Глава XV Вече

- Мы один с вами народ. Только другого цвета и чуть-чуть меньше. А значит должны делать общее дело, бороться с Необъяснимым присутствием. Ведь только победив его сможем стать полноценными хозяевами дома. Сначала один, затем ещё и ещё. Пока не освободим весь город, - доказывал чёрному, пожилого вида местному жителю южанин.
Шла выгуливать детей. Отдать в детский сад уже не представлялось возможности. Даже воспитательницы не в состоянии были обеспечить безопасность детей в течении дня, не говоря уже о катастрофической нехватке мест. Остановилась подле, с акцентом, сопровождая речь бурными жестами доказывавшего свою правоту южанина.
- Но дом не резиновый! К тому же иногда кое-где применяют яд, - вяло возражал большого роста, но очень спокойный оппонент южанина.
- Значит пора искать другие места. Вы чёрные привыкли ко всему готовому. Посмотрел бы на вас если побегали как мы! Ну ничего времена меняются. И скоро всё будет иначе. В конце концов не так уж и важно, какой именно вид победит многовековую борьбу с Необъяснимым присутствием. Мы, в отличие от вас не боимся его. Как жили вольно у себя на юге, так и будем здесь. Не боимся ничего. К тому же необъяснимого.
- Вы пришли в наши дома без спроса. Занимаете пустые квартиры. Ваши дети бьют наших. Принесли с собой свою культуру и насаждаете её повсеместно! – не сдержавшись, вмешалась Чешуйка.
От неожиданности южанин на мгновение замолчав, отступил на шаг, будто бы пропуская молодую мамку. Но тут же вспомнив, как подобает его народу вести себя с представительницами слабого пола, к тому же, если они ещё и родились чёрного цвета, ответил:
- Молчи мамаша, когда папаши разговаривают!
Интонация горделивой надменности прежде всего касалась его, а не того чёрного бедолагу, ни с кем не собиравшегося ссориться и уж тем более не кичащегося, что время от времени является отцом своих детей. Пусть и на порядок меньше, как не старался получалось их у него в отличие от рыжих и южан, но качество появлявшихся на свет маленьких нимф вполне устраивало.
- А с чего это я должна молчать? Вы заселили нашу бывшую квартиру, как только мы были изгнаны оттуда и теперь сравниваете две разных нации и культуры называя одним народом, а я обязана принимать это за чистую монету? Ну уж нет! Не вижу ни слова правды в ваших словах. Одно лицемерие и ложь! – продолжила свой путь, навалившись на южанина всем корпусом.
Тот вынужденно, дабы не быть раздавленным отшатнулся, прошипев:
- Ничего мамаша. Скоро твоё время кончится!
Долго потом ещё не могла прийти в себя, стараясь забыть об этом разговоре. Но с каждым днём подобных становилось всё больше и больше. И понимала, вскоре уже перерастут в открытые инциденты.
К тому же на детской площадке всё меньше становилось чёрных мамаш. Южане занимали и общие пространства. В отличие от многих своих подруг не желала уступать оставляя нахальным южанам территории.

- Я не хочу иметь с ними дело. Мне проще не рожать, - в ответ на её рассказ о сегодняшнем разговоре заявила Морковка.
И действительно не спешила со следующей беременностью. Как понимала Чешуйка, та просто получала удовольствие от секса. Впрочем и многие другие её сверстницы видимо изменились подобным образом.
Понимание этого испугало её. Вечером поделилась с Воронкой.
- С каждым днём мы всё больше теряем свои позиции. И скоро вынуждены будем делить квартиру с южанами, - ответил тот.
- Неужели ничего нельзя придумать? – боялась за своих детей Чешуйка.
- Ничего.

- В соседнем подъезде несколько квартир после травления не долго пустовали. Девяностая и восемьдесят третья заселены южанами, - докладывал Воронка.
Состав команды разведки к тому моменту уже полностью сменился. Состояв прежде из ста особей, теперь имел куда скромное количество, к тому же менее опытных чёрных. Многие гибли по неосторожности. Не отличаясь особой смелостью совершали ошибки со стороны кажущиеся героизмом.
Это расстраивало Воронку. Не успевал делиться опытом, как уже приходилось начинать с нуля со следующим добровольцем.
Только Червонец всё ещё оставался рядом с ним. Поэтому вдвойне ценил внезапно изменившегося, начавшего откликаться на шутки друга. Понимал, слишком велик риск и в любое время может потерять его. Или наоборот, тот останется один на один с новичками.
Но не столько огорчали потери, как на фоне их рост южан, повсеместно проникавших в их дом. А ведь хоть и не был особо старым, всё же имел какую-то историю. Но всё забывалось. Никого из чёрных уже не интересовала. Их народ не просто терял тягу к размножению, но и веру в то, что в этом есть хоть какой-то смысл.
Червонец стоял рядом с другом. Уступая в инициативности никогда не стремился к первенству. И сейчас был рад поглядывая на Воронку, ведь делали одно дело.
- Мы здесь не вправе что-либо изменить, - выслушав доклад Воронки, произнёс Зырка.
После исхода пятьдесят восьмой квартиры увеличенное население пятьдесят седьмой меньшей своей частью поддерживало Зырку. Но в самом совете старейшины вынуждены были прислушиваться не только к мнению жителей, но и друг к другу.
- Наш слабый пол потерял интерес к размножению. В отличие от рыжих и южан не в состоянии догнать их своим, не особо увеличившимся, бесполезным количеством, - с укором посмотрел на Зырку Чернота.
В какой-то степени видел вину в этом, слияния двух родов чёрных. Хоть и знал, свежая кровь благоприятно влияет не только на укрепление рода, но и на размножение, не мог заставить себя признать подобное. Слишком уж расслабило его, пышущее благополучием и спокойствием последнее время. Шоком послужило наполнение квартиры беженцами. Не хотел ничего менять в своей прежде тяжёлой, полной испытаний и лишений жизни. Пригрелся в лучах славы на занимаемом посту.
И сейчас, после того, как вернувшийся из разведки Воронка лишний раз подтвердил неизбежное, чёрные не прибавляют в своём числе, искал виноватых не там, где они были. Не любил сложных измышлений. Хорошо знал, приводили в тупик. Но сегодня боялся простых, что даже если и были далеки от истинности понимания, как правило приносили пользу.
Поэтому обвинял Зырку.
- Надо собирать народ на вече, - нарушил ход мыслей Черноты Вечный дед.
Но тот не унывал, понимая, и в этом случае сумеет протолкнуть свою линию.

Под широким и невысоким от пола дном ванны расположились все, кто пожелал присутствовать на этом народном вече. Влажность воздуха, наличие воды и безопасность, к тому же поддерживаемая расставленными повсеместно дозорными постами располагали к разговору. Все понимали, решается судьба народа. Будущее пока ещё оставалось в их руках.
- Будут заставлять рожать, - со знанием дела призналась Копирка Морковке.
Худая и даже в темноте пространства под ванной, в тусклых лучах, сквозь малые щели пробиравшегося сюда дневного света, казалась прозрачной. Уж она-то точно могла гордиться тем, что за время своей небольшой жизни родила побольше любой присутствующей здесь мамаши. А то и нескольких вместе взятых. Была самой настоящей машиной по производству оотек. Их числом догоняла мамаш рыжих и даже некоторых южан.
Возможно от того, как бы хорошо и много не питалась, никак не могла набрать в весе. Высасывали из неё все соки, сохраняя присущую юному, несформировавшемуся телу худобу.
Вот только одно обстоятельство волновало её сегодня. То, что вчера была буквально, как ей хотелось считать изнасилована южанином. И теперь боялась признаться в этом. Поэтому сегодня надеялась на то, что хоть с одной стороны случившегося найдёт себе оправдание в невольном, как была уверена, не исходящим от неё грехе.
- Вот уж не поверю, - зевнула вечно невыспавшаяся Морковка.
- Я это дело за километр чувствую. Даже через стены.
- Ой не сочиняй! – шикнула на Копирку Сумка. Раздражала её своим даром. Сама же уже не могла, а главное не хотела переживать неприятные для неё всегда дни вынашивания оотеки.
- Тишина, - начал Вечный дед.
Разговоры затихли. И только еле заметный шёпот с блестящими в темноте глазами продолжали напоминать о том, что под ванной сошлось целое народное вече.
- Мы собрали здесь всех вас не для того, чтобы в приказном порядке объявить решение… , - зная немногословность Вечного деда, заставившего одним словом затихнуть толпу, продолжил Зырка.
Чувствовал вину за приведённых им, спасшихся из пятьдесят восьмой квартиры мамаш в том, что прекратили вынашивать оотеки. Предполагал, те могли быть подтравлены. Но не показывал вида. Да и слишком уж большой выбор появился у чёрных папаш с приходом в квартиру новых потенциальных мамаш. Скорее всего дело таилось в ином. Быстро избаловались, почувствовав разнообразие. Не хватало их на всех. И теперь показывали свою незаменимость, меняя сложившиеся столетиями правила, заставляя бегать за ними.
- Рыжие и южане, как и было всегда, размножаются, - перебив его, одной фразой подошёл к сути Чернота.
- Ну вот!  Я же говорила! – обрадовалась Копирка.
- Сиди тихо! Каждый раз, как только открываешь рот, убеждаюсь в правильности твоего имени. Словно под копирку способна плодить одинаковых, как и ты, но не отличающихся умом, нимф, - огрызнулась Сумка.
- Мамаши, вы должны работать над производством детей, а не вынашивать оотеки в удовольствие как прежде, - поддержал Копирку Зырка.
Почувствовала внутри себя радость Копирка. И раньше рождались у чёрных полукровки. Но, хоть и были запрещены подобные скрещивания, принимались рождённые от них дети. И теперь считала, может смело признаться в этом.
- Объединение повлияло на нас негативно, - смотря в глаза Зырке начал Чернота.
Теперь мог высказать всё, что наболело в нём. Выдержав небольшую паузу, тем самым, показывая, если перебьёт Зырка, поставит того тут же на место, продолжил:
- Недостаточно внимательны к НАШИМ, - последнее слово произнёс особо выделяя, - папашам принятые в нашу семью мамки. Не хотят смиряться. Слишком переполнены гордыни. А это не подобает чёрным. Мы всегда отличались заботой друг к другу и любовью. Только благодаря этому и жив наш народ.
- Неправда! – не выдержала горячая мамка Морковка.
- Мы всегда были внимательны к противоположному полу, - поддержала подругу Ржавка.
Последнее время наконец возымела долгожданную удачу среди чёрных папаш. Нашёлся тот, которому была рада. Как и все мамаши лишь хорохорилась, заявляя о том, что не любит детей. На самом деле, после многих неудач, прежде всего искала любви к противоположному полу. И сегодня не была похожа на себя прежнюю, искусственно старающуюся выглядеть ярко. Как оказалось не требовались для этого, какие-то средства, кроме заботы нужного ей папаши. Буквально расцвела.
- То-то и видно! - намекнула на присутствие в той рыжего цвета сторожилка пятьдесят седьмой квартиры Ленивка.
Давно задевала её этим фактом.
- А ты не ищи проблемы в других, коли сама не в состоянии, - парировала та. Больше не расстраивали её подобного рода обиды.
- Я не в состоянии!? Ах ты ж беженка! – попыталась набросится на неё Ленивка.
- Э-э-э-эээ! Мамаши не балуй!
- Хорош друг друга портить!– принялись разнимать их стоявшие рядом папаши.
- Но и папаши не в состоянии совладать с местными мамками. Будто вдруг подняли свою цену, - собравшись с мыслями, наконец нашёл в себе слова Зырка.
- Эка как повернул! Да я…
- Цыц! – коротко отреагировал на многое недосказанное Чернотой Вечный дед.
Возня под ванной прекратилась. Наступила тишина с еле заметными бликами света в многочисленных глазах.
Все ждали, что он добавит.
- Не время для внутренних склок и споров. Мы стоим на гране уничтожения. Но наш народ должен выстоять, - вещал Вечный дед, -Слогатель посылает нам неимоверные испытания. В которых не будет победителя. Но растает во времени и пучине греха, как сор ненужное, пусть даже если таковым будут целые народы.
Но мы, чёрные должны выстоять. Выжить. Для этого даже и не так важно хорошо развитое, как у рыжих, или особенно тех, кто с юга умение размножаться.
Тысячелетия чёрные оттачивали в себе эту способность. Но сегодня, когда приносим одну пятую от потенциала южан, или рыжих, можем гордиться тем насколько качественнее, приспособленнее наше потомство к будущему миру, чем ограниченные в своём развитии, выходящие из меньших чем наши, их оотек нимфы.
Нам предстоят суровые испытания. И только для того чтобы остаться на планете призываю вас одуматься! Продолжить размножатся, как прежде! – перевёл дыхание уставший от длинной для него речи Вечный дед. Выдержав паузу, продолжил: - Не надо никаких рекордов. Просто оставайтесь чёрными. Такими, как и были всегда.
Не даром Слогатель дал нам этот цвет. Должны сохранить чистым, без примесей рыжего до скончания веков.