Ларсон Первый. Книга 3 Зал поэзии и Слова

Книга 3 Глава27 «Зал поэзии и слова»

Утро было тихим и солнечным
Когда дети вошли, им показалось, что они попали в сад.
Но ни деревьев, ни травы — только струящийся свет, который складывался в строки.
Они текли по воздуху, по полу, по внутренним стенам, которых не было.;Словно сама Ткань Мира здесь была сплетена из слов.;Но слов не из книг.;А слов, рождавших дыхание.
«Во мне звучит — во мне поёт...»
В каждом углу — голос.;В каждом голосе — век.;И каждый век — это сердце.

Слова как живые существа
София опустилась на колени. Рядом с ней слова сгущались — и ложились ей на ладони.
Она открыла пальцы — и дети увидели:;одна строчка парила, как бабочка.
«Я вас любил: любовь ещё, быть может…»
— Это живая строка, — сказала София. —;Она помнит того, кто её родил. И того, кто от неё вздохнул.
Лея прошептала:;— Это Пушкин…
Слово отозвалось золотым светом.

Стихи не читаются — они входят в тебя
Ларсон провёл рукой по пространству — и вокруг возник круг из поэтов.
Одни были в образах, другие — только голосом, третьи — словно светотени.
— Это Пушкин, Гомер, Ахматова, Данте, Шекспир, Омар Хайям, Есенин, Лорка…;Они не мертвы. Они ждут, когда их вспомнят.
И дети почувствовали:;если просто смотреть — ничего не произойдёт.;Но если — почувствовать, впустить — строки оживают.
И тогда Каир прошептал:
— А может, мы… тоже поэты? Только забыли?

С потолка, из пространства, медленно опустился свиток.;Он не был бумажным. Он был световым.;На нём сияли строки — на всех языках сразу, но каждый читал их на своём родном.
"Ты, кто идёшь дорогой света,;Не отвергай того, кто звал.;Храни в себе огонь поэта —;Он не уходит. Он — причал."

Слово как защита от Тьмы
— А разве поэзия защищает? — спросил мальчик по имени  Тиор
— Не сразу, — ответил Внук. — Но это самая долгая защита.;Пока звучит строка, пока её помнят, пока кто-то плачет над ней —
Тьма не победила.
София добавила:
— Они, кто придут после вас, будут уставать, забывать, теряться.;И только слово разбудит в них память.;Один стих. Один голос.;И они снова вспомнят, кто они.

На стене возникли последние строки этой встречи:
«И если в мире всё растает —;Останется строка.;И кто-то, голос чей не знает,;Увидит в ней — себя.»

Они стояли перед строками, плывущими в воздухе, и вдруг одна из них вспыхнула ярче других:
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,;К нему не зарастёт народная тропа…»
Лея замерла, глаза её стали широко открытыми.
— А Пушкин… он тоже был волшебником? — спросила она вдруг.
София улыбнулась:
— Да. Но его магия была в слове.;Он знал, что строки могут дожить до тех, кто даже не родился. До вас.
— Но как он мог знать? — не отступала Лея. ;Ведь он писал это, когда был жив. А мы читаем его здесь… спустя столько времени… на другой планете!
Внук тихо сказал:
— Он чувствовал вечность.;Некоторые души могут это. Они пишут — не зная, что уже разговаривают с будущим.
София добавила:
— Его "памятник" — это не камень. Это вы.;Вы, которые читаете его строки сейчас, в этом Зале, на Умной Планете.;Вы — и есть тропа, что не зарастает.

После слов Софии в зале наступила тишина.;Но не тяжёлая — живая, как после сильной музыки или важного сна.
Тиор поднял голову:
— А Шекспир… он был похож на Пушкина?
— Не совсем, — ответил Внук. —;Шекспир был… как зеркало. Он показывал и свет, и грязь. Он умел смеяться — и разрывать душу.
Ариэль , немного смутившись спросила:
— А он тоже знал, что будет жить вечно?
София кивнула:
— Он писал для сцены, для зрителей, для королевы. Но слова его пережили всё.
«Бессмертны строки — не забудь меня…»;Так он говорил в своих сонетах.
Тиор задумался:
— А почему Ахматова звучит… как боль?;Я читал — и у меня в груди стало тяжело.
София посмотрела на него с нежностью:
— Потому что она писала, когда погибали её близкие.;И она молчала, когда все кричали.
Но её молчание — стало голосом.;И через неё говорили те, кто не мог.
Внук прошёлся вдоль светящихся строк — и коснулся строки Есенина.
«До свиданья, друг мой, до свиданья…»
— Он как река, — сказал он. —;Простое, деревенское, нежное. Но иногда — мрачное, как осенний ветер.;Он знал, что уходит. Но хотел остаться светом.

Зал будто дышал.
И каждый ребёнок почувствовал:;поэты — не были богами. Они были живыми. Но через слово — стали проводниками.
Они умели пережить время. И подарить это умение другим.
После этих  слов Ларсона снова вспыхнул воздух — как будто кто-то невидимый провёл рукой по струнам света.
И возникла фигура — прозрачная, но отчётливая.;Восточный силуэт, медленно вращающийся, как в танце.;Руми.
«Ты не капля в океане.;Ты — весь океан в капле.»
Дети застыли.
— Это правда? — прошептала Лея.;— Что каждый из нас — целый мир?
София ответила:
— Он знал это. Он говорил: "Ищи не снаружи. Все ответы — внутри тебя."
Каир  осмелился и коснулся сияющей фигуры, и та распалась на сотни искр — как пыльца.
Следом — мрак и свет, огонь и лестница, ведущая вниз.
— Это Данте, — сказал Ларсон—;Он спустился в Ад, чтобы понять себя. И чтобы рассказать другим:
«Через страдание рождается свет.»
— Это страшно, — прошептала Ариэль.;— Но… честно.

Свет снова изменился. Появился новый образ: старец с книгой в одной руке и веткой в другой.;Омар Хайям.
«Не будь уверенным в завтрашнем дне.;Возьми в ладонь сегодняшний свет.»
Ор , самый мечтательный из детей,задумался:
— А он не верил в смысл?
— Он сомневался, — ответила София. —;Но именно сомнение делает человека свободным.
Он смеялся сквозь слёзы.;А смех — это тоже способ не сдаваться.

Внезапно перед детьми открылась высокая женщина, как будто сделанная из метели и слова.;Цветаева.
«Моим стихам, написанным так рано…»
— Она любила? — спросила Лея.
— Больше жизни. Больше воздуха. И потому — всегда горела.;Но её не поняли.
Не всё великое принимается сразу.;Иногда оно приходит — как боль. Но остаётся — как свет.

Под конец возник великан мысли — с глазами, полными тревоги и надежды.;Толстой.
Он молчал.;Но рядом с ним всплыла надпись:
«Величие человека не в том, чтобы владеть,;а в том — чтобы понимать и прощать.»
Ларсон сказал:
— Он искал истину всю жизнь. Он спорил даже с Богом. Но он учился быть простым.

И последнее: у самого выхода из Зала появился Низами — как песня ветра в саду.
«Ты спрашиваешь, что главное в мире?;Любовь.;Всё остальное — украшение дороги.»

И дети замолчали.
Кто-то из них впервые подумал не о том, кем хочет стать,;а кем он уже является — и кем может быть.

После того как дети услышали Низами, София опустила руку и прикоснулась к светящейся линии на полу. Вдруг она ожила, превратившись в тонкую дорожку времени.
— Здесь не только слова, — сказала она. —;Здесь жизнь тех, кто их создавал.
Она указала на вспыхнувший образ: молодой Лев Толстой, сидящий у огня в усадьбе Ясная Поляна.
— Он писал «Войну и мир» и одновременно растил детей. Спал по несколько часов в сутки, чтобы завершить свои романы.;— Как он успевал? — спросила Лея.;— Он не успевал, — ответил Внук. — Он просто не мог перестать искать истину и рассказывать о жизни.
Следом появился Александр Пушкин: молодой, полный энергии, бунтарства, дерзких мыслей.
— Он знал, что жизнь коротка. И что каждое слово — как мост к вечности. Он писал, когда любовь и свобода требовали, чтобы строки жили, — сказала София.
— А он не боялся, что его не поймут? — спросил Каир.;— Страх был, — ответила София. — Но желание говорить правду и видеть красоту было сильнее.
В следующем образе дети увидели Федора Достоевского, измученного болезнями и долгими страданиями
— Он страдал и сомневался. Но его книги пережили его, потому что он писал о душе, о том, что внутри человека. Страх и вера, грех и любовь — всё это он оставил нам.
— А Джейн Остин? — прошептала Ариэль. — Она же была женщиной, писала в XIX веке…;— Она знала, что её голос будет услышан, — сказала София. — Несмотря на ограничения времени, её герои учат нас смеяться и любить, даже когда мир сдерживает.
И каждый новый образ — будь то Гоголь, Чехов,Лермонтов,Хемингуэй, Маркес — показывал детям, что за словами стоит жизнь, борьба, любовь и выбор.
Ларсон произнёс тихо:;— Эти люди жили, страдали и творили. И теперь их выборы, их сомнения и их радости — ваши учителя.;Вы учитесь не по правилам, а по сердцу, через жизнь, через свет и тьму.
Чтобы вы не стали роботами , чтобы вы стали людьми - могли понимать , любить, чувствовать ,  и иметь сострадание …,

Продолжение следует..)