Глава 13. Чудовище

Ирдар вышел из тёмного леса, где остался шёпот ведьмы, и вскоре достиг деревни. Сначала ему показалось, что она пуста: улицы были безлюдны, ворота распахнуты, но ни души вокруг. Лишь ветер гонял клочья соломы по утоптанной земле. Но потом он заметил — в окнах тускло горели огни, и ставни были наглухо закрыты. Люди прятались.
Собаки выли за заборами, глухо и протяжно, будто чуяли нечто большее, чем волков. Дети плакали внутри домов, а женщины убаюкивали их шёпотом. Воздух был густ от страха, он висел над деревней, как дым после пожара.
Когда Ирдар постучал в первую дверь, её приоткрыли лишь на щель. Старик, сгорбленный, с глазами, полными тревоги, взглянул на него и покачал головой.
— Уходи, воин, — сказал он тихо. — Здесь нет приюта. Здесь только беда.
— Что случилось? — спросил Ирдар.
Старик помолчал, потом прошептал, словно боялся, что его услышат.
— Оно приходит ночью. Чудовище. Уносит скот, давит заборы, рычит так, что земля дрожит. Уже трёх мужей нет — пошли в лес искать, и не вернулись. Нашли только кровь на снегу, да обломки копий.
Дверь захлопнулась, и засов скрипнул. Ирдар пошёл дальше. В другой избе ему сказали то же: зверь огромен, будто медведь, но с глазами, горящими красным, и когтями, длиннее ножей. В третьем доме женщина плакала и показывала обрывки одежды мужа.
Вся деревня жила в страхе. Никто не смел выходить ночью, никто не оставлял огонь без присмотра. Вокруг стояла тишина, и лишь иногда вдали раздавался рёв — низкий, гулкий, от которого дрожали стены.
Ирдар слушал и молчал. В его сердце вспыхнула решимость: он знал, что зверь — это испытание, посланное на его пути. Он не мог пройти мимо. Когда люди прятались в домах, он выйдет навстречу чудовищу. Ибо таков был путь воина.

Утром Ирдар покинул деревню. Солнце ещё не поднялось высоко, и туман стлался по земле, как белое покрывало. Он шёл по следам страха — там, где заборы были сломаны, где земля была утоптана в беспорядке, где валялись разодранные шкуры скота. Воздух был густ от запаха крови, и этот запах тянулся к лесу.
На краю рощи он остановился. В грязи и снегу были отпечатки лап. Они были огромны, глубоки, словно зверь весил больше трёх быков. Но в этих следах было нечто иное: когти оставляли следы не прямые, а изломанные, как будто каждая лапа имела слишком много пальцев. Ирдар присел, коснулся пальцами следа. Холод пробежал по его руке — след был не просто звериным, он был отравлен чем-то иным, неестественным.
Дальше тропа уводила вглубь чащи. Деревья были повалены, кора содрана когтями, словно молнии рассекали их стволы. Ветки были окровавлены, и вороны уже кружили над ними, каркая и споря за мясо.
Ирдар шёл осторожно, сжимая копьё. Каждый шаг отзывался эхом в тишине. Вдруг он услышал низкий рык — он шёл издалека, но в нём было что-то нечеловеческое, словно сама земля рыдала. Звук пробирал до костей.
Он вышел на поляну. Там снег был втоптан и залит кровью. В середине лежала половина туши быка — рваная, словно её вырвали из другой половины. Вокруг — следы, кругами, большими и малыми. Чудовище водило добычу, как котёнок играет с мышью.
Ирдар поднял взгляд. На корнях дерева виднелись глубокие царапины. Но ещё страшнее было то, что рядом с ними отпечатались человеческие следы — босые, крупные, оставленные рядом с лапами чудовища.
— Это не зверь, — пробормотал Ирдар. — Это проклятие.
И сердце его сжалось. Он понял: в этом существе — следы чужой магии. Возможно, руки Лорна тянулись и сюда.

Ночь опустилась быстро. Луна вынырнула из-за облаков, и её бледный свет залил лес, превращая ветви в когтистые тени. Деревня пряталась за закрытыми дверями, огни горели во всех избах, но никто не осмеливался выйти. Ирдар один покинул ворота, шагнул в темноту с копьём в руках. Собаки завыли ему вслед, будто предчувствовали битву.
Он шёл по тропе, ведущей вглубь леса. Ветки трещали под ногами, и каждый его шаг отзывался эхом. Вдруг земля задрожала, словно что-то огромное пробиралось сквозь чащу. Послышался рёв — низкий, гулкий, будто сама ночь закричала. У деревьев затрещали сучья, и на поляну вышло оно.
Чудовище было выше любого быка и шире медведя. Его шерсть сверкала в лунном свете, но местами кожа зияла ранами, откуда капала чёрная, вязкая кровь. Глаза горели красным огнём, когти были длиннее человеческой руки. В движениях его чувствовалась не звериная сила, а что-то иное — чужое, нечистое.
Ирдар остановился и поднял копьё. Чудовище рванулось вперёд. Земля дрогнула под его тяжестью. Ирдар отступил в сторону, ударил древком в бок зверя. Тот взревел, как гром, и ударом лапы разметал деревья, словно тонкие ветки. Копьё треснуло, но не сломалось.
Схватка началась. Зверь бросался, рвал землю когтями, крушил всё вокруг. Ирдар метался, как тень: уклонялся, колол, бил остриём. Каждый удар отдавался в его руках болью, каждый выпад зверя был как удар молота. Воздух пропитался запахом крови и дыма, словно сам лес загорелся невидимым пламенем.
Наконец зверь прыгнул, целясь в горло Ирдара. Воин поднял копьё и ударил снизу вверх. Острие вошло глубоко, пробив грудь чудовища. Рёв оборвался, и зверь рухнул на землю, дрожа и бьясь в агонии. Ирдар, сжав зубы, выдернул копьё и нанёс ещё один удар — прямо в сердце.
Чудовище содрогнулось и затихло. Его кровь растеклась по снегу, и на миг показалось, что сама тьма вытекает из его тела. В ночи повисла тишина, только вороны закричали в кронах, встревоженные падением.
Ирдар тяжело дышал, стоя над поверженным врагом. В груди его билось сердце победителя, но в глазах не было радости. Он видел в этом существе не только зверя, но и следы чужой воли. Магия, тьма, проклятие — всё это было делом рук, чьи нити тянулись к Лорну.
И он понял: настоящая битва ещё впереди.