Глава V Незащищённость

- Ты очень добрая, - признался Родик.
- Это не достоинство, а недостаток, - вздохнула Чешуйка.
Видела, не сможет удержать возле себя этого понравившегося ей своим взглядом и манерами рыжего папашу. Но ничего не могла поделать с собой. Была счастлива с ним сейчас, а о завтрашнем дне не думала. И когда начала понимать, смотрящий на всех свысока Родик не в состоянии быть постоянным с какой бы то ни было мамашей, ещё больше прониклась к нему лаской и любовью.
Но не с целью оставить дольше подле себя, а просто безвозмездно, дарила себя, взглянувшему на неё первым, подарившему ей нимф, совсем ещё недавно ставшему папашей рыжему.
- Но я создан для иной жизни, - смотря куда-то вдаль, будто сквозь стены признавался ей Родик.
Любил мамаш, но с самого детства таилась в нём неопределённая страсть к единому с ним полу. И сейчас скорее догадывался, чем понимал, не стоит спешить в окончательном выборе партнёрши. К тому же вряд ли роман с чёрной принесёт блага, так требующиеся ему от жизни.
Слышала его, но будто не понимала давно ожидаемые ей слова. Догадывалась, могли и вовсе не прозвучать. И тогда просто осталась бы брошенной без каких либо на то причин. Думала, хорошо знает себя, но всё же пыталась представить немалую толику вины в произошедшем, за собою. Слышала, в будущем, через какое-то время все всегда надоедают друг другу. И то, что сегодня кажется в порядке вещей, со временем начинает раздражать, приводит к накоплению обид.
Может и хорошо, что по своей глупости не сумела выбрать себе такого папашу, который смог бы оставшись рядом позаботиться о ней. В любом случае  когда-то всё равно надоели бы друг другу.
- Ты хочешь оставить меня? – помогла Родику Чешуйка.
- Не совсем… - услышав то, что сам был уже готов сказать, смутился тот.
- Не бойся. Говори, как есть.
- То есть да, - почему-то засомневался в своём решении Родик.
- У тебя, кто-то есть?
- Нет… , - уже побаивался своей решительности.
- Я не держу тебя.
- Так просто отпускаешь?
- Да. А разве здесь есть какие-то сложности?
- Но я могу ещё вернуться, - минуту назад будучи полон решимости, теперь подстраховывался Родик.
- Та, что нравится тебе больше так же вызывает сомнение?
- Это…это не важно.
- Я знаю, как представитель рыжего народа, ты создан для того, чтобы искать совершенства. Слишком уж вы все любите сами себя. Тянитесь туда, где лучше всего.
- Разве это плохо? Наш народ всегда стремился к нему. В отличие от остальных рыжих, я попал в дом недавно. И он так же, как и их устраивает меня. Мечтаю найти в нём лучшее место. Для того и создан. Не допущу того, чтобы вернуться туда, где появился на свет я и мои родители. Мы рыжие, так же, как и чёрные достойны лучшего, любим хорошие, особенно новые дома. И пусть этот не так молод, но богат на пищу, – искренне удивился Родик.
- Нет. Просто всё это суета. А жизнь уже началась и её не поставить на паузу. Зачем нужно совершенство если оно неизвестно когда может наступить? Разве не более важно простое понимание того, что ты жив и рядом присутствует поддержка, в виде любящей мамаши и детей?
- Но я ещё так молод, - чуть ли не плакал Родик.
Вспомнился вечно холодный барак, редкие крошки на кухонном столе, скукотища и вечно злые от голода и холода родители с соседями. Нет, он на всё был готов лишь бы не возвращаться туда. Раз уж оказался здесь должен был добиться лучшего из всего возможного в доме.
В эту минуту показался Чешуйке беспомощным неудачником. А ведь был папашей-воином рыжих, исследовавшим к тому времени если не весь дом, то большую его часть. Благодаря этому-то и познакомился с Чешуйкой, любившей сидеть в одиночестве в коммуникационном шкафу, где, как раз и проходили основные тропы разведчиков всех мастей.

Сейчас, когда на неё обратил внимание Воронка, вспоминала своего первого папашу. Ничтожен казался ей в сравнении с, как ей казалось нашедшим себя в жизни представителем чёрных.
И как же могла так легко повестись на рыжего. Уж теперь-то понимала, что из себя представляют таковые. Немало слышала от подруг и просто знакомых о том, что всегда не удовлетворены достигнутым проживающие вместе с ними в доме рыжие, но будучи чёрной не могла понять их стремление к совершенству. Всегда была рада тем, что имела.
Но создана мамашей и поэтому не долго переживала разлуку. Смирившись с ней, решив для себя, не стоит спешить жить, что теперь хорошо знала, свойственно рыжим, не стремилась к новым отношениям. И встретив Воронку, хоть и рада была тому, что одного с ней цвета, со всеми выходящими из этого, внимательно присматривалась к нему.
И Родик, оставивший её, уйдя обратно в свою сто тридцатую квартиру, стремительно стирался из памяти, наполнявшейся новым, милым ей образом. Но неужели для того, чтобы иметь в душе равновесие и спокойствие, влияющее на отсутствие стремления к поиску лучшей доли достаточно принадлежать к давно обосновавшемуся на одном месте народу чёрных? Неспешные, уверенные в незыблемости своих территорий, никогда не наблюдали в себе желания к самоутверждению. Да и не требуется таковое чёрным, так, как первыми поселились в этом доме.
Но может в том кроется их незащищённость по отношению к стремящимся отнять у них первенство появления здесь рыжим, а теперь ещё и южанам?