9. День Бригитты

    Кельты – один из первых индоевропейских народов, что еще 3 тысячи лет назад расселился буквально по всей Европе. Они придумали свой особый лунно-солнечный календарь, который заметно отличается от других. Во-первых, кельты делили год на две половины: светлую, с мая по октябрь, и темную, с ноября по апрель. Новый год начинался в ноябре. Да и сезоны они делили несколько иначе, чем мы: к весенним месяцам относили февраль, март и апрель; к летним – май, июнь и июль; к осенним – август, сентябрь и октябрь, а к зимним – ноябрь, декабрь и январь.
    В целом праздники кельтов ориентированы на периоды, связанные с земледельческим циклом: время посева, роста, сбора урожая и отдыха. Праздники проводят на открытом воздухе. Люди собираются в лесу, на лугу, на возвышенностях, холмах, поют и водят хороводы. В народных танцах участники много ходят по кругу, так как круг сохраняет энергию.
Вот эти праздники:
    Юл – 21 декабря – день зимнего солнцестояния. Самая длинная ночь в году и самый короткий день. Время великой тьмы. Поворот к лету. Считалось, что Богиня рожает бога-Солнца и погружается в сон на всю зиму после родов. В этот день в домах разводили огонь и зажигали свечи, приветствуя Солнце, а жилища украшали ветками омелы.
    Имболк – 1 февраля – день первого пробуждения весны. В этот день отмечают первые признаки весеннего пробуждения, проводят обряды очищения, и приветствуют огонь в любом виде, зажигают белые свечи или большие ритуальные костры. Другие названия этого праздника – Праздник Факелов, праздник свечей, фестиваль подснежников, праздник прибывающего света.
    Остара – 21 марта – день весеннего равноденствия. Возвращение Земле плодородия.
Бог наливается силой, мужает. Он идет по зеленеющим полям и дает изобилие природе. День и ночь равны, свет побеждает тьму. Это время начинаний, активных действий. В этот день строят планы, сажают семена.
    Белтейн – 30 апреля – майский сочельник, первая майская ночь. Праздник прославляет плодородие Земли. Люди веселятся на празднике цветов, танцуют вокруг майского дерева – символа плодородия. Майское дерево или Майский шест занимает центральное место в ритуалах. В этот день собирают цветы, чтобы украсить Майский шест, свой дом и себя. Другие названия этого праздника – Майский день, Вальпургиева Ночь, праздник огней.
    Лита – 21 июня – летнее солнцестояние, самый длинный день в году. Сила природы достигает наивысшей точки. В этот день зажигают ритуальные костры, прыгают через них для увеличения плодородия, очищения, здоровья и любви. В этот день справляют свадьбы. Молодожены прыгают через метлу.
    Лигнасад – 1 августа – праздник первого урожая. Из зерна выпекают караваи в форме солнца.
    Мабон – 21 сентября – день осеннего равноденствия, время завершения сбора урожая. День и ночь стали равны. Природа увядает, готовится к зиме, времени отдыха. Люди празднуют, благодарят богов за урожай.
    Самхейн – 31 октября – кельтский Новый год, время жертвоприношений. Другие названия этого праздника – Хэллоуин, день яблок, День предков, ноябрьские святки. В некоторых местах это время, когда забивают скот и готовят запасы для зимы. В эту ночь принято выставлять тарелку с едой для умерших душ на улицу.

Пролог
      
    Бригитту изображают прекрасной девушкой с длинными ярко-рыжими волнистыми волосами, и дословно её имя в переводе с древне кельтского наречия звучит как – сияющая. Но секрет подобной внешности скрывается не только в красоте богини – она является покровительницей огня. В честь неё проводится праздник Имболк, во время которого каждый может обратиться к ней и попросить о помощи в делах. Бригитта покровительствует мужественным людям – им она указывает верный путь к цели и даёт силы на достижение всего намеченного. Несмотря на воинственный дух Бригитты, она считается божеством домашнего очага. В её образе сочетаются традиционные представления о многих женских божествах – она мудрая и заботливая, решительная и грозная.

***1
    Очкастая рыжая Нюрка, конопатая и с вечными брекетами во рту, по документам звалась двойным ирландским именем Айне Бриджит с русской фамилией Алексеева. Оба ее имени имели одинаковое значение – сияние. Учителя называли ее для простоты Аней. Обо всем этом в классе, где она училась, никто знал. В курсе был только ее сосед по лестничной площадке, который приглядывал за ней по просьбе ее матери. Максиму тогда исполнилось 15, а Нюрка только-только пошла в 5 класс. Их отцы дружили и вместе работали за границей, в Консульском отделе посольства в Дублине. Поэтому Макс и помогал тёте Тане с её неугомонной дочкой. Проверял, как Нюрка делает уроки, пока мать была на работе, разогревал ей суп и котлеты, а также следил, чтобы она их съедала, а не выливала в унитаз. А такое поначалу частенько случалось.
    На каникулы они ездили в Европу, чтобы каждая семья могла хотя бы на время воссоединиться. Отец Максима был русским, а Нюркин папа, Коннор Дмитриевич Алексеев, имел в роду ирландские корни, и мать его уже почти 10 лет проживала в Дублине. В замужестве она не меняла фамилию, так и осталась Дариной Миррел, поскольку фамилия одновременно являлась и ее отчеством, как и у большинства ирландцев. Она обожала свою рыжеволосую внучку, и именно она дала ей двойное имя. Бабушка, конечно, знала английский, но на родине из патриотических чувств в основном говорила на ирландском языке. Именно она настояла на том, чтобы внучку назвали двойным ирландским именем. Когда-то она вышла замуж за русского и много лет очень счастливо, хотя и трудно, жила в России, поэтому, конечно, знала и русский. Но после смерти мужа вернулась на родину в родительский дом, потому что в Петербурге ей все напоминало о счастливых годах. Родители оставили ей неплохое наследство, на большую часть которого она оформила дарственную на имя своей внучки, но потребовала, чтобы та выучила ирландский язык. Только после получения документа, подтверждающего это, дарственная могла вступить в силу. Если бы внучка не смогла выучиться по каким-либо причинам, то дарственная вступала в силу после наступления ей 25 лет.
    С детства Айне Бриджит в садике и школе называли на русский манер Аней, поэтому прозвище ей дали Нюрка. Родители ее матери жили в поселке на юге Ленинградской области, куда мать возила ее летом. Иногда с ними ездил и Макс. Он гулял с Айне и водил ее на пляж большого озера, пока ее мать готовила им обеды и ужины. К сельской еде ее родителей они так и не привыкли.
    Английский язык Айне учила еще с детского сада, а за ирландский взялась только в 9 классе. В это время Макс уже учился в техникуме, по окончании которого его ожидал призыв в армию. Айне боялась этого, ведь только Макс был по жизни ее защитником от всякого хулиганья на улице и от пацанов в школе. Она же до сих пор носила очки, над чем постоянно издевались ее одноклассники. На самом деле причиной их издевок являлись ее ярко рыжие волосы и успехи в учебе. Плохое зрение в классе имела не только она. Брекеты Айне должны были снять через год, а коррекцию зрения ей могли сделать только по наступлению 18 лет.
    Не только пацаны задевали ее, одноклассницы тоже не отставали. Многим не нравилось то, что она почти не имеет оценок ниже, чем "отлично", да и одевается только в фирменные дорогущие вещи. Мало кто в школе знал, где работает ее отец, и где живет ее ирландская бабушка. В классе ее считали заучкой, поскольку даже на переменах она ходила с наушником в ухе и учила ирландский язык по электронному словарю. Два раза словарь ей намеренно разбивали. Правда, после этого разбитыми оказывались носы и губы тех, кто это сделал. Макс ничего не спускал обидчикам Айне.
    После занятий он ждал ее, и они вместе обедали в кафе недалеко от дома. А потом он делал дела, которые оставляла ему мать, а Айне у себя дома ложилась поспать, чтобы после этого вновь засесть за учебу. Иногда они гуляли вечером, иногда она гуляла с двумя подружками, потому что Макс уходил тусоваться со своими друзьями. Ее туда он никогда не брал, говорил, что малолеткам там делать нечего. Айне понимала – кому нужна очкастая рыжая пятнашка, когда вокруг столько стильных 18-летних красоток. Видела она однажды, как он провожал одну такую, а потом целовал на остановке перед тем, как она села в такси. Айне тоже кое-кто нравился. Один лаборант, который помогал учителям на практических занятиях по биологии и химии. Он тоже поглядывал на Айне, хотя к нему липли и другие девчонки. Но ее он явно выделял. Однажды, когда он наводил порядок в кабинете, мыл пробирки и предметные стекла микроскопов, она вошла, чтобы забрать забытый планшет. Лаборант что-то спрашивал, она отвечала, а потом он сжал ее и силой начал целовать. Она еле вырвалась и убежала. Однако на шее и на запястьях у нее остались синяки, которые потом увидел Макс. Через три дня после дисциплинарной комиссии лаборанта уволили. Макс хотел подать на него заявление не только в школе, но и в полицию, хотя Айне сказала ему, что сама виновата, нечего было поглядывать на этого урода. Тем не менее, Макс не успокоился, выследил его и отметелил в тёмном переулке, без членовредительства, но как следует. Чтобы неповадно было на юных девочек набрасываться.

***2
-А вы помните, как Феликс все время все нюхал, не только пробирки, – сказала на перемене Нюркина подружка Леночка.
-Думаешь, он как парфюмер из фильма? – заволновались девчонки.
-То, что маньяк – это точно, – сказала Леночка.
    Айне молчала, её до сих пор иногда накрывал страх от произошедшего. Она понять не могла, почему он мог ей понравиться. Наверно, потому, что коротко стриженые его волосы имели рыжеватый цвет, хотя и намного темнее, чем у нее. Страшно ей было от того, что теперь она не доверяла своим чувствам, и всех мальчишек, которые ей до этого нравились, стала воспринимать с подозрением. Доверяла она только Максу. А он сказал ей:
-Рано тебе еще влюбляться.
-Но ведь другие девчонки мутят с пацанами. Почему я не могу?
-Мутят. А потом в 16 лет либо аборты делают, либо родителям в подоле приносят.
-Некоторые пацаны честно женятся.
-И что в итоге получается от таких браков? Пойми, в 16 лет ни у девчонок, ни у пацанов еще нет мозгов. Ты тоже по глупости влетела. Я и сам таким же дураком был, влюблялся… 
    Макс отличался спокойным нравом и обстоятельностью. Вспышки гнева у него могли вызвать только такие типы, как лаборант. Когда Айне была младше, то однажды пришла к Максу домой и сказала:
-Давай, когда я окончу школу, то стану твоей девушкой, и мы поженимся?
Макс выслушал ее и произнёс очень серьезно, без тени улыбки:
-Вот доживем до того времени, тогда и поговорим.
-Я знаю, тебя мои брекеты отвращают и очки. Мне и самой они жуть как не нравятся. И конопатая я. Но бабушка мне сказала, что я буду красивой, когда вырасту.
-Ты и сейчас милаха. Нечего себя гнобить, – ответил ей Макс. 
    Когда ей исполнилось 15, он впервые взял ее с собой в компанию, на квартиру одного из его друзей, встречать Новый год. Правда, она почти все время сидела в самом углу и наблюдала, как его одноклассники, парни и девчонки, танцуют и обжимаются в полутьме. Макс тоже танцевал то с одной, то с другой. А потом пригласил и ее. Но почему-то очень быстро завершил танец, сказал, что ему кое-куда нужно, и ушел в кухню или туалет, она так и не поняла. Айне надеялась, что Макс пригласит ее танцевать еще раз, но он вернулся, сказал, что им пора, потому что звонила ее мама. Они оделись и почти полчаса ждали такси на улице. Везде звучала музыка, и взрывались петарды. Айне замерзла, потому что была слишком легко одета, поэтому в ожидании машины Макс обнял ее со спины и так согревал. А свои кожаные перчатки надел ей поверх ее тонких шерстяных.
-Жалко уезжать, – сказала она, – Я первый раз надела такое короткое платье. Правда, оно красивое? Но даже в нем я никому не понравилась.
-Мне понравилась, только рано тебе еще такие платья носить и губы рано красить, они у тебя и так красные от природы, – ответил Макс.
-Подружки пишут, что уже шампанского напились.
-Хорошо, что ты не с ними сейчас.
-Если спросят, мне и рассказать будет нечего – всего один раз потанцевала.
-Слышишь музыку? Давай, приглашаю тебя на танец снова, – улыбнулся он.   
-Здорово получилось, – сказала она ему уже в такси, – Только мы, музыка и снег.
    Когда она повзрослела, он стал приходить к ней домой чаю выпить и расспросить, не нужно ли чего-нибудь починить. Их отцы приезжали домой нечасто, и всю необходимую мужскую работу в обоих домах, такую как что-то починить, поднять и т.п., делал именно Макс. Вечером мать Айне ушла к подругам, а дочери наказала угостить Макса новогодними блюдами, которые она убрала в холодильник. Он пришел и с удовольствием налег на вкусную еду. Его мать как обычно в праздники работала. Он привык быть хозяином дома.
-А твои подружки, – спросил он Айне, – Ты не хочешь с ними пообщаться? Новый год как-никак.
-Нет. Они со своими парнями, я там лишняя. Ты тоже уйдешь?
-У нас продолжение, парни хотят основательно повеселиться, покататься с ледяных горок.
-Здорово! А мне можно с тобой?
-Айне, это опасно. И ты замерзнешь, если будешь просто стоять и смотреть. Давай, когда я вернусь, погуляем по городу. Сейчас красиво, ёлки, огни, ночью опять салюты начнутся.
-А как же твоя компания?
-Обойдутся без меня. Они знают, что я твой нянь по жизни.
-Нянь? Смешно.
    Однако в тот вечер он не вернулся. Позвонил и сказал, что приятель разбил голову, неудачно спускаясь на санях с горы, и Макс повез его в больницу. В последующие дни они, конечно, гуляли, но на улице похолодало, и много гулять не получалось. Поэтому Айне сидела дома, смотрела телик, учила ирландский и читала книги. В тот период она дошла до серьезной литературы, полюбила Гессе, пыталась понять Беккета, а потом стала читать Джойса. Макс такой литературой не интересовался, он уже через три дня вышел на практику, чтобы сразу после праздников сдать последний экзамен в техникуме.
    Той зимой он вообще был очень занят, а весной его призвали в армию. Айне хотела проводить его с вокзала, но не получилось, слишком много дел навалилось. Да он и сам ей сказал:
-Не нужно. Не люблю я все эти проводы. Вот вернусь, тогда отметим начало моей новой жизни.         
   
***3
    Мать убеждала Айне подумать о будущей профессии. Но Айне пока не знала, чего хочет. Она много читала – это являлось теперь ее любимым занятием, потому что подружки ходили на свидания, влюблялись, целовались. Себя она считала уродиной, поэтому и не лезла к ним. Приходила, когда приглашали – на дни рождения, Хэллоуин отметить, на девичники и т.п. В классе никто из парней не проявлял к ней особого интереса, она вечно сидела на второй парте у окна и на переменах учила ирландский. Ее часто называли зубрилкой, она давно привыкла к этому. В классе мало кто дружил по-настоящему. После учебы все разбегались в разные стороны. А парочки то и дело ссорились, сходились, расходились, страдали. Айне наблюдала за этим, а потом слушала разговоры подружек в кафе, где они обедали после занятий. Все разговоры подруг были только о парнях. Поэтому Айне почти не принимала в них участия. Незаметно для себя за последний год она стала молчуньей, хотя на самом деле имела живой и доброжелательный нрав. Но если раньше она стремилась дружить с девочками и заботиться о них, делиться чем-то, рассказывать что-нибудь интересное, сейчас все это стало ненужным. У нее остались только книги, в которых она выискивала и находила для себя почти все необходимое. Кроме художественной литературы ее стали интересовать литературоведческие статьи и исследования, которые порой были ничем не хуже остросюжетных детективов, поскольку в них прослеживался весь поиск истоков того или иного произведения великих авторов, а так же предлагались различные версии тех или иных событий, повлиявших на рождение сюжетов и деталей текстов. Она увлеклась трудами Юрия Лотмана, его "Беседами о русской культуре", а также такими работами, как "Структура художественного текста", "Семиотика кино и проблемы киноэстетики". Такие исследования изобиловали отсылками к историческим и другим документальным источникам, что так же расширяло кругозор и знания Айне. Чтение заводило ее иногда почти в непроходимые дебри, расшифровать которые помогали только такие литературоведческие статьи. В них часто пояснялся тот смысл, который вкладывал в текст исследуемый автор. Это порой настоятельно требовалось, поскольку взгляды людей 18-19 веков или даже просто прошедших десятилетий иногда разительно отличались от современных. Да и сами произведения иногда имели достаточно скромный объём по сравнению с трудами критиков и историков литературы, как это случилось, к примеру, с небольшой новеллой Просперо Мериме "Кармен". Когда Айне прочла ее, то сюжет и сам текст не впечатлили ее, но она захотела понять, почему так много копий сломано на тему этого произведения, и почему по ее сюжету созданы известная всему миру опера Бизе и балет Кармен-сюита Щедрина с великой Плисецкой в главной роли.
    Айне совершенно не нравилась Кармен и ее мужчины у Мериме, однако и опера, и балет прославляли безумную страсть и любовь, ради которой не жаль жизни и чести, поэтому она перечитала кучу статей и исследований об этом. И даже, решив понять, что же двигало героями "Кармен", нашла материалы по описанию характеров и темпераментов цыган, испанцев, а заодно и людей других национальностей. Все это относилось уже скорее к антропологии и психологии, которыми она также стала интересоваться. По этой же теме шли очерки о сексуальности представителей различных народов. Очень многое ее не просто удивляло, а крайне изумляло, поскольку в себе она не находила склонности к каким-то чересчур сильным влечениям, не говоря уж о страсти к чему-либо. Понять экзальтацию и безумные чувства у героев некоторых книг она так же до конца не могла. Ее привлекала интеллектуальная проза, описывающая скорее внутренний мир человека, нежели происходящие события. Так постепенно она потеряла интерес к сюжетным текстам и полюбила литературу рефлексии и философского смысла. А для этого ей приходилось прочитывать массу статей и больших трудов философской направленности о литературе и писателях.            
    Но читать все это без живых объяснений непонятных вещей было крайне трудно, поскольку многое оставалось для нее неясным и не расшифрованным. Так постепенно она пришла к желанию стать литературоведом. Мать крайне удивило это, поскольку она всегда считала Айне неугомонной вертушкой, правда, последние два-три года дочь повзрослела и полюбила уединение. Мать считала, что Айне читала литературу о любви, что было бы естественно в ее возрасте. Но с этим никак не вязалось желание выбрать столь академическую специализацию, как литературоведение.   
    Однако бабушка Дарина полностью поддержала выбор Айне и очень радовалась тому, что внучка начала оправдывать ее надежды. И Коннор оценил желание дочери пойти учиться на филфак. Не зря она так усердно учила языки. Он много говорил с ней через интернет о том, что она читает, и самым ценным считал, что ее выбор пал на Джойса и Беккета, но не просто выбор. В разговорах с дочерью он выяснил, насколько глубоко она понимает такие сложные тексты и не просто понимает, а чувствует их. Он хотел, чтобы она попробовала и сама что-то писать, но Айне была к такому не готова, по крайней мере, пока.
    Иногда она звонила Максу в его увольнительные. Они болтали о том, о сём, об общих знакомых, о родителях, о планах на будущий год.  Ей хотелось его увидеть, но мать не разрешала ей поехать к нему в часть.
-Тебе всего 16 лет, все что угодно может случиться в дороге. Ты никогда не ездила в поездах, и даже не знаешь, где в вагоне находится туалет и как набрать кипяток в титане. О чем тут говорить.
-А что такое титан? – спросила Айне.
-Вот и я о том же, – сказала мать.
    Конечно, Айне ездила в электричках, но на дальние расстояния она с семьей всегда летала самолетом. Выяснив, что почти ничего не знает о поездах, она решила тайком от матери съездить к Максу в Псковскую дивизию. Договорилась с ним об этом и даже купила билеты на Ласточку туда и обратно на ближайшую дату его увольнительной. Об этом она сказала только его маме и очень просила не выдавать ее. Мать Макса собрала для сына гостинцы и подробно описала, как и где Айне может увидеть Макса. Тётя Вера заранее забронировала на сутки номер в мини-гостинице, чтобы Айне могла накормить Макса тем, что приготовила его мама.

***4               
-Признавайся, на кого заглядывалась в мое отсутствие? – смеялся Макс, обнимая приехавшую к нему Айне.
-Ни на кого. Я теперь все время читаю,– отвечала она, отстранившись, потому что хотела разглядеть его получше.
-Читаешь? Про любовь?
-Ну и про любовь в том числе. Кармен прочла. Слышал?
-Да, видел. Мать меня когда-то давно на оперу водила, приобщала к мировой культуре. И там эту Кармен какая-то грудастая тётенька исполняла. Я так и не понял, почему такую толстуху сразу два мужика без памяти любили, так что один ее даже порешил.
-Грудастых тётенек не видела, я в интернете балет смотрела. Завораживает. Хотя, что там у них с любовными делами было, так и не понимаю. Полный разврат, который Кармен называет свободной любовью. Она с мужиками направо и налево крутит, у нее еще и муж имеется, сидит в тюрьме, а она двух новых любовников заводит. О какой любви тут может идти речь, если это сплошные измены и предательство. А везде пишут – страсть. Это же что-то короткое, как вспышка. А любовь…. это навсегда.
-Понятно. Так и осталась идеалисткой.
Они взяли такси и поехали в мини-отель, где Макс набросился на еду.
-Вас голодом морят? Ты вроде худым не выглядишь, – внимательно наблюдала за ним Айне.
-Нет, кормят нормально. Просто домашнее – вкуснотища. Ты тоже поешь, а то совсем исхудала. Выросла чуток.
-Да, скоро брекеты сниму, через месяц. Останутся только окуляры.
-Очки не портят тебя, еще бы оправу подобрать.
-Эта оправа непростая, она регулируется. Я ведь до сих пор расту.
-А, ну да. Совсем забыл, что ты еще малая,– засмеялся Макс. Потом, когда он поел, то сказал:
-У меня увольнительная до вечерней поверки, и у тебя Ласточка. Так что пойдем, немного погуляем, мороженое поедим.
-Да, ты же всегда сладкоежкой был, – улыбнулась Айне.
Они собрали контейнеры из-под еды в сумку и оставили ее в гостинице. Айне предстояло еще поужинать здесь до отъезда на вокзал.
    На улице он держал ее за руку, как раньше, в детстве.
-У тебя такая красивая форма, все наверно думают, что я твоя девушка, – сказала Айне.
-Так и есть, – ответил Макс.
-Как это? Правда? – изумилась она, глядя на него расширенными синими глазами.
-Правда,– сказал он, оглянулся вокруг, а потом быстро склонился к ней и поцеловал в губы.
Айне застыла от неожиданности, потому что поцелуй был очень короткий, всего мгновенье.
-Ты…ты, так разве целуют?
-Цыц, малявка. Тут людей слишком много, а тебе всего 16. Жди своего часа.
-Хорошо, но все остальное?
-Что именно?
-Ну… нежные слова, признания, подарочки.
-Вернусь домой, разберемся, какие тебе нежные слова говорить и признания. Насколько я понимаю, глупая ты еще. Так что пока только гулять за ручку.
-Глупая? Я?! Да я, знаешь, какие книги читаю, я философию и антропологию уже изучаю, на филфак поступать хочу.
-Молодец. Но в любви глупая.
-В любви? – она запнулась и посмотрела на него.
-Пошли, мороженого очень хочется, – засмеялся он. 
    В кафе-мороженое он ужасно ее смешил армейскими байками, а потом под столом снова взял за руку и слегка пожал ее. У Айне так сильно билось сердце, она боялась, что другие люди могут услышать его.
-Знаешь, – сказал Макс, когда они шли по улице, – Я не могу говорить всякие нежности, все это мне фальшивым кажется. Фильмы всякие романтичные… начинаю смотреть и бросаю, слащаво все это. Я другое кино люблю, серьезное. Но не потому, что не верю в чувства. Не верю в то, что с экрана показывают. Настоящее – оно все другое, живое, с запахом и вкусом. Как твои губы, например. Но ты больше не приезжай ко мне.
-Почему?! – изумилась Айне.
-Потому. Мне трудно с тобой сдерживаться.
    Напоследок он обнял ее и зарылся носом в ее волосы:
-Рыжуля… Дождись меня.
Она попыталась обнять его в ответ, но он почти оттолкнул ее и быстро побежал на автобус. Она стояла и смотрела, пока автобус не скрылся в потоке машин.
    Мать так и не узнала ничего. Айне вернулась только к полуночи, прикинулась, что загулялась с подругами. А тете Вере перед этим занесла сумку с контейнерами и сказала:
-Передает привет. Здоровый, веселый, румянец во всю щеку. И очень красивый в форме.

***5
    Айне теперь часто писала Максу письма в инете. Поскольку особых событий в ее жизни не происходило, она писала обо всем, что видела и слышала. О воробьях, дравшихся за семечки, рассыпанные кем-то из прохожих – неужели кто-то еще покупает и щёлкает семечки, как в былые времена? Об очень колоритных старушках в очереди в супермаркете – сейчас только такие старушки наверно и ходят за продуктами с кошельками и в очередь выстраиваются, занятые люди давно заказывают доставку продуктов на дом. Писала о соседских мальчишках-десятилетках, которые устраивают посиделки на последнем этаже подъезда, пока их родители на работе. Одним им гулять строго запрещают – не старые времена, когда с пятилетнего возраста пацаны гоняли по улицам и дворам безо всяких ограничений. Писала об одноклассниках – о своих наблюдениях за ними и выводах о том, какой у кого характер. Макс, наверное, смеется над моими письмами, хотя и не признается, думала она, не хочет обижать, ждёт, когда я повзрослею. А я, между прочим, уже изучаю теорию текста и дискурса, а так же семантику и семиотику.
    Для себя она поняла одну очень важную вещь – если встречаешь непонятный текст, но очень хочешь в нем разобраться, нужно просто пытаться прочесть его раз и два, и три, и четыре. И постепенно он начнет приоткрываться тебе. Потому, что гуманитарные тексты во всем опираются на внутреннюю сущность языка, которую его носители – дети, подростки, взрослые, говорящие на нем с детства, чувствуют интуитивно, нутром. И понимание будет приходить таким же полу-животным путем – сначала воспринимаешь звуки незнакомых или полузнакомых слов, их сочетания, а потом постепенно улавливаешь смысл, заложенный в каждой фразе, твое подсознание волей-неволей начнет расшифровывать и выстраивать все в удобоваримую форму. Это как в анекдоте – читал Маркса, ни хрена не понял, запомнил только, что постулат "бытие определяет сознание" означает: как полопаешь, так и потопаешь. И наивное мышление в таких вопросах иногда более продуктивно, чем заорганизованное многими знаниями.
    Вполне понимал Айне только отец, он и направлял ее, советовал авторов и их труды, которые стоило почитать, хотя со временем она и сама стала по цепочке находить все нужное и интересное для себя. Ведь каждое произведение активно или пассивно всегда имеет множество отсылок, связей и пересечений с текстами других авторов. Так что стоит только начать, а там –  коготок увяз, всей птичке пропасть. Но теперь Айне думала так не только о своей жажде в поисках необходимой литературы, сейчас она думала так о себе по отношению к Максу. Его поцелуй словно раскодировал ее. "И пелена упала с глаз" – как у младенца. 
    Теперь самым сладостным воспоминанием перед сном для нее была их последняя встреча. По телу ее шли волны наслаждения, и сердце иногда почти выпрыгивало из груди. Наверно, так и сходят с ума от любви, думала она и вспоминала времена, когда в деревне Макс водил ее на озеро. Он хорошо плавал, и когда она заходила в воду, постоянно был рядом, боялся, что хлебать начнет. Хотя отец научил ее держаться на воде. Не ахти как, по-собачьи, но все-таки. Макс смеялся над ней и иногда помогал, поддерживал в воде горизонтально. А потом на берегу вытирал махровым полотенцем, заворачивал в него и обнимал, чтобы не дрожала. Зачем бы ему было обнимать меня тогда, думала Айне и, закрыв глаза, представляла, как бы сама сейчас обнимала его обнаженные плечи и грудь. Он подтвердил ей, что она его девушка, и даже поцеловал, и это являлось лучшим успокоителем для нее перед сном. С этой мыслью она и засыпала.
    Однако после прочтения "Кармен" у нее так и остался интерес к научным статьям о сексуальности. Теперь она читала все по этой теме уже с замиранием сердца и крайне удивлялась многим вещам. Хотя, конечно, инстинктивно и интуитивно она многое знала, природа лишь спала в ней до времени. В детстве она отличалась неугомонностью и подвижностью, звонко смеялась и искренне радовалась жизни. Это намного позже она замкнулась в себе из-за отношения к ней в школе. А после случая с лаборантом она раздружилась с двумя бывшими подругами, потому что каждая из них хоть раз, да намекнула, что Айне сама хотела его поцелуев, а потом изобразила оскорбленную невинность. Остались еще две подруги, которые учились в другом классе. С ними она сошлась на факультативах, поскольку они так же интересовались высокой литературой, а одна из них даже писала стихи. Именно с ними, с Олей и Катей, она и гуляла вечерами. Они много говорили о книгах, но и девчоночьи темы и радости не забывали. Обе девочки так же, как и Айне, не пользовались успехом у мальчишек, поэтому полностью отдавались девчоночьей дружбе. Айне давно поняла, что тем девочкам, которые уже вовсю гуляли с парнями, не нужны подружки, поскольку являются помехой в амурных делах. Хотя в классе они и кучковались в своем кружке, но теплых отношений между ними не было.
    Сейчас Айне стала более внимательна ко всему, происходящему в классе, поскольку заинтересованно наблюдала за своими сверстниками в естественной для них обстановке. Именно поэтому лучше понимала не только девочек, но и парней, среди которых так же имелись изгои, как и она. Например, Генка, худенький и очкастый пацан. Он тоже неплохо учился, а еще занимался музыкой – играл на скрипке. Это для остальных парней являлось почти клеймом, его из-за музыки считали чуть ли не геем. Был, правда, у него защитник в классе, грубоватый Лёха-троечник и куряка. Он во всем опекал своего дружка. А у Айне не имелось защитников, но теперь она и не думала больше о них. Ведь Макс признал ее своей девушкой, и никто-никто не знал об этом, кроме нее.

***6 
    Перед самыми экзаменами Айне вызвала к себе завуч.
-Аня, ты вроде бы хотела поступать в колледж после 9 класса? Не передумала?
-Да, хотелось бы.
-У нас тут возникли разночтения по поводу твоих персональных данных. Может быть, пояснишь?
-Что именно?
-У тебя ни в свидетельстве о рождении, ни в паспорте не указано отчество. С одной стороны ты русская, а с другой – имеешь двойное ирландское имя. Я так полагаю, что имя твоего отца нельзя видоизменять суффиксом. Поэтому мы в тупике.
-У большинства ирландцев отчеством является фамилия с приставкой для сыновей mac, а для дочерей ni.      
-Да, но у тебя русская фамилия.
-Пишите Алексеева Айне Бриджит, дочь Коннора. Думаю, так.
-Хорошо. Я попробую еще проконсультироваться. Если все нормально, напишем, как ты сказала.
-Однако я еще не до конца решила поступать в колледж. Я хочу учиться на филолога, но выяснила, что в России в колледжах нет профессии лингвиста или филолога, это специальности высшего образования.
Завуч задумалась:
-Если ты все же решишь поступать в колледж, выбирай специальность преподавателя иностранных языков. Там очень хорошо учат языкам. В вузе это будет большим подспорьем для тебя.
    Айне думала, советовалась с отцом, который сказал:
-Педагогическое образование никогда не помешает. Это ведь готовая профессия, с которой ты почти сразу сможешь в случае чего устроиться на работу. Да и своих будущих детей тебе будет легче воспитывать.
-Каких еще детей? – изумилась Айне. 
    После разговора с отцом она подала заявление завучу о том, что хочет завершить учебу в школе по окончании 9-го класса. А вечерами теперь иногда думала о том, что любовь – это оказывается вовсе не нечто легкое и волнующее, это еще брак и дети. Все маленькие дети, которых она знала, были орущими бандитами и настоящими монстрами, доводящими своих мамаш до сумасшествия. Ну, уж нет, у меня никогда не будет детей! – думала она. Но потом решила, что спросит об этом у Макса, и все подробно ему написала. Вечером он смог ей ответить: "Мне пока и одного рыжего ребенка за глаза хватит. А там посмотрим. Целую тебя, рыжий ребёнок. Ни о чем не переживай, веселись и жди моего возвращения". После этого сообщения она уснула совершенно счастливой, почти такой же, какой чувствовала себя после окончательного снятия брекетов. Дома часа два перед зеркалом крутилась, потом нафотала себя в разных ракурсах и послала Максу. Вечером он прислал ответ: "Обожаю тебя, красотка!"
    В школе это оценили только две ее подружки из другого класса. В своем классе она старалась не улыбаться, хотя мало кто мог бы заметить перемены в ней, она ведь самоустранилась изо всех мини компаний, кучковавшихся на переменах. Собственные ровненькие зубки очень ей нравились, она теперь часто украдкой смотрелась в зеркало – в туалете или когда прогуливалась на кампусе. Снимала очки, прикидывая, как будет выглядеть окончательно. Но сразу начинала щуриться, поэтому картинка еще не складывалась. Дома она и прически разные делала, но в школу ходила с опрятно заколотыми на затылке косами. Одна из вредин ее класса как-то сказала?
-Ты прямо как какая-нибудь доярка Марфа Петровна. Хоть бы причесалась как-нибудь по-другому.
Но Айне не хотела идти на поводу у этой пустышки. Доярка, так доярка. Вам-то какое дело? Главное, у меня теперь есть Макс, думала она и представляла, как распустит волосы только для него. А они у нее уже достигли приличной длины – почти до ягодиц. Что-то сооружать из них по утрам перед школой было крайне трудно, ее волосы стали зрелыми и потяжелели от густоты и длины. Косы, уложенные сзади плотной корзинкой, являлись для нее спасением. Вечерами только мать и могла их прочесать. Вот уж кому Айне ни словечка не проронила про Макса. Но даже подружкам не показала его фото, когда сказала, что ждет парня из армии. Счастьем, конечно, нужно делиться, но не личным, думала она. Подружки завидовали ей, на них парни не смотрели. Худенькая Оля имела рост выше среднего, поэтому сутулилась, чтобы казаться ниже, и жиденькие волосы зачесывала за уши. На самом деле волосы ее имели обычную густоту для природных блондинок, просто по структуре они были намного тоньше рыжих и тяжелых волос Айне. Катя тоже не отличалась особой красотой – свои темные волосы она просто затягивала резинкой в хвост. Обе они выглядели достаточно блекло рядом с Айне, обе имели бледные губы, только бровки чуток подрисовывали. А губы Айне выглядели как спелые вишни. Раньше она стеснялась их и называла варениками, но сейчас поняла, что ради такого вида, как у нее, другие девицы накачивают себе в губы силикон. Главной радостью для нее являлось то, что ее детские веснушки побледнели со временем в Питерском климате и от постоянного применения отбеливающих лосьонов, остались яркими только на плечах, куда обычно летом попадало слишком много солнца. Больше всего она жалела только о том, что очки-хамелеоны, защищая ее глаза, часто бликовали стеклами и этим скрывали от других людей их синий-синий цвет.       
    Основное, что останавливало парней и переключало их внимание на других девчонок, было отсутствие у Айне выраженных женских форм и невинное, восторженное выражение лица, говорившее о том, что она еще не вполне повзрослела и уж точно не готова к отношениям.               

***7
    Бабушке Дарине понравилась идея с колледжем, однако она крепко задумалась. Айне не могла понять, как это бабушка может сомневаться в том, что одобрил папа, ее любимый сын, которого она всегда превозносила. Но Дарина молчала почти неделю. До экзаменов оставалось совсем мало времени, поэтому Айне волновалась о том, что же скажет бабушка. И она сказала. Дарина переговорила с сыном, и они навалились на Айне вдвоем.
-Ты должна приехать в Дублин и пройти годичную языковую школу здесь по двум направлениям – английский и ирландский языки в русской школе дополнительного образования при Координационном совете российских соотечественников в Дублине. И только потом вернешься в Санкт-Петербург, получишь экстерном диплом колледжа и поступишь в вуз.
-Бабушка…
-Где еще ты выучишь ирландский язык как второй родной, как не здесь? И английский разговорный. Вряд ли в Питере обучение языкам лучше, чем в Дублине.
-Но я не хочу… По английскому у меня отлично, я его и тут прекрасно освою, а ирландский я учу уже четвертый год.
-Не хочешь? – переспросила бабушка, – Подумай лучше, чем такое говорить. Возможно это моё последнее в жизни желание и просьба. Если ты хочешь стать литературоведом и, учитывая твою любовь к творчеству Джойса и Беккета, лучше изучать ирландский язык у его носителей, а не у преподавателей или репетиторов в России. Только в этом случае ты сможешь профессионально заниматься исследованием таких авторов.
-Но Джойс писал на английском языке, а Беккет на французском! Мне еще и французский язык учить?
-Вот как? Понятно. Жду твоего решения, – сказала бабушка, – Я люблю Россию и прожила там длинную счастливую жизнь. Но родилась и выросла в Ирландии. В тебе так же течет часть ирландской крови. Ты даже внешне выглядишь как настоящая ирландка.
    Айне уже очень жалела, что решила поступать в колледж. Она совершенно не ожидала такого поворота. В мае должен был вернуться из армии Макс… Айне проплакала полночи, а на следующий день написала ему все подробно. И о своих чувствах тоже, о том, что ждет его возвращения, о том, что безумно любит его и жить без него не может. Он не отвечал два дня. Такое случалось иногда, поэтому она терпеливо ждала. Он не написал, а позвонил.
-Айне, соглашайся. Я буду приезжать к тебе.
-Но целый год!
-Будем общаться по скайпу. И вообще… тебе только 17 исполнилось, пойми, рядом с тобой мне будет очень трудно сдерживаться. А в разлуке мы проверим свои чувства.
-Я уверена в своих. Это ты еще ни разу не сказал, что любишь меня.
-Люблю.
-И это все? Конечно, зачем обременять себя признаниями и что-то обещать. Это я тут ночи не сплю.
-Почему?
-Потому! Думаю о тебе, мечтаю.
-Расскажи подробнее. Хотя не надо. У меня крышу может снести. Все, не могу больше говорить.
-Макс!!!
-Я напишу тебе. Уже совсем скоро приеду домой, дождись, тогда обо всем поговорим и все решим. А аттестат за 9 классов получи. Отыграть назад всегда успеешь.
После этого она услышала только гудки. Однако слёзы ее высохли. Он все же сказал ей, что любит, и встретятся они совсем скоро. Тогда она посмотрит ему в глаза и все поймет.
    И снова два дня от Макса ничего не было, но вечером к ним с матерью зашла тётя Вера, пообщалась с Татьяной, а Айне незаметно сунула в руку записку, где просила ее позвонить ей. Айне едва дождалась момента, когда после ужина ушла к себе и плотно закрыла дверь.
-Максик попросил передать отцу, чтобы ему сделали рабочую визу в Ирландию. Отец придержал для него место водителя в посольстве. С английским у него, правда, не ахти, заодно и подучит его там. Максик просил успокоить тебя, снова будет с тобой рядом, как раньше.
Айне заплакала, а тетя Вера сказала:
-Держись, девочка. Он скоро уже домой вернется. Но ты должна понимать… он взрослый парень, трудно ему будет рядом с тобой, так что сильно его не мучай.
-А как это сделать? Как не мучить? Я ведь так его люблю!
-Если любишь, то поймёшь. Почитай где-нибудь в интернете, как другие справляются и как правильно должна вести себя девушка в таких случаях. А он никогда не пойдет на связь с несовершеннолетней, даже под расстрелом, и ничем не навредит тебе. Такой он человек. 
    Конечно, Айне начиталась в интернете всякого, но поняла только то, что парни вполне способны себя контролировать во время сексуального возбуждения. И длительно воздерживаться так же способны, когда рядом нет женщин. Например, в армии или в экспедициях и т.п. Главное, она выяснила, что для молодых парней это не приносит ощутимого вреда здоровью. И на том спасибо. А сдерживать себя рядом с девушкой – это всегда зависит от истинных чувств парня. Если любит, будет сдерживаться, сколько потребуется. Как при этом должна вести себя девушка, Айне так ничего и не нашла. Мне бы себя хоть как-то сдержать, думала она о его объятиях и поцелуях, которых страстно хотела и ждала. О сексе она пока совсем не думала. Но знать, что он не в армии, и отказываться от частых встреч с ним она точно не сможет, это она знала наверняка.

***8
    Встречать Макса Айне поехала с его мамой. Поэтому на перроне он просто обнял каждую из них и только в такси поцеловал Айне по-настоящему. Его мама сидела на переднем сиденье и наверно догадывалась об этом, но вида не подавала. А Айне впервые ощутила, как от этого поцелуя по телу у нее прошелся жар. Даже щеки запылали, но не от стыда, а от наслаждения. Она вцепилась в руку Макса и прижала ее к своему животу, настолько сильное желание накрыло ее. Ей хотелось, чтобы он целовал ее еще и еще, но им мешали ремни безопасности. Хорошо, что тётя Вера не задавала Максу вопросов, он был занят, ладонью согревал живот Айне, чтобы она не дрожала, и смотрел на нее. Мать написала ему смс, чтобы держал себя в руках. Он ответил ей – ок. Погода стояла по-настоящему майская, уже расцвели насаженные в клумбах крокусы и подснежники, и вовсю пели птицы.
    Когда они приехали к дому, он сказал Айне:
-Сейчас я должен пообщаться с мамой, переоденусь, поем и тогда приду к тебе. Надеюсь, тётя Таня на работе?
Айне только кивнула, говорить она не могла. Раньше она никогда не ощущала ничего подобного. Да, в разлуке она хотела его объятий и поцелуев, но сейчас ее сотрясало желание, подобное сильной жажде, виски сжимало как обручем, сердце молотило как сумасшедшее. Ей казалось, что еще немного, и она не выдержит, потеряет сознание. Макса она ждала, прильнув к глазку, ни на минуту не отходя от двери. Он знал это, поэтому появился уже через 15 минут, вошел и сразу сжал ее в объятиях. Но она не дождалась его поцелуев, тело ее обмякло, словно потеряло силы, ноги у Айне подкосились, и она стала оседать в его руках, он едва успел подхватить ее.
-Ну что ты, что? – обнимал он ее, усадив на диван, – Я ведь вернулся. Вот он я, весь теперь твой.
-Макс… что со мной? Мне кажется, я сейчас умру.
-Нет, все будет хорошо. Просто ты очень впечатлительная.
-У меня внутри такое творится, все дрожит и трясется, и мышцы… видишь, я даже не могу сжать пальцы, они не слушаются меня, и губы словно онемели.
-Сейчас мы это исправим, – сказал он и стал ее целовать.
    Все это разительно отличалось от того, что она представляла каждую ночь, и совсем не напоминало красивую картинку из ее фантазий. Ее трясло как в ознобе, она отвечала на его поцелуи до неприличия жадно, и почти не управляла собой, вцепившись в него одеревеневшими пальцами, словно от этого зависела ее жизнь, потому что по телу ее шли ощутимые спазмы. Пальцы то слушались ее, то немели, но она все равно не отпускала его от себя ни на миг. Без очков, которые он снял с нее до этого, она видела близко его щеки и глаза. Но панически боялась хоть на сантиметр отстраниться от него. Он хотел принести ей попить, но у него ничего не вышло. Так они и сидели в обнимку, он говорил ей ласковые слова, но она не воспринимала их смысла, а только слушала его голос. Постепенно возбуждение немного отпустило ее, и Макс заставил ее выпить воды.
-Макс, как я смогу жить без тебя? – прошептала она, потому что едва могла говорить.
-Все будет хорошо, ты успокоишься. Я все время буду рядом.
    Она положила голову ему на грудь и наконец-то пригрелась. Вернулась с работы ее мать, увидела их в обнимку, улыбнулась Максу и сказала:
-Уведи ее к ней в комнату.
Потом, когда Айне задремала, ее мать заглянула к ним и шепотом позвала Макса выйти. Налила ему чая, отрезала тортика. Они поговорили.
-Она очень тебя ждала, – сказала Татьяна, – Скрывалась от меня, до сих пор думает, что я ничего не вижу и не знаю, что она ездила к тебе. Понимаешь, это для нее как болезнь, первая влюбленность и все такое. Она слишком сильно все переживает. Долго-долго держит в себе, и вот чем это завершается.
-Все нормально, не волнуйтесь. Позвольте мне побыть с ней рядом этой ночью. Думаю, только так она сможет уснуть. А я потом потихоньку уйду.
-Конечно. Но ты наверно устал с дороги, и с мамой не наговорился еще.
-Нет, мы уже пообщались. Я с Айне побуду. 
    Он расположился в кресле, приглушил звук мобильника и занялся отправкой сообщений друзьям. Когда Айне проснулась, он сидел в кресле и спал. Она села напротив и почти полчаса просто смотрела на него. В голове у нее мелькало множество мыслей, но все они не были до конца оформленными, она просто ощущала их и тут же отпускала. Макс перед приходом к ней переоделся в гражданскую одежду и так выглядел для нее более привычно. Это успокаивало ее, словно вернулись те времена, когда он водил ее везде за ручку как маленькую. Она надела очки и внимательно разглядывала его лицо, шею, коротко остриженные волосы, привстала, чтобы лучше увидеть уши. Почему-то в разлуке она никак не могла вспомнить, какие они у него. Все в нем казалось ей просто нереально красивым и притягивающим. Поэтому она села на ковер рядом с ним, положила голову ему на колени и стала ждать его пробуждения.

***9               
    Утром, в 6 часов Айне, нечесаная и неумытая, выскочила на лестничную площадку и позвонила в соседнюю дверь. Та приоткрылась, и Макс одним движением втянул Айне в квартиру. Он тут же закрыл ей рот рукой, а потом быстро затолкал к себе в комнату, где начал целовать.
-Погоди, погоди, – шептала она, – Я еще зубы не чистила и не умывалась.
-Вижу, в пижаме ко мне прискакала, – сказал он.
-Просто испугалась, вдруг ты куда-нибудь уедешь – к бабушке с дедушкой, к друзьям… тебя же все так ждут.
-Ты хорошо выспалась?
-Да, наверно тётю Веру разбудила. Вот я дурочка.
-Тише говори, она в 8 обычно встает, ей к 9 на работу. Так что иди домой, умывайся, завтракай, потом придешь ко мне после 9-ти. Тебе в школу не надо? Экзамены когда?
-Я все сдала уже. Макс, но ты точно никуда не уйдешь?
-Точно, точно. С собой везде буду теперь тебя брать. А то устроила мне вчера, думал, с ума сойду.
    Когда она вернулась, мать встретила ее осуждающим взглядом:
-Посмотри на себя! Кто в таком виде к парню ходит? И Веру, наверное, разбудила. Иди, умывайся и волосы в порядок приведи.
-Мама, я… я…
-Знаю, все знаю. И то, что ты к нему в Псков ездила, все знаю. Но вчера ты такое устроила, я думала, у тебя невротический приступ. Макса напугала, он до 2-х ночи сидел, ждал, чтобы ты хорошенько уснула. 
Потом за завтраком мать наставляла Айне:
-Не висни на нём, парню свобода нужна. Он только из армии вернулся, ему с друзьями увидеться хочется, воздуха вдохнуть.
-Он сказал, что теперь везде меня с собой будет брать.
-Так и хочешь, чтобы он как в детстве тебя нянькал? Говорю же, не связывай его по рукам и ногам. От такого любой устанет и вся любовь испарится.
-Как это?!
-Девушка себя блюсти обязана, а не вешаться все время на парня. Красоту наведи, ресницы подкрась, нос припудри, волосы уложи, платье красивое надень, туфли. В зеркало посмотрись, ты ж на пацанку из подворотни сейчас похожа.
    К 9-ти часам Айне уже причесалась и принарядилась. Но вошедший Макс окинул ее взглядом и сказал:
-Надень джинсы и кроссовки. Нам ходить придется много. Мама поставила машину на профилактику, так что я пока без своих колес. Сегодня съездим в два места, потом пообедаем где-нибудь в городе. И никаких слёз, поняла?
Айне послушно кивнула и пошла переодеваться.
-А за руку можно тебя держать при твоих друзьях? – спросила она.
-Конечно, – засмеялся он, – Совсем тебя запугали две наши мамаши.
-Вдруг я буду тебе мешать?
-Когда это ты мне мешала? Напомни хоть один случай.
-Ну… тогда детство было.
-А сейчас ты моя девушка.
-Да, хорошо. Только я не знаю, как себя вести.
-Веди себя как обычно.
-Да, конечно, только сейчас со мной такое происходит, что я плохо соображаю.
-Взрослеешь. Не думал, что так бывает, скачкообразно. Это, как птенец из яйца вылупляется – не очень простой процесс, трудный, зато быстрый. Не то, что у некоторых на год-два и три растянуться может.
Она засмеялась:
-Похоже. Что-то точно во мне изменилось со вчерашнего дня, все совсем по-другому вижу теперь. Но вчера мне очень страшно было от тебя отлепиться, словно вопрос жизни и смерти решался.
Макс обнял ее:
-Вот ты у меня какая. И умная, и глупая – одновременно. Слишком глубоко чувствуешь, но за это я и люблю тебя.
    В городе он, как и обещал, не отпускал ее руку, поэтому ей было спокойно. Она с интересом ловила взгляды окружающих и гордилась своим красивым парнем. Хотя многие смотрели не на него, а на нее, ведь она впервые по его просьбе не стала укладывать волосы, а просто перевила их длинной-длинной лентой по спирали и оставила свободными концы, которые у нее завивались. На солнце ее волосы горели как медь и этим привлекали многие взгляды.
-Видишь, какая ты у меня красавица, – сказал ей Макс, – Парни так и поедают тебя глазами, того и гляди уведут.
-Не уведут. Лишь бы тебя у меня не увели. Но я не отдам, буду драться как Бригитта.

***10
    Первым делом Макс привез ее в автомастерскую, где работали два его лучших друга.      
-Ты где такую красоту прятал? – спросил один из них, восхищенно глядя на Айне.
-Это еще не всё. Раз-два-три, а теперь смертельный номер! Та-дам! – при этих словах Макс снял с Айне очки и шепнул ей:
-Не щурься.
-Вот это да! – едва выдохнули оба его приятеля, – Это точно не цветные линзы?
-Точно, – засмеялся Макс, – Сам, сколько ее знаю, столько и удивляюсь.
-Так эта та самая? Которую ты опекал все время?
-Опекал, а она взяла и выросла. Теперь жить без нее не могу.
    Последующие дни Макс ездил по инстанциям и оформлял различные справки. Они с Айне ждали ежегодных отпусков своих матерей, чтобы лететь в Ирландию вместе с ними, поскольку членам семьи работников посольства предоставлялись скидки по оплате перелета. А Максу как будущему работнику выплачивались еще и подъёмные.       
    В Ирландии их ждали с нетерпением, особенно волновалась бабушка, звонила почти каждый день, хотела удостовериться, что Айне не передумала.
    Когда они прилетели, жизнь их потекла как обычно, ведь они проводили в Дублине каждое лето по месяцу-полтора. Обе семьи решали каждая свои вопросы, но теперь их объединила Айне, и всё сориентировалось на нее. Бабушка оплатила ее учебу, и с сентября, когда Татьяна и Вера давно уже вернулись в Россию, Айне приступила к учебе, а Макс начал работать у отца в посольстве. Перед этим он весь август проходил переобучение на вождение при левостороннем движении. Жили они у бабушки, поскольку ведомственные квартиры их отцов были однокомнатными. Правда, пришлось купить раскладную кровать, потому что Макс пока не мог спать с Айне вместе. Не в угоду бабушке, она не являлась ни пуританкой, ни ханжой. Он это делал для себя, поскольку дал себе слово сдерживаться до наступления Айне 18-ти лет. Однако спали они в одной комнате, им было слишком трудно разъединяться надолго.
    Первого февраля Макс сделал Айне официальное предложение, а на деле просто купил им обручальные кольца. Однако показал их Айне именно в ночь с 1 на 2-е февраля, в день Бригитты. Они решили сыграть две свадьбы – одну, довольно-таки пышную, в Ирландии, со всеми причитающимися атрибутами, чтобы порадовать бабушку и своих отцов, а вторую уже дома, заменив ее обычной торжественной регистрацией, на которую пригласили своих друзей и хороших знакомых со стороны родителей.               
    Оставалось дождаться мая, когда Айне должно было исполниться 18. Ее учеба к тому времени уже завершилась и диплом вместе со свидетельством об усовершенствовании знания ирландского языка она торжественно преподнесла бабушке, с которой теперь легко общалась по-ирландски.
    Макс едва дождался заветной даты. Отец спросил его накануне:
-Так это у тебя точно не привычная дружба с Айне? Ведь ты знаешь ее с детства. 
-Папа, – ответил ему Макс, – Я жизнь за нее отдам. Постоянно ее хочу, только и делал все это время, что останавливал себя. Два года ждал, сначала армия, потом пока ей 18 не исполнится, думал, крыша съедет. Но выдержал. Беззащитная она очень, не мог я тронуть ее раньше срока.
    А Айне ни с кем не могла обсуждать ничего, что касалось Макса. Она улыбалась, отвечала на вопросы бабушки и папы, говорила, что очень счастлива, но раскрепощалась только с ним, в его объятиях. И засыпала у него где-то подмышкой, по-детски посапывая.
    Когда они впервые сделали это, в самом конце ее затрясло и плавно отпустило. Она с удивлением спросила Макса:
-Так это и есть оргазм? Как все странно природой устроено – казалось бы, боль, но она вдруг из серии спазмов постепенно перетекает в наслаждение. 
-Боже, какая же ты книжная девочка. Нет, чтобы просто сказать – я кончила. Меня бы это больше порадовало.
-Разве это одно и то же? – удивилась она.
-Ты что, только в научно-популярных статьях о сексе читала? 
-Я, конечно, читала это слово в блогах, но думала, что кончить, это значит, завершить процесс… ну, разъединиться, встать и в ванную пойти.
-Слава богу, теперь наконец-то ты прошла курс молодого бойца, – засмеялся Макс и обнял ее.
    Отец Макса сказал ему, что давно копит ему на квартиру и года через два-три сможет дать ему приличную сумму, на что Макс ответил ему:
-Не надо, папа. Бабушка подарила Айне часть своего наследства за то, что она ирландский язык выучила и теперь может общаться с ней на нём. Женщины, что с них взять, у них свои капризы. Как вернемся и распишемся, сразу квартиру начнем искать. Айне хочет в нашу с ней совместную собственность ее оформить. Я против, но с ней же спорить, только зря воздух сотрясать.
-Смотрю, ты у нее полностью под каблуком, – усмехнулся отец.
-Ты прав. Ни в чем не могу ей отказать, потому что очень сильно её люблю.

                ***

 © Copyright: Марк Шувалов,
          март 2024