Бегство на Европу. Эпизод 16

/
Клаус объявился спустя час, как я впервые за последнее время благополучно выспался, и поманил меня за собою. Пока я семенил за ним следом, он выдал всю подноготную относительно условий моего пребывания, но даже не обмолвился о целях. Я пытался что-либо у него выспрашивать, но он каждый раз отнекивался, и указывал руками на те территории, где мне пребывать положено, а где категорически запрещено. Я и не противился. Уже даже того пространства, где погуляла сегодня наша парочка, мне было вполне предостаточно, ибо и не припоминал, чтобы по жизни когда-либо довелось существовать в таких комфортных условиях. Всё внутреннее окружение совершенно отличалось от тех транспортников, что в изобилии пребывали в моём прошлом, и мне казалось, что я погружаюсь в какую-то небывалую сказочную реальность, и пройдет еще немного времени, то придется проснуться и опомниться, да отправиться в лунный забой. На прощанье Клаус всё-таки разговорился, и на мой вопрос: Серый – это тот самый седой и высокий? – ответил утвердительно, и добавил:
- Так мы его зовём за глаза. Фамилия у него Серов, а имени не знаю, да мне и незачем. Он единственный в команде русский, хотя я не совсем уверен в этом.
- И что, он здесь самый главный?
- Да нет, конечно. Ты же видел многоцветных, кто-то из них.
//
А из какой нации вышел я сам? – задался к себе таким неожиданным вопросом, спустя минуту вытянувшись на своем спальном месте. Удивительное дело, лежать есть на чём, а вокруг ни одного кресла! Впрочем, это на Луне я предпочитал просиживать время в «чайхане», а тут вдруг озадачился. Своё детство я помнил смутно, и в памяти часто всплывали картины всевозможных перемещений – по воде, по земле, по воздуху. Тот последний мужчина, что оказался со мною рядом перед обустройством в колонии, кажется, был моим отцом, но никакой информации про него я впоследствии так и не нарыл. Помнится, что кто-то из сверстников пытался обзывать меня «ара», а что скрывалось под этим званием, так и осталось в том самом детстве. И выходило в итоге, что ни настоящего своего имени, ни возраста, ни происхождения мне было знать не суждено, но, впрочем, об этом почти не сожалел, а с возрастом и вовсе пытался во всяких переделках подстраиваться под скорые перезагрузки.
Клаус объявился под вечер, и сообщил мне об аудиенции у Серого. Но сумку, что было я надумал бросить за плечи, попросил оставить, да вдобавок предложил еще помыться и приодеться в свежий одноцветник. И вовсе не случайно, ибо те хоромы, где располагался русский Серов, поразили меня небывалой чистотой и безупречным исполнением.
///
- Выходит, что теперь ты Марко? – после некоторой акклиматизации разнесся ко мне первый из вопросов.
- Так ты сам так и назвал, но я бы предпочел остаться с прежним именем!
- Понимаю, а чем тебе не нравится новое? По-моему, хорошее имя.
- Привыкну…
- А почему ты надумал бежать от многоцветных?
- Я и не собирался…, так вышло.
- Но вышло не совсем так! Они тебе что-нибудь обещали?
Я на секунду задумался – говорить или не говорить, - но решился:
- Пообещали умереть в тот же день, и дали какой-то пульт.
- И что? Ты нажал на кнопку?
- Нет, я прогулял весь день в «чайхане», и где-то его посеял, а когда по телетайпу про меня передали, то уже себя не контролировал.
- А что там было?
- Что погиб в забое…
- Красиво. Но, впрочем, нас вполне устраивает эта версия твоего бегства.
////
Возвращаясь к себе обратно, я многое пытался переосмыслить после беседы с Серым, но то его удивительное спокойствие, вперемежку с благожелательным ко мне расположением, подействовали похлеще гадости из «чайханы», и я кое как добрёл до своей лежанки. Что-то необычное крылось в нашем с ним разговоре. Но вот что? Я закрыл глаза и мысленно уставился в потолок. Ну не мог я так гладко попасть на этот корабль, что-то я упустил, и теперь не могу понять что. Видимо, всё кроется в его вопросах. И о чем он спрашивал? Внезапная догадка вдруг прошила моё нутро, и я тотчас присел под прямым углом – всё дело в пульте! Кто-то подобрал его, и из интереса нажал на кнопку. А дальше меня уже просто вели, прокладывая единственный из возможных путей моего «бегства». Но и всё же – зачем так усложнять, подошли бы, поговорили, предложили, я бы и согласился. Странно всё, да и гори оно огнём, ведь так хорошо пока складывается, а я понапрасну штурмую своё серое вещество.
Клаус снова образовался неожиданно, и с порога предложил:
- А не желаешь ли потрудиться?
- В смысле?
- В том же самом! – и также благожелательно пригласил меня следовать за ним.
Следовать пришлось всё в ту же комнату, где по потолку и стенам продолжали насиловать мое воображение всё те же пейзажи из ледяной пустыни с огромными трещинами и гейзерами из воды, рвущейся наружу. Ну, работенка-то знакомая, попялюсь чуток на природные явления, да и вздремну по такому случаю.