Глава VI Совет

- Пятьдесят восьмую оккупировали южане! – что есть мочи, приближаясь, ещё издалека кричал Воронка.
Этот крик разбудил её. Под утро, как правило крепко засыпала. Постепенно осознавая окружающее понимала, находится, где-то в ином чем прежде месте. Угол у батареи в большой комнате, рядом с лоджией, по знакомым ориентирам догадывалась где именно уснула этой ночью. Рядом возились дети. Были уже достаточно взрослыми для того, чтобы не тревожа мать найти себе занятие в это воскресное утро, когда не требовалось идти в школу.
Благодаря вчерашнему переезду изучали новое место. Была спокойна за них, не высовывались из-за высокого алюминиевого плинтуса, рассматривая новую для них, прежде не посещаемую комнату. И поскольку казалась целым миром, даже не опасаясь Необъяснимого присутствия прежде всего остерегались не знакомого им пространства.
- Но почему!? Почему это всё произошло!? Как могли старейшины пятьдесят седьмой, приютившей их квартиры не проследить момент заселения покинутой ими, пустующей соседней!? – не до конца ещё проснувшись спросила вернувшегося из разведки Воронку Чешуйка.
- Эх, если бы только знала сколько раз я предупреждал старейшин. Но не могли решится заставить вернуться на прежнее место покинувших квартиру жителей. Пригрелись в нашей, ощутили тишину и спокойствие. Да ты и сама наверняка не согласилась бы уходить обратно.
- Как южане!? – так же, как и она будучи разбужена внезапной тревожной новостью, только разомкнув маленькие заспанные глазки не верила услышанному Морковка.
Знала Чешуйка, та жила в большой комнате, но не ожидала встретить рядом с выбранным Воронкой их новым местом для поселения.
- С юга. Все многодетные, - докладывал Воронка.
Будучи разведчиком от пятьдесят седьмой квартиры обязан был ставить в известность её старейшин, дабы принимали правильные решения в отношении жителей, с которыми сейчас делился.
- Но, как же так!? Ведь ещё совсем недавно Необъяснимо присутствие применило в ней яд! И мы чудом спаслись тогда, – послышалось из соседнего угла. Последнее время плохо спал Корка. Вспоминал свою мамашу. Вот и сегодня проворочавшись всю ночь уснул тревожным сном лишь под утро. Но будучи разбужен, сразу понял о чём речь. В его голосе звучало разочарование и грусть.
В отличие от молодёжи, покинувшей вместе с ним квартиру, не мог привыкнуть к иной. Был уже в возрасте и вряд ли самостоятельно решился вернуться. Как уважающий вышестоящих руководителей чёрный всё ждал распоряжений сверху. И в результате теперь навсегда потерял надежду возвращения на свою Родину.
- Этим скотам всё нипочём. На то и южане, - пытался отдышатся Воронка. Столкнувшись с южанами, стараясь не выдать себя бежал всю дорогу пусть и знакомыми путями, но все известные ему лазы и щели не хотели пропускать обратно слишком торопливого разведчика. Не были рассчитаны на то, чтобы через них пробираться в спешке.
- Какие они южане!? Так, недоразумение одно! Настоящие никогда на север не придут. Живут там себе в удовольствие и горя не знают. А эти!? Так, недоразумение одно, - махнул рукой Корка.
- Что же теперь будем делать? – искала защиты у Воронки Чешуйка.
Не было ей грустно от того, что прежняя квартира была занята южанами. Скорее боялась плотного соседства с ними. И сейчас показалось, только он может защитить её.
Среди множества проживавших в их квартире соплеменников был ближе всех. Ведь недаром с новостью, прежде всего пришёл не к старейшинам, а в её угол.
- Что-что!? Ничего,  – вздохнул Корка.
По его неспешности в каждом движении было видно, не впервой сталкивается с подобным. Но, будто не торопясь делать выводы, оттягивал ответ. Не хотелось быстрых решений. Многое повидал на своём веку и был уверен, всё в руках Необъяснимого присутствия. И если выгнало их из Пятьдесят восьмой квартиры, значит имело на неё свои планы.
И позволив заселиться в неё кому-то, либо не знает пока об этом, что вряд ли, либо готовит ответ.
Подумав недолго, обратился к Воронке:
- Иди старейшинам докладай. Совет собирать будут. Но эт ближе к вечеру, когда не так опасно.

Сейчас, когда проходил вызванный докладом Воронки совет, вспоминал чудом выживший от применённого яда Зырка, тот, состоявшийся сразу после его спасения.
Оставшись одни из всех отравленных в пятьдесят восьмой квартире старейшин, присоединив выведенных им, выживших чёрных к тем, что жили в пятьдесят седьмой вошёл в состав её старейшин, собравшихся внутри стальной, квадратной трубы столешницы кухонного стола из ИКЕА. Об этом говорила потёртая, но не сорванная наклейка на одной из его никелированных ног.
Вечный дед и Чернота проводили совет. Так же, как и они был во главе.
- Не мешаем мы Необъяснимому присутствию. Не делаем никому зла, - выступил Яшка. Казался нахальным, но когда доходило до дела, оказывался трусливым чёрный папаша.
- Всегда теряли своих. И терять будем. Но вот так, чтобы ещё и потерять квартиру! – выкрикнул Шорка. Многодетный чёрный папаша. Пользовался вниманием слабого пола. Потому и не хотел ничего менять в своей жизни.
В точности высказывали мнение Черноты, что будучи намного младше, помалкивал рядом с Вечным дедом, учась у того немногословию.
- Травят нашего брата. Но это ещё полбеды. Вот если во всём доме начнут, - многозначительно посмотрел вверх Зырка. Не желал прислушиваться к миролюбивой политике жителей пятьдесят седьмой квартиры.
- Типун тебе на язык старый перестраховщик, - зашушукали, зашипели на него облепленные детьми мамаши, объединённых квартир.
- Не пойдём никуда со своих метров квадратных! – громче всех орал голосистый, визглявый Уголёк, почему-то глядя в сторону Зырки. Будто тот был виновником всех смертей.
- Не о том говорите! Ох не о то-о-оом! Лучше подумайте, как и когда возвращаться будем, - чувствовал, не увидит больше свою Родину Корка. Скучал по ней. Но больше по любимой мамаше.
- Любит нас Необъяснимо присутствие. Просто требует жертвы. Так было всегда. Так и будет. Ничего нового в этом мире не может быть. Всё повторяется из года в год. Надо умилостивить его. И тогда забудет о нас, - предложил Вечный дед, как уже давно забыв истинное имя называли его все чёрные.

Ни разу с тех пор не проводили совет.
И сейчас, когда Воронка доложил о занятии пятьдесят восьмой квартиры южанами вспомнил Зырка всех этих крикунов. Были среди них и те, что теперь уже находились в мире ином. Уголёк же, будучи разведчиком дополз до своего угла. Был отравлен, но всё же выведя за собой многих, спас их. Долго потом кашлял, приходя в себя.
Сегодня, когда всё повторялось, думал услышать от своих соплеменников то же самое Зырка. Не был главным среди них. Да и не имели такового никогда. Просто прислушивались к старейшим, коим так же, как и Чернота с Вечным дедом являлся для них после объединения населения квартир. Но для того, чтобы услышали их голос приходилось предъявлять веские аргументы. И их вес прежде всего заключался в страхе перед тем от чего предостерегали. А таковой практически полностью отсутствовал в их народе. По большей части был необучаемым.
Но сильнее всего удивляло Зырку, что более старые чем он, такие, как Вечный дед и Чернота не в состоянии увидеть опасность там, где явно присутствовала. Понимая, занятие пустующей квартиры южанами в итоге приведёт к большому террору, не спешили принимать смелое решение. Не верили, такое возможно. Из последних сил хватались за надежду о лучшем.
- Не понимаю я тебя! Ой не понимаю! - закачал своей головой Чернота, глядя потускневшими от времени глазками на Зырку.
- А чего тут понимать-то!? Всё просто. Всегда тревожно жилось чёрным рядом с рыжими. А уж с южанами и подавно! И теперь, когда…
- Ничего мы не сможем сделать теперь, - перебил Зырку Шорка.
- Пущай живут! – топнул Яшка.
Всегда видел в нём присущую рыжим хитрость Зырка. И сейчас, впервые разглядел в его чёрных усищах рыжий прокрас.
Видать была в том капля рыжей, а то и южной крови.
После появления Рыжих, два с половиной века назад, хоть официально и не допускали смешения крови с ними, последнее время чаще пробиралась та в чёрных. Всё больше рожали от рыжих чёрные мамаши. К южанам же ещё только присматривались. Иногда полукровки выходили на диво чёрными. Рыжие же и южане вынашивали только своих.
Но не страх изменить свой цвет и размер пугал чёрных, а передающаяся вместе с чужой кровью национальная черта – хитрость. И было её куда больше у южан, чем у рыжих. Позволявшая выживать на юге, на севере вредила, проявившись в чёрной нации. Перебравшимся же сюда южанам, как ни странно, только шла на пользу, так как отличались не только хитростью, а расчётом. В сочетании с безграничной наглостью и уверенностью в своих, придуманных ими же правах побеждали даже самую изворотистую хитрость рыжих, делая её немощной и убогой рядом с собой.
- Неужели с самого юга они? – поинтересовался у Воронки Шорка.
- А как же, - никогда не бывший в тех краях, со знанием дела качнул в знак согласия головой тот.
- Пущай живут, - успокоил всех Вечный дед.
Не видел опасности в происходящем. Хоть и понимал, настали новые времена, когда чёрные должны продолжить подъём вверх, занимая весь дом, никогда не уделял этому особого внимания, хоть невольно и участвовал в этом. Не удерживал смелых папаш, стремящихся в новые квартиры, но не понимал, как можно искусственным образом планировать, и уж тем более регулировать численность целого народа. Имеет право на самостоятельное развитие. Каждый чёрный папаша вправе решать когда и сколько помочь сотворить своей мамаше оотек.
Но пришедшие в дом, не менее нахальные чем рыжие южане, заняв благодаря отсутствию в них чёрных, или рыжих квартиры должны оставаться в них, не смея нарушить столетиями формировавшийся негласный закон, не селиться на уже занятых территориях.
А иначе будет война. Хорошо знал, что это такое. Пришлось пережить.
- Э-э-э-эээх! – с горя вырвалось у Корки.
Закрыл глаза. Вспоминал свою молодость. Навсегда осталась в покинутой им квартире его мамаша. И теперь не мог уже ни с одной наладить отношения. Не справился бы с главной задачей. А от того великая грусть овладела им.
- Но у них в четыре раза больше детей рождается чем у нас! – возмутился Воронка.
- К нам не пустим. Да и сами-то они не полезут. Не бывало такого ещё никогда, чтобы силой выживали, - заключил Чернота.
- Не бывало-то не бывало, а вот если обстоятельства какие? Что будем делать? – предостерёг Зырка.
- Никаких обстоятельств не может быть, - настаивал Чернота.
- Пусть живут!
- Хлеб наш не отнимут.
- На всех хватит! – послышались многочисленные выкрики папаш из толпы.
- И верно! Пусть остаются! – поддержали не имеющие голоса представительницы слабого пола, многодетные мамаши.