Дивный Алекс Часть3. Вечер. Гл1, 2

                Глава 1: Нападение

     Эту часть своей истории девушка так и не решилась рассказать Алексу… Возможно, потому что воспоминания о ней всё ещё обжигали душу, как свежая рана.
     – Нам пора возвращаться домой, – сказала Мария-Луиза, крёстная девушки, её голос звучал непривычно серьёзно. – Уже вечереет.
     Они стали медленно удаляться от озера, окутанного лёгкой предзакатной дымкой, по еле заметной, утоптанной тропинке, уходящей вглубь густого, темнеющего леса. Каждый шорох листвы казался зловещим. Подходя к старому, покосившемуся дому лесничего, они почувствовали едкий, тяжёлый запах гари – запах беды, витавший в воздухе. В следующую секунду сквозь сгущающиеся сумерки они увидели само алое пламя, жадно пожиравшее маленькое деревянное строение, и чёрные клубы дыма, винтом поднимающиеся к небу.
     Родителей Дивы они обнаружили недалеко от горящего дома, в тени вековых дубов. У отца были связаны руки и ноги грубой верёвкой, а его тело выглядело истерзанным – судя по всему, его, прежде чем убить, жестоко пытали, оставив на коже страшные следы. Мать лежала недалеко от него, на животе, в огромной луже тёмной, почти чёрной крови, которая медленно впитывалась в пожухлую траву…
     Дива, увидев эту страшную, невыносимую картину, издала еле слышный стон и осела в обмороке на холодную, влажную землю. Мария-Луиза, быстро придя в себя, привела девушку в сознание несколькими резкими пощёчинами, а потом принялась торопливо развязывать спутанные руки и ноги лесничему. В спешке она невольно обратила внимание на его горло – оно было прокушено в нескольких местах, будто зубами хищного зверя…
     Внезапно из посеребрённого луной чёрного массива леса, который до этого казался непроницаемой стеной, отделились две грозные тени. Приближались они к горящему дому, соблюдая особую, пугающую осторожность, словно хищники, идущие по следу. Когда внезапный отблеск огня ярко осветил их лица, дочка лесничего содрогнулась, узнав в них слуг карлика. Огромный, мускулистый Гобб держал в руке тяжёлый топор с засохшей на нём кровью, которая мерзко поблёскивала в свете огня, а Добб, сверкая своими острыми, стальными зубами, гадко улыбался им окровавленным ртом, обнажая жёлтые клыки.
     Крёстная выпрямилась, её лицо стало непроницаемым. Она быстро достала из маленького кожаного мешочка, висевшего на поясе, несколько белых, почти невесомых лепестков и стала быстро шептать древнее, еле слышное заклинание: – …Забери с собой зёрна росток, береги его от бед и мук… – слова едва различимо слетали с её губ.
    – Ты что там нашёптываешь, ведьма? А?! – прорычал Добб, его голос был полон злобы и насмешки.
   Мария-Луиза, словно не слыша угроз, не обращая внимания на приближающихся убийц, продолжала нашёптывать загадочные слова. В тот же миг звёзды на небе стали быстро меркнуть, будто кто-то выключил их, луна совсем исчезла во мгле, и небо заволокло тяжёлыми тучами. Вдалеке раздался страшный, оглушительный гром, расколовший небо пополам ослепительной вспышкой молнии. Стал подниматься сильный, порывистый ветер, постепенно переросший в рёв какого-то дикого, раненого зверя, полный боли и ярости. Вековые деревья вокруг стали угрожающе раскачиваться, их кроны хлестали друг друга, будто в преддверии катастрофы.
    Прямо перед Дивой возник светящийся жёлтый шар, мерцающий и пульсирующий, который быстро вращался вокруг своей оси, словно живое существо.
    – Хватаем их! – прохрипел Гобб, его голос был заглушён ветром. – А то уйдут!
    – Вспомни то, что ты видела в озере! – прокричала женщина своей крестнице, её голос прорезал шум ветра. – Закрой глаза и думай только про то, что ты видела…
    Из жёлтого шара стали быстро появляться тонкие, изящные белые лопасти, похожие на лепестки гигантской ромашки. Половина из них стала медленно загибаться к земле, словно кланяясь, другие же выгибались в сторону тёмного, бездонного неба. Поднялся мощный смерч, огромной воронкой, в центре которого оказалась девушка.
    Гобб, яростно рыча и преодолевая сильные порывы ветра, которые едва не сбивали его с ног, ринулся к Марии-Луизе, занося над собой блестящий топор. Добб, не менее стремительно, побежал в направлении дочки лесничего, его стальные зубы угрожающе сверкали.
    «Прощай, дитя моё», – услышала Дива сквозь пронзительные порывы ветра прощальный голос крёстной матери, полный нежности и грусти, и вслед за этим раздался хлёсткий, страшный удар.
    Девушка почувствовала, как вихрь, набравший невероятную силу, стал её поднимать над землёй, отрывая от всего, что было ей дорого. В это время Добб, подпрыгнув изо всех сил, в последней попытке остановить её, вцепился зубами ей в плечо, но, не удержавшись, сорвался и тяжело упал на землю, издав отчаянный вой.
Потеряв сознание от резкой боли и полученного укуса, девушка больше не могла видеть, как бешено вращающийся вихрь уносил её всё выше и выше в тёмное небо, подальше от ужасов земли. Жёлтый шар, неотступно следуя за парящей в воздухе Дивой, вытянулся и накрыл её со всех сторон своими огромными лопастями-лепестками, словно защитный кокон. Замерев на огромной высоте и словно уловив ритм бьющегося сердца девушки, огромный цветок стал медленно пульсировать, переливаясь всеми цветами радуги, от нежно-голубого до ярко-пурпурного. Внутри него появилось яркое, ослепительно белое свечение, а лопасти стали дымиться и отпадать от шара, растворяясь в воздухе. Девушка уже находилась внутри прозрачного шара, парящего высоко над землёй — словно желанный ребёнок в утробе матери, защищённый от всех бед.
     Мария-Луиза лежала на земле, тяжело дыша, и смотрела в тёмное небо, куда исчезла Дива. Из её груди в тёмную высь уходил тонкий, дрожащий огненный луч, медленно угасая. Вокруг неё лежали исполинские, вырванные из земли с корнем деревья, поваленные мощным ветром, их обломанные ветви торчали в небо, как кости. Остатки деревянного дома были разметаны ураганным ветром в разные стороны и продолжали тлеть, иногда возгораясь слабым, почти невидимым огнём, как последние искры угасающей жизни.
     Там, высоко в небе, где только что исчезла Дива, вспыхнула яркая звезда – и сразу же погасла, словно последняя надежда.
     Тонкий луч, выходящий из груди Марии-Луизы, до этого пылавший огненными красками, приобрёл вид замершей на морозе воды – он стал прозрачным, хрупким – и осыпался на землю мелкими, словно битое стекло, сверкающими осколками.
     «Я всё-таки успела её спасти», – подумала женщина, и на её губах появилась слабая, почти незаметная улыбка.
     Из её рта стала вытекать тонкой струйкой кровь, тёмная и густая. Закашлявшись, она тяжело, судорожно вздохнула – и, вздрогнув в последний раз, замерла навсегда, её взгляд остановился на небе.
     Стоя над ней, Гобб с изумлением смотрел в её широко открытые и уже мёртвые глаза: в них всё ещё продолжал искриться слабый, но пронзительный свет от исчезнувшей на небе звезды, словно отголосок её души.


                Глава 2: Маркиз Амон Валл-Геллиус


     Маркиз Амон Валл-Геллиус – горбун со злым, вечно искаженным гримасой лицом – сидел на богато отделанном слоновой костью кресле, возвышающемся над залом, подперев рукой лысую, блестящую голову. Его кривые, словно сломанные, ноги покоились на небольшом стульчике, обитом тяжёлым чёрным бархатом, на котором витиевато поблёскивала золотая вышивка. У карлика был огромный, загнутый вниз нос, утыканный рыжими, жёсткими волосками, которые торчали во все стороны. Перед ним, на каменном полу, покрытом пылью и осколками, валялись пустые подносы из чистого серебра, растоптанные фрукты, источающие приторный запах брожения, и тяжёлые бронзовые светильники, которыми он в порыве ярости швырял в провинившихся слуг. Среди разбросанных предметов, отражая мерцающий свет, лежал также его кинжал, инкрустированный золотом и драгоценными камнями, чьи грани сверкали зловещим огнём.
      Немного успокоившись, вельможа прошипел, его голос был похож на шипение змеи: – Дармоеды! Не смогли справиться с одной девкой! Жуки навозные! Смотреть противно на вас после этого! На свинарник отправлю работать, убогие! Будете там до конца своих дней в грязи копаться!
     Стоявшие поодаль, дрожа от страха, Гобб и Добб начали оправдываться, их голоса были жалкими: – Всё шло хорошо, Ваша Светлость, пока не вмешалась эта ведьма! Она применила мощную магию! Мы ничего не могли поделать, клянемся!
     Маркиз подался вперёд, его глаза сузились: – Что за ведьма? Как она посмела?
     Добб, несмело приблизившись к хозяину, чувствуя его гнев, пробормотал: – Похоже, она была одной из тех, кто умеет ткать полотно Жизни. По всей видимости, эта старуха пряла нить судьбы Дивы, оберегая её…
    Валл-Геллиус задумался, его тонкие губы сжались в ниточку. – Гобб, подай огня! Быстро!
    Великан тут же принялся исполнять желание маркиза, его огромные руки дрожали. Он поднял с пола тяжёлый подсвечник, зажёг свечи, от которых сразу стало светлее, и с опаской подошёл к господину. Колыхающееся пламя осветило красный камзол вельможи, весь расшитый золотыми нитями, которые переливались в свете огня. При свете огня заискрились бриллианты, пришитые вместо пуговиц, каждый размером с ноготь. Но всё богатство одежды только подчёркивало уродство облачённого в неё человека, его искажённую злобой фигуру.
    – Ведьма… Как же я мог забыть о ней! – задумчиво проговорил карлик, его палец нервно постукивал по подлокотнику. Он потёр лоб, словно пытаясь стереть неприятные воспоминания. – Можно попробовать… Возможно, из этого что-нибудь, да и получится. У неё есть свои секреты.
    Амон, приняв для себя окончательное решение, улыбнулся: редкие, большие, жёлтые зубы выглянули из-под тонких, почти бесцветных губ, придавая его лицу ещё более хищное выражение.
    – Собирайтесь в дорогу! Завтра утром отправитесь в ущелье Тёмной Воды. Говорят, там обитают те, кто не любит солнечного света.
    Слуги переглянулись – им явно не хотелось идти в те, не предвещавшие ничего хорошего, края, о которых ходили жуткие легенды. По их лицам пробежала тень страха.
     – Я сейчас набросаю пару строк одной милой даме… Зовут её Эйджин, – он опять обнажил в улыбке кривые зубы, предвкушая что-то. – Она поможет нам найти беглянку! Будете делать всё, что она вам прикажет, безропотно! Добб, принеси пергамент и перо! Быстро!
     Закончив письмо, горбун запечатал его сургучом, чья красная печать выглядела как капля крови, и приложил свой родовой перстень, оставляя чёткий оттиск.
     – Перед отъездом дам золото – это оплата за её труды. Смотрите в оба! Если что – шкуру спущу, а кости перемолю! Перед самым входом в ущелье есть таверна «Дохлый Петух». Там вам укажут путь к этой старухе. Всё, можете идти! Да, чуть не забыл…
    Добб и Гобб замерли, их сердца колотились от страха, ожидая очередного приказа или каприза.
    Амон Валл-Геллиус поднялся с кресла и, смешно перебирая кривыми короткими ногами, словно паук, подошёл к шкатулке, стоящей на резном столике из чёрного дерева, инкрустированном перламутром. Достав из неё шёлковый мешочек, в котором что-то позвякивало, он вернулся к ожидающим слугам.
    – Здесь кольцо, которое я собирался подарить Диве. Эта дрянь даже не соизволила надеть его на палец, презрев мой подарок! – Старик от злости скрипнул зубами, его глаза налились кровью. – Возможно, перстень поможет Эйджин в поисках дочки лесника. Она чует такие вещи. Не уверен, но на всякий случай возьмите его с собой. Теперь всё. Убирайтесь.
    Слуги низко поклонились и поспешили покинуть зал, почти бегом, боясь разозлить маркиза ещё больше. А маркиз ещё долго сидел в одиночестве, его взгляд был прикован к пустой бочке. Он мечтал о встрече с девушкой, которая посмела отвергнуть его, осмелившись пойти против его воли.
    – Никто не имеет права мне перечить! Никто! – прорычал он в пустоту. – Пожалуй… я скормлю её голодным псам, чтобы другим неповадно было! Чтобы все знали, что ждёт тех, кто осмелится бросить вызов маркизу Валл-Геллиусу! – решил он и сжал пальцы в кулак, его ногти впились в ладонь.