Двор

Направо во двор. Ещё метров сорок и моё парадное, подняться на второй этаж и я дома. Двор впустил в свою темноту обычным спокойствием, ведь я свой здесь. Я здесь вырос. Двор – это как дом. Ты знаешь его, и он знает тебя. Вы оба можете рассказать друг о друге биографии.
Вот там на лавочках под тополем огроменным, пили всегда старшаки летом, весной начинали как теплело и до поздней осени. Вот за теми столами играли шашисты. Помню про какой-то треугольник Петрова – это мол мастерство. Рядом с ними располагались те, кто играл в домино. «Козёл» и «мандавошка» – так назывались игры в домино. Пока не было напарника в шашки, один из шашистов мог играть в домино. Картёжников в нашем дворе почти не было. В другие дворы ходили те кто хотел в карты.
А вот с того огромного тополя мы пацаны натягивали трос с трубкой. Один конец троса цеплялся за ствол тополя на уровне этажа четвёртого, второй к ломику, воткнутому на другом конце двора. И мы, хватаясь за кусок трубы съезжали вниз. Раз было один пацан, сейчас уже он мёртвый – наркоманом стал, когда вырос, вот и умер, а тогда было лет двенадцать, поехал по этому тросу и труба где-то зацепилась за излом троса, и встала. Он висел, держась за трубу, болтался, кричал. Высотище. И не удержался, упал, сломал обе руки. А мы дальше катались.
А там на лавке бабулька одна курила папиросы и иногда играла на балалайке. Её все считали ненормальной какой-то, но играла хорошо, душевно.
Была песочница, сцена, карусели, футбольное поле, вот уж баталии здесь были, свои матчи с соседским двором, сколько эмоций, крика. В ножички играли и в напильники, вокруг этих дворовых буёв – это я так обозначил все эти качели, лавки, карусель и песочницу.
Вот он этот двор, даже в темноте, ты ощущаешь его, знаешь, с закрытыми глазами укажешь, что где стоит. Кого тут бояться? Вот я с улицы и нырнул в свой, в наш двор без опаски. Тут убежище, тут уже дом. Ужин и уютная постель детства.
Мужик из темноты нарисовался, выскочил как-то неожиданно.
«Дай прикурить, пацан!»- сказал он, сверкнув фиксами, уличные фонари упали на них. Видно, было по нему арестант бывший. Такие тоже бывали в нашем дворе. Я полез в карман за спичками.
Что-то сверкнуло внизу в районе живота, но я ещё не поджёг спичку.
Больно.
Я посмотрел в его глаза, не понимал почему больно.
Я увидел в ухмылке его фиксы, глаза злобные, от довольства.
Он растворился в темноте двора, так же, как и вынырнул из этой темноты минуту назад.