Дом над морем. Глава 16

— Скоро годовщина у Юли.
— Я помню, Соня.
— Ты поедешь на кладбище?
— А ты?
— Конечно!
— И Лисовский?
— Разумеется…
— Тогда я пас.
— Макс!
— Я был там два месяца назад. Думаю, можно зачесть.
— Прошу тебя, не усугубляй. Федор и без того… Вам надо поговорить.
— Я ему уже все сказал. Он прекрасно знает, что я не виноват, но все равно смотрит на меня волком! Я не хочу стоять там под его взглядом и чувствовать, как меня к земле пригибает. Соня, мне и так тяжело!
— Пойми, это прекрасный момент вам встретиться и выяснить отношения до конца.
— Соня, это ты пойми! Я тебя очень люблю, я любую твою просьбу выполню, но если Федор хочет выяснить отношения, поговорить, то пусть приезжает сюда. А кладбище не место для дискуссий.
— Кстати… Тебя видели в городе с молодой женщиной. Блондинкой. По вам нельзя было сказать, что это деловая встреча.
— Это не было деловой встречей.
— Понятно...
— Я жду Федора в любой день, я готов разговаривать.
— Я передам ему.

***
В полнейшем смятении Майя шагала по коридору к кабинету Ольги Михайловны. Почти два часа она кружила по городку, не разбирая, куда идет, ничего перед собой не видя и без конца прокручивая в голове сцену, разыгравшуюся между ней и Максимом на набережной. Слезы жгли глаза. Зачем он так?! С ней! А она думала… И вот чем обернулось!
Словно почувствовав Майю, а может, просто услышав стук ее каблучков по полу, Зарубина распахнула дверь кабинета ровно в тот момент, когда девушка подлетела к нему. Две женщины, молодая и старая, молча замерли друг перед другом. Едва взглянув в лицо воспитанницы, Ольга лишь склонила набок голову, все уже, в принципе, понимая, и Майя, еще вчера —  нет, даже сегодня утром! — порхавшая, как влюбленная нимфа, бросилась ей на грудь и горько заплакала.

***
— Не думай, что я не сознаю всей абсурдности своего предложения. И дело даже не в том, что мы знакомы всего несколько недель, и между нами пока нет ничего, кроме страсти. Проблема в другом.
Солнце потихоньку клонилось к закату, и отражение его висящего над морем диска, рассыпавшись на тысячи ослепительных бликов, протянулось к берегу сияющей дорожкой. Зыбкой, не обещающей ничего, кроме гибели, тому, кто осмелится пойти по ней. С трудом оторвавшись от завораживающей игры света на волнах, Майя перевела взгляд на Максима. Солнечные лучи освещали ее лицо сбоку, отчего янтарные глаза, казалось, сами испускали свет, но свет тревожный, оранжевый. “Почти, как сигнальные огни, — мелькнуло у Максима в голове. — Красные флажки для загнанного зверя”. Почему он подумал об этом?
— И в чем же… проблема?
Несмело улыбается… А только что кусала губы, словно после его внезапного предложения руки и сердца решила, будто спит, и пыталась разбудить себя. Максим любовался мягкими кукольными чертами ее лица, волосами, добела выгоревшими на солнце и укрывавшими плечи наподобие тонкой шали. Сегодня она надела платье глубокого красного оттенка. Шелк. Он представил, как приятно было бы касаться прохладной гладкой ткани, стягивая, сминая, обнажая восхитительное тело… Как же он ее хочет… Нет, нужно сосредоточиться. Майя еще верит ему — это читается в ее распахнутых глазах, ждущих поцелуя губах. Сейчас он уничтожит ее веру.
— Мы разные люди.
— С этим трудно спорить. Твой мир…
— Вот не понимаешь ты меня! Не в социальном статусе дело. Ты — молодая девчонка. Да, с печальным опытом, но он не сделал тебя мудрой и уставшей от жизни черепахой. Ты полна сил, страсти, жаждешь творить, у тебя в глазах полыхает огонь, Майя. А я…
— Снова начнешь заворачивать про свои морщины и седины? Максим, да ты фору дашь любому местному юнцу!
Не доходит до нее. Глядит на него, приподняв тонкие пшеничные бровки, еще не ведая, какая роль была ей уготована с самого начала, к чему все шло.
— Но я тяжел на подъем, не разделяю твоей тяги к движению… Когда ты рассказываешь мне о впечатлившей тебя книге или, упаси боже, картине, мне сложно поддерживать необходимый градус беседы.
— Извини, звучит, как чепуха какая-то. Что ты хочешь сказать, Максим?
— Что ты либо скоро устанешь от меня, либо, что гораздо хуже, состаришься вместе со мной. Не телом, конечно, нет — сердцем! Рядом со стариком твоя молодая, порывистая, обуреваемая страстями душа творца раньше времени успокоится, умолкнет и покроется нафталином. Или, того хуже, закиснет и начнет смердеть — ты превратишься в вечно всем недовольное брюзжащее существо…
Ее лицо на миг морщится в гримасе отвращения, она даже ведет носом, словно ощущая зловоние черной меланхолии.
— Так что же… Мы расстаемся? Ты таким поэтическим языком сейчас намекаешь на то, что пора нам сказать друг другу “прощай”?
— Нет! Я всего лишь пытаюсь объяснить тебе, а больше даже себе, почему не вижу для нас будущего в традиционных отношениях.
Первый камень положен. Пошел контакт. Янтарные глаза засветились мрачным тлеющим огоньком.

***
— Выпей воды, — Ольга Михайловна протянула Майе стакан и накинула ей на плечи плед: несмотря на то, что последний вечер августа оказался неожиданно теплым, девушку сильно знобило.
Майя судорожно глотала воду, и зубы ее клацали о стеклянный край. Зарубина стояла над ней, не произнося ни слова. В голове билась одна мысль: девка доигралась, а она, опытная мудрая тетка со связями в городке и области, ничем не сможет ей помочь, потому что это Дорн, а за ним… За ним стоят такие люди! И ведь Ольга предупреждала, просила не связываться с этой проклятой семьей!

***
Надо взять себя в руки. Майя всякого навидалась и натерпелась, так неужели она не выдержит, если ее всего лишь бросят? Это еще не конец. Он ведь не сказал: “У нас нет будущего”. Он сказал, что не видит будущего в чем-то традиционном. Что бы это значило, черт возьми?
— Допустим, ты объяснил свою позицию, — произнесла она. — Твои аргументы спорны, но мы обсудим их чуть позже. Ну, а дальше? Какое решение в данном случае подойдет? Если не расставание, тогда что?
Пауза. Не может решиться или не ожидал такой спокойной реакции? Скорее, второе, ведь свое предложение, каким бы оно ни было, Максим давно уже обдумал. За этим он и пригласил Майю сюда. Интересно, встреча с Софьей Шубиной как-то связана с тем, что происходит сейчас?
И вот наконец звучат его слова:
— Я предлагаю тебе сделку.

***
— Сделку? — Зарубина была озадачена.
Значит, самого страшного, о чем она подумала, увидев Майю в слезах, не произошло. Уже хорошо. Девочка цела и невредима физически, но чем-то Дорн ее все же зацепил, растревожил, причинил боль…
— Он с самого начала так и хотел, с самого начала, — шептала Майя, ухватив пожилую женщину за плечо и глядя ей прямо в глаза.

***
— Сделку?!
Ее ошеломило само это слово, которое никак не вязалось с контекстом. Они только что говорили об их отношениях, чувствах, будущем — и… сделка? Чем-то знакомым повеяло, и тут Майе вдруг вспомнились прошедшие дни. Их первая близость с Максимом. Клуб “для своих”. Ресторан. Внезапная встреча с женой его партнера. Договорной брак…
Еще не веря в то, что не ослышалась, Майя подняла глаза на Максима и в ответном взгляде прочитала ответ на свой невысказанный вопрос. “Да”.
А потом он сказал это. Сказал так, словно давно составил бизнес-план и уже просчитал все выгоды и риски:
— Ты выходишь за меня замуж. Я даю тебе деньги, статус, связи. Раскрутишься как художница, у тебя будут любые залы и средства на проведение выставок. Кроме того, смею надеяться, я устраиваю тебя как любовник… В общем, заключим своего рода договор.
У нее задрожали губы. На щеках начали разгораться предательские красные пятна.
— А что же получишь ты по этому договору?
— Молодую красивую жену, регулярный секс, а если ты станешь знаменитой, то сень твоей славы укроет и меня.
— Ты сумасшедший… Как тебе только в голову пришло предлагать такое! Ты хоть чуть-чуть мозг напрягаешь, когда думаешь? О сердце я уж молчу… Ты даже не понимаешь, что я… я испытываю к тебе чувства, и меня страшно оскорбило сейчас это твое… деловое предложение! Сделка! Мерзость какая!
Глаза Майи уже не тлели — они пылали, сверкали от ярости, переполнявшей ее.
— Я честен с тобой, Майя. И предвосхищаю события. Что ты ответила бы мне на обычное искреннее предложение руки и сердца? Сейчас, в нашей ситуации, с нашим опытом… А?
— Что я не готова к браку, — Майя вскинула голову и расправила плечи, стараясь сдержать негодование и унять дрожь.
Она хотела быть честной, еще надеясь, что все сказанное Дорном, было ею неправильно понято, либо он зачем-то зло шутит над ней.
— Мне хорошо с тобой, Максим, я счастлива, однако это эйфория, гормоны, биохимия. Я не идиотка и понимаю разницу между влюбленностью и любовью — в данный момент я влюблена в тебя. Но кто знает, что будет через год…
— Я знаю. Ты от меня устанешь и уйдешь.
Как обреченно он это сказал, с каким скучным лицом! Просчитал ее, аналитик чертов, или сам не верит, что его можно любить по-настоящему? Ах, о чем она — перед ней взрослый опытный мужик. Будь у него комплексы, он выглядел и вел бы себя абсолютно иначе.
— А если нет?! Почему бы нам не проверить это? Да и ты сам… Вот что ты ко мне чувствуешь? Впрочем, по твоему отвратительному бездушному предложению мне все ясно: ничего. Спишь со мной, пользуешься…
Максим поднял руку, прерывая ее:
— Замолчи, не надо опошлять то, что между нами! Я искренне восхищаюсь тобой, я очарован, я…
— Так зачем все эти разговоры? Давай просто будем вместе! Или ты готов раскручивать только супругу? На карьеру любовницы, которая сегодня есть, а завтра нет, денег и времени жаль? Жена-то никуда не денется, конечно. Там, поди, и брачный контракт предусмотрен со всеми штрафами и неустойками…
— Ты ошибаешься. Я без всяких штампов и регистраций дам тебе любые деньги, сведу с кураторами и арт-дилерами…
— Тогда зачем тебе официальный брак и почему прямо сейчас? Представь, что через полгода или год мы убедимся в серьезности наших чувств, и тогда…
— У меня может не быть этого года, Майя.
Она резко выдохнула и замерла с открытым ртом.
— Максим, что за речи? Ты что, болен?..
Это первое и единственное, что пришло ей на ум, но он покачал головой:
— Здоров, но помню о том, что человек смертен…
— А иногда еще и внезапно, — пробормотала девушка, и Дорн рассмеялся.
— Умница, я в тебе никогда не сомневался! Ты — жемчужина, Майя. Я и подумать не мог, что в этом захолустье встречу такую, как ты. Воспитана, образованна, красива, талантлива…
— Подхожу в качестве жены для кого-то из Дорнов, да? — с обидой воскликнула Майя.
— Я имел в виду нечто большее, чем жена Дорна, Майя… И о времени говорил не в плане здоровья, а в плане своего возраста. Мне сорок шесть, и я не молодею. Ты спросила, что получу в нашем браке я? Что ж, ты угадала верно, от тебя кое-что потребуется, кроме верности, разумеется.
— И что же?
— Кто. Наследник.
Немое изумление Майи выглядело красноречивее любых слов, возгласов и междометий. Она открыла рот, но выдавить из себя хотя бы звук не сумела. Воспользовавшись этим, Максим с жаром заговорил дальше:
— У меня нет детей. Я не единственный представитель своей семьи на этом свете, но мне не хотелось бы, чтобы после моей смерти все имущество распилили на куски и распродали. Я более чем уверен, никто из родственников не станет заниматься компанией и прочими активами. Мне нужен наследник. Сын или дочь — уже не так важно. Будущий хозяин вот этого всего. И я предлагаю тебе стать его матерью. А официальный статус супруги укрепит твое положение и обезопасит в случае, если я… Мало ли что может случиться. Всегда лучше иметь документ!
Он говорил еще что-то, но Майя уже не слушала. В ушах шумело, глаза застилала пелена слез. Как там говорится? Племенная кобыла? Вот она кто. Супруга Максима не родила ему детей — не могла или не хотела? Наверное, не хотела, иначе они воспользовались бы достижениями репродуктивной медицины или усыновили кого-то... Да хоть из их же интерната! И вот женушка умерла, а перед Дорном встала проблема: некому оставить свои миллионы. Бедняга! Бродил, наверное, по горам, размышлял да и наткнулся на глупую Майю. А та уши развесила, на сырники повелась, от его благотворительных деяний разомлела. Он ее тепленькую — и прямо в койку! Думал, наверное, что раз молодая и нищая, к тому же сирота, то ей и пойти некуда? А уж если у нее любовная драма в прошлом, то она бросится руки лизать первому, кто ее приласкает?!
Глаза Майи сузились. Солнце опустилось уже совсем низко, повеяло прохладой. Перед ней стоял все тот же Максим. Ее любовник и возлюбленный. Первый, кому она готова была доверить свое разбитое сердце, надеясь, что он поможет его склеить. Но за этим манящим фасадом не было ничего. Теперь Майя поняла, почему все время видела во снах черную тень — интуиция предупреждала ее: Дорн не тот, кем кажется!
— Сколько тебе нужно времени, чтобы подумать и дать ответ? — услышала она и изумленно уставилась на Максима.
Легкое напряжение в его позе все же присутствовало, но в целом он казался спокойным. “Да он же действительно сделку заключает! — мысленно ахнула Майя. — Вот точно так же, наверное, и переговоры проводит: немного волнуется, чуть взвинчен, но внешне бесстрастен, тон ровный”... Гнев затопил душу, решение созрело в одну секунду. Сжав губы, Майя с вызовом посмотрела Максиму прямо в глаза и, размахнувшись, что было сил влепила ему пощечину.
— Нисколько! Вот тебе мой ответ! — прокричала она и стремительно, насколько это было возможно в босоножках, понеслась прочь. Не останавливаться, ни на секунду не останавливаться, иначе душащие слезы извергнутся рыданиями, а Дорн не должен стать этому свидетелем!
Майя бежала, не оборачиваясь, а потому не видела улыбки, с которой Максим провожал ее взглядом, потирая покрасневшую щеку.
Он был доволен. Даже рад. Майя поступила так, как и должна была — значит, он все правильно про нее понял. Вот Юля никогда не ударила бы. Она бы даже голос не повысила. Поставила бы его на колени одним взглядом, но ничем не выдала бы своих чувств. Ничего общего между двумя женщинами — выбор сделан правильно. Майя чудодейственным компрессом ляжет на рану Максима, и та затянется. Просто нужно чуть больше времени. Главное, успеть раньше, чем обо всем этом пронюхает Федор…