень отчётливо сказала ему:
— Не трогай меня, дядя Коля. Не надо. Мне больно,  я сейчас кричать буду!

Николай обернулся, ошеломлённый. Он не понимал, что происходит.
— Что?.. — начал он.

Но девочка  согнулась и схватилась за свою ногу.
— Ай! Ой, больно? — вскрикнула она, и в её голосе была почти  неподдельная боль.

Лифт как раз подъехал к её этажу. Двери открылись. Алиска прихрамывая и почти падая, выскочила из кабины:
— Мне больно! Не трогайте меня!— почти кричала она в ответ на его инстинктивное движение помочь. — Не надо!
Она быстро открыла дверь и скрылась в своей квартире.

Николай остался на площадке  один, в полном недоумении. Что это было? Истерика? Странная такая  шутка?
Он вошёл  в свою квартиру, так и не поняв произошедшего.
Мысль о том, что в углу кабины стояла  камера наблюдения, установленная Управляющей компанией  для безопасности, даже не мелькнула в его голове...

На следующее утро в дверь к нему  позвонили. На пороге стояли двое мужчин в штатском. Представились сотрудниками полиции:

— Николай Сергеевич?
Просим Вас проехать с нами для дачи некоторых  объяснений. Поступило заявление о совершённом Вами правонарушении!

Мир перевернулся с ног на голову.
В отделении ему показали видео. Камера в лифте, установленная на первом этаже, зафиксировала короткий, но красноречивый эпизод: он стоит спиной, потом резко оборачивается, Алиска  кричит, что не может наступить на ногу, и сидит прижавшись в углу. Звука почти не было, но крики и слова ,, мне больно" были всё же  слышны, и  картинка эта была ужасающей.
Незнакомый участковый, глядя на него с нескрываемым презрением, объяснил:
— «Гражданка Екатерина Соколова утверждает, что Вы, воспользовавшись тем, что  там в лифте была малолетняя  девочка, ее дочь, нанесли ей телесные повреждения, толкнули её, а также пытались оказать противоправные действия в отношении её половой неприкосновенности, на что имеются показания ребёнка и запись камеры видеонаблюдения в лифте!».

Николая арестовали.
Слово «арест» оглушило его.
Он сидел в камере для задержанных, не в силах осознать происходящее.
Это был кошмар.
Самый страшный сон, который только можно придумать. Его жизнь, его репутация, его брак, всё летело в тартарары из-за какого-то абсурдного,  очевидного и  сфабрикованного обвинения!

Через несколько часов, после допроса, его отпустили под подписку о невыезде.
Дело передали в следствие. Выйдя из здания полиции, он почувствовал, что мир стал совсем  другим.
Враждебным, серым, полным всевозможных  подвохов.

Дома его ждала шокированная происходящим  Ирина.
Она плакала, не понимая, как её муж, образцовый семьянин, мог сделать такое.
Он пытался объяснить, клялся, что это ложь, провокация.
Но видеозапись была железным аргументом против него. В её глазах он видел не только боль, но и сомнение. Сомнение, которое отравляло буквально всё!

Вечером, когда они сидели в гробовой тишине на кухне, раздался звонок в дверь. Николай открыл. На пороге снова была Катя. На её лице играла маска сочувствия.

— Коля, можно тебя на минуточку? — тихо сказала она.

Он, не говоря ни слова, вышел на площадку, прикрыв за собой дверь. Он смотрел на неё, и впервые в жизни почувствовал настоящую, животную ненависть к ней.

— Что тебе нужно? — прошипел он. — Ты добилась своего. Моя жизнь теперь полностью  разрушена. Зачем тебе это нужно?

— Ой, не говори так, — она капризно надула губы. — Всё всегда  можно исправить!
Дочка у меня умная, как видишь, она все сделала, как я говорила ей! Она так же и подтвердит, что  просто ошиблась и испугалась, и ногу случайно подвернула!

— Как ты исправишь всё это? — в его голосе зазвучала лёгкая надежда, и он тут же возненавидел себя за это.

— Ну, знаешь… — она сделала шаг вперёд, и её пальцы снова легли на его грудь. — Заявление я могу и  забрать!
Скажу, что была стрессовая ситуация, что я всё преувеличила. Дочка просто ошиблась, и я,  и в полиции всё не так поняли!
Что мы… с тобой помирились и я забираю своё заявление...

Она смотрела на него, и в её зелёных глазах плясали бесенята.

— Но за всё в этой жизни нужно платить, Коля. Ты будешь должен мне кое-чем. Одолжишь себя для меня. Всего на одну ночь! Соглашайся, дорогой!

Николай даже замер.
Он теперь  понял всё!
Вся эта история с лифтом, с ногой девочки, с полицией,  всё это было лишь разменной монетой. Способом загнать его в угол. Поставить на колени. И соблазнить...

— Ты… сука, обычная шлюшка! — выдохнул он, не в силах подобрать другого слова.

— Возможно, — легко согласилась она. — Но сейчас решается твоя судьба!
Или ты проводишь ночь со мной, а завтра утром мы едем в полицию и я пишу отказное заявление. И твоя чистая репутация, и твой брак… всё останется как было. Ну, почти, как было!
Или же ты становишься педофилом и преступником в глазах всех. Суд, возможно, даже тюрьма, большой срок.
Ира тебя тогда точно бросит. Выбор за тобой!

А выбора у Николая и  не было. Совсем.
Он был в ловушке.
В паутине, которую она сплела с таким извращённым мастерством.

Он посмотрел на дверь своей квартиры. За ней сидела его жена, его уже почти прошлая жизнь. До этого случая.
И он понимал, что,  чтобы спасти её, ему придётся переступить через всё, во что он верил до этого.
Совершить предательство, чтобы избежать ещё большего предательства...

Он чувствовал, как внутри него что-то ломается. Рушится навсегда. Его воля, его достоинство, его моральные принципы,  всё это оказалось хрупким, как стекло.

Он закрыл глаза, пытаясь заглушить голос совести, который громко кричал у него внутри.
 Потом медленно, будто каждое движение давалось ему невероятной ценой, согласно кивнул.

— Хорошо, — прошептал он, и этот шёпот был похож на предсмертный хрип. — Только заберёшь  своё заявление! Договорились?

Улыбка, расплывшаяся на лице Кати, была похожа на ухмылку демона, достигшего своей цели.

— Умный мальчик, — она потянулась и поцеловала его в щёку. Её губы были холодными. — Жду завтра вечером. В восемь. У меня в квартире.
Не опоздай!

Она развернулась и ушла на свой этаж, оставив его одного в полумраке подъезда. Николай прислонился лбом к холодной стене.
Он проиграл. По всем статьям.
И самое страшное было то, что битва ещё даже не начиналась. Она только что перешла в другую, ещё более тёмную фазу.

Продолжение следует...