6. Порхание мотылька

   Точка бифуркации – это критическое состояние системы, при котором она становится неустойчивой и возникает неопределённость: станет ли её состояние хаотическим или она перейдёт на новый, более дифференцированный и высокий уровень упорядоченности.
    В психологии точка бифуркации – это высоко рисковая сфера жизненного пространства человека, в которой подвергаются личностной переоценке все его жизненные основания. Нестабильность при этом проявляется в том, что человек не может вернуться к прежнему образу жизни и мучительно ищет новый способ существования, поскольку разочарование или другие сильные чувства не позволяют ему жить как прежде. В такие моменты вероятны события, происходящие по принципу домино, когда фактор, влияющий на первый элемент цепи, вызывает распространение по цепочке определённого действия и для всех остальных элементов.
    Но в точке бифуркации жизнь человека способна кардинально измениться из-за эффекта бабочки, поскольку мир полон сложных, взаимосвязанных систем, в которых все влияет на все. Несущественные на первый взгляд действия и события могут иметь непредсказуемые и далеко идущие последствия.


Пролог

-Помнишь, мы лежали на ромашковом поле, и тебе на обе щеки сели бабочки? Жаль, я не успела сделать фото. А когда ты открыл глаза, то задел их ресницами, и они упорхнули.
-Почему ты вспомнила об этом?
-Потому что тогда я впервые разглядела, какие они у тебя длинные. Почему у женщин не бывает таких ресниц? Все мои подруги наращивали их себе.
-Но ты же не наращивала, тебе это совсем не нужно. Если бы твои ресницы вдруг стали длиннее, лицо приобрело бы кукольный вид. Твои ресницы прекрасны и соразмерны твоему лицу.
-Знаю, знаю, тебе даже помада у меня на губах не нравится.
-Конечно, не нравится, потому что я люблю целовать тебя, но порой мне приходится фактически съедать ее в поцелуях.
-Не говори глупостей, современная помада от внешних прикосновений сворачивается в микро гранулы и незаметно осыпается.
-Но я всегда ощущаю ее вкус.
-Ладно, ладно, буду вытирать губы салфеткой. Странно, что никто даже не подозревает, какой ты чувствительный и ранимый. Все считают тебя бруталом, а вот я сразу все поняла с первого взгляда. Ты всегда смотришь, словно пытаешься проникнуть внутрь.
-И что? Это говорит о моей ранимости?
-Конечно, это как попытка не остаться на поверхности, а спастись во взгляде другого человека. Мы ведь принимаем почти все, что можем понять изнутри.
-Люблю твои фантазии, хотя они порой и глупые. И ты глупая девочка, и поэтому такая любимая.
-Почему это я глупая?
-Потому что пытаешься всё облечь словами. А слова многозначны, ими редко можно объяснить нечто сложное, глубинное. Идеально они подходят лишь для описания простых действий. Именно поэтому так мало придумано слов о чувствах, любые попытки увеличить словарный запас любви разбиваются в прах. Остаются только метафоры, которые не всем заходят. Кто-то терпеть не может медуз, кто-то стрекоз, кто-то боится птиц, кошек, кого-то отвращают аквариумные рыбки, потому что они мокрые и скользкие, кому-то неприятен запах зайцев. Зайчик, котик, рыбка моя… люблю, хочу тебя, жду, обожаю, жить без тебя не могу… Всё это сто, тысячи, миллионы раз избито.
-Поэтому ты избегаешь ласковых прозвищ? А мне было бы приятно услышать, что я котик или зайка.
-Панда, ленивец, мартышка, сурикат – вот ты кто чаще всего.
-Ах ты, грубиян! А еще говоришь, что любишь? Как можно суриката любить?
-Он забавный, встанет на задние лапы и смешно крутит головой. Копия ты.
-Тогда ты… ты…
-Ну, какой я зверь? Думай.
-Хитрый, сильный, умный, глупый, наивный, ранимый… Лис! Вот ты кто.
-Хорошо. Лис очень хочет слопать свою куропаточку, чтобы перышки летели во все стороны.
-Хватит! Хватит!... Сколько можно?! Я просто полежать хочу, сегодня я – ленивец.
-Мотя ты, а не ленивец. Но я все равно съем тебя, мою сладкую булочку.
-В каком месте я булочка?! Сам же говоришь, что ухватиться не за что.
-Это в переносном смысле.
-Да в любом смысле я не булочка! Признайся, это твои извращенные мечты о толстушке, которую можно потискать за мягкие места!
-Конечно. Только потискать и всё. Остальное полагается Моте. Сейчас снимем с тебя пижаму и бельишко…
-Щекотно!
-Это для разогрева.
-Ненасытный извращенец!... Тогда… тогда – с тебя торт "Вишня со сливками", 5 банок сокосодержащего Рич, чипсы, мороженое, пицца и ещё…ещё...ещё…

***1
    Целый час я читал почту с ноутбука, даже глаза заболели. Накопилось. Я месяц не заглядывал туда. В основном это были сообщения от моих заказчиков, но изредка попадались письма от друзей. Только от Ланы ничего не приходило. Так же как и три месяца до этого.
    Закрыв глаза, чтобы они отдохнули, я представил ее, но тут же отогнал все мысли, потому что сразу сжало горло. Ведь мне нельзя раскисать, я должен довести свой проект до конца, только тогда смогу вернуться к ней. Однако мне хотелось знать, как она живет без меня, как справляется. Может, уже нашла кого-то другого. Если так… не знаю, ничего не знаю. Отпустить, не вмешиваться? Или приехать, жестко взять за руку и увести? Но я пока не могу. Все страницы в соцсетях она закрыла, телефон отключен, наверно поменяла симку, на почту мне не пишет. Ладно, ладно… пусть так, иначе я не смогу ничего. Мне нужно доказать, завершить проект и претворить его в жизнь. Хотя бы начать, потом пусть продолжают другие… Только после этого начальство отпустит меня. Она ничего этого не знает, я работаю на закрытое ведомство, словом ни с кем обмолвится не могу, даже с ней. Она считает, что я бросил ее, в этом и есть вся проблема.
    Как я вообще смог найти ее? У меня имелись всего два месяца отпуска, которые я провел у родственников на юге. Лана до сих пор не знает моего настоящего имени. Когда мы познакомились, я представился ей как Алекс. Я не должен был, не должен… но тогда я не узнал бы ее. Узнать о ней все не составило для меня труда, ее история была прозрачна, как стёклышко. А сейчас я даже не могу просмотреть данные о ней, об этом сразу станет известно руководству. До завершения проекта я ничего не могу – ни узнать о ней хоть что-то, ни сообщить ей о себе. И это длится уже почти полгода, точнее без малого пять месяцев.
    Я решил, что после этого проекта подам в отставку. Плевать, что очень надолго стану невыездным, лишь бы освободиться, как из зоны, почти из одиночной камеры, откуда нет выхода в иную, нормальную человеческую жизнь.
    Пять месяцев без нее – это бы ничего, если бы она знала, что я думаю о ней и люблю. Но она считает, что я подло бросил ее, не сказав и не написав ни слова. Догадаться об истинной причине моего исчезновения она не могла, она же глупая девочка, глупая… если только не решила, что я на условиях полной секретности улетел в космос по заданию Центра с ответственной меж галактической миссией.
    Никто не знал о Лане, даже родителям я ничего не рассказал. Не успел. Я был так счастлив с ней, а потом пришло шифрованное распоряжение прервать отпуск, хотя мне обещали три месяца, а не два. Я честно доложил, что это мой последний проект, поэтому за мной наверняка установили негласное наблюдение, чтобы не натворил дел напоследок. Главное, никто из наших спецов не вычислил Лану, это я проверил по своим каналам. Напрасно начальство так уверено в своих ищейках, существует еще и детская дружба, пронесенная через годы. Макса никогда и ни в чем не подозревали. И иногда, очень редко, он помогал мне узнать кое-какие детали. Помог и с Ланой, хотя ему пришлось пойти на риск и удалить из системы сообщение одного из наблюдателей, видевшего меня с ней. Все прошло не замеченным, не зря Макса прозвали кибер-богом. А потом я и сам посылал одного надежного ассистента привезти мне карту памяти с камеры наблюдения одной организации, офис которой находится как раз напротив дома Ланы. Эту фирму после моих действий спецы нашего ведомства прощупали основательно, но у них мозгов не хватило связать мой интерес к этой фирме с домом напротив.
    Главное, что Лана была жива-здорова, и ни разу не возвращалась домой с кем-то из мужчин. Мелькали две ее подруги, приходили родители, брат, но на этом все. И раз ее не проверяли, значит, о нашей с ней связи никому не было известно. Не зря меня учили конспирации и умению заметать следы. Грош цена была бы мне, подставь я Лану под подозрение. Я не Штирлиц и работаю вовсе не на военных, и конечно, ее никто не тронул бы и пальцем. Просто могли изучить личное дело и установили бы постоянное наблюдение за ней из-за меня.      
    И чем я только думал, когда всеми силами стремился получить эту работу? Прошел три десятка тестов и проверок разных уровней, получил повышение и даже награду от руководства. Мой счет в банке регулярно пополняется солидной суммой, я имею два личных автомобиля, гараж и трехкомнатную квартиру в престижном районе Москвы. Но меня тянет в Питер, в обычную скромную двушку, где я был счастлив с Ланой. Да и вообще я родом из Питера и люблю его больше белокаменной.
    Родители года три как переехали в мою московскую квартиру, потому что мать очень беспокоится о моем здоровье и питании, а так же создает для меня домашний уют. Когда я работаю, они на цыпочках ходят мимо моей комнаты. А питерскую квартиру они теперь сдают через риэлтерское агентство. 
    Иногда мы пьем с Максом пиво в баре и молчим. Он пишет мне пару слов на салфетке или посылает исчезающие смс. Он же кибер бог. Мы оба привыкли с ним шифроваться во всем, и в личной жизни так же. Но даже он не знает о Лане.

***2
    Мой контракт завершился, я окончил и сдал руководству проект и выдержал двухчасовые уговоры остаться со всеми причитающимися посулами и обещаниями. Но они не остановили меня. Слишком много моей крови выпил большой бизнес и секретные технологии, которыми занималась фирма, где я отработал 6 лет. А помимо этого стал невыездным на 3 года, поскольку работал над госзаказом и имел доступ к сведениям, составляющим гостайну.
    Когда я вышел из здания головного офиса и вдохнул воздух свободы, моей первой мыслью было найти Лану как можно быстрей. Я решил уехать из Москвы на машине, чтобы не оставаться без колес в Питере. Все необходимое я собрал еще с вечера. Родители встревоженно спрашивали, где я буду жить, ведь нашу квартиру сейчас занимали арендаторы. Я ответил, что у меня дела в Питере, а для жизни я заранее снял себе студию.
    Через 12 часов за рулем я добрался до места. Студия мне понравилась, я занес свои чемоданы, принял душ и заказал быструю доставку еды. После этого меня сморил сон почти на пять часов, то есть до вечера. Мне снилась Лана, какой я оставил ее. Работая в фирме, я научился быть всегда собранным и управлять волнением. Но сейчас, на свободе, впервые за долгое время волновался, потому что не знал, примет ли меня Лана. На случай, если она отвернется от меня, я приготовил письменные объяснения своего исчезновения, ведь она могла не пожелать меня выслушать. Она все могла и имела на это право. Более всего меня тревожила мысль, что Лана могла забыть меня. Не в смысле совсем, а отвыкнуть от нашей физической связи.
    В 20 часов я стоял возле ее подъезда. Посылать ей смс не имело смысла, в телефоне у меня стояла новая симка, пятая за полгода. Поэтому я просто набрал на домофоне номер ее квартиры. Дверь в подъезд долго не открывалась. Я отошел от дома – в окне Ланы горел свет. Поэтому я достал из кармана ключи от ее квартиры, которые остались у меня, и вошел в подъезд. Когда-то я сам ругал ее и учил никого не впускать в подъезд, если она не ждала знакомых или курьера.
    На звонок она так же не отозвалась. Я открыл дверь ключом и вошел. В квартире стояла тишина. Разувшись, я заглянул в комнату, потом в другую. На кровати кто-то лежал, закутавшись в одеяло с головой.
-Лана! – произнес я в волнении. Куль из одеяла зашевелился, и оттуда выглянула взлохмаченная голова.
-Алекс!! – воскликнула Лана, но тут же загородилась рукой:
-Не подходи, не подходи! У меня ковид!
-Ты ела что-нибудь? – спросил я, шагнул к ней и обнял вместе с одеялом.
-Ты же заразишься от меня, – сказала она, но я уже целовал ее в макушку, в губы она не далась.
-Не спросишь, почему я пропал? – удивился я.
-Главное, что ты вернулся, – ответила она и заплакала.      
    Потом я готовил ей еду из того, что нашел в холодильнике. Лана не вставала из-за слабости и температуры.
-А почему даже родители не с тобой? – спросил я.
-У папы больное сердце, ему опасно болеть, а мама приходит, приносит продукты.
    Она похудела, возможно, из-за болезни, но я видел, что она изменилась, повзрослела. 
-Я ждала тебя, очень, и знала, что ты вернешься. Алекс… ты ведь не пропадешь снова?
-Не пропаду. Я вернулся окончательно. Как только поправишься, распишемся,– сказал я ей и почувствовал, как сердце сжимается от неимоверной жалости.
-Как ты жила без меня?
-Алекс! – она снова заплакала. Я обнял и прижал к себе ее ставшее тщедушным тельце:
-Не плачь, теперь я все время буду с тобой. И называй меня Ингмар.               
-Почему?
-Потому что это моё настоящее имя. 
-Но почему? Ты не доверял мне, когда мы познакомились? Зачем скрывал настоящее имя?
-Отдохни, я потом все тебе объясню.
-То, что ты так внезапно пропал, и твоё имя как-то связаны?
-Лана, прошу тебя, давай потом.
-Ингмар?... Ты не русский? А отчество у тебя есть? И фамилия? Я ведь ничего о тебе не знаю.
-Вот именно. Почему так безоглядно доверяла мне?
-Потому… потому… не знаю, почему.
-Я больше никуда не денусь и все тебе расскажу. Раньше не мог, были кое-какие обязательства.
-Ты был женат?
-Нет, Лана! Ну почему ты такая упрямая? Ладно, ложись удобнее, расскажу все сейчас. Ты же не отстанешь.

***3
    Родители Ланы не знали обо мне, я позвонил с ее телефона и представился как друг. Не стал сразу шокировать будущую тёщу тем, что я парень Ланы. Главный вопрос, который я задал ей, был о том, почему Лану не госпитализировали.
-Скорая приехала, у Ланы взяли тест, выписали рецепты и сказали, что мест для больных с ковидом нет, и в стационар увозят только тяжелых. Ей стало хуже?
-Не знаю, я только приехал. Но у нее высокая температура, и она не снижается.
-Тогда… тогда… наверно нужно опять скорую вызывать, – пролепетала испуганная женщина.
Скорая приехала только через час. Фельдшер и медсестра выглядели замотанными. Лане сделали укол с жаропонижающим и послушали легкие, которые, слава богу, оказались чистыми. Через двадцать минут Лана уснула. Я переоделся, разложил свои вещи в комод, как когда мы жили вместе. Ковида я не боялся, в свое время мне делали двух этапную прививку. Главным для меня являлось состояние Ланы.
    Пока она спала, я проверил все в ее мобильнике – звонки, сообщения, комментарии в соцсетях.               
Подружки предлагали ей помощь в знакомстве с парнями, намекали на то, что время уйдет, не заметишь. Но по всему она так ни с кем и не познакомилась. Это успокоило мою ревность, но подстегнуло боль в душе, ведь Лана жила все это время в неведенье, однако все равно ждала меня и верила.
    После приезда скорой и укола она в течении нескольких часов пошла на поправку.
-Так удивительно, – говорила она, сидя на диване, поджав ноги, – Ты все умеешь – готовить, убираться, делать покупки.
-Почему удивляешься? Раньше я был сильно занят по работе, поэтому всем этим занималась ты.
-Алекс, и все-таки, скажи, почему ты выбрал меня?
-Что за вопрос? Ответ ведь очевиден.
-Знаю, знаю, скажешь, что я тебе понравилась и все такое. Но многие мужчины влюбляются в красоток, а я… обычная.
-Ты у меня красотка. Почему считаешь себя обычной? И что в твоем понимании значит обычная?
-Ну… библиотекарша, мышь серая. Нам нельзя сильно краситься и разряжаться, все должно быть пристойно и скромно.
    Я увидел ее в библиотеке, когда пришел поработать с историческими документами по особому разрешению. Она провела меня в отдельную комнату, выдала пару тканевых перчаток, пинцет для перелистывания страниц, и принесла архивные папки. А сама села за другой стол.
-Вы не оставите меня одного? – удивился я, – Мне нужно поработать, и это может продлиться долго. 
-Я не помешаю вам. Буду сидеть тихо, но мы не имеем права оставлять ценные архивы без личного визуального надзора.
    Именно за этот час я и разглядел ее, а потом дождался в вестибюле после работы. Тогда за окнами шел проливной дождь. Я взял ее за руку и молча повел за собой к выходу, а потом мы побежали к моей машине.
-Меня зовут Лана, – сказала она, вытираясь бумажными салфетками, которые я протянул ей тогда.
-Хорошо, – ответил я и представился ей Алексом.
    Дождь лил, не переставая, мы подъехали к ее дому, и я молча пошел за ней. Она удивленно взглянула, но промолчала. Потом мы пили чай с бутербродами, потому что у нее в холодильнике мышь повесилась. А потом я остался на ночь. Не потому, что так уж хотел секса и не потому, что она выглядела как-то призывно. Напротив, волосы ее намокли под дождем, она кое-как их вытерла полотенцем, переоделась в махровый халат, а мой пиджак повесила на спинку стула, который приставила к обогревателю. Я просто хотел согреть ее, потому что она даже после горячего чая зябко ежилась. С этого все началось.       
    Она никогда не заигрывала со мной и если веселилась, то по-настоящему. Ее искренность во всем обезоруживала и подкупала меня. Да что там, она поработила меня полностью. Я съездил за вещами, и мы без особых разговоров об этом стали жить вместе. Казалось, каждый следующий день был похож на предыдущий, но я все сильнее ощущал, что она необходима мне. Спешил с работы, чтобы уже в машине начать почти непристойно целовать ее. Мои чувства и желания словно постепенно разгонялись и в конечном итоге превратились в одержимость. С момента нашей встречи других женщин я просто перестал воспринимать.
    Наверно большую роль сыграло то, что она младше меня почти на 10 лет, не знаю. Меня всегда раздражали глупые девицы, и Лана была глупой девчонкой, но совсем иной, скорее наивной. Сейчас ей 25, но она во многом как ребенок, и это наверняка не изменится со временем, это часть ее натуры, ее сущность. Умение на все смотреть с неподдельным удивлением и восторгом. И легко порхать мотыльком рядом со мной, пробуждая во мне все, что, казалось бы, навсегда легло на дно.               

***4
    Вечером перед выходными, когда я собрал все для нашей с Ланой поездки за город, мне позвонил Макс:
-Тут такое дело, в фирме объявился инсайдер. Руководство просит обзвонить бывших сотрудников, которые возможно имели подозрения в отношении кого-либо. Так что подумай. Они обещают нехилое вознаграждение за выявление крысы.
-А у себя в узком кругу они не пробовали искать? – усмехнулся я.
-Что ты имеешь в виду? – удивился Макс.
-Намекни начальнику отдела по защите информации.
-Но ты подозреваешь кого-то конкретно?
-Всё, вводную я тебе дал. Премию, если что поделим. Но я не хочу больше контачить ни с кем из них. Я наконец-то счастлив с любимой девушкой и собираюсь жениться.
-Ого? Ты?! Вот это да! – изумился он.
-Только не говори пока никому ничего, дай мне отдохнуть с моей будущей женой в выходные. А то сразу начнут доставать. А что именно утекло?
Макс сказал. Я присвистнул, поскольку инфа была очень и очень ценной, она касалась тонкостей основного производства и являлась строжайше секретным ноу-хау. 
    Лана слышала мой разговор, поэтому в волнении смотрела на меня.
-Чего ты? Ко мне это не имеет никакого отношения,– попытался я успокоить ее. Но моя глупая девочка спросила:
-Почему же ты сказал своему другу, чтобы он намекнул про узкий круг? Алекс, я боюсь! Твое бывшее руководство… это ведь люди из большого бизнеса. Я чувствую какую-то опасность. Не сможет ли кто-то навредить тебе?
-Догадки – это всего лишь догадки. Но ты права. Я буду осторожен, если меня начнут расспрашивать о них.
    Однако мне снова позвонил Макс:
-Ингмар, я шепнул первому заму твои слова, он очень напрягся.
-Он ведь только зам? – удивился я.
-Вот именно, никому из верхушки он не может озвучить твои предположения, чтобы не наткнуться на настоящего инсайдера и не поплатиться должностью. Но почему ты так уверен?
-Нюансы, понимаешь? Я же аналитик, и цепочка приводит в осиное гнездо. А кто там из них, понятия не имею.
-Но ты ведь общался с каждым из них.
-Ну и что, это были обычные технические доклады с моей стороны. Психология их взаимоотношений меня не интересовала. Да и тонкости никому из нас не известны – что там они делят между собой, деньги или баб.
-Однако будь осторожен, ты единственный попал в точку, не зря же зама так затрясло.
    Хуже всего было то, что я пока не мог уехать и увезти Лану за границу. Это вообще взорвало бы мое прежнее руководство изнутри, инсайдер наверняка выстроил мощную защиту. Но я очень не хотел лишний раз волновать Лану, поэтому старался вести себя спокойно и по-прежнему каждый вечер мы гуляли с ней в парке перед сном. Именно там ко мне и подошел первый зам.
-Прошу тебя, – сказал он напрямик, несмотря на то, что я держал Лану за руку, – Если тебе хоть что-то известно… У нас такое творится. Но верхушка… там свои дрязги, не известные мне. Я общаюсь лишь с генеральным. Он и попросил поговорить с тобой. Я покажу тебе видео, никого не называй, просто укажи взглядом.
-Олег… я не один. Ты что, не видишь?
-Вижу, но у меня нет другого выхода и времени другого может не быть.
Он включил на планшете видео, где были сняты ключевые фигуры. Все они улыбались и поднимали фужеры на банкете в честь юбилея генерального, и оператор плавно переводил камеру с одного на другого, чтобы все вошли в этот ролик. Просмотрев его, я сказал:
-Честно говорю, я не знаю, кто из них, и даже предположить не могу.
Но вдруг Лана прошептала:
-Третий.
Зам метнулся к ней взглядом:
-Что вы сказали?
-Нет, ничего, – испугалась она. Я обнял ее, чтобы успокоить и защитить, и она уткнулась мне носом в грудь.
-Мы уходим. Прости, ничем не могу помочь, – сказал я заму и быстро повел Лану за собой. От меня не ускользнула метнувшаяся в темноту разросшихся кустов фигура. А дома я спросил Лану:
-Почему третий? Ты ведь никого на видео не знаешь и никогда не встречала.
-Не могу объяснить. Просто чую, – ответила она.
-Что именно ты чуешь?
-Этот человек… вспомни, как он держал фужер и смотрел на юбиляра, когда поздравлял.
-И что было странным в его поведении?
-Не могу объяснить… он держал фужер не за ножку, как все, а обхватил и сжал его, словно хотел раздавить.
-Это тот, что с родимым пятном над бровью?
-Не знаю, я запомнила только его пальцы.

***5
    На следующий день утром генеральный приехал ко мне сам. В каком-то туристическом наряде, обычной ветровке и кепке, надетой глубоко на голову, чтобы скрыть лицо. Его охранник остался за дверью.
-Ингмар, сейчас нас никто не слышит и никто не знает, что я здесь. Охранник мой человек, проверенный много раз. Скажи все, что знаешь. Я буду очень благодарен. Эта утечка… она может уничтожить нас, лишив доверия в верхах.
-Я ничего не знаю, лишь предположил, что это кто-то из руководства, – ответил я.
-Но твоя девушка…
-Прошу вас… она вообще никого из вас в глаза не видела. Ей просто показалось странным то, как ваш племянник держал фужер на юбилее. Она понятия не имеет, кто он вам и даже его лица на видео не разглядела.
    Генеральный задумался, достал свой телефон и пересмотрел видео, остановив нужный кадр. Потом встал, собираясь уходить:
-Спасибо. Я никогда этого не забуду.
    Когда он появился, мы заканчивали собирать дорожные сумки, потому что хотели ехать на турбазу с друзьями. Но после визита генерального я позвонил им, и мы с Ланой поехали совершенно в другую сторону, далеко на юг области, к моей двоюродной бабушке, о которой вряд ли кто знал из моего окружения.
    В детстве родители часто отвозили меня к ней. Мои бабушка и дедушка по матери жили в Норвегии, а родители отца до сих пор работают в министерстве. Заниматься таким неугомонным мальчишкой, как я, могла лишь одинокая, рано овдовевшая бабушка Ирма, сестра моей норвежской бабушки. Каждое лето я проводил у нее, и она же учила меня норвежскому языку. Мои норвежские бабушка и дедушка так и не решились переехать в Россию к дочери, даже когда родился я. А потом родители развелись, и мать уехала к ним. Мне тогда исполнилось 14 лет, и я наотрез отказался ехать с ней, потому, что считал себя русским, и потому, что любил отца.
-Ты ведь хорошо знаешь норвежский и вполне можешь продолжить учиться в Бергене и там же поступить в университет, – уверяла меня мать. Но Норвегия всегда казалась мне чужой и почти кукольной страной из-за своих пряничных домов в старой части больших городов. Но главное, менталитет норвежцев слишком отличался от российского. Именно из-за своего менталитета мать никогда не ласкала меня в детстве и была строга со мной, когда я стал подростком. Это отец относился ко мне со всем теплом, на которое только был способен.
    Бабушка Ирма, хотя и родилась в Норвегии, но большую часть жизни прожила в Питере. Она преподавала норвежский и немецкий в СПГУ. После смерти мужа она оформила дарственную на квартиру, где указала меня, хотя тогда я был еще несовершеннолетним, а сама переехала жить в их загородный коттедж на юге области. Ее муж в свое время работал в консульстве и являлся весьма состоятельным человеком. К сожалению, у них не было детей, а потом в 40-летнем возрасте он погиб в дтп по вине водителя консульства, и норвежское правительство назначило бабушке Ирме за него пожизненную пенсию.
    Свою племянницу, мою мать, она осуждала за то, что та ушла к другому мужчине, который ее, в конце концов, бросил. Оставаться в России после этого мать не захотела, а бабушка Ирма не захотела вернуться в Норвегию и бросить могилу мужа в России.
    Я уговорил Лану дистанционно написать заявление на отпуск, чтобы мы подольше пожили у бабушки Ирмы, которая так обрадовалась моему приезду и которой так понравилась Лана, что она не могла сдержать слёз. А когда я сказал ей, что она первая, кого я познакомил со своей невестой, она и вовсе расплакалась, я едва смог ее успокоить.
    Коттеджный поселок, где жила бабушка Ирма, находился в живописном месте, рядом протекала холодная речка, рос насаженный лет 60 назад сосновый бор, а чуть дальше него располагалось озеро и множество небольших полей, где фермеры косили траву и ставили пасеки. Лане все это безумно понравилось, она каждый вечер восторженно рассказывала бабушке о наших прогулках. Бабушка Ирма сразу поняла, как начитана Лана, но долго стеснялась спросить, кем же работает моя невеста, да и работает ли. Бабушке Лана казалась почти школьницей, и она очень удивилась, узнав истинный возраст Ланы.
-Признаюсь, – сказала мне бабушка, – Я переживала о том, что у вас слишком большая разница в возрасте, думала, что ты ждёшь лишь ее 18-летия, чтобы жениться. Как же молодо иногда выглядят русские девушки, и какие среди них попадаются красавицы.
    То, что Лана библиотекарь-архивариус, вызвало у бабушки не просто уважение, а почти благоговение. Они теперь подолгу беседовали вечерами, так что я почти силой уводил Лану в комнату, которую нам выделила бабушка.

***6
    Жизнь у бабушки вместе с Ланой делала меня по-настоящему счастливым. Бабушкина забота и девчоночья неугомонность моей возлюбленной не давали мне лениво засыпать днем, и, по сути, заставляли чувствовать себя почти подростком. Лана словно наверстывала прожитые без меня месяцы, мы много гуляли и собирали живописные коряги, камни, высохшие, но не опавшие цветы. А еще помогали бабушке – я ловко шинковал капусту и морковь для квашения, а Лана, не умевшая нормально обходиться с режущими и колющими предметами, формировала и развешивала на перголе букетики лаванды и вереска для просушки. Из-за дождей мне пришлось натягивать над перголой пленку, а еще ремонтировать автополив в теплице, ступеньки и лестницу в сарае, а также латать на нем старую крышу.
-Как же ты справляешься одна? – спрашивал я бабушку, поскольку чуть ли не в каждом углу ее хозяйства находились дела.
-Справляюсь, не спеша, – улыбалась бабушка, – Иногда нанимаю мастерового, которого мне соседи посоветовали, иногда мне помогает старый учитель.
-Учитель? Кто это?
-Год назад у нас тут поселился. Остался одиноким и переехал из города. Квартиру отдал внуку.
-Ну, раз имеется внук, значит, не совсем одинокий, – сказал я.      
-За год к нему никто ни разу не приезжал. Я, конечно, деталей не знаю, да и зачем мне. Я много лет живу одна от одного твоего приезда до другого. Никто больше мне не нужен. А теперь вас двое, и радость моя теперь двойная. Мой дом ожил, и на сердце так тепло.
    Когда-то у нее была собака, давно. Но последние десять лет бабушка не заводила живность, слишком тяжело переживала смерть своего питомца. Я предлагал ей приобрести кошку, но бабушка отмалчивалась.
-Ко мне прилетает одна ворона, – как-то рассказала она, – Осенью, как похолодает, опять станет наведываться. Мы разговариваем с ней. По крайней мере, она очень внимательно меня слушает и смотрит, однажды притащила мне сушеную рыбу откуда-то. Я ее голландским сыром угощаю, засохшим хлебом, семечки ей покупаю. В прошлом году она стала садиться мне на плечо, значит, доверяет. Сначала я думала, что это ворон. Но моя подруга, как, оказалось, любит блестящие побрякушки и не такая уж крупная. Так что наверняка это обыкновенная ворона.
-А разве ворон и ворона это разные птицы? – спросила Лана.
-Разные, хотя оба вида относятся к одному классу вороновых. Но ворон крупнее и не такой общительный.
    У бабушки имелась неплохая библиотека. Но читала печатные книги в основном Лана, я предпочитал электронные версии. А бабушка вечерами смотрела любимые сериалы, которые находила в интернете. Мы жили как в раю – гуляли, немного работали, отдыхали, вкусно ели. Лана полностью оправилась от последствий ковида, щечки ее порозовели и голос звучал звонко. Мне хотелось, чтобы так было всегда – не знать никаких новостей из прошлого, забыть о работе, о подковёрных играх, инсайдерах, профессиональных и иных амбициях – своих и чужих. Даже друзей я не хотел пока видеть, хотя перед поездкой сюда собирался с ними на турбазу. Лана тоже никому из знакомых не звонила и наслаждалась нашим уединением.
-Мне так хорошо с тобой, – сказала она мне как-то,– Никуда не спешить, не думать о каких-то делах и обязательствах, жить почти как Адам и Ева. Сейчас я очень счастлива.
    Однако отпуск Ланы завершился, и мы вернулись с город. Поздно вечером я позвонил Максу.
-Ты ничего не знаешь? – спросил он, – Тут такое происходило… Конечно, с виду все выглядело как всегда, но одна за другой последовали перестановки. А на племянника родной дядя подал в суд.
-И что дальше?
-Фирма потеряла сразу нескольких партнеров. Вряд ли племянник сможет возместить даже 10-ю долю убытков. Генеральный ходит мрачнее тучи.
-Но инсайдерство племянника доказано?
-Да, а еще и незаконные сделки.
-Понятно. Хорошо, что я вовремя уволился. Хотя нам и пришлось сидеть месяц в глуши.
-Почему?
-Да так… на всякий случай.
Я понял, что Макс не в курсе нашего разговора с генеральным. Господи, жизнь и так коротка, как они могут драться за прибыли и личную выгоду? Я больше не желал думать об этом, потому что не хотел возвращения к прежней жизни и работе. Это поначалу я горел энтузиазмом и стремился достичь более высокого уровня профессионализма и повышения по службе. Сейчас все это стало казаться мне мышиной вознёй. И ради чего? Ради сверхприбылей членов отдельной семьи, где каждый готов предать каждого? Да, фирма имела в штате высококлассных специалистов, имела несколько уникальных разработок, большой госзаказ, множество коммерческих контрактов, службу защиты информации, целый штат хакеров, айти-профессионалов, психологов и аналитиков. И что в итоге? Моя маленькая и беспечная девочка, далекая от всего этого, единственная легко и просто с первого взгляда определила инсайдера по движению пальцев. И этим подвергла себя опасности. Ради чего и кого? Я видел на своем мобильнике входящие звонки первого зама и генерального, но не отвечал на них, потому что они жили в одной реальности, а мы с Ланой совершенно в другой, и я не хотел больше иметь с ними ничего общего, мне нужна была только она одна.

***7
    Пока я не искал работу, хотя предложения поступали мне на мэйл в избытке. Но сейчас меня беспокоила только безопасность Ланы, поэтому я отвозил ее в библиотеку и забирал в конце рабочего дня. Библиотека, где она работала являлась архивным хранилищем Академии наук. Поэтому мне приходилось ездить через полгорода на Университетскую набережную. Мы часто гуляли с ней в Новой Голландии и ужинали в кафешках, расположенных поблизости. А фирма, откуда я ушел, тем временем теряла свои активы. Макс в разговоре намекнул, что в связи с форс мажором, сотрудникам урезали оклады. Один за другим они увольнялись. Это напоминало эффект домино. И всему виной являлся племянник генерального. Мы, наёмники, ничего о нем не знали, кроме его возраста – 30 лет. Сейчас он находился под следствием, а генерального постоянно трясли по госзаказу. Ему пришлось полностью на нем сосредоточиться, поскольку его невыполнение грозило фирме полной ликвидацией. Макс упомянул мне в разговоре, что племянник генерального не имел доступа к гостайне, хотя бы это пока спасало фирму от закрытия. Генеральный понемногу распродавал недвижимость. Однако жалеть кого-то из руководства было бы опрометчиво, каждый из них имел солидную подушку безопасности. Я благодарил бога, что меня оставили в покое и больше не проявляют интереса к моей жене.
    На регистрации нашего брака присутствовала только семья Ланы и мой отец. Друзьям мы сообщили обо всем позже. Однако человек от генерального привез к загсу подарок для нас и пухлый конверт с деньгами. Я не стал отказываться, хотя боялся даже этой его признательности. Правда, генеральный и другим когда-либо ушедшим из фирмы ценным сотрудникам делал весомые подарки. Он умел быть благодарным.
    Генеральному исполнилось 50 лет, но выглядел он моложе своих лет, подтянутый и ухоженный. Как мы знали, со своей женой он не разводился, но жили они порознь. Однако на всех раутах он всегда появлялся с ней. Наверняка он обратил внимание на то, что Лана моложе меня, потому что его жена так же выглядела моложе лет на 10-15 и не только из-за макияжа и омолаживающих процедур. Поговаривали, что у него это второй брак, и что генеральный целый год добивался ее согласия выйти за него. Внешне он выглядел весьма привлекательным, имел спортивную фигуру и двигался очень уверенно. В записке от него, вложенной в запаянный конверт с деньгами, он написал, что желает счастья мне и моей молодой красавице жене. Не деньги, а именно эта записка напрягла меня. Ночью я просыпался и подолгу раздумывал о том, чего же он хочет и на что намекал мне своим пожеланием.
    А Лана, рассматривая его фото с супругой с последнего фуршета, как-то, между прочим, обронила, что жена его явно что-то скрывает от мужа.
-Почему ты так думаешь? – спросил я, стараясь не выдать свой напряженный интерес к данной теме.
-Не знаю. Губы… посмотри, как опущены их уголки, а ведь она молода и хороша собой. На других фото ее губы выглядят иначе.
    Опущенными уголки губ у этой женщины были только на одном фото, там она стояла рядом с братом генерального, отцом его племянника. И этот брат что-то говорил ей, склонившись к ее уху. 
    Я долго думал, но решил послать генеральному смс, написал очень кратко: "Губы на фото".
Прошел почти месяц после этого, в течение которого, как сообщал мне Макс, виновного племянника отмазали, ему дали условный срок, генеральный официально развелся с женой, и она уехала за рубеж. Злые языки, по словам Макса, утверждали, что у нее был роман с племянником-инсайдером. В последующие два месяца фирма распалась на две коммерческие структуры. Одна досталась генеральному, вторая – его брату. А мне генеральный позвонил и предложил вновь работать на него. Я внимательно изучил контракт, который он прислал мне, и мы с Ланой решили, что я приму его условия. Госзаказ к тому времени был выполнен в полном объеме, основные ноу-хау и права на них остались у генерального, его брат забрал лишь вспомогательные производства.   
    В этот раз меня приняли без проверок, и я получил должность ведущего специалиста по инновациям. Макс был очень рад этому, и мы отметили мое возвращение в баре.
-А когда познакомишь меня со своей женой? – возмутился он, приняв на грудь солидную дозу спиртного.
-Познакомлю… когда-нибудь, – ухмыльнулся я в ответ, потому что своего обожаемого мотылька охранял даже от друзей.

                ***   

© Copyright: Марк Шувалов,
        апрель 2024