Исчезнувшая церковь

               
     Неприветливы астраханские степи. Зимой ветры выдувают все живое, воет пурга и хороводит метель, летом зной выжигает желтоватую землю с выгоревшей скудной травой. Только весной степь может очнуться от забвения и зацвести ненадолго.
     Земля оживает ближе к реке, начинает дышать, зеленеть. А вдоль реки появляются тенистые рощи. Берега её песчаные, строить на них небезопасно, сооружение может запросто уйти в песок.
     Так и произошло в селе Никольском. Построили здесь на берегу Волги деревянную церковь в честь Николая Чудотворца в начале позапрошлого века. Она рухнула, вода подмыла берег, она ведь живая, русло меняется регулярно. Построили вторую побольше, добротно сделали, старались строители. Но с местом опять не угадали – просыпаются однажды утром, а церкви нет, затянул её песок.
     И в третий раз уже решили не повторять ошибку, новый каменный храм построили вдали от реки. Там он и стоит до сих пор…
     Тишину что-то нарушало. И это беспокоило Первого. Время службы ещё не пришло, обычно они начинали позже, но сейчас какой-то тонкий, едва уловимый звон настораживал. Он не любил, когда что-то шло не по порядку. Этот звук был чужой.
     Их размеренный быт был выработан и налажен уже двести лет. С тех пор, как обитель неожиданно ушла в пески, как в омут, они остались здесь замурованные. Вначале испугались, мол всё, в преисподнюю тянет, но нет. Так и застряли здесь, между светом и тьмой. Хотя тьмы физической здесь было много. А они, кто такие? Должны были стать ангелами, но не успели, река распорядилась по-своему. Стали называть себя Первый, Второй и так до семи.
     Первый стал таковым, потому что не растерялся, точнее раньше всех сумел организоваться сам и не дал запаниковать остальным. Конечно, паника, наверное, не самое удачное слово. Когда время для тебя величина несущественная, то, чего паниковать-то? Но неопределённость, это как неустойчивое равновесие, мешает выполнять предназначение. Когда они были там, среди людей, они знали, что им надо делать. А без людей? Но Первый сказал, что работа продолжается. Так и повелось.
     - Что это звенит? – нарушил размышления неугомонный Седьмой.
     - А ты слышишь? Я вот едва уловил звук.
     - Тише зазвонного *, конечно, но слышу хорошо.
     Седьмой отличался от всех своими сверхчувствительными способностями. Когда летом воды в реке из-за малоснежной зимы становилось меньше, он всегда это чувствовал и особенно волновался. Всё надеялся, что церковь обратно из песка явится, говорил: «Чудо случится, а мы станем ангелами наконец и наше заточение окончится». Но ему никто не верил, а Пятый – так тот сердился прямо.
    Этот Пятый раньше чаще всего около плачущих женщин находился, пропитался, наверное, эмоциями отчаяния и горя. Всегда в стороне от всех, словно кто-то виноват в том, что произошло. Да, им всем пришлось менять привычную «жизнь». Были проводниками между людьми и небом. Человек приходил в храм, молился. Их задача была донести молитву дальше, то есть – выше. Тут требовалось не просто помочь, ведь с разными словами люди обращаются. Кто-то искренне, шепчет что-то, а на глазах слёзы. А то придёт человек, нарядный такой, свечу потолще купит, посмотрит на других оценивающе – вот он, мол, я какой. С такими помыслами на ярмарку идти надо, а не в храм. Здесь работал Первый, с такими сложнее всего было.
     Седьмой чаще на крестинах служил, особенно старался, когда младенцев крестили. Так ему хотелось, чтобы они здоровыми росли, чтобы дорога их была не очень тяжёлой.
     Что они делали теперь? Жизнь людей протекала с их тревогами, бедами, радостями. Они чувствовали это и продолжали быть проводниками, но стало труднее. Были войны, было много слёз, но было и много радости. Одно время стало тяжело, их словно придавило огромным камнем. Молитвы людей почти исчезли, их заменили бравые песни. А потом пришло большое ГОРЕ. Оно было таким сильным, что им пришлось молиться беспрестанно, они могли только это и люди их услышали, потому что опять повернулись к вере. Правда, Пятый считал, что это не та вера, что была раньше. Но он всегда был пессимистом.
     - Надо что-то делать, – сказал растеряно Первый и это было непривычно ему самому, - Седьмой, что говорит твоё духоозарение?
     - Оно говорит мне, что это конец, - прозвучал тихий ответ, - но светлый. Если бы я был человеком, то сказал бы – радостный!
     - И как мы сообщим эту радость остальным? – Первому было грустно. Он не представлял, как может осуществиться конец для них.
     - Ты не понимаешь, это не конец вообще, это начало другого, а здесь мы больше не нужны. Видишь ли…
     Он не договорил, пространство, в которое не проникал свет уже два столетия, вдруг ярко озарилось.
     Голос, торжественный и громкий, приветствовал их.
     - Вы проявили большое мужество, оказавшись в этих стенах запертыми от мира. Вы не переставали служить. Это было тяжкое испытание, ведь и духи могут подвергаться сомнениям. Вы не впустили отчаяние в эти стены. А теперь они рушатся. Люди наверху что-то ищут здесь. Они всегда в поисках, но часто не видят главного. Вы покидаете это место, вас ждут ДОМА.
     Свет медленно растаял, а вместе с ним ушли и проводники. В рассыпающихся стенах не осталось ни мудрого Первого, ни добродушного Седьмого, никого. Скоро песок полностью завладеет этим местом.
     И когда люди в своих поисках наткнутся на останки старой церкви, может быть вспомнят предания стариков о её исчезновении. Кто-то тихо перекрестится. Кто-то попытается отыскать иконы. И они остановятся, пусть ненадолго. Память этого места не может не взволновать их. И они уйдут отсюда другими.
     - В добрый путь вам, люди, - не услышат они во след…
 * Зазвонным называют самый маленький колокол на колокольне.