УТРО

 

Алиса проснулась от того, что кот наступил ей на мочевой пузырь.

— Барсик, твою ж налево! — простонала она и поняла, что если не встанет прямо сейчас, случится катастрофа местного масштаба.

Кот — рыжий, наглый, с надкушенным ухом и манерами английского лорда — посмотрел на неё как на прислугу, которая осмелилась возмутиться, и занял тёплое место на кровати. Растянулся как морская звезда. Довольный.

В туалете Алиса посмотрела на себя в зеркало и ахнула. Волосы торчали в три стороны света (четвёртая сторона просто сдалась). На щеке отпечаток подушки в виде карты несуществующей страны. Вчерашняя тушь превратила её в помесь панды и Алисы Купер.

— Мисс Вселенная, — сказала она своему отражению. — Нет, Миссис. Замужем за подушкой.

На кухне в холодильнике происходила отдельная жизнь. Что-то, что месяц назад было сыром "Российский", теперь покрылось пушистой зелёной шубой и, кажется, начало шевелиться.

— Прости, дружок, — сказала Алиса, выбрасывая новую форму жизни. — В другой раз эволюционируй где-нибудь ещё.

Яйца! Два. Одно с трещиной, но ещё в строю. Как она сама по понедельникам.

Телефон завибрировал. Мама. Конечно, мама. У мамы встроенный радар "дочь проснулась и уязвима".

— Алисочка, как ты?

— Живая, мам.

— Ты одна?

— Нет, со мной мужчина.

— ПРАВДА?!

— Да. Рыжий, усатый, спал со мной всю ночь. Сейчас лежит в моей постели.

— АЛИСА!!!

— Мам, это кот.

Пауза. Вздох такой глубины, что где-то в Марианской впадине стало ещё глубже.

— Когда у меня будут внуки?

— Когда Барсик научится размножаться почкованием.

— То есть никогда?

— Ты быстро учишься!

— Алиса, тебе уже двадцать восемь...

— Двадцать семь!

— Через три месяца будет двадцать восемь.

— Мам, ты считаешь мой возраст наперёд? Это жутковато.

— Я просто волнуюсь. Помнишь Наташу? Она уже второго родила.

— Помню Наташу. Она выглядит как зомби и разговаривает только о памперсах. Мам, если я стану обсуждать детские какашки с таким же энтузиазмом, пристрели меня.

— АЛИСА!

— Мам, я пошутила. Люблю тебя. Пока!

Яичница шипела на сковородке как маленький злой дракон. Алиса засмотрелась в окно — снег падал как в дешёвом романтическом фильме, только без саундтрека — и учуяла запах гари.

— Чёрт!

Одна сторона яичницы превратилась в углерод. Зато другая была идеальной. Как её жизнь — наполовину катастрофа, наполовину "сойдёт".

Телефон снова ожил. Подруга Ленка.

"СРОЧНО!!! Что надеть на свидание???"

"Одежду"

"Алиса!!! Я серьёзно!"

"Я тоже. Голой не ходи, арестуют"

"Я его бросаю и иду в монастырь"

"Там тоже надо одеваться"

"ПОМОГИ"

Алиса сфотографировала свою яичницу-катастрофу и отправила.

"Вот. Это метафора. Одна сторона сгорела, но я всё равно её съем. Надень то, в чём удобно есть и убегать, если он окажется уродом"

"Ты гений или идиотка, я не решила"

"Я универсальна"

Барсик пришёл требовать дань. Алиса насыпала корм. Кот понюхал, посмотрел на неё как на личного врага народа и начал есть, громко хрустя, чтобы она знала — он недоволен, но снисходит до этой бурды.

Воскресенье. День, когда можно всё. Или ничего. Или всё, что выглядит как ничего.

Алиса открыла ноутбук. Шеф прислал письмо в 7 утра. В ВОСКРЕСЕНЬЕ. В СЕМЬ. УТРА.

"Где отчёт по квартальным показателям???"

Три вопросительных знака. При пяти она бы уже паниковала.

Она открыла папку "Отчёты", где лежал готовый документ с четверга. Но шефу знать об этом не надо. Поставила отложенную отправку на 14:00.

Пусть думает, что она героически работает в выходной.

Диван. Плед. Нетфликс.

"Продолжить просмотр «Эмили в Париже»?"

Да, она смотрела этот позорный сериал. Да, ей нравилось. Да, она судила Эмили за все её дурацкие решения, одновременно доедая вчерашние чипсы на завтрак.

Дверной звонок.

Алиса посмотрела на себя — старая футболка с Йодой, трусы в горошек, один носок. Идеально для воскресенья, катастрофа для общества.

— Кто там? — крикнула она.

— Пицца!

— Я не заказывала!

— Предоплаченный заказ на Алису К.!

Странно. Она открыла дверь, прячась за ней.

Курьер — парень лет двадцати с глазами испуганной лани и акне на подбородке — протянул коробку.

— Тут ещё записка.

Алиса развернула. Почерк Ленки: "Вместо помощи с одеждой ты прислала яичницу. Получи пиццу и не отсвечивай. У меня свидание, у тебя — четыре сыра. Все при деле."

— Спасибо, — сказала Алиса, забирая коробку.

— А... эм... — курьер замялся. — Можно воды попить? Я с утра гоняю, восьмой заказ.

Алиса посмотрела на него внимательнее. Обычный парень. Уставший. На куртке значок "Стажёр Паша".

— Заходи, стажёр Паша. Только не пугайся — у меня тут кот-террорист.

Паша вошёл. Барсик немедленно начал обнюхивать его ботинки с видом таможенника.

— О, рыжий! У меня тоже рыжий был. Васька. Умер в прошлом году.

— Соболезную.

— Да ладно, ему было девятнадцать. Для кота это как сто пятьдесят для человека. Он уже даже мышей не ловил, только делал вид.

Алиса налила воды. Потом подумала и отрезала кусок пиццы.

— На, поешь. Восьмой заказ — это ад.

— Не, я не могу, это ваша...

— Это пицца. Она создана, чтобы её ели. Ешь давай, стажёр Паша.

Паша ел пиццу с таким восторгом, как будто это была манна небесная. Алиса вспомнила себя в двадцать — вечно голодная, вечно без денег, питалась дошираком и надеждой.

— Слушай, — сказал Паша, дожёвывая. — А вы... это... Можно глупый вопрос?

— Валяй.

— Вы счастливы?

Алиса чуть не подавилась водой.

— Это с чего такие вопросы?

— Да просто... Вы тут одна, в воскресенье, пиццу едите, в пижаме...

— Это не пижама, это стиль жизни!

— Не, я не то имею в виду! Просто... Мне двадцать, и все говорят — учись, работай, найди девушку, будь успешным. А я смотрю на успешных — они все какие-то... мёртвые что ли. А вы вот сидите тут с котом, едите пиццу и выглядите... живой.

Алиса посмотрела на этого мальчика с акне и философскими вопросами.

— Знаешь что, стажёр Паша? Счастье — это как пицца. Можешь заказать с трюфелями и золотой стружкой, а можешь четыре сыра в воскресенье. И второй вариант часто вкуснее. Потому что ты не паришься, правильно ли ты её ешь.

— Глубоко.

— Это от голода. На, держи ещё кусок. И номер запиши.

— Зачем?

— Затем, что ты единственный курьер, который не косился на мои трусы в горошек. Буду заказывать только через тебя.

Паша покраснел как помидор.

— Это... это Йода классный у вас на футболке.

— Да пребудет с тобой сила, стажёр Паша.

Он ушёл, а Алиса осталась с пиццей, котом и странным ощущением, что только что произошло что-то важное.

Телефон завибрировал. Ленка.

"Свидание — дно. Он сорок минут рассказывал про криптовалюту. Еду к тебе."

"У меня пицца."

"Ты богиня. Уже в такси."

Через двадцать минут Ленка ввалилась к ней — размазанная тушь, каблуки в руках, платье за три тысячи и взгляд человека, который видел ад.

— Алис, он показывал мне ГРАФИКИ. ГРАФИКИ, Алис! На свидании!

— Бедная. Держи пиццу. Вино в холодильнике.

— В одиннадцать утра?

— Уже почти двенадцать. И ты была на свидании с графиками. Это форс-мажор.

Они пили вино. Ленка пересказывала свидание-катастрофу, изображая его голос. Барсик сидел между ними и осуждал.

— И знаешь, что самое обидное? — Ленка икнула. — Он был такой красивый на фотках!

— Фотки всегда врут. Это как резюме. "Коммуникабельный" значит "не заткнётся", "стрессоустойчивый" — "буду терпеть любую дичь".

— А "интересуюсь инвестициями"?

— "Зануда с графиками".

Они хохотали как ненормальные. Барсик ушёл в другую комнату — женщины явно спятили.

В дверь снова позвонили.

— Если это ещё одна пицца, я умру, — сказала Алиса.

Но это был стажёр Паша. С букетом. Нет, не букетом — с тремя ромашками, явно сорванными с клумбы.

— Э... Я тут... Вы номер дали... Я подумал...

За его спиной Ленка делала Алисе знаки — то ли "гони его", то ли "затащи немедленно".

— Паша, сколько тебе лет?

— Двадцать... почти двадцать один!

— Мне двадцать семь.

— И что?

— И то, что ты мог бы быть моим младшим братом.

— У вас есть младший брат?

— Нет.

— Тогда не мог бы!

Логика железная. Алиса не знала, что ответить.

— Слушайте, — Паша явно собрал всю храбрость в кулак. — Я не на свидание зову. Просто... Можно я иногда буду заходить? Ну, когда рядом доставка. Поговорить. Вы классная. И кот классный. И вообще.

Алиса посмотрела на него — стажёр Паша с тремя ворованными ромашками и надеждой в глазах.

— Заходи. Но пиццу приноси. И Барсику что-нибудь — он продажный, за вкусняшку душу продаст.

Паша улыбнулся как солнце.

— Круто! Я... я пойду. У меня ещё три доставки. Спасибо! За всё!

Он убежал, забыв отдать ромашки.

Ленка смотрела на Алису как на чудо природы.

— Ты только что отшила парня, который тебе явно нравится?

— Он младше на семь лет!

— И? Ди Каприо вообще только эмбрионов встречает.

— Я не Ди Каприо!

— И слава богу, борода тебе не идёт.

Алиса кинула в неё подушкой.

Вечером, когда Ленка уснула на диване (вино + графики = эмоциональное истощение), Алиса сидела на балконе. Барсик устроился на коленях, грел как пушистая грелка.

Телефон пиликнул. Неизвестный номер.

"Это Паша. Стажёр. Извините за ромашки. Завтра принесу нормальные."

"Не надо нормальных. Ворованные были прекрасны"

"Правда?"

"Правда. Спокойной ночи, стажёр Паша"

"Спокойной ночи, Алиса с котом"

Она улыбнулась.

Завтра понедельник. Работа. Шеф с его графиками (господи, графики повсюду). Отчёты. Метро в час пик.

Но ещё завтра где-то будет ездить стажёр Паша и, может быть, привезёт пиццу. Ленка найдёт нового кандидата для свиданий-катастроф. Барсик наступит на что-нибудь важное в шесть утра.

Жизнь продолжалась.

Красивая, нелепая, с подгоревшей яичницей и ворованными ромашками.

И Алиса была счастлива.

Просто так.

Без причины.

В трусах в горошек.

---