8. Руна Одина

    О́дин – верховный бог в германо-скандинавской мифологии. Руна Одина, в отличие от других 24 рун, не имеет собственного символа и олицетворяет непознанное, некую сложную метафизическую концепцию, где пустота – это окончание, и одновременно начало. Руна Одина, внешне пустая, описывает всю полноту существования Всего.
    Руны – знаковая письменность древних германцев, употреблявшаяся с I по XII век на территории современных Дании, Швеции и Норвегии, до XIII века в Исландии и Гренландии, а в шведской провинции Даларна вплоть до XIX века. Руны высекались или вырезались на камне, металле, дереве, кости.
    Рунический календарь – это вечный календарь, варианты которого использовались в Северной Европе до XIX века. Рунический календарь состоит из скандинавских символов, обозначающих определенные временные промежутки. Первые деревянные численники появились в Скандинавии примерно в XIV веке. В рунический календарь принято включать восемь языческих праздников, согласованных со скандинавскими рунами: День весеннего равноденствия, Вальпургиеву ночь, Летнее солнцестояние, Ламмас – летний праздник первого урожая, День осеннего равноденствия, Хэллоуин, День зимнего солнцестояния, Имболк – праздник, завершающий цикл года.

Пролог
   
    Семья Веберов вела свою родословную от Петровских времен. Уже через сто лет род их почти окончательно обрусел и никто из членов семьи так и не вернулся в Германию. Однако имена своим детям они давали немецкие. Это являлось данью истории их происхождения. Но, начиная с советских времен, некоторые из детей говорили исключительно по-русски, и не знали немецкого языка. А после войны было и вовсе не до его изучения. Однако наступили новые времена, и двое братьев, выживших в блокаду изо всей родни, обзавелись семьями, получили высшее образование, выучили немецкий, шведский и финский языки. Один стал дипломатом, второй филологом-германистом, защитил докторскую в Институте славяноведения при Академии наук и многие годы преподавал в СПГУ. Тема его научных трудов звучала так – Скандинавы. Варяги. Русь.
    Внук его Эрик пошел по стопам деда, так же занимался наукой и так же изучал скандинавско-русские взаимосвязи со времен средневековья. Он скрупулезно исследовал лингвистические данные по этой теме из многочисленных первоисточников в поисках общих черт культа святых. Его интересовали представления средневековых скандинавов о русских и Руси. Для своей научной работы он искал необходимые свидетельства в многочисленных сагах о нетленности первого скандинавского святого, а также отражение архаических воззрений на нетленность у русских.
    Эрик считал себя русским. Сколько в его крови осталось от немецких предков, выяснять на его взгляд было не просто бесполезным, а даже глупым. Начиная с петровских времен мужчины их семьи женились преимущественно на русских женщинах, предпочитая их немкам. А чистоту происхождения русских жен никто не проверял, хотя в их крови наверняка имелись гены и монголо-татар, и казахов, и тех же скандинавов, и даже вездесущих евреев и армян. Главным критерием для выбора Веберов служила красота русских девушек.

***1 
-За последний год ты очень похудела.
-Да, почти на 10 килограммов.
-Зачем? Почему? Может быть, нужно обследоваться?
-Я здорова. Обследовалась, всё нормально.
-Нет, не нормально худеть, когда не сидишь на диете! Ты совсем извела себя, и чем, тем, что я не могу весь день быть с тобой рядом? Но я работаю, как и ты! Молчишь? Нет уж, ответь! Чего ты хочешь, что мне сделать, чтобы ты не мучила себя? Давай, возьмём отпуска и поедем куда-нибудь? На море, в Европу… куда захочешь.
-У тебя много работы. Твоя диссертация… и у меня – мы готовим две фото-выставки для детей.
-****ь, я разнесу все ваши выставки, а свой дисер заморожу! Ты хочешь постепенно еще на 10 кг похудеть? А потом ещё и ещё? Завтра же подай заявление на увольнение!               
-Эрик, не нужно, прошу тебя… Я постараюсь…
-Не хочу ничего слушать! Пойдешь секретарем-консультантом к нам на кафедру работать. Целый день со мной рядом будешь. Шага без тебя не ступлю!   
-Разве так можно?
-Можно, иди ко мне, – сказал он и притянул ее к себе.
    Он давно уже это решил, узнал о вакансии для Юльки, все продумал. Она не смогла скрыть своей радости, когда он обнял ее.
-А как же выставка?
-Обойдутся без тебя.
-Да, наверно. Ведь уже все почти готово, мое присутствие не обязательно.
-Пусть, суки, премию тебе заплатят! Ты больше всех там парилась.
-И я, правда, буду весь день с тобой рядом?
-Конечно! Именно я тебя и нагружу работой, необходимую литературу мне подбирать, файлы рукописи формировать и вычитывать.
-Даже не мечтала о таком. Думала, что это невозможно.
-Было невозможно, но я все разрулил. Тем более что твое образование вполне позволяет.
    За этот год он возненавидел ее привычку делать все по дому молча, а потом сидеть и смотреть не на экран телевизора, где шел очередной фильм, а куда-то в окно, в пустоту, чтобы не мешать ему, потому что он все вечера сидел за работой.
    Обнимая ее, он ужасался тому, каким тонким стало ее тело, руки, бёдра, как у ощипанного курёнка. Она улыбалась, и он поймал себя на том, что уже давно не видел у нее на лице улыбку.
-Видишь, какая я стала. Совсем сексуально не привлекательна, – сказала она, заметив что-то в его глазах. Он подхватил ее на руки и понес в спальню, подумав при этом, боже, я неделю уже о сексе не вспоминал. Чертовы викинги! Пропадите вы пропадом.
    Его всегда поражала ее способность практически растворяться в том, что он делал с ней в постели. И становилось совсем неважным, похудела она или нет. Конечно, он помнил ее недомогания и женские дни, но и тогда целовать ее было ему необходимо, так он как бы насыщался, восполнял растраченную энергию. Это являлось чем-то сродни обрядам, но при этом работало. Он воспринимал ее всю целиком – как внешне, так и внутренне, именно поэтому так поздно заметил ее похудание. Сознание застилало его зрение тем образом, который запечатлелся у него на пике чувства, еще тогда, когда он впервые ее увидел и потерял свободу.
    Она обрадовалась тому, что теперь сможет видеть его все время, а ведь раньше радость являлась для нее естественным и неотъемлемым состоянием. Как он мог не замечать того, как эта радость постепенно свернулась и спряталась глубоко. Не зря тёща считала его бездушным деспотом и не раз говорила ему об этом.
-И не смей дарить мне цветы! От такого как ты не приму! – часто она заявляла, когда он пытался поздравлять ее с праздниками или днями рождения.
-Посмотри, в кого ты превратил мою дочь! Она была самым солнечным и жизнерадостным ребенком из всех детей вокруг. И что ты сделал с ней?
Дело в том, что Эрик имел холодное выражение аскетичного лица, высокий рост, широкие плечи и атлетическое сложение, хотя и не тренировался. В школе его даже прозвали медведем за силу, с которой он спокойно мог поднять любого одноклассника за шкирку.
    Юлька обнимала мать, защищая Эрика, и пыталась успокоить. Но та возмущалась:
-А ты молчи! Не потакай этому монстру! Господи, о таком ли муже я мечтала для единственной дочери.
-Мама, я у тебя не единственный ребенок, ты забыла про Димку.
-Ничего я не забыла, он такой же единственный сын, как ты – единственная дочь. Вы оба для меня единственные!
А мать Эрика пыталась всячески привечать невестку, дарила подарочки, покупала вкусняшки, восхищалась ее вкусом в одежде и тем, что Юлька даже без макияжа умеет выглядеть очень изысканно. Юлька всегда шептала ей на ухо, что это тоже макияж, просто для делового стиля в пастельных и естественных тонах. Но свекровь отвечала:
-Лучший макияж тот, которого не замечаешь. На мой взгляд, ты самая красивая из всех девушек, которых я видела и вижу вокруг. Прости моего сына, и спасибо за то, что понимаешь его лучше, чем кто-либо, и во всем поддерживаешь.

***2   
    Семейственность на кафедре не просто разрешалась, а процветала. Жёны помогали мужьям в работе и наоборот. Поэтому Эрик, не задумываясь, решил устроить жену к себе. Так он хотя бы избавлял ее от бестолковой беготни и переживаний по пустякам, которые доставали ее на прежней работе в издательстве. Хотя Юля не имела учёной степени, а лишь магистратуру. Но на ее должности степень и не требовалась.       
    С ее приходом кабинет, где работал Эрик и еще два научных сотрудника, потихоньку преобразился. На окнах появились шторы и горшки с цветами, на тумбочке возле чайного стола откуда-то взялся термопот, и теперь кипяток для кофе и чая имелся постоянно. А через несколько дней в самом углу кабинета встал небольшой холодильник цвета графит, который совершенно не бросался в глаза. Но теперь три обитателя кабинета могли пить кофе с сэндвичами в любое время, даже во время работы. А сами сэндвичи Юля исправно брала в университетской столовой, в которой они для сотрудников кафедры были бесплатными. Но для себя и Эрика она приносила из дома мини-боксы с едой. Эрик теперь строго следил за ее питанием.
    Однако видеть его постоянно ей все равно не удавалось, потому что много времени она теперь проводила в хранилищах библиотеки, где разыскивала необходимые материалы для мужа и двоих его коллег, с которыми он работал в одном кабинете. Но все равно у нее было радостно на душе, она иногда тихонько пела себе под нос и постоянно улыбалась.               
    Библиотекарша однажды спросила ее:
-В голове не укладывается, как вы могли стать женой этого огромного бездушного норманна? Он ведь монстр, а вы такая… нежная, изящная и прекрасная.
-Монстр? Почему? Он бывал с вами груб? – удивилась тогда Юля.
-Нет, конечно, нет. Эрик Александрович всегда очень корректен. Просто выглядит… сурово.
    У библиотекарши порой не имелось даже получаса для отдыха, поскольку то и дело кому-нибудь требовались те или иные книги и подшивки. Особенно напряженное время начиналось перед экзаменами студентов, но в очередь выстраивались и дипломники, и учащиеся магистратуры и специалитетов, которых называли попросту магистрами и специалистами, а так же аспиранты. А помощница библиотекаря была нерасторопна и медлительна. Так что иногда Юля помогала хозяйке этого обширного хранилища с поиском нужной литературы для того или иного страждущего студента.
    Но однажды это увидел Эрик. Он стоял и молча наблюдал, как Юля быстро переходит от стеллажа к стеллажу, а потом чуть ли не бежит в самый дальний конец к архиву рефератов. После этого он сказал ей, что сделал ошибку, когда устроил ее к себе. Ее тут же отвлекли новым запросом, а Эрик ушел и до конца дня работал как всегда молча. Его бесило то, что она не способна отказывать и готова помогать всем нуждающимся.
    Когда они остались одни в кабинете, он посадил ее себе на колени, прижался щекой к ее груди, а потом сказал:
-Отныне я нагружу тебя чисто кабинетной работой. Никакой книжной пыли и никаких беспардонных наглых тёток из библиотеки. Эта баба еще получит у меня на орехи.
-Эрик… ведь я сама предложила свою помощь. Не трогай тётеньку, у нее очень трудная работа и очень бестолковая помощница.
-Не бестолковая, а тупая! Но я все тебе сказал. Сегодня ты помогала им в последний раз. Ты ведь хотела не расставаться со мной в течении дня. Вот и будешь работать за компьютером, а каждые час-полтора будем с тобой ходить в зимний сад или гулять на кампусе. А то видел я, как на тебя эти голодные кобельки смотрели в библиотеке. Я им всем покажу, что ты только моя.
Юлька засмеялась и обняла его за голову:
-Ну почему ты не взрослеешь? Как был, так и остался мальчишкой. Просто никто не знает этого, кроме меня и твоей матери.
-Юля… Скоро лето, пора отпусков. Хочешь поехать со мной в экспедицию на раскопки? Или ты предпочитаешь море? – спросил он.
-Раскопки? Хочу, хочу! – воскликнула она.
-Но это не южный берег, не обещаю загара и купания. Это под Смоленском. Лазерное сканирование местности с беспилотного летательного аппарата выявило на территории Гнёздовского комплекса сотни курганов, земляных валов и оборонительных рвов. Там нашли захоронения викингов, которые свидетельствуют, что значительную часть населения Гнёздова составляли выходцы с территории Средней Швеции, острова Готланд и Аландских островов.
-О таком я могла только мечтать,– сказала Юлька и поцеловала его в лоб, но он тут же дотянулся до ее губ.
-В 17-18 лет я думал, что наверно мне по жизни светит только одному оставаться. Девчонки обходили меня стороной, боялись. Потом вроде стал встречаться, но все было не то и не так. Я даже начал думать, что все молодые девки имеют только куриные мозги. Но это бы ничего, если бы хоть одна из них привлекла меня по-настоящему. А когда тебя увидел первый раз, просто онемел. Помнишь, мычал что-то в ответ? Это язык меня не слушался.
-Помню, как ты смотрел на меня, наивный, словно подросток. Волосы светлые-светлые, губы розовые-розовые, глаза синие-синие и косая сажень в плечах. Как я могла сразу в тебя не влюбиться? 

***3
    Эрик увидел на прикроватной тумбочке с Юлькиной стороны книгу. Он уже хотел выключить свет, потому что Юлька уснула. Обычно он не особо интересовался тем, что она читает, но взгляд его скользнул по знакомому имени – Ральф Блюм. Это был автор когда-то давно нашумевшей "Книги рун". Конечно, Эрик читал эти эзотерические бредни, которые увлекли массу людей романтикой предсказаний судьбы по рунам. Этот писатель являлся выпускником Гарварда, антропологом и русистом. Он даже приезжал в СССР изучать советский кинематограф, и его статьи, написанные для журнала "Нью-Йоркер" в 1961-1965 гг., подробно воссоздавали русскую культурную жизнь. Однако все его последующие книги о рунах относились к чисто коммерческим проектам, рассчитанным на впечатлительную публику. Блюма и сейчас критикуют ярые поклонники рун за использование в старшем Футарке 25-й, пустой руны, так называемой руны Одина, вместо традиционных 24-х рун, а так же за слишком вольную трактовку их значений.
    Когда-то Юлька просила Эрика подарить ей какую-нибудь руну как сувенир. Но он не нашел в продаже ничего более или менее приемлемого. Эрик не хотел приобретать дешевые деревянные поделки, а решил позднее сделать ей серебряную руну. Однако так и не сделал ничего, потому что до сих пор не выбрал, какую именно руну вырезать. Но, если честно, просто посчитал, что она давно забыла про них, однако книга на ее тумбочке говорила о другом. Он полистал ее и увидел, что Юлька карандашом подчеркнула главу про руну Одина. А потом в самой тумбочке, куда он заглянул, увидел еще три книги уже других авторов об этой руне и собственно об Одине и его культе у скандинавов.
    И это жена германиста, который серьезно занимается изучением всей этой сферы, усмехнулся Эрик, ну я ей задам!
-Люблю тебя, мой викинг, – вдруг пробормотала спящая Юлька. Он присел рядом с ней на корточки, потому что не мог справиться с комом в горле. Но потом постарался тихо встать и уйти в кухню, где притворил дверь плотнее. Открыл холодильник и посмотрел, достаточно ли готовой еды. Он заказывал домашнюю еду по своим избранным рецептам в одной фирме и строго проверял, чтобы они соблюдали его условия. Платил он хорошо, поэтому повара считали его ценным клиентом и старались. Юлькины щечки слегка округлились за этот месяц, но он знал, что этого далеко недостаточно. На всякий случай он порылся в ее комоде и нашел результаты последнего обследования. Внимательно прочел. Она еще со школы страдала небольшой анемией, но сейчас все анализы показывали почти норму. Почти. Он не верил врачам и анализам, верил только своему чутью, которое было у него как у волка. Но, слава богу, сейчас оно молчало. На всякий случай он проверил, привезли ли тушеную в молоке куриную печень для Юльки.
    Со своей академической дотошностью он вытряс из тещи всю подноготную о состоянии здоровья всех известных ей родственников, чтобы иметь полную картину реальных или мнимых опасностей для Юльки. Однако ничего особо опасного и критического не нашел. Поэтому сосредоточился на профилактических мерах. Его тревоги вызвало обстоятельство, что предыдущий год так на нее повлиял. Неужели можно молча страдать, чтобы даже худеть? Ведь он не замечал, чтобы она плохо ела в тот период. И от тортиков не отказывалась, и от шоколада. Как такое возможно? Вечерами, когда он забирал ее с работы, они всегда гуляли перед ужином, и она очень живо рассказывала ему о мероприятиях, которые проводило издательство, о своих коллегах, о подругах. Это он по природе являлся мрачным на вид молчуном. Но неужели это могло так негативно влиять на нее? Он ведь всегда отличался немногословностью, она давно должна была привыкнуть к этому за пять лет их совместной жизни. Но почему-то не привыкла. Впрочем, женщины – это особый биологический вид, чего уж там.
    Он поставил себе целью научиться понимать ее страхи и тревоги. Это раньше все, что она озвучивала, казалось ему ерундой. Какие-то не те его взгляды, то, что он тут же забывал, какого цвета была на ней блузка и сколько у нее сумочек. Он не понимал, что важно ей не то, помнит ли он те или иные предметы ее одежды, аксессуары и т.п. Юльку угнетало его полное равнодушие к ее выбору, а, значит, и к тому, чем он обусловлен, какими путями приходило к этому выбору ее подсознание.
    О своей работе он почти не рассказывал ей, потому что не считал это интересным для нее. А, оказывается, она читала все, что находила, о викингах. Теперь он понимал ее искренний восторг, когда он предложил ей поехать на раскопки. Она всеми путями искала возможность стать частью его мира. Хотя давно, с самого начала была не частью, а всем его миром. Он поставил себе целью открыть ей на это глаза, для чего требовались усилия и действия в нужном направлении, поскольку только слова для нее ничего не значили.               
    Пока он сидел на корточках в прихожей и протирал влажными салфетками ее обувь, проснувшаяся Юлька пришлепала к нему и обняла его сзади:
-Мне приснились какие-то мрачные пещеры, страшные локисы и ухающие филины. Нас такое на раскопках ждёт в дремучих смоленских лесах?
-Фантазерка,– улыбнулся он, закончил свою работу, поднялся, взял ее на руки и спросил:
-Хочешь поесть что-нибудь вкусненькое?
-Час ночи, – сказала она.
-Так самое время подкрепиться, – засмеялся он.

***4
    Как профессионал в вопросах истории Эрик не мог равнодушно относиться к рунологии, поскольку увлечение мистикой и поиски древнего знания дилетантами в свое время породили теорию, которая легла в основу национал-социализма. Хотя ее создатель, по сути, был просто фанатичным любителем древности и обычным романтиком. Но кроме этого Йорг Ланц фон Либенфельс состоял членом двух весьма солидных научных обществ, углубленно занимался антропологией, палеонтологией, свободно ориентировался в мифологии многих народов. Однако именно он в 1904 году опубликовал книгу "Теозоология", в которой развивал своё неогностическое расовое учение, пытаясь придать ему библейский фундамент. Согласно этому учению, изначально существовала божественная раса арийцев, жившая на полярном острове Арктогее.
    Закончились все эти теории обыкновенным фашизмом, поскольку фон Либенфельс для доказательства истинности теозоологии привлекал инструментарий официальной науки, и это производило неизгладимое впечатление на тех, кто сталкивался с этой доктриной впервые. Не удивительно, что юный австриец по фамилии Гитлер, приехавший в Вену, чтобы стать художником и архитектором, в итоге стал одним из приверженцев идей фон Либенфельса о высшей расе.
    Тема Одина, заинтересовавшая Юльку, так же была далеко не однозначна, поскольку Один, в общегерманской традиции Вотан, в отличие от эзотерических восторженных поэтических трактовок, на самом деле в реальных древне-скандинавских источниках предстаёт как бог войны. Так себе бог, хотя он и описывается как обладатель великой мудрости, тайных знаний и поэтического искусства. Но мёд поэзии он добыл с помощью коварства, и в основном покровительствовал воинам и военной аристократии, а в последней битве был убит волком. 
    Рассказывать все это Юльке, дабы разочаровать ее и возможно расстроить, Эрику не хотелось. Но принимать руну Одина за какой-то тайный священный предмет он точно не смог бы.
    Все последующие дни он размышлял над тем, подсунуть ли Юльке необходимые разъясняющие статьи по данной теме или оставить ее в счастливом романтическом неведении. Главным для него являлось ее душевное спокойствие, но он прекрасно знал, что жена его слишком хорошо чувствуют любую фальшь, а он даже притворяться толком никогда не умел.
    Юлька училась на филфаке, планировала поступать в магистратуру и мечтала преподавать, но в тот период встретила Эрика, и почти полгода оба они находились в состоянии похожем на опьянение. Поэтому о работе, требующей полной самоотдачи, речи тогда для нее идти не могло. Отец устроил ее к своему другу в издательство учебной литературы, где она и работала до сего дня. Учительствовать Эрик ее ни за что не пустил бы, поскольку она не имела практически никакой психологической защиты, которая необходима в работе с учениками. Это выяснилось почти сразу, когда она взяла репетиторство и готовила одного школьника к егэ. Эрик насмотрелся на все ее переживания и бессонные ночи. И ведь было бы из-за чего. Но она настолько близко все принимала к сердцу, что Эрик едва дождался экзамена у этого балбеса, которого хотел просто убить за непроходимую тупость, но который, кстати, в итоге получил неплохой общий балл по егэ и даже поступил в универ на бюджет.
    В издательстве Юльке нравилось, однако весь последний год ее точила тоска по их прежней с Эриком душевной близости. Но теперь Эрик все изменил, хотя и ругал себя за то, что ничего не замечал целый год. И вообще он задумался над тем, что совсем утратил умение проявлять свои чувства. А Юльке это, как оказалось, было необходимо.
    Наука, диссертация, сотни и сотни источников, с которыми он работал, поглотили его внимание, отчего радость любви как таковая постепенно легла куда-то на дно души. Он знал, что она есть, и никуда не делась, но женской душе его жены не хватало внешних знаков и проявлений этой радости.
    Юльку всегда ценили за деликатность и внимание к другим. Она не могла, как другие женщины в отношении своих мужей, капризничать и дергать Эрика по мелочам, и открыто требовать от него потакать ее капризам и желаниям. Тем более что никаких капризов не имела, а свои желания долгое время и сама не могла толком понять и осознать. Ведь Эрик остался внимательным и так же как раньше заботился о ней, но все это в основном молча, поскольку был слишком погружен в свою работу даже дома.               
    Утром, когда он вез ее на работу, то спросил:
-Ты увлеклась рунами?
-Нет, просто интересную книгу нашла.
-И чем же она заинтересовала тебя? Вы ведь наверняка на филфаке изучали знаковые письменности древности.
-Да, я читала скандинавские саги, сказки и легенды, но сейчас не они привлекли меня. Меня привлекла руна Одина и он сам.
-Юля… я хотел бы поговорить с тобой об этом. Не на бегу, а спокойно и не торопясь.
-Поговорить об этой руне?
-Да, не только о ней. Хочу кое-что прояснить. Надеюсь, ты не увлеклась рунологией и гаданиями? Ведь у вас, девочек, это как одно из развлечений.
-О чем ты? – засмеялась она, – Просто хочу получше понимать тебя и твою научную работу. Конечно, книжки, которые я нашла, далеки от настоящей науки, но там есть много интересных фактов. Именно это привлекло меня, поскольку читать строго научные тексты довольно трудно.
-Да, ты права. Но тогда… я заменю тебе эти тексты и буду рассказывать сам все, что тебе интересно по этой теме. Не могу я спокойно знать, что ты читаешь всякую эзотерическую галиматью.
-Сам?! Ты, правда, сможешь?   
-Это темы моей научной работы.
-Нет, я неправильно выразилась. Ты найдешь для меня время?
Он сжал руль до побеления костяшек пальцев:
-Я хочу измениться, и изменюсь. Мы вместе, и я никогда не отдалялся от тебя. Ты для меня главный человек в жизни.
-Эрик… скажи хоть раз просто, что не разлюбил меня.
-Не разлюбил и не разлюблю. Просто… неправильно расставлял приоритеты и совсем забыл, что нам с тобой нужно разговаривать, много и обо всем.
Она промолчала, поэтому он глянул на нее и заметил, что глаза ее увлажнились.
-Юля, теперь все будет по-другому. Потому что я понял, как сильно люблю тебя.

***5
    В раннем детстве Эрик был похож на ангела – светловолосый, голубоглазый и румяный мальчик, с завитками на висках и затылке, с идеально правильными чертами и улыбкой на нежном лице. Мать хранила все его детские фото и часто показывала их гостям. Новым знакомым, которые не знали Эрика раньше, и даже старым друзьям, которые иногда сами просили. У матери Эрика имелись фото и других периодов жизни сына, когда он становился старше, мужал, рос и набирался сил, хотя никогда не занимался спортом и даже не тренировался ради накачки мышц. Всё это делал тестостерон, который не допускал ни грамма лишнего жира в его тело. В 13 лет Эрик резко подрос, и этот процесс стал нарастать. К 17 годам Эрик достиг уже 180 см, и плечи его стали значительно шире. Окончательный рост Эрика остановился на 185 см, а мышечная масса продолжила медленно нарастать еще лет до 25. Проблемой, с которой ему пришлось бороться, и которую он довольно быстро преодолел, являлась подростковая сутулость, возникшая из-за того, что в 14 лет он начал стесняться своего роста, обгонявшего рост его одногодок. К этому возрасту он уже вполне осознал себя личностью, поэтому достаточно уверенно перешагнул подростковые комплексы.
    Сложности с девочками начались у него вовсе не из-за роста и телосложения, как он считал, а из-за того, что к 14-15 годам его эрудиция и знания во многих сферах значительно опережали уровень его сверстников. Девочки опасались его бескомпромиссности в суждениях и выбирали парней попроще. Из-за влияния тестостерона он естественно искал общения с ними, но в итоге настолько разочаровался, что даже природные порывы в нем ничего не смогли изменить. Учеба и серьезные занятия наукой помогали ему справляться со своей сексуальностью, однако в универе он начал встречаться с однокурсницами. Правда, долго его связи не продолжались, он разрывал их сам и довольно безжалостно. Одна из девушек даже обвинила его, заявив, что ему требовался секс, а вовсе не отношения с ней, на что он честно сказал:
-Да. На другое ты не тянешь, слишком мозги у тебя куцые.
    Юльку он увидел на дне открытых дверей среди абитуриентов. Их познакомил его приятель, толстяк и весельчак Иванов, который учился с ним в магистратуре и который являлся соседом Юльки по дому. Эрику тогда исполнилось 24, а Юльке – 18. Она была первой девочкой, об уме которой он даже не думал, его просто парализовала ее внешность, открытый взгляд и чистый как колокольчик голос. Окажись она откровенной дурочкой, он все равно не смог бы отказаться от нее. Но Юлька оказалась почитательницей большой литературы и имела значительный багаж знаний, а так же обладала живым и ясным умом, жаждущим всего нового.
    Он не делал ей комплиментов и вообще едва мог говорить в ее присутствии. Единственное, что он все же сказал, так это то, что хочет увидеть ее снова.
-Тогда дай свой номер телефона, я позвоню, – просто сказала она.
    Юлька не раз говорила, что влюбилась в него с первого взгляда. Именно поэтому на следующий день, когда они гуляли по городу, она без умолку говорила обо всем на свете, ведь сам он не мог и слова произнести, настолько она поразила его воображение. Но когда он провожал ее, то во дворе дома быстро наклонился и поцеловал. А потом обнял и поцеловал так, что у нее ноги подкосились.
-Завтра приеду за тобой. Скажи, во сколько можно? – спросил он.
-Завтра я свободна целый день. Буду ждать тебя, – ответила она.
    Через неделю он сказал деду, что забирает ключи от квартиры, которую дед обещал ему, когда он женится, и Юлька переехала к нему. А через месяц они расписались.
    С ней он переставал быть великим молчальником и многое ей рассказывал из своей жизни и из всемирной истории, в которой имелось огромное количество забавных моментов, наравне с драматическими и даже трагическими. Литературу он также любил, но очень выборочно. К примеру, в классике его напрягали сентенции Льва Толстого, Тургенева, Достоевского и других русских писателей, хотя он ценил их творчество. Но, далекий от сентиментальности, он искал в их произведениях, прежде всего, исторической правды, а в этом они практически всегда были безупречны. Поэзия также привлекала его, прежде всего, своей образностью и иносказательностью, которыми были полны саги, изучаемые им с особой тщательностью. Он долгие годы учился понимать их поэтический язык, хотя ему помогала так же врожденная поэтика. Именно Юлька выявила ее у Эрика в обыденной речи, в манере выстраивать некоторые фразы так, а не иначе. А ей он доверял полностью. Даже, если бы она сто раз ошиблась, он не мог ее критиковать, лишь иногда мягко поправлял, если знал наверняка, что она не права. Хотя и в ошибках всегда присутствовала ее жажда все поэтизировать. И кому, как не ему, было понять это, ведь за время изучения литературных исторических источников он насквозь пропитался поэтическим строем мысли их авторов.

***6
    В преддверие поездки в Смоленск Эрик решил свозить Юльку на природу. Туда же собирались приехать и его друзья, а так же Юлькин младший брат с женой и двумя товарищами. Обычно все они собирались на турбазе, расположенной на берегу тихого озера, окруженного лесом. Турбаза была весьма благоустроенной, там имелось несколько саун с выходом к озеру, поэтому она никогда не пустовала. По всему Эрик выбрал коттедж с лучшим расположением, возле самой воды.
    Стоял конец апреля, пригревало солнышко, погода так и влекла на свежий воздух, поэтому их компания очень веселилась. Эрик ждал, когда прибудут его друзья, а Димка со своими товарищами занялся шашлыками. С молоденькой женой брата Юлька пока еще не очень сблизилась, потому что не так часто общалась с ней, но девочка ей нравилась. Это Димка в свое время сразу принял Эрика. В отличие от своей матери, он восхищался Эриком. Юлькин отец относился к зятю ровно. Но это являлось вполне естественным для такого серьезного и делового человека, ведь детей в основном воспитывала и растила его жена, а он работал в своем ведомстве и часто возвращался домой, когда они уже спали.
    Эрик решил прогуляться с Юлькой. Они дошли до леса, который начинался совсем рядом с их коттеджем, и пошли по мощенной деревянными плашками тропе вглубь. Юлька пребывала в восторге:
-Так таинственно и волшебно! А как дышится, сосны, сосны…
-Надеюсь, аппетит у тебя сегодня разыграется,– улыбался очень довольный Эрик. Светило яркое солнце, Эрик снял ветровку и завязал ее рукава на поясе, оставшись в серой футболке, которая с трудом обтягивала его широкие плечи и грудь.
    Вдруг они услышали голоса Димки и еще нескольких человек. Димка что-то восклицал довольно громко.
-Эрик! Что-то там не так! – испуганно сказала Юлька. Он схватил ее за руку и быстро повел обратно.
-Беги один! – просила она, но он не отпускал ее от себя ни на шаг. Когда они вышли к коттеджу, трое или четверо парней о чем-то спорили с Димкой и вели себя явно агрессивно.
-Вы пьяны! Идите к администратору, этот коттедж наш, мы заказывали его заранее! – крикнул Юлькин брат, но самый наглый парень с напарником двинулись на Димку и его товарищей:
-Пошли вон отсюда, мелочь пузатая! Это наш коттедж. А за наглость шашлык ваш тоже заберем!
    Эрик в два прыжка оказался сзади, резким движением схватил этих двоих за шкирки и приподнял над землей. Немного подумав, он отшвырнул их в сторону и сказал:
-Если не исчезнете сейчас же, будете иметь дело с полицией.
Еще двое друганов этих молодчиков стояли чуть поодаль, но, увидев произошедшее, сразу отступили подальше.
-Ты кто такой?! – заорал один из наседавших на Димку. Но увидев Эрика нос к носу, тут же заткнулся. Когда они ретировались, один из товарищей Димки, который пошел удостовериться, что они ушли, вернулся и со смехом рассказал:
-Тот, который нападал, позвонил кому-то и такое выдал: "Ё-маё, тут такой викинг из леса вышел, что мы чуть не обделались".
    К этому времени подъехали друзья Эрика. Узнав о произошедшем, они весело посмеялись. А потом все сели праздновать свой приезд.
    Юлька прижималась к мужу, который следил за тем, чтобы она ела.
-Первый раз видела тебя в деле, – улыбалась она.
-Испугалась? – обнял ее Эрик, – Со мной рядом ты не должна ничего бояться.
-Я и не боюсь. Испугалась за брата и его жену. Но как же классно это выглядело. Пожалела, что фото не успела сделать, так быстро все произошло. Откуда в тебе столько силы? Ты ведь даже в тренажерку не ходишь, кабинетный работник.
-Ну.. не знаю. Гены такие – скандинавские и русские. А тренажерка… это точно не для меня, времени жаль, ты ведь знаешь, сколько у меня работы.
    Потом он рассказывал ей об Одине. Остальные тоже подсели к ним ближе, настолько увлекательный рассказ получился.      
-А наш Велес? Он какой? – спросила Юлька.
-Велес? Этот и вовсе крайне странное существо – дракон, напоминающий помесь медведя и змеи, пожирающий домашний скот.
-Но он же вроде чуть ли не основной древнеславянский бог?
-Да, его культ многие исследователи считают древнейшим и общеславянским. Наравне с культом Перуна. Там еще женщина замешана, но имя ее не известно. Все трое они связаны между собой как участники грозового мифа. Велес похищал у Перуна скот, работников и даже жену его украл. Перун как бог грозы и громовержец начинает преследование Велеса, который как змея прячется то под деревом, то под камнем, обращается в человека, в коня, в корову. Но Перун расщепляет молниями дерево, раскалывает камень, мечет свои стрелы. Победа Велеса завершается дождём, приносящим плодородие. И так повторяется каждый год. Велес является одним из наиболее почитаемых богов у славян, его считали богом плодородия, сельского хозяйства, животноводства, богатства, знаний, мудрости и даже пения. В "Слове о полку Игореве" сказитель-песенник Боян назван велесовым внуком. Такой вот странный бог. Но и из него некоторые новые религиозные движения в среде современных славянских народов пытаются путем реконструкции дохристианских обрядов, верований и мировоззрения, создать этногенетический миф, основанный на идее происхождения славян от древних "арийцев", так называемых индоевропейцев, обладавших высокоразвитой культурой исконной арийской традиции. Идеи обыкновенного фашизма неимоверно живучи. Так что не рекомендую слишком романтизировать ни образ Одина, ни образ Велеса. 

***7
    Юлька любила подвыпившего Эрика. Она никогда не видела его сильно пьяным, хотя он уверял, что такое с ним случалось не раз. Но слегка выпивший он ужасно ей нравился, потому что начинал говорить ей всякие милые глупости и становился похожим на 13-летнего мальчика, влюбившегося в первый раз. У него даже щеки краснели на обычно спокойном и волевом лице.
-Ты мой викинг, – целовала она его, а он возражал:
-Я русский.
-Ты русский викинг, в тебе течет и скандинавская кровь, и русская, ты, так сказать, современная усовершенствованная модель Одина с русской душой.
-Знаешь, мне нравится одна исландская сага о Виглунде и его возлюбленной Китильрид. Они прошли множество препятствий и испытаний, но в итоге все же поженились и были счастливы. Правда, записана она намного позже возникновения в устном виде и испытала влияние европейского рыцарского романа, но все же это изумительно красивая история любви. Я бы хотел, чтобы ты прочла эту сагу.
-Вот стих оттуда:

  Владетель лука, обрати свой взор
  На безрадостные пустоши,
  Где сквозь тучи едва брезжит солнце.
  Как грустно мне влачить здесь свои дни!
  И даже горы – не преграда
  Моей любви. Но тише!
  Прекраснейшую из богинь
  Не смею огорчать напрасно.*

-Ты поэт в душе, я всегда это говорю всем, кто не знает тебя или знает, но не с той стороны, – обнимала его Юлька,– Знаешь, но все же я немного боюсь раскопок. Одно дело, читать историю, и совсем другое – искать что-то в земле или хотя бы просто смотреть, как кто-то ищет.
-Я буду много рассказывать тебе обо всем, буду читать тебе саги, и ты почувствуешь дух того времени. А на самих раскопках я могу работать без тебя. С тобой мы будем много гулять, смотреть достопримечательности и, если повезет, те предметы, которые найдут археологи. Но если ты не хочешь…
-Нет-нет! Я очень хочу, – уверила его Юлька.
    Её всегда удивляла его способность в любом состоянии помнить, что он не должен ничем причинить ей боль. Во сне он никогда не наваливался на нее сверху, даже свою руку всегда подкладывал снизу под ее ладонь или локоть. И на плечо к ней никогда не приклонялся головой, зная, что это будет тяжело для нее. Мог только класть голову ей на колени и то ненадолго. А носить ее на закорках без устали мог и вовсе очень долго. И всегда говорил ей:
-Ты моя фея.
Почему именно так, он не мог объяснить, наверняка, это являлось влиянием детских сказок на воображение маленького Эрика. Но он обычно смущенно бурчал, что не помнит ничего такого.
    Юлька чувствовала себя счастливой, ведь он и правда изменился ради нее и выполнял свое обещание, много разговаривал с ней обо всем. До этого она думала, что за пять лет брака он растерял нежные чувства к ней. Да, он так и остался заботливым и страстным в постели, но ее убивала его молчаливость, ей казалось, что он отдалился от нее в психологическом плане. Она знала, что он погружен в свою работу над диссертацией, но именно это и отнимало у нее последнюю надежду, потому что причина того, что он почти ушел в себя, была очень веской. Разве могли с ней бороться такие мелкие ее желания внимания с его стороны, воркование перед сном, маленькие подарочки или другие трогательные мелочи, которых она все еще ждала, несмотря на годы совместной жизни. Но Эрик словно проснулся от долгого холодного сна. На работе, когда он водил ее в оранжерею в перерыв или на обед, то ни на миг не отпускал ее руки, и часто поглядывал ей в глаза. А потом приезжал курьер и привозил цветы и сладости. 
-Ну, зачем? – смущалась она, а Эрик отвечал:
-Феям полагаются цветы. А худеньким девочкам – сладости.
    Она вспоминала их первый год, который раньше считала самым счастливым временем своей жизни. Но сейчас она ощущала намного более глубокое счастье, чем раньше. Эрик сумел доказать ей свою любовь.
    Почти накануне отъезда из дома он обнял ее и сказал:
-Юля, мы все-таки полетим с тобой на море.
-Почему?! – изумилась она.
-Хочу, чтобы ты полноценно отдохнула. А если я целыми днями буду на раскопках, пропахну землей, заражусь этой гонкой за древними черепками, как я смогу обеспечить тебе то, что обещал, и то, чего хочу на самом деле? И, пожалуйста, не возражай. Для меня ты – главный человек.
-Эрик…
-Если будешь плакать, я...я…– растерялся он.
-Нет, это от радости. Я так люблю тебя, – сказала Юлька и прижалась к нему.       
    Ночью она спросила его:
-А как же твоя диссертация? Раскопки могли ведь пойти тебе на пользу в работе над ней.
-Нет. Я почти завершил ее. Осталась только корректура, рецензия моего научного руководителя, парочка репетиций и прогонов по тексту. Ну, и видео презентация. Над ней и придется поработать. Я даже автореферат уже подготовил.               

Примечание:
*Эксклюзивный перевод для сайта
Ульвдалир Константина Рашникова,
ноябрь 2009 г.

***8
    Поездку Эрика и Юльки оплачивал его отец. Это никогда не обсуждалось, поскольку Александр Генрихович полностью содержал сына, пока тот учился. Впрочем, всеми финансами их семьи управляла мать Эрика, которая старалась, чтобы сын ни в чем не нуждался. Часть денег давали ее родители, которые всю жизнь считались обеспеченными людьми, поскольку занимали не последние должности в госструктурах. А дед Эрика по отцу сейчас не имел больших доходов, ведь жил только на профессорскую пенсию, но в свое время, когда еще была жива его жена, бабушка Эрика, по ее настоянию он открыл для внука пополняемый депозит. Эрику в то время исполнилось 15, поэтому к сегодняшнему дню там накопилась приличная сумма. Правда, Эрик брал оттуда деньги по крайней необходимости.
    Он окончил аспирантуру и весь этот год работал над кандидатской диссертацией, а параллельно был принят приглашенным преподавателем, читал лекции по своей тематике, за что получал не очень большую оплату в зависимости от количества лекций. По окончании аспирантуры он прекрасно защитил научный доклад по своей диссертации, опубликовал несколько статей в научных изданиях и теперь готовился к основной ее защите перед диссертационным советом.       
    Его небольших доходов и Юлькиных заработков им едва хватало на бытовые расходы. Поэтому для всего остального они пользовались помощью родителей. Однако последние два года он попробовал зарабатывать на крипте, и у него неплохо получалось, хотя сейчас он не мог позволить себе уделять этому слишком много времени.
    Отдыхать он повез Юльку в Сочи, где в июне в этом году стояла очень теплая погода. Конечно, купаться в море Юлька не могла, вода 20-22 градусов для нее была слишком холодной, но в отеле, где они поселились, имелся большой открытый бассейн с подогреваемой морской водой. Именно поэтому Эрик выбрал его, несмотря на высокую стоимость проживания.
    Он сразу ограничил поездки и экскурсии, потому что хотел, чтобы Юлька отоспалась и немного отъелась. Сам он ходил на море, где плавал около часа, потом возвращался, и они шли на поздний завтрак. В этом отеле они отдыхали уже второй раз, поэтому всё тут хорошо знали. И поэтому чувствовали себя уютно и спокойно, никуда не спешили, ездили вечерами в город, чтобы пройтись по магазинам, а днем в основном гуляли по пляжу у кромки воды или отдыхали под навесом от солнца, наслаждаясь морскими видами. После обеда пляж они уже не посещали и купались вдвоём в тёплом бассейне.
    Такая вальяжная размеренная жизнь давала свои результаты, Юлька похорошела и повеселела, чему Эрик был очень рад. Оба они много читали, смотрели телевизор и спали как убитые здоровым сном питерцев, вырвавшихся на южный солнечный берег. Юлька любила сидеть в Тик-токе, а Эрик читал со смартфона кое-какие статьи по теме своей диссертации. Спокойнее отдыха у них еще не бывало. Раньше они не могли угомониться и постоянно рвались все увидеть и везде побывать. Сейчас Эрик ловил себя на том, что практически отрешился от внешнего мира и ощущал от этого какую-то неимоверную свободу. Он всегда старался погружаться в любой процесс с головой, будь то бытовая сторона жизни или же научная работа. Только так он включался в то или иное дело и только так действовал продуктивно. Но сейчас он чувствовал себя так, словно вернулся в свои 15 лет, когда никакие заботы не задевали его сознания, он словно парил над ними, лишь на короткое время уделяя им внимание. Но в основном в том возрасте он ощущал безграничные возможности для себя, и ничто не могло испугать или остановить его. Тогда он совершенно не мог понять Кундеровскую "Невыносимую лёгкость бытия", поскольку лёгкость его бытия являлась абсолютно естественной и ничем не нарушаемой. Какие-то горести, чьи-то несчастья, проблемы родителей, здоровье деда, даже внезапная смерть бабушки – все это находилось для него где-то за прозрачным, но непроницаемым экраном. Присутствуя на кладбище, он испытывал угрызения совести, поскольку не чувствовал сильного и всепоглощающего горя, хотя очень любил бабушку. Однако, лежащая в гробу, совершенно белая как лунь, она совсем не напоминала ту живую и веселую бабушку, которую он знал. Он и сейчас помнил ее именно такой, и совсем не помнил траурных дней, они выветрились из его памяти без остатка. 
    Теперешняя его свобода и лёгкость обуславливались тем, что он практически постоянно ощущал неразрывную телесную связь с Юлькой. С самой первой их встречи именно Юлька во всем полностью совпадала с его ранними юношескими ощущениями реальности как беспричинного счастья. Секс с ней шёл особой статьей, практически не смешиваясь с радостью от ее присутствия. В постели она вызывала у него неуправляемое чувственное ослепление, он порой даже имя ее забывал, настолько сильно накатывало на него желание обладать ее телом. И эти животные волны полностью овладевали им, отключая даже малейшую разумность. Однако именно слепой инстинкт диктовал ему защищать свою женщину от всего, от любых опасностей, от любой боли или страхов. В адекватном состоянии он все время напоминал себе о том, что должен оберегать ее. Лишь со временем это превратилось у него в привычку, вначале этим руководил волк внутри него.
    В один из дней рано утром она вдруг выскользнула из постели, и он по привычке, почти не открывая глаз, пошел за ней, чтобы сторожить возле туалета. Она всегда ругала его. Но это являлось его неискоренимой привычкой, поскольку он почему-то опасался, что она может потерять сознание, как это случалось с ней в школе от анемии. Однако сейчас сон слетел с него в один момент, когда он услышал, что ее вывернуло над унитазом. Когда он вошел, она сидела на полу, но почти сразу снова обхватила унитаз и выплеснула туда все содержимое своего желудка.
-****ь! Я их под суд отдам за некачественную еду! – крикнул он.
-Эрик… погоди, – чуть слышно смогла сказать Юлька, – Я не говорила тебе, сомневалась, но у меня задержка уже две недели. Я думала это от перемены часовых поясов…
Он медленно осел на пол рядом с ней.
-Думаешь, это оно самое?
-Сходи в круглосуточную аптеку, купи тесты на беременность.
-На беременность? – удивился он, а потом спохватился,– Ах, да, беременность. Но выпей сначала воды, умойся и ложись. Может быть, врача?
-Нет, я просто полежу, – сказала Юлька и улыбнулась ему.

***9
    Эрик успешно защитился и получил степень кандидата наук. Чтобы Юлька не волновалась, он постарался исключить все моменты, опасные в этом отношении. И как только защитился, тут же переключился на нее полностью. Она слишком тревожилась, часто плакала, просыпалась ночью, и тогда он читал ей вслух самые любимые свои саги и книги своих избранных авторов, потому что сама она не могла сейчас читать. Глаза ее все время были на мокром месте. Ее очень сильно мучил токсикоз и донимали всякие страхи и фантазии. Поэтому он старался любыми способами успокаивать ее и веселить. В конце лета он решил поехать с ней за грибами. Она всегда любила их собирать. Эрик выбрал одно из их любимых мест, нечастый лес с речушкой, окруженный тремя полу опустевшими деревнями. Главное, там было совершенно невозможно заблудиться, потому что со всех трех сторон сквозь деревья виднелись местами покосившиеся деревенские домики.
    Им повезло, они набрали помимо красноголовиков еще и целую корзинку боровиков. И вдруг наткнулись на деревянную фигуру, явно относящуюся к каким-то славянским обрядам. Хотя Эрик сразу увидел и сказал, что это новодел, наверняка принадлежащий какой-нибудь группе блогеров для съемок интернет роликов. Однако Юля захотела поближе ее рассмотреть. Сделана фигура была довольно искусно и изображала женщину в старинном наряде. На кушаке у нее имелась надпись – Рожана.
-Что значит это имя? – спросила Юлька Эрика.
-Это одна из древнейших славянских богинь, является покровительницей зарождения новой жизни. Рожающие женщины временно носили имя богини для поддержки в родах и назывались Рожаницами. Этот обережный образ постоянно встречается у славян в вышивках будущих матерей, что отражено в амулетах и в деревянных фигурках-идолах.
    На Юльку все это произвело неизгладимое впечатление. Эрик сделал несколько ее фото рядом с фигурой, а потом поскорее увел жену из леса, потому что она слишком разволновалась. Когда они ехали домой, Юлька всю дорогу молчала в машине.
-Так значит, я теперь Рожана? – спросила она.
-Нет, ты Юля, любимая жена Эрика, обожаемая жена. Прошу тебя, не забивай себе голову всеми этими древностями. Они лишь прообразы христианской богоматери. Но ведь мы с тобой атеисты и далеки от того, чтобы поверить в непорочное зачатие. 
-Но Рожана, как я понимаю, это образ замужней беременной женщины?
-Да, ты права.
-А насчет непорочного зачатия… Знаешь, когда-то давно, еще лет в 13-14 я придумала себе такое – если девушка переспит с тем, кого очень сильно любит, совсем не из-за удовольствий секса, а по велению сердца, чтобы слиться с ним в акте любви, то и зачатие у нее, если случится, будет непорочным.
-Ты была тогда влюблена?
-Нет, просто поглядывала на симпатичных мальчишек. Но у меня в голове не укладывалось, как любовь может быть пороком. Потом я многое узнала и всякого нагляделась. Но когда встретила тебя, поняла, что есть непорочная и чистая любовь.
-Непорочная? – изумился Эрик, вспомнив, как сильно хотел ее тогда, до умопомрачения.
-Возможно, твоя любовь и была непорочной, но не моя, – сказал он.
-Ты самый чистый человек из всех, кого я знаю.
-Но секс, похоть, желание обладать всегда считались греховными.
-Если двое любят друг друга по-настоящему и готовы жизнь друг за друга отдать, возможно ли такую любовь назвать греховной? Да и любую другую любовь, если это действительно любовь. Грех и порочность – это корысть и секс без любви.
-Конечно, ты права, – согласился Эрик, поскольку не хотел спорить с ней, а еще потому, что, несмотря ни на что, был с ней согласен.   

    Перед самыми Юлькиными родами Эрик все-таки вырезал пустую руну для нее. А потом вписал в нее три имени, ведь они уже давно знали пол будущего ребенка. Они решили назвать его Эмиль, поэтому в руне было вырезано: "Плод непорочной любви – Эмиль, сын Эрика и Юлии Вебер". Мальчик родился в срок и оказался точной копией своего отца.

                ***               
               
© Copyright: Марк Шувалов,
          март 2024