Щит и меч
Владимир АЛЕХИН
Больше
чем романтика
Воронеж — 2025 г.
УДК 94 (470)
ББК 633 (2РОС -4 Вор-5)
А 49
Серия ВООО "СОЮЗА ВОЕННЫХ ПИСАТЕЛЕЙ"
(с) Алехин В.С.
А 49 Больше чем романтика
Воронеж, 2025 стр. 78
Предлагаемый читателям сборник "Больше чем романтика" насыщен сложной нравственной проблематикой, всё это заставляет напряжённо размышлять о цене человеческой жизни. Человечность и мера этой человечности должны что-то утверждать, что-то отрицать, иначе зачем тогда жить? Каждый из главных героев книги решает эту проблему по-своему.
Автор — военный писатель Владимир Алехин посвящает новые произведение девушкам-пилотам, воспитанницам краснодарского высшего военного авиационного училища летчиков имени Героя советского союза А.К.Серова. Летчицы первого выпуска в экстремальных ситуациях проявляют мужество и героизм. Автор лауреат литературных конкурсов «Гравис» и «Полынь», а также лауреат журналисткой премии имени Александра Вермишева, издавший четыре десятка книг, рассчитывает на то, что его новое детище обретет широкий круг читателей.
П (0503020900-332)/(М161(03)-08) без объявл.
ISBN 5-88088-006-4 «Полиграфист» © В.С. Алехин. 2025 г.
Больше чем романтика
«А ведь Россия будет жить,
Пусть изболится и устанет,
Но небо звёздное кружить
Вовек над ней не перестанет».
Александр Бобров.
- Корреспондент «Красной Звезды»? – уточнил дежурный по части, маленький рыжий капитан после внимательного изучения журналистского удостоверения. Значит, Михаил Арцеулов. Читаем ваши материалы в центральной газете. К сожалению, для вас, в штабе командира и его заместителя нет. Оба на полётах. Устаивайтесь на ночлег. А утром командир примет вас.
Капитан вернул Арцеулову удостоверение и командировочное предписание. Отметив на лице корреспондента явный след огорчения, подбодрил:
- Ожидание, конечно, штука неприятная, но что поделаешь. Такое случается. Нужно потерпеть. Завтра всё устаканится. А сейчас ложитесь-ка спать. Баиньки, утро, как говорится, вечера мудренее.
Капитан оказался словоохотливым, хотел выглядеть доброжелательным:
- А туда, на вертолётную площадку, не торопитесь. Успеете ещё насмотреться. Там не очень весело. Условия проживания у нас не гостиничные. Сами понимаете, боевые действия.
- Сержант Бурков!
Через секунды перед дежурным по части и Арцеуловым предстал стройный юноша с красной повязкой на рукаве. Заняв стойку «смирно», он готов был выслушать распоряжение капитана.
- Вот что, Бурков, устройте товарища корреспондента к лётчикам. Идите.
Что ж, ждать, да догонять, дело для разъездного корреспондента привычное. Отец и мама смирились с постоянным отсутствием Михаила в московской квартире, с тем, что он не частый гость дома. Отец по этому поводу острил: «За те дни, что ты проводишь дома, следовало бы платить суточные.
Частые командировки огорчали и Светлану, его девушку. Надувала губки, молча отворачивалась. За несколько часов до отъезда в отряд армейской авиации они сидели в кафе.
- Ничего ты у меня не кушаешь. Почему? – Михаил ухаживал за ней, нежно касался её голой шее, трогая серебряную цепочку, которую она то и дело поправляла.
- Не хочу. Отстань.
Он не раздражался, счастливо посмеивался, её обида доставляла ему удовольствие, забавляла.
Навстречу Арцеулову и сержанту шли лётчики в блестящих кокардах. Они удивлённо посмотрели на незнакомого человека и пошли дальше, к вертолётам.
Михаил не лётчик. В командировках бывал у ракетчиков, десантников, когда выезжал на море, обязательно встречался с морскими пехотинцами. Но ему трудно было оставаться спокойным, видя, как взлетают реактивные самолёты, винтокрылые машины. Сейчас во время боевых действий он волновался за пилотов, этих молодых парней, которые уходили выполнять трудные и опасные задания. Они шли на взлётную площадку без малейшей бравады. Арцеулову было понятно состояние парней. Каждый ощущал себя частью целого. А целое составляли аэродром, вертолёты на взлётке, ну и, конечно же, люди – технический состав обслуживания.
Настроение Михаила оставалось подавленным. Всюду его преследовал вопрос: почему так? Зачем эти боевые действия? Они подзатянулись. Голову Арцеулова сверлила назойливая мысль: против нас выступают хорошо вооружённые формирования. Сейчас ему почему-то вспомнились голоса России Герцена и Огарёва: «Всё тревожнее время, суровее год. Ничего не забыли, ничего не простили, ничего забывать не умеет народ. Он о прошлом стихи и легенды слагает, анекдоты, которым века кочевать. Наперёд раньше всяких правителей знает, как страну от засилия зла врачевать».
Наша армия справляется с поставленными задачами. Случаются и пробуксовки. Но эти трудности временные. Забуксовавшая машина чуть сдаёт назад, чтобы затем разбежаться и набрать стремительный ход.
Арцеулов посмотрел в окно. Там отойдя к кровати, он разобрал постель, но ложиться не торопился. Он сделал несколько шагов к окну и открыл форточку. В комнату вдохнуло свежестью, и Михаил с наслажденьем вдохнул ночной свежий воздух. Звёзды не мерцали, а словно дышали вместе с ним. Вдоль лётного поля горели красные, синие, убегавшие в темноту огни. Кругом были только военные. Их камуфляжные одежды, их каски и бронежилеты. Дальше, в степи Арцеулов едва разглядел притаившиеся боевые машины пехоты. Они охраняли аэродром вместе с бойцами оцепления.
Между тем нарастал многоголосый гул турбины. С унылым рёвом взмыл серый военный транспорт. Своей тенью он заслонял звёзды. Медленно, мерно натягивался, как струна, металлический звук вертолёта. Удалялся, опять приближался. Свои мысли Арцеулов старался настроить на созерцательный лад. Устремил взгляд вдаль, он пытался выявить какой-то общий закон, существующий в жизни, которому подчиняется и он, военный журналист, и эти сидящие в самолётах пилоты, и солдаты в оцеплении, и техническая служба аэродрома. На этих боевых действиях каждому человеку уготована своя судьба, свой срок жизни и доля. Этот скрытый закон ждёт их всех впереди. Если бы знать этот тайный закон, то можно было бы передать свою долю другому. Его подмывало вмешаться своей волей в таинственный жестокий закон и отменить будущую арифметику потерь, расчёт смертей и ранений. Очнувшись от грёз, он ощутил подавленное, преследовавшее его всюду настроение. Оставался открытым вопрос: почему так? В чём дело? Боевые действия насколько затянулись. Значит, противоборствующая сторона выставляет против нас хорошо вооруженные войска. Нам приходится с трудом справляться с ними.
Арцеулов отмахнулся от этих философских размышлений и перевёл взгляд на взлётно-посадочную полосу. Там вдали над полем возник светящийся силуэт. Конус медленно снижался и приближался, на другом конце полосы вспыхнуло ослепительно-синее солнце прожекторов. И в это пульсирующее фиолетово-ртутное свечение с рёвом и звоном ворвался штурмовик. Машина заскользила по бетонной полосе и, выбросив тормозной парашют, промчалась к дальнейшему краю поля. Погас прожектор. Арцеулов слушал, как во тьме гудел и рокотал теперь уже невидимый самолёт. Штурмовик успокаивался, двигатели работали всё тише, он находил своё место среди других застывших боевых машин, вернувшихся с ночных ударов.
Арцеулов представил, как лётчики посылали ракеты и бомбы по выверенным, нанесённым на карту разведкой целям.
Под окнами проходила мимо Арцеулова группа лётчиков, направляясь в гостиницу.
- Командир с вами? – выкрикнул он, высунувшись в открытое окно.
- Нет, он зарулил на ночлег в свою обитель, - отозвался один из лётчиков, и группа скрылась в подъезде.
Арцеулову не оставалось ничего другого как лечь в постель и укрыться одеялом с головой.
Утром Арцеулов вошёл в домик диспетчерской, поглядел на пилотов, куривших, толкавшихся в тесной комнате. Пытался определить командира борта «девятнадцать», с которыми ему предстояло работать.
- Ага, это хорошо, когда к нам приезжают корреспонденты, - отметил командир, когда Арцеулов доложил ему о прибытии в командировку.
Выглядел полковник лет на сорок. Быть может, его немного молодили искрящиеся оптимизмом серые глаза. Мысленно Арцеулов сравнил их со свежим срезом чугуна. Производили впечатление вороного отлива разлатые брови и аккуратно побритые усики на лице с монгольскими скулами. Короче полковник Лазутин понравился, и Арцеулов взял его на заметку.
- Напряжённая боевая работа требует много времени – извиняющимся тоном пояснил командир. – Вы, Михаил Александрович, отправляйтесь прямо на аэродром, мой заместитель введёт вас в курс дела. Я распоряжусь. А вечерком мы соберёмся и уж наговоримся вволю.
На аэродроме кругом были только военные. Арцеулову бросилась в глаза их экипировка: камуфляжные пыльные одежды, каски и бронежилеты. Медленно, мерно натягивался как струна, металлический звук вертолёта.
От лётчиков отделился подполковник и шагнул к Арцеулову. В его глазах оторопевший корреспондент уловил насмешку и разочарованно подумал: наверно зря командир послал тебя с твоей миссией к этому человеку. Судя по всему, не жалует он журналистов. Был подполковник Скрядышев, командир эскадрильной, он же заместитель командира полка, широкоплеч и крепок, что увеличивало его средний рост. Приближался с прямо поднятой головой, пожалуй, держал её немного выше, чем следовало. Арцеулов был высокого роста, но в этот момент он отметил с удивлением; подполковник смотрит на него как бы сверху вниз. С горбинкой нос, тёмные чуть навыкате глаза придавали ему мужественность и готовность к решительным действиям. Арцеулов ощутил оторопь. Мать честная! Михаилу казалось, что Скрядышев за идеал для себя, что даже своей походкой, держал маршала Жукова. Вот-вот раздастся его командирский с металлом в голосе рык. Этот голос уверенность, что именно он здесь на аэродроме – истина в последней инстанции.
- Вы что ли из «Красной звезды» корреспондент? – прорычал подполковник.
- Так точно.
- «Девятнадцатый» готовится к вылету. Идите прямо к вертолёту и представьтесь командиру экипажа.
Это был вертолёт Ка-50, «Чёрная акула». Под заправкой «хищница» жадно сосала топливо, электричество. Вот «рафик» причалил под висящие лопасти. Оружейники втаскивали в вертолёт снаряды, ракеты, размещали их в глубине, под брюхом.
Перед тем как отправиться в командировку Михаил Арцеулов подробно изучил лётно-технические характеристики боевых ударных вертолётов. «Чёрная акула» особенно впечатляла.
Ка-50 существенно отличался от своих собратьев. Его соосная схема расположения трёхлопастных несущих винтов противоположного вращения делала машину более компактной, маневренной и устойчивой.
«Акула» способна менять направление своего движения буквально за несколько секунд. Она могла неожиданно для противника пройти боком со скоростью 90 километров в час или внезапно отработать «полный назад». Для разгрузки несущего винта и подвески вооружения конструкторы установили трапецевидное крыло. В носовой части фюзеляжа – одноместная кабина лётчика с плоским передним и боковыми бронесистемами. Бронированная кабина выдерживала прямое попадание снарядов калибра 23 миллиметра, а остеклению не страшны удары осколков и крупнокалиберных пуль.
Ка-50 стал первый в мире вертолётом, оснащённым катапультной системой спасения. Катапультное кресло, имеющее ракетно-тянущую систему, обеспечивает аварийное покидание кабины во всём диапазоне скоростей и высот полёта.
Ка-50 оснащён прицельно-пилотным – навигационным оборудованием. На дисплей подаётся информация о состоянии основных агрегатов и систем, сопряжённых с автоматическим курсопрокладчиком.
Дисплей принимает информацию о целях и окружающей обстановке. Специальное устройство предупреждает пилота о том, что машина облучается чужими радиолокаторами.
Произвела на Арцеулова боевая эффективность «Акулы», максимально автоматизирующая процессы управления вооружением. Комплекс средств повышенной боевой живучести позволяет вертолёту успешно атаковать заданные цели и выживать при интенсивном огневом противодействии.
Ка-50 оснащён мощным вооружением. Лётчик сверхзвуковыми противотанковыми управляемыми ракетами «Вихрь», их на борту двенадцать, способен на дистанции десять километров пробить девятисотмиллиметровую броню. А для борьбы с воздушным противником борт вооружён 80-миллиметровыми неуправляемыми ракетами «воздух-земля». В арсенале «Акулы» 30-миллиметровая пехотная пушка, поворачивающаяся в горизонтальной и вертикальной плоскостях.
Модификации Ка-50 обеспечивают пилоту выполнять боевые задачи круглосуточно. В носовой части с этой целью конструкторы установили ночной тепловизионный канал прицельно-пилотажно-навигационного «Комплекса «Рубикон-А».
«Чёрная акула» - российский боевой одноместный ударный вертолёт сконструирован для поражения бронированной и небронированной техники, малоскоростных низколетящих воздушных целей и живой силы на поле боя.
Вертолёт, закреплённый именем «Чёрная акула» из-за окраски и хищный зловещий профиль, подтвердил свою грозную силу на практике.
***
Арцеулов стоял чуть поодаль, всматриваясь в лица лётчиков, в их камуфляжные куртки. У всех на плечах висели короткие автоматы ближнего боя. На бёдрах болтались пластмассовые чехлы. В чехлы они затолкают оружие во время полёта.
Молодой со свежим румяным лицом, рассказывал анекдот:
- Призывная комиссия в военкомате. Кабинет окулиста. Первый призывник. Врач в белом халате: «Верхнюю строчку видите?»
- Вижу!
- А ниже?
- Вижу!
- Ещё ниже?
- Бляха-муха, нет.
Врач: «В ракетчики. Следующий!»
- Верхнюю строчку видите?
- Вижу!
- А ниже?
Едрёна-вошь, не вижу!
Врач: «В морскую пехоту. Следующий!»
- Верхнюю строчку видите?
- Ёшкин-кот, нет, доктор, ничего не вижу.
- Симулянт, в десантные войска пойдёшь!
Парень рассказывал с хрипотцой.
Слушая лётчики, заливались сочно. Автоматы на их пятнистых плечах трепыхались от смеха.
- Улыбнулся и Арцеулов, подходя к лётчикам. Спросил, представившись:
- Ребята, кто здесь командир «девятнадцатого» борта?
Ему было не смешно. Но желая понравиться лётчикам, привлечь их внимание, он сохранил улыбку на лице.
- Анжелка, это к тебе - с хрипотцой выкрикнул пилот, стоявший к Арцеулову спиной и махнул рукой, подзывая женщину. – Журналист.
Подошла девушка. Чётко, по-военному, произнесла:
- Капитан Кубарева.
Худенькая, стройная. В светло-карих, чуть зеленоватых глазах выражение детского удивления.
Арцеулову не угадать, что будет с этими глазами в следующий миг: то ли засмеются они, то ли заплачут. У неё, как и на плечах парней, висел короткоствольный автомат. А ещё Арцеулов заметил на её камуфляжной куртке тонкий шнурок, исчезающий в нагрудном кармане. Михаил точно не знал: то ли это компас, то ли часы. Он представил зрелище летящей в кабине «Чёрной акулы» хрупкой девушки в небе, кишащем вражескими «стингерами» и ракетами. Анжела уловила его озабоченность и отнесла на свой счёт. Видимо, ей это польстило, и она засмеялась. Цветной шнурок на её пятнистой куртке колыхнулся. А Михаил сперва даже не догадывался, что в этот момент у него слегка отвисла нижняя челюсть, а когда понял, быстро закрыл рот. Он думал о ней, девушке, избравшей профессию военного лётчика. Перед ним стояла пилот-легенда.
Анжела при фигурном пилотировании вертолёта испытывает порой семикратные перегрузки. В этом случае литр крови весит семь килограммов. Нагрузка на сердце чудовищная. Женщине сохранить параметры здорового организма при таком образе жизни, весьма проблематично. Но расставаться по собственной воле с ним, Анжела, по твёрдому убеждению Арцеулова, не хотела. Казалось, он видел молодую лётчицу насквозь. Теперь она герой его будущего очерка для главной газеты военного ведомства.
- Напишите, Михаил Александрович, очерк об интересном офицере, - такое задание Арцеулову дал редактор отдела, напутствуя перед командировкой. – Даже если о нём уже кто-то когда-то писал. Не важно, какой он – молодой или со стажем, известный или неизвестный.
Героем очерка он, Михаил Арцеулов, твёрдо решил сделать девушку, пилота армейской авиации. Романтика, крылатая мечта сопутствует и ведёт к великой цели.
Машины обслуживания отъехали. Техник и механик по вооружению от «Чёрной акулы» отошли в квадрат.
- Извините, Михаил Александрович, не могу уделить вам время, надо лететь. – Анжела отвела взгляд и поправила ремень автомата на плече. – Встретимся после задания, тогда и поговорим.
Девушка подошла к носовой части фюзеляжа, залезла на борт и скрылась в кабине.
Заурчали, застонали двигатели. Заработали винты и быстро слились в нарастающем свисте. Мелкая вибрация сотрясла хищное тело «Акулы». Вертолёт отжался от земли, повисел и снова снизился. Подчиняясь пилоту, покатился вперёд быстрее, резче. Наконец отделился от полосы и в слабом крене, пройдя над аэродромом, начал набирать высоту. Арцеулов смотрел вслед вертолёту до тех пор, пока он не потонул в небе.
***
Вертолёт покачивало под ударами ветра, но он настойчиво пробивался по курсу, намеченному пилотом.
Анжела спешила. То и дело бросала взгляд на спидометр. Прибор показывал 300 километров в час. Скорость максимальная. Анжела понимала, как тяжело даётся машине этот полёт в сложных метеоусловиях. Ка-50 дрожал и покачивался из стороны в сторону, но продолжал преодолевать невидимые препятствия, рассекая упругий встречный ветер.
Командир эскадрильи, отправляя её на задание, вкратце сообщил, что боевики предприняли масштабную вылазку и старались оттеснить наших вглубь освобождённой территории. Сейчас там продолжался тяжёлый бой и ситуация была драматичной.
Огонь на поле боя усилился. Цели-фигуры в камуфляжных куртках – наседали на контрактников широкой цепью, передвигались перебежками, залегая и вновь поднимаясь. По российским солдатам начал работать миномёт. Капитан Кубарева видела сюжет боя через нижнюю полусферу остекления «Чёрной акулы». Помочь бойцам могла только она.
Боевики, заметив вертолёт, перенесли огонь в небо. Два «Стингера» из переносных зенитно-ракетных комплексов устремились к вертолёту. Анжела, завидя едва заметный дымный след, учуяла опасность, вовремя отстреляла тепловые ловушки и заложила крутой вираж. Без усилий перемещая рукоятку пошагового управления, выровняла машину, развернулась и нанесла точный ракетный удар по порядкам боевиков. Надсадный рёв двигателей прерывал звуки стрельбы. Ракеты, выпущенные из вертолёта, взорвались и взметнули в небо столбы рыжего пламени, через пару секунд клочья вырванной земли дождём осыпались вниз. Анжела видела, как боевики разбегались с поля сражения. Кто не успел, а их было большинство, остались лежать неподвижными чёрными кучками. Контрактники почувствовали ослабления огня.
На земле, видя как винтокрылая машина, отстрелявшись, стала стремительно удаляться, превращаясь в тёмную точку, волновались. Анжела, наблюдая, как бойцы разочарованно махают руками, усмехнулась. Она понимала состояние людей, но не могла сообщить, что тревога напрасная. Она улетала не насовсем. Рука прибавила шаг винта, надсаднее заревели двигатели. Машина развернулась и вновь устремилась к месту сражения. Из пасти «Акулы» с пронизывающим душу воем, одна за другой вырывались ракеты и полетели к позициям боевиков. Кромешный ад на земле продолжался, но уже заметно ослабевал.
Вертолёт, отстрелявшись, завис. Анжела держала его в неподвижности и с удовлетворением смотрела, как боевики, побросав оружие, стояли с поднятыми руками.
Теперь Анжела Кубарева чувствовала себя в кабине вертолёта уютно и спокойно. Ка-50 взмыл вверх на такую высоту, что асфальтная лента шоссе под ногами превратилась в тонкую едва видимую серую нитку. Пилот ощущал удивительную свободу перемещения в воздухе.
***
Арцеулов стоял вдыхая чистый воздух. Лётчики говорят, что воздух они нюхают. Голова слабо, сладко кружилась, когда он всматривался в небесную лазурь. Ждал приближающегося металлического звука вертолёта, падающего сверху. Мысли его настраивались на творческий лад, нацеленный на разговор с Анжелой Кубаревой, которая вот-вот должна прилететь с задания. Его осенила догадка и фантастическая, и философская одновременно. Он стоял и думал о том, что каждому человеку уготована своя судьба. На войне, к примеру, кто-то будет убит. И тем убитым может оказаться лётчик. А если судьба, смерть, выбирают не пилота, а летательный аппарат. И если лётчиков перед отправкой на боевые задания пересаживают на разные самолёты. Скажем, сегодня на «девятнадцатый» борт, завтра на «двадцать седьмой» и так далее. Тогда таинственным образом перепутается математика смерти. Жизнь и смерть поменяются в этом мире местами. «Стингер» или ракета, ещё не взлетавшие и тот на кого они нацелены, уцелеет, избежит гибели. По судьбе должен погибнуть самолёт или вертолёт, а пилоту дарована долгая жизнь. Минус на плюс – даёт минус. А минус в том, что губительный снаряд пролетит мимо цели. Он размышлял делиться догадкой с командиром или оставить её при себе. Ему известно, что пилоты люди суеверные. На аэродроме не встретишь самолёта с цифрой «тринадцать» на борту, а парашюта с таким номером нет в кабине самолёта.
Он колебался. Быть может лучше оставить всё как есть. Не шутить, не испытывать судьбу и не гневить грозный закон природы.
Арцеулов вспомнил, как рота бойцов проходила мимо помещения морга. Солдаты все как один, наверное, под воздействие инстинкта поворачивали головы и смотрели на партию сосновых ящиков, в которых после потерь в боях поместят «груз-200». Михаилу запомнились лица парней. Остановившиеся, окаменелые выражения лиц. Прозвучала команда прапорщика: «Бегом марш!». Солдаты с облегчением устремились прочь пока ещё пустых смолистых штабелей.
Помотав головой Арцеулов отмахнулся от непрошенных мыслей, освобождая место для радостных минут. Подумал о скором возвращении из командировки в Москву, порадовался своей молодости, здоровью и силе, солёным слезам горячо любящей его маме. Так плавно, невесомо перелетели его мысли из одного душевного сосуда в другой. Комфортное состояние.
***
Они шли по рулёжной полосе. Тёмно-русые волосы Анжелы сейчас, когда она сняла гермошлем, спадали на плечи. Девушка то и дело поправляла их. Оба неторопливо отмеряли шаги на бетонке. Арцеулов мысленно строил сюжет предстоящего разговора с лётчицей. Молчание не могло продолжаться вечно. Первой его нарушила Анжела. Она лукаво посмотрела на него, делала шутливо-серьёзное лицо.
- Почему вы, товарищ из газеты, выбрали персонажем для очерка именно мою кандидатуру?
Иногда Арцеулов так задумывался, что становился рассеянным. Вопрос Анжелы сразу вернул его с небес на землю. Он вышел из задумчивости и проговорил как-то равнодушно:
- Всё очень просто. Женщина-пилот – редкость. А тут девушка, летает отменно, боевые задания выполняет с блеском.
- Это ваше личное впечатление?
Она посмотрела на него с некоторым интересом. В её глазах не было больше шутливо-лукавого выражения. Лицо выражало удивление.
- Таким образом вас характеризует комэск Скрядышев. Командиры не ошибаются в своих подчинённых.
Некоторое время оба шли молча. Каждый был погружён в свои думы. Как-то коллега Арцеулова по журналистскому цеху заметил, мол, у лётчиков появились серьёзные конкуренты. Конструкторы ракет стремятся к тому, чтобы их детища летали быстрее и выше, удары становились мощнее. И если дело пойдёт дальше такими темпами, то время авиации может отойти. Откровение коллеги было для Арцеулова большой неожиданностью. Коллега стоял на своём. Михаила злила его невозмутимость. Пришлось объяснять, что в начале шестидесятых годов прошлого столетия посчитали самолёты в современной войне оружием неэффективным. Ставку сделали на ракетное вооружение. Авиационные полки расформировывались, самолёты резали, лётчики попали под сокращение и вынуждены были овладевать новыми профессиями. К счастью, эйфория быстро улетучилась, и авиацию возродили.
Разве можно решить ракетами все те задачи, которые выполняют воздушно-космические войска? Нет, разумеется. Взять хотя бы переброску войск и или разведку вражеских объектов. Нельзя ракетой отыскать малоразмерную цель и тут же, как самолётом или вертолётом, поразить её. Хотя уже кое-что изобретено. Ведь современная техника развивается такими темпами, что новинки просто не укладываются в сознание. Уже изобретены беспилотные летательные аппараты, усложняющие жизнь. В борьбе с дронами лётчики и ракетчики едины. Новая техника, новые проблемы.
- Скажите, Анжела, что привело вас в авиацию? – Арцеулов окинул взглядом девушку с ног до головы и смущённо пояснил: - Вопрос банальный, но корреспонденту без него практически не обойтись.
- Не нужно, Михаил Александрович, оправданий – в упор глянула на Арцеулова Анжела и её глаза минуту назад равнодушные, засветились лаской. – Хорошо. Как в популярной телевизионной передаче «Секрет на миллион», я открою вам тайну.
***
Её знакомство с парнем было романтичным. Обошлось без Интернета, высушивающих душу человеческую гаджетов. Не было и записки с простым текстом: «давай дружить». Чувства молодых не подкрепляли и пустопорожние «эсэмэски».
Ещё вроде вчера она дрожащими пальцами наугад вытягивала билет с вопросом по ЕГЭ, усаживалась лицом к лицу со своими судьями-преподавателями. Напрягая память, извлекала из её глубины замысловатые формулы и нужные слова. Вот с этого дня по её твёрдому убеждению, началась взрослая жизнь школьницы. Она понесла её юность на всех парусах в открытое море. Девушка была одержима надеждой и верой всенепременно в светлое будущее.
В толпе, потянувшейся на лётное поле, она медленно поднималась по трапу в салон, ожидавшего её, современного, сверкающего на солнце самолёта. Никогда прежде Анжелка не летала на самолётах. Этот был устрашающе огромен и тяжёл, как крейсер. Парень-бортпроводник в синем костюме и пилотке посмотрел её билет и указал на кресло.
Через некоторое время люк захлопнулся и зажглась красная надпись: «Не курить, пристегнуть ремни».
Тягач потянул самолёт на взлётную полосу. На старт. Наконец, лайнер поднялся в воздух.
Ревели моторы. Самолёт летел на огромной высоте. Голос по радио сообщил, что полёт будет проходить на высоте девять тысяч метров. Анжелка не боялась лететь. Она ощущала себя королевой пятого океана.
В полёте бортпроводник в синем усиленно привлекал внимание Анжелы. Он косил глаза, улыбался, подходил с подносом и угощал её конфетами, наливал в стакан минеральную воду из бутылки с золотой наклейкой. Летели долго. Она уже болтала с ним, щурила глаза, улыбалась ртом. Ей был симпатичен это парень.
Позже в родном Краснодаре она пыталась его искать. Весь день она слонялась по аэропорту. Но не увидела. На другой день Анжелка взяла билет до Новосибирска на тот же борт. Но Вадима, так звали бортпроводника, на самолёте-гиганте не оказалось. Там был другой экипаж.
Всего Анжелка проделала десять рейсов на этом борту туда и обратно. Теперь она знала в лицо почти всех проводниц на этом самолёте, но Вадима по-прежнему не было. Она не знала, вернётся он на эту авиалинию или не вернётся, но обратиться к проводницам гордость не позволяла.
Но однажды, не выдержав душевных мук, решилась прояснить ситуацию, спросила у старшей бортпроводницы, что с Вадимом.
Ответ девушки её обескуражил. Оказалось, что парень переучился на пилота и теперь летает где-то на севере. Анжелка грустила и одновременно представляла себе, как будет думать о нём. А вот будет ли он вспоминать её там, за полярным кругом? Вдруг забудет. Она отмахнулась от непрошеных мыслей. Главное, она будет думать о нём. Ложиться спать и просыпаться утром с мыслью о нём. А после школы она поступила в Высшее военное авиационное училище лётчиков в родном Краснодаре.
В кабинете командира полка было душно. Ноздри Арцеулова уловили никотин. Табачный смрад пропитал всю мебель и стены до тошноты. Некурящий Михаил терпеть не мог даже табачный дым. Нервы напряглись, грудь распирало от злости. Но нужно было потерпеть.
Настроение Михаила, видимо, не укрылось от зорких глаз полковника. Лазутин включил кондиционер, потом пригласил сесть, сам опустился в кресло напротив.
- Скажите, Михаил Александрович, зачем вы сюда приехали? – Полковник изобразил на лице любопытство, - И если не секрет, почему именно к нам? В отряд армейской авиации конкретно? Ведь тут опасно. Стреляют.
Арцеулов решил, здесь не место рассказывать о путях-дорогах корреспондента центральной газеты и об особенностях встреч. В этом случае всё было банально просто. Отцы-редакторы о чём-то поговорили между собой и выписали Арцеулову командировку в район боевых действий.
- Конечно, товарищ полковник, моя профессия далека от лётной, но если образно выразиться, решил установить своё знамя в творческих поисках. Хочу написать книгу о пилотах.
Командир полка окинул Арцеулова быстрым, но цепким взглядом.
- Я внимательно читаю «Красную звезду». Отмечаю ваши публикации. Они мне нравятся. Очерки, корреспонденции, репортажи, подготовленные вами – это хороший объективный рассказ об Армии. Полагаю, не ошибусь, если предположу, что ваши публикации отмечаются редколлегией, как лучшие выступления. Как доброжелатель хочу вам сделать сугубо личный совет. Больше акцента делайте на тружениках войны, мало отмеченных нашей литературой. Когда будете работать над книгой, имейте в виду без этих людей нельзя ни воевать, ни работать.
Полковник хлопнул ладонью по столешнице, сказал твёрдо, будто гвозди забил:
- Я не литератор и поэтому не настаиваю на том, как вам поступить, но думаю, что было бы лучше, если бы вы учли мой совет.
Арцеулов внимательно посмотрел полковнику в глаза и утвердительно качнул головой. Лицо командира, прежде озабоченное, стало любопытным.
Если не секрет, Михаил Александрович, поведайте, чем привлекает вас авиация? Вижу по вашим оживлённым горящим глазам, что этот род войск зацепил вас и, судя по всему, не отпускает. Вы сами-то отдаёте себе отчёт?
Не мудрствуя лукаво, Арцеулов признался, что как только получил должность корреспондента в центральной военной газете, так отдал приоритет воздушно-космической теме! Военный лётчик, как и журналист, и писатель – это не только профессия. Это ещё и призвание. Бывая в воинских авиационных частях, он всё больше осознаёт справедливость этих слов. Пилотировать боевую машину – это не просто уметь выполнять фигуры высшего и сложного пилотажа. Это ещё и чувствовать себя её властелином, повелевать ею так, как своими руками и нервами. Военный лётчик это мастер высшего класса способный в небе владеть и техникой пилотирования и оружием. При этом обстоятельства складываются так, в экстремальных ситуациях пилот должен уметь владеть собой, мгновенно принимать единственного верные решения, оставаться уверенным в себе.
Арцеулов увлечённо с жаром говорил, полковник внимательно слушал, не перебивал.
- Некоторые считают, что в современной войне приоритет у ракетчиков. А разве боевые самолёты, вертолёты не стали ракетоносными? На аэродроме я видел, как оружейники заправляли вертолёт Ка-50 ракетными снарядами. Военная авиация способна сыграть решающую роль в исходе войны. Возьмём Японию. Её авианосная авиация блестяще провела операцию. Удар японских лётчиков по военно-морским базам на Гавайях вывел из строя, по сути, все силы американского тихоокеанского флота. Последовали и новые примеры в Египте.
- Любопытные умозаключения, - полковник Лазутин постучал костяшками пальцев по столу. – Но давайте, Михаил Александрович, наш интересный разговор продолжим на досуге. Поговорим о действиях авиации в Корее, Египте, Сирии. Если в чём-то могу помочь вам – сделаю с удовольствием.
«Чёрная акула» мерно тянула по утреннему небу. Анжела Кубарева смотрела через нижнюю полусферу остекления на туманный горизонт, на глубокую мутную землю, где шёл бой. Висели гроздья лимонно-жёлтых осветительных ракет. В их свечении Анжела видела летящие брусничные пулемётные трассеры. Они настигали одна другую, гасли, натыкаясь на невидимую стену. На земле мерцали и вспыхивали разрывы гранат и снарядов. Звуков боя Анжела не слышала. Все звуки тонули в монотонном дрожании винтов. Испытывая неясное любопытство, она мысленно представляла картину боя раннего утра. Из траншей, амбразур хлестал огонь пулемётов. Гаубицы долбили землю. Кто-то, пробитый осколками, падал. По невидимым тропам исчезали, покинувшие поле сражения, боевики-стрелки. Уходили, оставляя остывающие тела убитых. Она радовалась теперь, стянутая привязанными ремнями и застёгнутая металлическими замками, что находится не там, внизу в ожесточённом бою.
Валентина Николаевна, её мама, услышав о назначении дочери, сразу в слёзы. То чего она боялась, случилось. Там – каждый день игра со смертью. Ей, Валентине Кубаревой, - тревоги и мучения, ожидания неизвестного. Завтра она уедет. Оставит её одну в квартире.
Анжелка говорила, что едет в командировку, но её не обманешь. И надолго ли задержится в командировке дочка? Вытерев слёзы, Валентина Николаевна с подозрением посмотрела на дочь. Та необычно возбуждена, весела, разговорчива. Поди пойми волнуется она или довольна назначением.
Анжелка видела, что у мамы всё валится из рук, слёзы непрошено катятся из глаз. Мать думает, что в дверь беда постучалась, и дочка теперь оставляет одну.
Она, капитан Кубарева служила лётчиком-инструктором в Сызранском высшем военном авиационном училище лётчиков. Она обещала скоро забрать маму, как только ей дадут свою квартиру. Но когда узнала, что семья офицера, в чью квартиру на время вселили Анжелу, из-за границы пока возвращаться не собирается, перевезла мать в Сызрань. Теперь дочка оставляет Валентину Николаевну одну в чужой квартире. Волновались обе. Ведь чужое не своё. В любое время могут попросить.
Укладывались на ночь, молча. Валентина Николаевна и Анжела долго ещё лежали в постели с открытыми глазами. Каждая думала, что ждёт их впереди. Они не знали ещё сколько продлится разлука. Не ведали, какие суровые испытания готовит им судьба. Но предчувствовали это.
Из-за леса брызнули первые лучи солнца. Анжела взяла вертолёт влево, чтобы не слепило глаза. Шестым чувством она научилась предчувствовать опасность. Сейчас, когда боевики открыли огонь по вертолёту, она не испытала страха. Всё произошло так неожиданно, что она и испугаться не успела. Весь организм наэлектризован ожиданием. Ей казалось, разорвись в этот миг снаряд и порази её, она будет делать своё дело. Даже мёртвая стиснет ручку управления и нажмёт на гашетку пуска снарядов.
- Полёт проходит в штатном режиме,- доложила Кубарева на командный пункт и с облегчением вздохнула.
Сообщение о том, что полёт проходит в штатном режиме означало: она действует в паре с беспилотным летательным аппаратом. БПЛА выполняет роль ведущего на значительном опережении «Чёрной акулы» и относится к классу «миди». Основной задачей аппарата, похожего на птицу с треугольными крыльями и слегка опущенной относительно фюзеляжа головной частью, - обеспечить предварительную воздушную разведку в зоне полёта «Чёрной акулы». Анжела управляла БПЛА дистанционно. Его видеокамеры имели большое разрешение. С аппарата поступало на монитор вертолёта изображения, с какими опасностями может столкнуться «Чёрная акула» впереди по маршруту полёта и облёту местности. Предупреждён, значит, вооружён. В паре с самолётом-беспилотником Анжела была практически малоуязвима для средств противовоздушной обороны.
По её команде беспилотник передал на бортовой компьютерный комплекс вертолёта картину боя. Анжела поняла: подразделение, к которому она летела на помощь, заметно усложнилось. Беспилотник передавал на монитор точечные вспышки из разных мест. Она нахмурилась и закусила нижнюю губу. Аппарат сообщал о том, что боевики ведут по подразделению интенсивный огонь.
«Держитесь, ребята! – выкрикнула она, - Я сейчас».
Она энергично двинула ручку управления от себя и увеличила скорость вертолёта до крейсерской. Тональность рокота двигателей стала выше.
Через четверть часа, «Чёрная акула» зависла над полем сражения. Анжела успела вовремя. Вертолёт появился в тот момент, когда боевики, поднявшись во весь рост, пошли в атаку.
Конструктивные особенности Ка-50 требовали от Анжелы управлять машиной и вести огонь в отсутствии оператора одновременно. В первое время девушка была не так виртуозна в своих действиях. Управление вертолётом получалось лучше. Затем и прицеливание не составляло особой сложности. Но и тут нужна была сноровка. Анжела овладела ею.
Боевики, увидев вертолёт, сделали залп из переносного зенитного комплекса. Заметив «Стингер», она, отстрелявшись тепловыми ловушками, сама ринулась в атаку. Её неуправляемые реактивные снаряды сначала распугали боевиков, а потом Анжела принялась пулемётным огнём отсекать особо настырных боевиков, тех, которые не испугались ракетных взрывов и упрямо атаковавших россиян. Только теперь в наступление они не шли в рост, а подползали.
«Акула», подчиняясь воле пилота, маневрировала, то уходила в сторону, то тут же выравнивалась и поливала вражеские позиции огнём.
После того, как россияне оказались в безопасности, Кубарева передала на командный пункт:
- Я -«Астрей», - работу закончила.
Через минуту она энергично развернула вертолёт и взяла курс на свой аэродром, где он сложил лопасти вдоль фюзеляжа и затих.
Обстрел длился около часа. Стреляли наши артиллеристы, вёл огонь из пушек и противник. Однажды рванула так близко, что Анжелой овладело вдруг беспокойство: как бы снаряд не угодил в капонир! Враз могла бы погибнуть «Чёрная акула», - плод трудов и забот многих людей, от авиаконструктора до рабочих-сборщиков вертолётов. Обошлось лишь горелой вонью.
Между тем в расположении аэродрома всё вроде бы стало тихо.
Пехота молчала, выходит, атаки не предвиделось. Можно было немного расслабиться. Анжела огляделась и вылезла из ровика. Теперь ей нужно было выполнить обещание командира полка, продолжить давать интервью корреспонденту центральной газеты. Обстрел отодвину встречу. Анжела представила, как корреспондент недовольно морщится и усмехнулась.
Хотя с Арцеуловым она готовилась встретиться уже во второй раз, тем не менее предстоящая беседа взволновала девушку. Можно было подумать, что она собирается на свидание с парнем. По возрасту они были почти ровесники.
Дело, однако, было в другом. Корреспонденты не часто встречались в её жизни. Впервые корреспондент, тоже из центральной газеты, провёл с ней интервью, когда она училась на третьем курсе Краснодарского лётного училища. Когда в газете вышел очерк, Анжела густо покраснела. Корреспондент всё обрисовал так, точно она совершила героический поступок. На самом же деле с ней случилась беда, трагедия.
Годы спустя, вспоминая себя и своих подружек, Анжела Кубарева думала, что она была заурядной девчонкой. Иначе говоря, наименее яркой, самой обыкновенной. Она не сочиняла стихов и не бегала в шортах по морозу. «Так заурядная личность», - оценивала она сея саму. Она восторгалась брендовыми девочками, их было полно на курсе первого набора, они же не восторгались ею. Да это ей было вовсе не нужно. Она была спокойна и счастлива одним тем, что успешно осваивает лётную программу. И когда случилась трагедия, Анжеле показалось, что рушится мир.
Осенью, когда с деревьев облетала листва и наступил холод, в училище началась эпидемия гриппа. Никакой карантин и никакие препараты не помогли. Несколько курсантов, и Анжела в их числе, свалились с высокой температурой. Девушка оказалась в медчасти.
Через неделю ей стало лучше. Анжеле вдруг нестерпимо захотелось скорее покинуть больничную палату и туда, в училище. В самолёт, в небо. Она нетерпеливо ждала день, когда её выпишут.
Уже выздоровели и ушли другие курсанты. Она оставалась в палате и прислушивалась к рёву самолётов, пролетающих над городом – ребята и девчата летали.
Нетерпение Анжелы было уже невыносимым, когда её отправили на медицинскую комиссию.
Врачи прятали от неё глаза. Она требовала, чтобы ей сказали правду. Ведь она чувствовала себя совершенно здоровой.
Она даже обрадовалась, когда к ней пришёл её инструктор. Они долго разговаривали и всё это время лейтенант смотрел куда-то в сторону, как бы мимо неё. Анжела насторожилась.
- Юра, - она впервые назвала лётчика-инструктора по имени. – Скажи откровенно, в чём дело, что случилось?
Некоторое время Рысев выдерживал паузу, потом набрался духу и заговорил:
- Трудно мне говорить это, Анжела, да надо. Медицина-то запрещает тебе летать. Вот в чём беда, моя дорогая.
- А это надолго?
- Совсем. – Лейтенант предупреждающе выставил ладонь перед собой. – Знаю, что ты скажешь. Но пойми мне самому жаль, что тебя списывают с лётной работы. Ты стала бы прекрасным военным лётчиком. Уверен, ты наберёшься мужества и не потеряешься в мирной жизни.
- Я буду летать, - упрямо произнесла Анжела. – Скажите, а приказ об отчислении уже готов? Не надо меня успокаивать.
- Очевидно да, - кивнул Рысев.
- А нельзя попросить начальника училища этот приказ переписать?
- В смысле?
- Ну, не об отчислении, а о переводе в другое училище. Скажем, в вертолётное.
Рысев встрепенулся, в его голосе зазвучали радостные нотки:
- А что, Анжелка? Это мысль…Сегодня же пойду к генералу. Он человек душевный, полагаю к твоему предложению отнесётся с пониманием.
Уходя из палаты, Рысев произнёс, словно разговаривая сам с собой: «Быт может и покатит. Вполне может быть».
Начальник училища переписал приказ.
Так Анжела, грустно попрощавшись с Машей Пчёлкой, Вероникой Абрамовой, Настей Жужей, своими близкими подружками, убыла из Краснодара в Сызранское высшее военное училище лётчиков. В вертолётное.
***
Арцеулов, вернувшись с аэродрома, вошёл в казарму и остановился возле дневального. Сержант, пухлощёкий блондин проверил его удостоверение. С минуту всматривался в лицо корреспондента, сравнивая оригинал с фотографией на корочке, сказал:
-Проходите.
Спрятав журналистское удостоверение, Михаил тихо произнёс:
- А сейчас, товарищ сержант, выслушайте меня внимательно. Я войду в свой номер вы же, оставаясь на посту, не должны никого впускать в мой номер. Вам понятно? Никого, кто бы к вам не обращался.
- Понял, - сержант кивнул и принял стойку смирно.
- Да, - Арцеулов, сделав шаг, остановился. – дневального, который сменит вас, попросите поступить также.
Михаил, открыв дверь, замер на пороге и тут же улыбнулся. В идеально прибранном боксе тишина. Сейчас ему хочется только одного, остаться одному.
В то утро, он, закончив завтрак, хотел матери помочь помыть посуду, и в тот же момент в гостиной раздался телефонный звонок. Номер его смартфона могли знать только коллеги-журналисты. Михаил, помедлив, приложил трубку к уху и узнал голос редактора отдела:
- Мишель, прости, что так рано, но я звоню, чтобы сообщить: шеф направляет тебя в срочную командировку. Помнишь, ты хотел поехать в район боевых действий. Так вот, просьба твоя выполнена.
Через сорок минут Арцеулов уже входил в редакцию главной военной газеты. Он прошёл мимо кабинета, где стоял его рабочий стол и компьютер и направился дальше п коридору. Каждый из сотрудников был поглощён работой. В помещении стоял шум. Кто-то говорил по телефону, кто-то вёл беседу с посетителем, несколько корреспондентов, чьи столы размещались почти впритык, о чём-то громко спорили. Арцеулов не стал прислушиваться и зашагал в приёмную главного редактора. Секретарь Рита мельком осмотрела его и улыбнулась:
- Миша, он ждёт. Ты готов?
Одарив Риту секундной улыбкой, сказал:
- Готов.
Незаметно подмигнув девушке, он исчез за дверью.
Главный редактор был из тех людей, которые в пятьдесят выглядят намного старше. Тощий с узким староватым лицом. Сухое лицо ещё больше сжимают седые волосы. А в дополнение к портрету – роговые очки на переносице. Михаилу казалось, что главный не в лад со своей должностью.
При виде Арцеулова главный встал и, когда Михаил подошёл к столу, пожал ему руку. Оба уселись. Всё ещё сохраняя на лице улыбку, а конкретнее, её тень, главный редактор сказал:
- В общем, Миша, суть дела проста. Вы получили в университете военное журналистское образование. Значит, в военном деле в некотором роде профессионал и имеете определённое внимание на эту область жизни.
Короче, я не хочу проводить с вами инструктаж на тему сбора материала. Я о другом.
С минуту главный делал вид, что поправляет лежащие на столе предметы: папку с делами, перекидной календарь, свежую газету. Повертел в пальцах ручку. Арцеулов отметил: ручка у него чернильная, с золотым пером. Наконец, посидев неподвижно, он продолжил:
- Мне необходимо провести с вами инструктаж по технике безопасности в боевых условиях, чтобы не забили боевики. На аэродроме с вами будет всё в порядке. Командиры позаботятся. На ночлеге вы будете, практически, в одиночестве. Выслушайте меня внимательно.
Главный предупредил, чтобы при входе в номер Михаил был осторожен. К номеру его должен проводить дневальный или дежурный по части. При этом, открыв дверь ему нужно входить в номер одному. Дневальный же остаётся в коридоре. Он не должен входить в его номер, так как неизвестно, что у него на уме. А вдруг это переодетый террорист. Всякое случается. Если раздастся выстрел, выход у него один – упасть. И покатившись по полу, как можно скорее выйти из зоны обстрела.
Сейчас Арцеулов, проделав все эти манипуляции, постоял и так и не дождавшись выстрела, он подошёл к кровати и приступил к переодеванию. Снял камуфляжную куртку, брюки, майку и повесил на стул. Пуленепробиваемый жилет положил на пол перед кроватью рядом с берцами.
Покончив с переодеванием в спортивный костюм, постоял, напряжённо вслушиваясь. Он пытался уловить хотя бы малейший скрип, шелест, шорох, любой шум, который мог бы издать затаивавшейся в номере человек. Но здесь, как и в коридоре, всё дышало спокойствием.
***
Когда Арцеулов проснулся, он сразу же вспомнил всё. И прежде всего, что экипаж вертолёта с номером «четырнадцать» на фюзеляже больше нет. Он сдвинул ногами одеяло у спинки кровати, хотел встать, но решил полежать немного. Чувствовал: ощущение тяжести и пустоты – симптомы, державшие его вчера за горло, не уходят. И как ему кажется, не уйдёт. Сможет ли он когда-нибудь избавиться от него? Вряд ли.
Лежи, не лежи, а подниматься с кровати надо. Сделав над собой усилие, он заставил себя встать. Превозмогая себя, прошёл в душевую кабину, сполоснулся и насухо вытер тело махровым полотенцем. Подошёл к кровати, сел на постель. Он осознавал, что должен, обязан забыть события вчерашнего тяжёлого дня. Но не понимал, каким образом сможет себя пересилить.
Трупы вертолётчиков, кем-то бережно завёрнутые в фольгу, лежали на носилках. Арцеулов стоял на взлётном поле чуть поодаль, всматривался в Анжелу. Девушка стояла в пятнистой курточке в строю лётчиков и щурила глаза на длинные серебряные упаковки. В этих упаковках, как в коконах покоились обугленные тела экипажа, сгоревшего день назад в воздухе. Глаза Анжелы слезились от яркого солнца, но она не отводила их от похожих на статуи, кулей из фольги.
- Сегодня мы провожаем в последний полёт наших товарищей. – Арцеулов слушал поминальную речь командира полка Лазутина и втягивал ноздрями сладковатый аромат одеколона, исходящего от белых статуй. – Они храбро сражались. Бойцы обязаны им жизнью, когда эти ребята доставляли самые распроклятые места разведгруппы или вывозили десантников под огнём с самых гиблых площадок. Наши сердца сжаты от горя и ненависти.
Полковник с цыганским лицом на котором бегали красноватые белки, выталкивал слова в лица лётчиков, выстроившихся на плацу. Его глаза слезились то ли от солнечных лучей, то ли от горя. Не угадать.
Одного из погибших Арцеулов видел в день прибытия в отряд. Рассказывали, как два месяца назад в часть приезжала поэтесса. Читала стихи ночью под открытым небом. «Бэтэры» освещали импровизированную сцену прожекторами. После выступления командир проводил поэтессу в отведённый ей номер и выставил у дверей автоматчика для охраны от назойливых ухажёров.
Штурман-оператор вертолёта маленький, туго накаченный мышцами, умудрился обезоружить автоматчика, влез к ней в окно и вызвал визг и переполох. Теперь Арцеулов разглядывал металлизированные коконы и старался угадать, где лежит, не чувствуя ни боли ни жалости, пылкий штурман-оператор. Скоро и его семья, и близкие погибшего командира, обольются слезами.
Арцеулов не чувствовал раздражения к командиру полка за его натужное затянувшееся красноречие. Речь была заученная. В ней было жалости к погибшим лётчикам. На место изношенного механизма войны, в освободившиеся пустоты, вставят новые живые механизмы. Прибывших пилотов теперь они будут доставлять разведгруппы и десантников в гиблые места. Погибших же похоронная бригада запаяет в цинковые гробы, и натруженный транспорт-«гробовщик» унесёт тела ребят на Родину.
- Прощайте, боевые товарищи! – громко прозвучал голос полковника Лазутина. – Пусть на Родине земля вам будет пухом!
Автоматически из взвода охраны ударили в небо негромкими очередями.
- Разойдись! – крикнул командир полка, держа ладонь у виска.
Строй отряда армейской авиации стал рассыпаться, разваливаться.
Лётчики и техсостав повалили на стоянку к вертолётам. Анжелка осталась на плацу. К ней подошёл Арцеулов, всмотрелся в девушку. Взглянув в её курносенькое с несколькими крохотными веснушками на переносье лицо, он сразу узнал, запомнившийся с первой встречи девичий облик. Она выглядела той же вежливо-сдержанной, тронутая кротеньким милым смущением, как и тогда при виде незнакомого человека. Если бы не камуфляж и берцы, Анжела походила бы на девочку, одновременно напоминающей подростка-мальчишку. Она располагала к себе и Арцеулов на минуту смешался.
- Вы из Краснодара. Я знаю. Мне ваш командир говорил. Я – москвич.
Вопросов у Арцеулова накопилось немало. Но он выделил, на его взгляд, главный:
- Как вы, Анжела, думаете когда прекратятся боевые действия и закончится эта затянувшаяся война?
Похоже, она вздохнула или только попыталась вздохнуть, но сдержала вздох – выжидающе смотрела на Михаила:
- Об этом мне хотелось бы спросить вас, товарищ корреспондент. Вы ближе к большому начальству. Должны лучше знать.
В её глазах засветилась едва заметная, готовая исчезнуть лукавинка. Арцеулов рассеяно кивнул головой.
Действительно, в последнее время много говорили о перемирии сторон. Хорошо бы так. В стране, охваченной сплошным смертоубийством, жить очень трудно. Но скоро этому положат конец. Человечество освободится от кровавых маньяков и тогда настанет мир и всеобщая радость. Так примерно думал Арцеулов и поделился с Анжелой сейчас. От нужных и необыкновенных слов: «заканчивается война» радостно замирало сердце девушки, солнцем озарялся весь белый свет. Это ж надо, скоро конец войне, думала Анжела. И ты жива, тебя не убили, теперь она, Анжела Кубарева, будет жить долго-долго. Больше не надо буде дожидаться последнего, твоего разрыва снаряда. Она скоро вернётся домой, снова увидит маму и встретит свою любовь. Мир даст ей законное право на счастье. Конец войне! А когда конкретно, сказать трудно.
Боевики не торопятся к мирным соглашениям. Они склонны ещё повоевать. Тем самым разговоры о мире они превращают в пропаганду. В этом смысле пока мало что меняется. Наши не хотят долго задерживаться на одном месте, устремляются вперёд. Но вперёд их стараются не пускать боевики. От этих мыслей настроение девушки то вспыхивало радостью, то омрачалось о тягостной неизвестности. Это был действительно главный для Арцеулова вопрос. От ответа на который зависело самое важное в нашей жизни. Бойцы, которые всё-таки дожили, с заключением мира, настраивались на дом, мечтали об учёбе, домашнем хозяйстве, работе. Все вместе и каждый в отдельности , теперь желал заполнить пустоту, занять своё место в жизни, вернуться к себе. Всё зависело от мировых соглашений. В чём была самая большая удача россиян.
Пока Арцеулов обдумывал свой очередной вопрос и готовился задать его Анжеле, обстановка изменилась. Он не спел рта раскрыть. На краю аэродрома раскатисто грохнуло. Что-то с дробным стуком покатилось по взлётной полосе. Девушка отпрянула и побежала в укрытие. Арцеулов успел разглядеть дым. Чёрно-коричневый клок в небе уносил ветер. Это разорвалась ракета. Обстрел мог повториться. В подобном случае лучшая защита – укрытие. Но Арцеулов замешкался. В этот миг с пронзительным треском разорвались ещё две ракеты. На этот раз поодаль за взлётной полосой. Видимо, боевики заметили движение наших войск где-то в поле. Арцеулов рванул в укрытие, глубокую траншею, уходящую в подземелье. В яме он сидел, прислонясь к стене. Поймал себя на парадоксе. Обстрел, конечно же, мерзкое дело. Но в одном отношении он, как ни странно, хорош. Можно не опасаться проявления при обстреле какого-нибудь крикливого проверяющего. Это время, когда боец сам себе хозяин.
Обстрел возле аэродрома длился недолго. Но ясное небо он успел испещрить жёлто-коричневыми кляксами. Они помалу расплывались, вытягивались в косые ветреные космы – по одному, парами, а то и кучно. Думалось: глупо и обидно погибнуть во время, когда ведутся мирные переговоры и, судя по их ходу, конец войны приближается.
Опять что-то рвануло напоследок вверху и наконец всё стихло. Наступила неопределённая загадочная тишина. Арцеулов инстинктивно стряхнул с брюк земляные, почти невидимые комочки и выбрался из укрытия. Вылезла и Анжела. Им сообщили, что на аэродроме все живы-здоровы. Никого не ранило. Анжела облегчённо вздохнула и пошла готовиться к вылету.
Техники и механик суетились под висящими лопастями «Чёрной акулы». Арцеулов, раздосадованный прерванным разговором с Анжелой, поглядывал на техников, поплёвывал. Слюна, падая, блестела в воздухе, в солнечных лучах. Делать нечего, приходится ждать возвращения девушки с задания.
***
Зелёная однообразная равнина с редким кустарником, видимая Анжелой из кабины «Акулы», стремительно летела назад, исчезала под ногами. Вопрос, который корреспондент успел задать ей перед вылетом её рассмешил.
- Скажите, Анжела, почему ваш позывной называется «Астрей? Это талисман, оберег?
Она разъяснила.
- Это, Михаил Александрович, скупой библейский символ. Астрей – божество звёздного неба. По древне-греческой мифологии Бог звёзд, ветров, искусства. А ещё и астрологии. Позывной «Астрей» вызывает у меня мысли о бренности земного существования перед лицом вечности. А для чего журналисту такие незначительные подробности?
Ответа Анжела не просила. Спросила просто так, лишь бы не молчать. Хотя голову готова была на отсечение дать – тёмный, высокого роста, накаченный мышцами, видимо, регулярно занимается спортом, сам был не прочь поделиться сокровенным с ней.
Устоявшиеся представления Анжелы о журналистике – стандарт. Общепринятое понимание этой профессии – корреспондент, журналист. С удивлением она узнала от Михаила, что функции журналистики и профессиональные роли корреспондентов объёмные. Современные средства массовой информации – это творческие коллективы на своего рода предприятии. Главный редактор – он уже не столько литературный деятель. Он менеджер, организатор производственно-творческого процесса. Предприятие по «производству и распространению информации», которое он возглавляет, предъявляет к нему, как к руководителю свои требования. При выполнении тех или иных задач он обязан создавать идеальные модели деятельности. На основе функций, присущих журналистике, корреспондент выполняет свою профессиональную роль. Журналист – аналитик-эксперт, комментатор, аналитик информации. Журналист-критик – оппонент власти, также относится к аналитику. Информацию распространяет журналист-информаторщик. Функция корреспондента характерна для хроникёров и репортёров и является основной в их роде деятельности. Есть журналисты-развлекатели. В последнее время их способ подачи информации становится всё более популярным. Оттенок развлекательности, так называемый инфотейнментом от слов «информация» и «развлечение».
- До журналиста-публициста, мне, Анжела ещё расти и расти, - сказал Арцеулов и разочарованно махнул рукой. – В своё время публицистами именовали великих писателей. Это Оноре де Бальзак, Гроций, Пуфендорф, Боден, Монтескье, Блекстон, Мабли, Бентам, Смит, Руссо. Это глыбы. Куда мне до них! Публицист органично реализует весь комплекс функций журналистики.
Арцеулов сообщил Анжеле, что относит себя к пропагандисту, то есть агитатору и социальному организатору. Пропагандирует определённые идеи и ценности, предлагает образцы для подражания. Решает многочисленные идеологические и культурно-просветительские задачи. В редакции становится всё более востребованным в качестве журналиста-универсала. Иногда его работы бывают востребованы как словесно-визуальные на телевидении. Но эти выступления не отменяют его словесной специализации. Он журналист печатной прессы, работающий в главной газете военного ведомства и этим гордится.
Сюда, в отряд армейской авиации он приехал собрать материал для крупной аналитической статьи в еженедельник «Красная Звезда». Издание можно приравнять к журналу. Результат труда его, Михаила Арцеулова, оценят, если его текст получится «долгоиграющим», с достаточно фундаментальными выводами. Статья должна быть такой, чтобы читатель, вернувшийся к ней, спустя несколько лет, смог бы оценить богатую фактуру, проблему, явление, то, что журналист смог увидеть за чередой фактов.
- Анжела, когда слышит слово «интервью», то справедливо связывает его с работой журналиста. Мнение Арцеулова было другим.
- Этим методом информации пользуются учёные, практикующие социологи, медики, да все профессионалы и их не перечислишь, - заявил он, чем немного разочаровал девушку. – Интервью – массовый способ сбора материала. Что же касается журналистики, то бытует мнение, что большой заслуги корреспондента в опубликованном интервью нет. Главный в разговоре – собеседник. В настоящий момент это вы, Анжела. По моему убеждению, выйдет ли в газете статья, очерк неважно что именно, гонорар редактор должен платить нам поровну: тете половину и мне половину. Полагаю, это справедливо.
- Согласитесь, Михаил Александрович, за публикацию и её успех, всё-таки отвечает интервьюирующий корреспондент. Хотя от интервьюируемого, конечно, очень многое зависит.
- Удача зависит он нас обоих, имею в виду нашу в настоящее время совместную работу, - подчеркнул Арцеулов. – К командировке к вам я тщательно готовился. Спрашивать «героя» буду «по делу» и добиваться, чтобы и собеседник отвечал тоже «по делу». Корреспонденту важно быть интересным «герою», прийти к нему с мыслью и за мыслью. Важно проявить искренний интерес друг к другу, поверить во взаимную порядочность, этичность.
Михаил Арцеулов в разговоре с Анжелой отозвался о себе самокритично. Он, журналист, по определению дилетант. По объективным причинам, конкретно, здесь в лётном отряде, это военная тайна, он не может разобраться в вопросе, о котором готовит публикацию. Его роль – лишь роль транслятора мнений специалиста, «героя» публикации. Эксперта. Ему хочется быть качественным журналистом с отпечатком интересной творческой личности, чтобы ассоциироваться с конкретными корифеями журналистики периода деятельности Владимира Чачина, братьев Анатолия и Валерия Аграновских, Татьян Тэсс, неравнодушными творцами, писавшими историю современности «умом и сердцем». Они оставили следы, до сих пор помогающие людям найти верую дорогу в жизни. Человеку всегда интересен человек. И если он исчезнет со страниц газет, тогда логично ждать неминуемого конца и самих газет. Качественная журналистика, к ней Арцеулов относит и свою центральную военную газету, стремится «через человека» поднимать социальные проблемы, форм, выкованных веками в «творческих лабораториях» самых знаменитых мастеров слова.
Сейчас, после короткого разговора с корреспондентом перед вылетом, Анжела помнила о своих терзаниях на митинге, посвящённом погибши вертолётчикам, пребывала в хорошем состоянии духа, что подвинуло на это? Неужто запала её душа на Михаила?
***
Длинную паузу, заполнившую кабину «Акулы» вдруг прервал сигнал. Противный свербящий звук. Анжела ощутила липкий пот на спине. Сигнальное устройство оповещало о возможности ракетной атаки. Бортовой компьютерный комплекс моментально отреагировал. Вертолёт автоматически отстрелял тепловую ловушку. Она эффективна лишь как профилактическое средство.
Перед вылетом командир эскадрильи Скрядышев наставлял её. С чего начинал свою речь, тем её и заканчивал.
- Смотри в оба, - говорил подполковник. – Внизу прикатились группы вооружённых людей. У них кроме автоматов в боевой готовности ещё и переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер». Они оснащены ракетами в транспортно-пусковых контейнерах. Это не всё. Есть ещё. Есть ещё аппаратура на низких треногах. Её назначение непонятно, но она опасна. Ещё раз напоминаю: смотри в оба.
Скрядышев разъяснил опасность всего того, что было на маршруте Анжелы, о чём ему сообщили с наблюдательного поста. Девушка крепко запомнила наставление командира. «Стингер», найдя цель, уже не реагирует на помехи. Начинается поединок: воздух-земля. Летательный аппарат в большинстве случаев обречён, если оператор зенитно-ракетного комплекса нажмёт на спусковой механизм раньше, чем отреагирует пилот.
Сейчас Анжела водила глазами по земле, пытаясь отыскать людей в камуфляже. На земле, где родилось и выросло поколение людей, готовых сражаться за свои идеалы ценой собственных и чужих жизней. Их убеждения формулировались годами.
Анжела, несмотря на предупреждение сигнала об опасности, была относительно спокойна. На «Акуле» конструкторы установили уникальную систему защиты и тепловые ловушки нового поколения. Они отстреливаясь автоматически, уводили вражескую ракету от уже избранной «Стингером» цели. Похоже, здесь Анжелу ждали.
Энергично отодвинув ручку управления от себя, она увеличила скорость вертолёта. Когда скорость достигла «крейсерской» отметки заложила правый вираж. И вновь сработала система защиты. Борт отстрелял сразу три тепловые ловушки.
- Ух ты! – громко вскрикнула она. – Мать честная, да тут несколько ПЗРК! Откуда только взялось всё это?
Она продолжала отыскивать огневые точки. В кабине датчики инфракрасного излучения выводили на экран оружейного компьютера координаты зениток. Бортовой комплекс произвёл вычисления и Анжела, ориентируясь на эти данные, выстрелила. Короткая пристрелочная очередь и несколько неуправляемых ракетных снарядов умчались к цели. Вдогонку она выпустила солидную часть боекомплекта пушки. Снаряды ложились неподалёку друг от друга. Разрывы густо вспахивали землю. Анжела видела, как разбегаясь в разные стороны, уносят ноги, позабыв о маскировке, уцелевшие боевики. А это что? Анжела обнаружила двоих у треного, видимо, той, о которой предупреждал её командир. Тренога походила на очень большой миномёт. Шестое чувство на уровне подсознания, подсказывало Анжеле об опасности. Девушка доверяла своему шестому чувству. Но тут, пожалуй, и так всё понятно.
Шестое чувство точно оценило обстановку. Из ствола треноги взметнулась ракета и понеслась, оставляя за собой необычный белый шлейф, понеслась навстречу «Акуле». Немедля, скорее инстинктивно, чем осознанно, Анжела нажала кнопку отражения ракетных атак. БОВТ огрызнулся. Ракетный «воздух-воздух». Одна из них поразила вражескую ракету в какой-то сотне метров от К-50 и та взорвалась. Огромный белый шар мгновенно рассыпался на множество мелких осколков. Взрывная волна на какое-то время вырвала машину из рук пилота и стала рыскать из стороны в сторону. Но всё же через десяток секунд вновь обрела устойчивость и опять сделалась послушной пилоту. Ручка управления повлажнела от пота, выступившего на ладони Анжелы – результат столкновения «Акулы» с осколками вражеской ракеты. Обороты двигателей работали в том же режиме. Мощности моторов вполне хватало для скорости и набора высоты. Анжела плавно передёрнула ручку управления, и вертолёт пошёл вверх. Анжела в перестрелке с боевиками потеряла несколько драгоценных минут. Можно было бы поднажать, но ей не хотелось насилия над движками, и она продолжила вести машину на крейсерской скорости.
Неожиданно прямо по курсу «Чёрной акулы» Анжела увидела три вертолёта. Опознавательные знаки на фюзеляжах не оставляли у девушки сомнений. Эти винтокрылые машины – принадлежности противоборствующей стороны. Это было звено Ми-24 знаменитого ударно-транспортного «Крокодила». Машина прекрасно зарекомендовала себя во многих конфликтах. Как штурмовик огневой поддержки. У «Крокодила» вполне приличное вооружение, отличная скорострельность. Снаряд мог пробивать бронированные машины. «Крокодилы» несли на консолях по шестнадцать противотанковых ракет каждый.
Ми-24 был опасен и для летательных аппаратов. Пилоты «крокодилов» использовали ракеты «воздух-воздух», обороняясь от истребителей и для поражения вертолётов. «Крокодил» был очень опасен.
Звено Ми-24 быстро приближалось и Анжеле надо было что-то предпринимать.
Анжела не сомневалась в огневой мощи Ка-50. Её хватало, чтобы на равных сражаться с «Крокодилами». Но сейчас этого делать было нельзя. Её отправили на специальное задание. Самое простое решение – уклониться от боя. У «Акулы» было преимущество в скорости. Но одновременно удар трёх вражеских «Крокодилов» на поражение мог нанести «Акуле» непоправимый урон.
Вражеский пилот, видимо, командир звена, повторил короткую фразу три раза, предлагая Анжеле посадить вертолёт. Точнее приказывал.
- Не сядешь, стрелять буду, - грозно выпалил он на языке, общепринятом в международных переговорах.
- Хорошо, я подчиняюсь, - объявила Анжела и повела «Акулу» на снижение.
Три «Крокодила» зависли в воздухе. Пилоты с интересом наблюдали стремительное снижение российского вертолёта. На высоте каких-то нескольких метров над землёй она резко добавила скорость. Ка-50 вынырнула из оцепенения «Крокодилов» и на предельно малой высоте помчалась к лесу. Лес был стихией Анжелы. Она была уверена, что замотает преследователей и оторвётся от погони.
Боевики не сразу поняли, что происходит. Наконец сообразили. С консолей одного из Ми-24 сорвались одна из другой две ракеты «воздух-воздух». Но Анжела продемонстрировала удивительную верткость. «Акула» ушла от залпа. Первая ракета взорвалась в лесу. Вторая едва не достигла цели. Ка-50 сильно встряхнуло, и Анжелу подбросило в кресле. Девушка резко двинула ручку управления от себя. Скорость полёта увеличилась. Неуправляемая ракета пролетела мимо. Анжела с едва заметной улыбкой двинула ручку пошагового управления. Вертолёт резво подпрыгнул вверх и через минуту. Слился с зеленеющим лесом. Вражеские пилоты не рискнули продолжать преследования, ставшего невидимым вертолёта.
Через сорок минут Анжела Кубарева приземлила винтокрылую машину на свой аэродроме и доложила о выполнении специального задания командования, добавив:
- Товарищ подполковник, полёт проходил в штатном режиме – командир эскадрильи расцвёл от этих слов. – В ходе поисковой операции борт был обстрелян зенитными средствами бандформирований. Была вынуждена открыть огонь, цели уничтожены. Пилот вертолёта Ка-50 капитан Кубарева.
Приняв доклад Скрыдышев крепко пожал Анжеле руку.
***
На сегодня полёты для Анжелы закончились. Она помогла механикам укрыть вертолёт чехлом. Теперь она сидела в штабе эскадрильи щёлкала клавишами компьютера. Командир эксадрильи потребовал срочно составить план-график назавтра и отдать ему, а тот отправит его дальше по инстанции. Отчёты, рапорты, списки, Анжела уже потеряла им счёт. И всё необходимо было оформить и срочно сдать. И вот она сидела и лихорадочно щёлкала клавишами. Перед ней красовалась маленькая статуэтка. Она повсюду носила её при себе.
-Статуэтка тускло-металлического цвета высотой около десяти сантиметров, схожую с куклой в шляпе с широкими полями увидел корреспондент и заинтересовался:
- Анжела, а что это за штуковина такая?
- Это священный лингам Бога Вишны. Я не умею ничего такого, что люди называют чудесами, удивить вас, Михаил Александрович, чем-то сверхъестественный, тоже не могу. Хотя кто знает…Ну-ка подержите лингам. – попросила девушка Арцеулова и подвинула статуэтку ближе к нему.
Он взял и от неожиданности чуть не уронил. Тут же поставил лингам и пристально вгляделся в девушку.
- Почему так быстро?
- Знаете, когда я держал его, то необычайного сильно забилось сердце. А едва поставил на стол – всё пришло в норму. Я даже подумать не мог, что загадочная фигурка такая тяжёлая. Так в чём же его назначение?
- У лингама можно просить помощи, проводить обряды, исцеления от болезней и наговоров, зависти недоброжелателей и многое другое, повторяя и повторяя процедуру. Вообщем, каждому своё.
- Анжела, а какое поручение дали лингаму вы? Что хотите от него?
- Хочу, чтобы лингам вошёл в астрал с мистическим поручением от меня.
- В смысле?
Она любовно потрогала священную фигурку и перевела взгляд на Михаила. На лице не было никаких признаков напряжения.
- Все нормальные люди хотят, чтобы поскорее закончилась кровопролитная война и наступил наконец мир.
- В чём же заключается ваша духовная практика?
- Обряды и мантры – залог чудодейственной практики. Омыв божка ледяной водой, я читаю молитвы. Никаких сверхъестественных действий, не совершаю. Таким образом, я прошу помощи у Вселенского разума. И всё.
Выслушав девушку, Арцеулов поёжился и слабо улыбнулся:
- Когда нам что-то надо, мы готовы верить в чудодействия обыкновенной романтики.
Очнувшись от воспоминаний, Анжела повернулась в вертящемся кресле и склонилась над компьютером. Работа требовала от неё оперативных действий.
***
После ухода Анжелы Михаил Арцеулов некоторое время рассматривал сивящий на стене командирский комнаты яркий календарь на этот год. Две красотки, темнокожая, на ней он лишь на мгновение задержал взгляд и белая, улыбаются. Блондинка, стоящая на фоне жёлто-голубой прибрежной полосы, была точь-в-точь как его Светка, и он никак не мог привыкнуть к мысли, что она его невеста. Рассматривая картинку он чувствовал: в нём возникает искушение предпринять попытку увидеть её. Михаил находился во власти муки ревности и, как ему казалось, неразделённой любви. Это состояние не оставляет его.
Чувствовала ли Светка тоже, что испытывал он? Перед отъездом к командировку Арцеулов предпринял попытку расписаться с ней.
- Успеется, - произнесла она негромко, глухо и, обводя его суровым взглядом, холодно улыбнулась.
- Всё равно это ничего не изменит.
Ясно, эта попытка, как и все предыдущие, закончилась полной неудачей. Впрочем, понятно, никто ведь не любит назойливых.
Посидев немного, Михаил стал сам себе приводить аргументы, которые были против этой его несчастной любви. Самый главный аргумент: невероятно, немыслимо, но он почти уверен, это его профессиональная деятельность. Казалось этот аргумент к их чувствам никакого отношения иметь не должен. Но если, действительно, она разлюбит его, её не удержит ничто. Но не ошиблась ли она в чувствах к нему? А его работа лишь повод для расставания. Он же, быть может, её чувства уважения к его высокому социальному положению, принял за любовь. От таких мыслей, которые он отгонял, а они снова возвращались, у него холодело в груди. Быть может, это и влечёт его к Светке, что он не в состоянии понять её до конца. Человек всегда стремится к неразгаданному.
Светлана настаивала, чтобы Михаил кардинально изменил характер своей данной деятельности. Короче, ему нужно, как она требовала уйти из военной газеты, на гражданку. Арцеулов пытался доказать своей девушке, что нынешняя профессиональная сфера деятельности, центральная газета военного ведомства, это его призвание. Тут он становится подлинным профессионалом. «Красная Звезда» по сути раскрыла врождённые и помогла приобрести способности, чтобы стать корифеем журналистики.
Он сейчас следует профессиональным и этическим стандартам. А это, аналитизм, объективность, сообразительность, находчивость, обаяние, уметь прогнозировать, коммуникабельность, общительность, любознательность, инициативность, рациональность, эрудированность. На своих лекциях об этом твердил Владимир Васильевич, заведующий кафедрой связей с общественностью, рекламы и дизайна, декан факультета журналистики госуниверситета. На военном отделении журфака он, Михаил Арцеулов, учился владению устным и письменным словом, вести полемику, поддерживать дискурс, создавать оригинальный информационный продукт. Что касается трудолюбия, работоспособности, усидчивости, эти качества у Арцеулова врождённые. В военной ведомственной газете он, благодаря, всему этому, быстро научился работать в команде и по жёсткому графику. Военному журналисту крайне необходимо соблюдать честь и достоинство, проявлять смелость и мужество. Внешние факторы Михаил развивает самовоспитанием. К ним он относит техническую универсальность. Ещё в студенческие годы он учился работать на разных платформах. Получил водительские права, освоил компьютер, разбирается в премудростях фото-аудио и видеоаппаратуры, прошёл правовую подготовку. Как говорил заведующий кафедрой журналистики, такое системное воспитание, сознательное следование профессиональным и этическим стандартам в этой сфере снижают риски профессиональной деформации, повышают культуру журналиста.
Требуя увольнения Арцеулова из военной газеты на гражданку, Светка выкладывает на столешницу козырную карту. Иными словами Михаил, обладая высокими профессионализмом, стане королём в любой гражданской газете и будет много зарабатывать. Особенно, если устроится в «жёлтую прессу». Но ведь владельцы и учредители СМИ ставят перед корреспондентами свои задачи. Где-то вместо правдивого отражения событийной картины, объективного анализа социальных проблем, хозяева СМИ нацеливают журналистов на создание положительного имиджа спонсоров.
Арцеулов в полемике со своей невестой пытался доказывать, что перерождение журналиста, это своего рода – «зона риска», велика опасность нарушения правил и норм деятельности. Можно оказаться в периодическом издании со специфическим выражением «лица». Корреспондент Арцеулов рискует стать автором, создающим тексты намеренно субъективных, с использованием непроверенных фактов. Есть склонность подавать читателям информацию сознательно пристрастно и предвзято.
В университете Михаил Арцеулов сразу выбрал военную кафедру и вошёл в отделение военной журналистики. Считал, что таким образом ему легче избежать риска, затрагивающего профессиональную честь работника пера и микрофона. Считал: исключительность положения журналиста может порождать завышенную самооценку, высокое самомнение, излишнюю самоуверенность, фамильярность, бесцеремонность. А постоянная нацеленность на негатив может в журналистике порождать критиканство, цинизм, равнодушие, небрежное, свысока отношение к людям, их судьбам проблемам.
Сейчас такое время, когда любой человек имеет возможность учредить свои средства массовой информации. Подлинная журналистика нуждается в гуманитарных специалистах, тех, кто считает работу в СМИ призванием. Индивидуальный владелец СМИ может и отступит от этого правила и привлечь в своё издание дилетантов.
В студенчестве Михаил Арцеулов прочитал отзыв известного российского журналиста Владимира Снегирёва о книге Удо Ульфкотте «Продажные журналисты». Снегирёв пишет: «Этот немец беспощаден. Он откровенно показывает изнанку нашей профессии, причём начинает с самого себя, покаявшись в том, что сам когда-то попал в ловушку, стал насквозь коррумпированным, игра по правилам манипуляторов известных структур и спецслужб. Я был лакеем. Работники медийной отрасли особенно жадная до денег группа населения. Журналиста можно поиметь всего за пару сотен долларов в месяц».
Прочитав снегирёвский отзыв, Арцеулов испытывал состояние шока. Многое там правда. Но поменять профессию он не хотел. Знал: журналистика, это его призвание. А системное представление о ней у него было своё. Со студенческой аудитории он вырабатывал в себе сознательное следование профессиональным и этическим стандартам.
***
Полковник Евгений Лазутин находился в дурном расположении духа. Вчера корреспондент Арцеулов попросил подготовить ему выступление в центральной газете.
- Гордитесь, Евгений Николаевич, оказанной честью,- говорил Арцеулов. – Командиру любого уровня дозволяется выступить в центральной газете не больше одного раза в году. Хочу предупредить вас, «Красную Звезду» читают министр обороны, командующие всех военных округов, флотов. Чтобы статья понравилась начальству такого уровня надо, чтобы такое выступление было заметным, ставило бы проблемные вопросы в жизни полка.
Не сидится им корреспондентам в Москве, в уютных редакционных кабинетах, - раздражённо думал Лазутин. – В войска его потянуло. А зачем спрашивается? Без него забот хватает. От него, от автора требовались размышления, анализ обстановки на конкретных примерах боевых будней, вверенного ему хозяйства. Но в жизни полка есть такие проблемы, о которых писать не рекомендовали, в том числе «компетентные органы». Статья командира полка не заметки о том. Как сержант Хисамутдинов сбил беспилотный летательный аппарат, а командир сказал ему «Молодец!»
Лазутин чертыхнулся. Корреспондент просит, а если вникнуть, то он, по сути, приказывает. Откажешься, обидится, побудет ещё день-два, насобирает «дохлых крыс», да ещё там, в Москве нажалуется кому следует, и жди от начальства очередного вливания. Короче, надо готовить статью.
Полковник Лазутин и в мыслях не мог допустить, чтобы кто-то представил его, командира полка, неисполнительным. Как можно? Работал много, не щадя себя, сам летал смело, среди руководства дивизии прослыл отличным методистом. О возможных предстоящих боевых действиях, конечно, догадывался и сильных пилотов ускоренно «двигал» по программе. А когда это началось, полку, который пополнился лётным отрядом армейской авиации, стали чаще ставить наиболее сложные задачи. Его фамилия получила прописку среди лучших.
Лазутин надвинул фуражку и зашагал в направлении вертолётной площадки. Ещё издали он увидел Анжелу Кубареву. Командиру полка поначалу не понравилась лётчица. Авиация испокон веков держалась на мужчинах. А тут прислали девушку. Небольшого роста, подвижная, взгляд внимательный, с прищуром. Полковнику казалось, что Кубарева будто всматривается внутрь человека. У вертолёта она отдавала распоряжение, расставила людей, что она делала, как осматривала вертолёт, оставалось тайной, только на её винтокрылой машине отказов не было. Авиация ещё славилась всегда дружбой, взаимовыручкой и это тоже Лазутин считал мужской прерогативой. А тут, с удивлением отметил полковник, эти качества присущи и капитану Кубаревой. В отряде она недавно. Прибыв с инструкторской должности из Сызранского авиаучилища, Анжела быстро вошла в строй.
Командир полка хотел посадить её на транспортный вертолёт, подальше от боевых действий. Не женское – это дело, но Анжела привезла приказ командования определить её на боевой вертолёт Ка-50. Пришлось подчиниться.
Кубарева любила «Чёрную акулу». Она, помогая техникам и зачехлила её по-особенному, как мать укутывает ребёнка. Старалась аккуратно закрыть брезентом все места, куда может попасть влага и пыль.
Вертолёт Ка-50 считался недостаточно испытанной машиной, поэтому её не спешили загнать в серию. Теперь «Чёрной акуле» предстоит пройти проверку на прочность в боях. И если всё завершится благополучно, тогда, вероятно, кто-то поставит свою подпись в государственном акте. А Кубарева молодцом! Не испугалась ответственности. Она боевой пилот, а ещё и испытатель. Настоящий современный лётчик-инженер. Видно уж так в судьбе человеческой положено: Богу Богово, кесарю кесарево.
Корреспондент собирается написать очерк о капитане Кубаревой, и он обязательно о ней Лазутина будет расспрашивать. Полковник без труда замечает броское, что на поверхности. Чтобы не опростоволоситься, ему нужно определить главное, то что скрыто в человеке, то есть в Анжеле Кубаревой внутри. Повседневную требовательность, заботу о ней командир эскадрильи проявляет больше других. Нужно поговорить с Скрядышевым. Приняв решение, Лазутин, не дойдя до эскадрильного домика резко повернулся и зашагал на вертолётную площадку.
***
После разговора с командиром полка подполковник Скрядышев отобрал в группу лучших лётчиков эскадрильи и отправил их на боевое задание. Он знал их технику пилотирования, умение стрелять, находчивость в экстремальных ситуациях. В группе два Ми-8 – вертолёты десантирования с тремя десятками десантников на бортах. Четыре Ми-28 – вертолёты огневой поддержки и одного Ка-50. Командир поручил вести Анжеле Кубаревой, уже побывавшей в подобных переделках.
Звенья шли недалеко друг от друга. Обе группы должны нанести ракетно-бомбовый удар по вражеским позициям и высадить десант. Затем звенья становятся в круг, и группа Кубаревой уничтожает оставшиеся огневые точки, то есть отвлекает удар на себя. Высаженные десантники добивают остатки боевиков. Эту тактику воздушного налёта с Кубаревой и командиром десантников подполковник Скрядышев обсудил во всех деталях.
Чем глубже вертолёты забирались на вражескую территорию, тем грознее она казалась и тем чернее выглядел лес. Из этих глубин веяло страхом. Если вертолёт подобьют, оттуда не выберешься.
- Выброси страх из головы, - вслух приказала Анжела себе. – Думай только о том, как лучше выполнить задание, поставленное командиром.
Кубарева не сомневалась в успехе. Она накренила вертолёт, увеличила «шаг-газ» и «Акула» потянулась в набор высоты. Анжела всё подмечала, прикидывала, сравнивала. Выходило, нападение с воздуха с двух сторон, должно боевикам осложнить отражение воздушной атаки. На них обрушатся десятки бомб, несколько сот реактивных снарядов. От живой силы на земле мало что останется. Проблема десантников добить уцелевших. Всё будет хорошо. Полёт завершится успешно.
Сердце же девушки не подчинялось рассуждениям. Оно частило гулко и Анжеле казалось, стук его слышен сквозь рокот двигателей.
Она высчитала время в уме. До цели оставалось сосем немного. Около четверти часа. Девушка сразу почувствовала нарастающее напряжение. Лицо одервенело, сосредоточилось. Лишь глаза в зеркале ярко поблёскивали и зыркали по сторонам. Только осмотрительность. Ни одного звука по переговорному устройству с другим экипажами и командным пунктом. Вертолёты должны свалиться боевикам как гром при безоблачном небе.
Анжела резко наклонила вертолёт и сделал два клевка. Ведомые поняли: впереди последний поворот, за ним начинается поиск противника.
Ми-28 должны выровняться с Ка-50. Круг не делать, чтобы не подставить себя под удары зенитно-переносных комплексов. Атаковать группой. Десант высаживать по обстоятельствам.
На борт «Акулы» поступил сигнал с беспилотника-разведчика. Судя по донесению робота – до боя оставались считанные секунды.
Боевики, замаскированные и закрепившиеся скорее всего, сразу обнаружат вертолёты и откроют по ним огонь. На земле при подготовке к вылету, командиром эскадрильи была поставлена задача: действовать виртуозно. Вертолётам не задерживаться на одной линии полёта ни на секунду, маневрировать влево-вправо, взмывать вверх, снижаться почти до земли.
- Короче делать всё возможное, чтобы не давать боевикам бить прицельно, - наставлял Скрядышев пилотов. – Тогда вражеский огонь будет малоэффективным. Вертолётам огневой поддержки смотреть в оба, определять откуда ведётся огонь и сразу поражать эти опасные точки.
Командир эскадрильи собрал в группу огневой поддержки молодых, с творческой живинкой офицеров, не раз отличавшейся в боях снайперской стрельбой.
Впереди Анжела увидела, подступающий к лесу, густой кустарник. Местность казалась безлюдной и опасной. Боевики могли обосноваться там. В тот же миг увидела, как сверкнула трасса к её вертолёту.
- Цель впереди, справа! – крикнула она по радиосвязи. – Огонь!
По её команде вертолёты огневой поддержки ударили по кустарнику неуправляемыми ракетными снарядами. Вслед полетели огненные струи, выпущенные борттехниками всех Ми-28. Отстрелявшись, вертолёты с набором высоты прошли над местом сражения, где затаились и вели стрельбу боевики. Это была действительно местность, поросшая мелколесьем. Анжела не ошиблась. Её обозначили десятки замелькавших огоньков. По вертолётам били переносные зенитные пушки. Видимо, боевики поджидали их и были готовы вести интенсивную стрельбу. Всё же атака вертолётов ошеломила их. На земле – суетня, паника. Снаряды, выпущенные зенитными комплексами, летели мимо. Новый залп с неба и местность погружается дым, пахнет гарью и пылью. Это чувствует Анжела и командует:
- Отворачиваем вправо! Продолжаем атаку!
Новый удар. Лесистую территорию окутывают новые клубы дыма. Вражеский огонь заметно ослабел. Вертолёты Ми-28 и Ка-50! Разве устоять боевикам против такой силы! Всё это помноженное на основополагающие законы тактики: смелость, решительность, натиск.
- Заходите на десантирование – скомандовала Кубарева по радио и нацелилась глазами на клочок земли впереди. Туда уже еле-еле, чтобы не зацепить винтами за препятствие снижались Ми-8. Вертолёты ещё не успели, как следует, опуститься на все три колеса, а группа десантников уже на земле. И с ходу в бой.
Уводя «Акулу с крутым левым креном, Анжела успела заметить, как из Ми-8 выскочил последний десантник. Тоже быстро, стремительно, с изготовкой к стрельбе.
Анжела, не спуская глаз с мелколесья, повела вертолёт на высоту. Решила ударить сверху. Она видела как внизу мелькают фигуры наших десантников. Бой перешёл в рукопашную. Анжела сняла палец с гашетки. Теперь стрелять нельзя. Могут погибнуть свои. «Акула» зависла в выжидательной позе. Поддержать десантников она не могла. Но так продолжаться долго не могло. Сейчас вертолёт представляет для боевиков отличную мишень. Огонь с вертолёта вести не придётся – там теперь не разберёшь, где наши, где боевики. Покидать поле сражения тоже нельзя. По заданию лётчики должны дождаться окончания боя и забрать всех десантников на борт Ми-8
Сражение затягивалось. Отряд боевиков вроде бы небольшой, но и наших там не так много. «Нужна срочная помощь», - подумала Анжела и включила радиосвязь с командным пунктом: - Я «Астрей», на поле боя обстановка сложная. Боевики умеют воевать. Надо помочь нашим ребятам. Дорога каждая минута.
- Понял тебя, «Астрей». Подкрепление высылаем.
Анжела представила жизнь на аэродроме. Вертолёты с десантниками на борту уже дёргались и рвались в небо. Ей вместе со своей группой приказано возвращаться домой. Это и понятно. Горючки в баках вертолётов в обрез. Его хватит только на обратный маршрут. Не думали, что бой на земле затянется.
Рука Анжелы плавно опустила рычаг «шаг-газ» и послала ручку управления вперёд. «Вертолёт вздрогнул и как застоявшийся конь сорвался с места. К Ка-50 пристроились вертолёты огневой поддержки.
Пролетели минут десять, и Анжела вдруг увидела внизу впереди вспышки. Миганье огоньков и пунктиры трасс вспарывали небо на уровне вертолёта. Сразу понять, кому принадлежат эти трассы, ей было невозможно. С поста наблюдения сообщений на этот счёт е поступало. Анжела решила пройти с группой дальше, изучить обстановку, привлечь к себе внимание дозорных с поста наблюдения и установить с ними связь.
Не прошло и минуты, как по вертолёту огненная трасса. Боевики не побоялись привлечь к себе внимание пилота боевой машины. Стреляли почти с того места, где дислоцировался опорный пункт наблюдения. Показалось или нет, но боевикам удалось, по-видимому, этот пункт захватить и оборудовать для себя. Группа Кубаревой осталась без связи со своими наблюдателями.
И тут её осенило. Когда они подлетали в небо, взвилась красная ракета. Почему красная, а не зелёная? Ведь по условиям договора наблюдатели должны стрелять патроном с зелёной ракетой. Выходит, кто-то на земле предупреждал лётчиков об опасности. И именно оттуда стреляли боевики.
Анжела дёрнулась от хрустящего удара, будто «Акула» натолкнулась на каменную стену, прошибла её. Шпангоут и обшивка сплющились, но вертолёт продолжал лететь. Звучание винтов изменилось. Они завывали. Анжела сидела неживая, с развороченной грудью и продолжала вести вертолёт. Мёртвая лётчица продолжала пилотировать машину.
Михаил Арцеулов
Слышу рокот движков вертолётных
(необходимый пост скриптум)
История человечества непрерывно связана с войнами. Война до предела обостряет все отношения и чувства. Беспощадно высвечивается, обнажается суть жизненного явления. Человек предстаёт и часто раскрывается с обескураживающей непосредственностью. Легче определить, кто есть кто.
Женщина – пилот на войне явление, если не уникальное, то редкое. Обывателю невдомёк отчего пилот-инструктор лётного сызранского училища оказалась в эпицентре боевых действий, в массе людей, участвующих в сражениях. Нет смысла умствовать, искать какие-то причины принятия девчонкой мужественного решения. Обыватели потом и обыватели, что они способны самое высокое и бескорыстное само по себе подтянуть к своему уровню, к миропониманию, присущее только им, то есть демонстрации одномерности собственного мироощущения. У Анжелы Кубаревой нет ничего общего с обывателями.
В авиацию девушку привела романтика. Её мироощущение антипод обывательскому. Она не приемлет психологию устройства жизни, бегства от её драматического содержания. Стихия Анжелы – потрясение и глубина переживаний. Пролетарский писатель Максим Горький говорил: «Без покоя нельзя, но тревога богаче покоя». Точнаяхарактеристика характера Анжелы.
На войне девушка выдерживает проверку на прочность. Судьба распорядилась так, что Анжела в короткий отведённый ей отрезок жизни, трудный, ответственный, когда организм порой на пределе физических и моральных сил, что такая возможность ей предоставляется. Она сражается наравне с мужчинами.
Капитан Кубарева- человек долга и чести. Ею владеет чувство причастности к подвигу отцов, одолевших немецкий фашизм. Как и наши предки Анжела и кровь, и дым, и пот понюхала, хлебнула, повидала на земле траншеи и воронки, зияющие как раны.
Я с нетерпением ждал появления очерка о капитане Кубаревой в газете. Увидев его на второй полосе главного издания министерства обороны, сперва даже вроде бы растерялся. Чего-то не хватало для эйфории, полного ощущения, которое приносит журналистский успех. Настроение мало изменилось даже после того, как мою публикацию отметили на редакционной планёрке.
Постепенно приходило понимание. Мне не хватало тех, кто не дожил, погиб в бою, до следующего дня. Рядом со мной не было и Анжелки, девушки-пилота, с которой я, с героиней будущего очерка проводил время в непродолжительной командировки. Мы как бы сроднились и пообещали друг другу встретиться после Победы. Как оказалось мы разлучились навеки. И эта газетная публикация не способна повернуть события вспять и воскресить девушку, погибшую в воздушном бою. Очерк мог сделать только одно: сохранить память о ней для живущих ныне и потомков.
Я часто вспоминаю эту героическую девушку. Когда я слышу в небе рокот движков вертолётных, ощущаю острою необходимость осмыслить: что же это? Что предшествовало развязыванию боевых действий. Могло ли не быть кровавого инцидента. Вопросы, не дающие покоя, вопросы.
Остаётся только пожелать тем, кто жив, счастья. Пусть никогда наши дети и внуки, не погибают на полях сражений.
Бессмертие Анжелы Кубаревой в её величии.
Полёт на свободу
Ухающие накаты волны накатывали воду на усыпанную серой галькой отмель. Маша Пчёлка совсем близко подошла к скалистой кромке берега. Ощущается йодистый запах водорослей. Она прощалась с этой дикой стихией океана. Глупо, конечно, сентиментальничать. И, естественно, смешно, грустить, уезжая в трехнедельную служебную командировку. Хотя, решения армейских командиров могут оказаться непредсказуемыми. Не исключено, что её, лейтенанта Пчёлку, могут вдруг оставить для дальнейшего прохождения службы там, куда её командируют. В жизни всякое бывает.
Изначально Марии показалось бессмысленной её затея, отмахать шесть верст по бездорожью, чтобы постоять у океана. Теперь же, поняла, что поступила правильно.
Девушка облюбовала местечко у подножья холма, дикий уголок с опущенной в воду острой скалой и молча наблюдала за мутными потоками воды, шумно подбирающимися к её ногам и так же шумно и стремительно откатывающимися назад в океан. Слушала птичьи ссоры, гам и писк в птичьих поселениях. Она стояла и общалась с океаном. Грустила и мечтала о будущем. Маша зачерпнула в ладони взметнувшуюся на гребне воду. Тут она была бесцветно-прозрачной и неприветливо холодной. Передёрнув плечами, девушка вытерла платком руки. Хотелось подольше постоять здесь, но время торопило. К четырнадцати тридцати ей надо прибыть на вертолётную площадку.
И вообще, хватит об этом. Скоро она сядет в вертолёт и через час, другой будет высоко и далеко отсюда. Унылый заполярный пейзаж останется позади.
* * *
Разве могла она предположить, что в один серый пасмурный день её, не дав закончить обед, вызовут в штаб. Маша шла и терялась в догадках: по какому поводу? Перебирала различные варианты: все они оказались далёкими от истины, когда вошла в кабинет начальника штаба. Здесь её ждал училищный заместитель командира полка по лётной подготовке. Только уже не подполковник. Его погоны украшали по три крупные звездочки. Полковник Грищенко обнял девушку при всех её начальниках и тихо сказал, будто промурлыкал:
- Очень, очень рад за тебя.
Он разжал объятия и повернулся к обескураженным офицерам:
- Знаете, в училище Пчёлка была одна из самых толковых курсантов. И тут вот… Очень, очень приятно слышать лестные отзывы о своей воспитаннице. Да…
Потом, когда остались в кабинете одни, Грищенко ещё около часа рассказывал о жизни и службе пчёлкинских однокашниц, кто и где летает из их первого набора. Маша внимательно слушала полковника, улучшив момент, одолевала вопросами. Полковник Грищенко удивлялся, как много девушка помнит из того училищного прошлого.
Пчёлка знала Грищенко замкнутым, молчаливым. Никто не знал, что его беспокоит. А сейчас перед ней Грищенко простой, весь как на ладони. Он принялся перебирать в уме и затем проговаривать известные ему девичьи имена. Сообщил:
- Лейтенант Абрамова осваивает новый истребитель. А вот лейтенант Жужа, которой не всегда гладко удавались посадки и ей часто приходилось приземляться с «плюхами», теперь летает вторым пилотом на военно-транспортном самолёте. А ты, значит, летчик-штурмовик, как известная Людмила Пукито. Похвально, похвально…
Они помолчали. Затем Грищенко поднялся, сразу заполнив собой весь простенок между уличными окнами и неожиданно изрёк:
- А ведь я за тобой прибыл.
- Это, товарищ полковник, приглашение? Зачем?
- Выбирай не глядя: согласна или…
- Вы же знаете, я с вами хоть куда… Но если серьёзно…
- Обмен опытом, ко мне в полк. Покажешь моим пилотам, как летать на новых штурмовиках. Мы тоже получили такие же, как ваши. По рукам?
Пчёлка усмехнулась:
- Приказ-то о командировке уже наверняка подписан?
- Разумеется.
После того, как полковник Грищенко ушёл, Маша упрямо не хотела думать, что её ожидает там, в гарнизоне, рядом с натовским государством. Но человек есть человек, и ему трудно не размышлять о дне грядущем.
* * *
Жизнь в авиаполку Грищенко шла своим чередом. Лётчики готовились переходить на новую материальную часть… Лейтенант Мария Пчёлка вместе с лётчиками трёх эскадрилий изучала знакомую для неё матчасть нового штурмовика. Занятие скучное, но девушка упрямо убеждала себя: «повторение – мать учения» и терпеливо ожидала разрешения летать.
Если не брать во внимание переучивание на новейшую технику, в остальном здешняя служба во многом походила на прежнюю. Тот же крайний север, только разные географические параллели. Полк Грищенко базировался ближе к государству НАТО. Будни на грани двух миров были боевые.
Аэродромная жизнь здесь начиналась рано. В день полётов особенно. Солнце только ещё подкрашивало среди погасших звёзд высокие облака, а на самолётных стоянках, уже всё приходило в движение. Техники и механики стаскивали с фюзеляжей и плоскостей отсыревшие за ночь чехлы, открывали кабины, вскрывали в самых неожиданных местах люки и маленькие лючки, что-то щупали в теле самолётов, постукивали. Действия неуклюжих в технических куртках перемешивались с деловитыми выкриками. Маша знала истинную цену их труду. Малейшая, самая незначительная халатность запросто может стать причиной гибели машины и угрозой жизни лётчика. Здесь, на приграничном аэродроме, предполётная подготовка приобретает особую окраску и особый смысл. Суета у самолётов кажущаяся. Любой технарь здесь имеет строго ограниченный участок осмотра, чёткий маршрут. Когда ему нужно осматриваться сначала контровки гаек, а потом трубопровод, он каждый раз работает в таком порядке. И никогда наоборот.
Отправляясь в командировку, лейтенант Пчёлка, конечно, не могла предвидеть, как сложится её судьба. Не знала, какие проблемы создаст ей жизнь и через какие испытания заставит пройти.
Девушка даже не представляла, что всё это было не за горами и что пройдёт не так много времени и ей придётся вплотную столкнуться с очень строгим и беспощадным оппонентом.
* * *
Все первые дни после прибытия в командировку, Маша усиленно готовилась к зачетам. Заместитель командира эскадрильи предупредил:
- Ну-с, лейтенант Пчёлка, при одной ошибке на зачётах о самолёте даже не помышляйте.
Оно, конечно, верно. Майор прав. Края здесь – не поля равнинные. От уреза моря начинается тундра. Сверху вглядываешься в травяной ковер, там горбатятся мочажины с гнездами птиц, с песцовыми норами и стелющимися карликовыми берёзками. Унылый пейзаж. Малость зазевался – и граница вот она. На планшете командного пункта от аэродрома она проходит совсем рядом. Правду ребята говорят: «здесь каждый вылет может оказаться боевым».
Маша сдавала аэродинамику и оказалась молодцом. На все вопросы без запинки ответила. Зачёты по конструкции самолёта, радио- и спецоборудованию, вооружению, метео, связи – это Пчёлка сдала ещё раньше. Теперь главное – район полётов начертить и ориентиры на «слепой» карте штурману полка на зачёте не перепутать. Тогда семафор в небо открыт! И на редкость длинная, полная событиями неделя на этом могла закончиться.
Ну, местность здешняя! Реки, многочисленные ручьи. Тянутся эти голубые нитки до самого горизонта, насколько хватало глаз рябила вода. Неожиданно возникали маленькие островки, лесные чащобы. Пока запоминаешь одно название, другое улетучивается. А надо ориентироваться в этих лабиринтах без блудёжки. Штурман, всё-таки попутал Пчёлку на «слепой» карте. Ошиблась она вроде бы самую малость – неточно назвала какой-то труднопроизносимый пункт, но штурман без колебаний влепил ей неуд. Девушка пыталась убедить строгого экзаменатора, что, мол, хорошо знает район полётов, да всё напрасно. Но девичьи уговоры даже обидели его. Многозначительно усмехнувшись, штурман вышел из класса. Он явно не торопился допускать Пчёлку к самолёту. Ей стало казаться, что нынешний день против неё.
На другой день Пчёлка села за новый рисунок. Перечертила всё заново. Спустя примерно полтора часа на бумаге, играя всеми цветами радуги, как и накануне, возник район полётов в радиусе на сотни километров. На этот раз, штурман, внимательно вглядевшись в схему, утвердительно кивнул головой:
- Принимается.
Что ж, принимается, так принимается, - вяло проговорила Маша про себя, - Теперь-то уже всё позади.
Все страхи и нервные испытания, которые ей пришлось испытать за неделю исчезли. Скоро ей разрешат летать. Дорога в небо открыта. Но порадоваться сил не осталось.
* * *
Маша Пчёлка пораньше ушла с аэродрома. Как только механики зачехлили самолёты, она переоделась и на служебной маршрутке уехала в посёлок.
После ужина она устроилась на диване и бездумно упёрлась глазами в противоположную стену. На стене белела скрипка - её, Машина, детище. Свободные часы она отдавала этому музыкальному инструменту. Часы, проведённые здесь, на крайнем севере. С детства она училась играть на скрипке.
Чтобы не раздражать домашних фальшивыми звуками, издаваемые декой, плотно закрывалась на кухне, играла и играла. Постепенно инструмент в руках Маши стал издавать мелодичное звучание. В детстве девочку не оставляло любопытство - почему же фальшивит скрипка? Но тайна великого Паганини не спешила раскрываться перед ней. Получив после училища назначение на Север, Пчёлка взяла скрипку с собой и её свободные вечера заполнялись желанным досугом.
Маша поднялась с дивана, подошла к стене и сняла с вешалки футляр, извлекла тускло сверкнувшую вишнёвым лаком скрипку, поставила ребром на колено. Мелодия зазвучала, но на этот раз радости не было. И тут Маша вдруг поймала себя на мысли, что она сознательно ищет повод, чтобы не думать об Олеге Быстрове. Может ли она в будущее смотреть смело после встречи с ним?
* * *
Дела в полку Волченкова, куда лейтенант Пчёлка получила назначение после училища, беспокоили девушку. Как можно? Командир полка прослыл среди руководства дивизии и воздушно-космических сил округа отличным методистом. Ему стали чаще доверять сложные задачи. Полковник постепенно привык к тому, что его фамилия получила прописку среди лучших.
И вдруг случилось нечто неожиданное. Кто-то настрочил жалобу в Центральную военную газету и теперь со дня на день в полку ждали приезда корреспондента из Москвы.
Что? Разбираться с жалобой? Где? В полку Волченкова! Узнает командующий и что подумает… Ведь уже поговаривали о выдвижении полковника на новую должность. Надо же двигать хорошего командира по карьерной лестнице.
Волченков работал много, летал смело. Оказывал всяческую поддержку хорошо летающим сильным лётчикам. Оттого и считался отличным методистом. Если два-три молодых лётчика не могли сразу «схватить» лётное дело, он подписывал представление к отчислению, долго не раздумывая. Маша интуитивно почувствовала, что командир полка и её в счёт не брал. Уставившись на неё, глядя прямо в переносицу говорил:
- В авиации всегда были, есть и будут потери. Отчисляются те, кому по судьбе не дано летать.
Маша поняла: полковник готов и её отчислить, нужен повод, даже незначительный. Девушка догадывалась: жалобу в «Красную Звезду» написал кто-то из обиженных молодых лётчиков. Мысленно она рисовала предстоящую встречу с корреспондентом.
Военный корреспондент, молодой человек с аккуратно подстриженной чёрной бородой долго, с чувством собственной ответственности собирал в папку компрометирующие факты. Зашёл к Маше, сказал отрывисто:
- Завтра улетаю. Хочу поближе познакомиться с девушкой, военной лётчицей. Не возражаете?
Она смотрела на него широко открытыми глазами, молчала, откинувшись на спинку стула. Олег Быстров не торопил девушку. Ждал.
Маша продолжала молчать. Вдруг она шмыгнула носом, по щекам потекли слёзы. Тушь размывалась. Узкие плечи девушки задёргались. Сквозь слёзы она проговорила:
- Простите, нюни распустила. Не смотрите на меня сейчас, я дурнушка. Пойду приведу себя в порядок.
Олег Быстров всё понял. Не простившись ни с кем из командиров, на другой день он улетел в Москву хмурый и недовольный.
* * *
После публикации в «Красной Звезде» командир авиасоединения назвал сбор в полку Волченкова инструктивно- методическим занятием. Что скажут офицеры о подготовке молодых лётчиков? Комдив окинул взглядом сидящих за столом заместителя командира полка по работе с личным составом подполковника Колчина и командира полка Волченкова. Полковник заёрзал на стуле, часто заморгал, отчего лицо сделалось растерянным, жалким. Ему сегодня достанется больше других. За подготовку молодых пилотов он отвечает в первую голову, в чём особого рвения не проявлял.
- А почему, товарищ полковник, налёт на лётчика так неравномерен? - Командир дивизии кивнул на вывешенную схему с обилием разноцветных символов и цифр.
- Налёт планируется согласно качеству полётов. Хорошо летаешь, налет приличный имеешь.
- У нескольких пилотов налёт мизерный. Почему?
Командир дивизии вопросительно взглянул на Колчина. Тот сидел, наклонив голову, будто что-то рассматривал на столе. Пожал плечами:
- Разные обстоятельства, товарищ генерал-майор.
Ответ подполковника вызвал у комдива раздражение.
- Товарищ Колчин, и вы полковник, не учитываете в своей работе одну прописную истину: больше летаешь – дольше летаешь и дольше живешь. Вам ли не знать: большой перерыв в полётах опасен. Согласно документам в полку организована подготовка молодых лётчиков. Часть из них летает по-курсантски. Мы ещё не всё знаем о молодых пилотах. Это просчёт в вашей, подполковник Колчин, работе с личным составом. Не случайно молодые лётчики у вас налетали меньше, чем в соседнем полку. Именно на это и указал корреспондент «Красной Звезды» в своей статье. Вообщем, товарищи, не согласиться с фактами, изложенными в Центральной газете, нельзя. Полк сдаёт позиции. Факты обнажены в газете.
Генерал укоризненно покачал головой, недовольно свёл брови к переносице, на скулах задвигались желваки.
- Будем закругляться, товарищи офицеры. Могли лейтенанты больше налетать? Конечно же могли. Но мешала перестраховка. Все мы виноваты. В том числе и я, командир дивизии. Не настоял, когда надо было. Вместе будем решать эту проблему.
* * *
На душе у Марии Пчёлки легко и немного торжественно. Такое состояние она испытывала после знакомства с Олегом Быстровым, когда тот собирал материал для Главной военной газеты Министерства обороны. Во время интервью парень был чрезмерно внимателен. Ей он сразу понравился: лицо симпатичное, серьёзное, глаза умные с небольшой грустинкой. Одет он был неброско, но по-столичному, со вкусом. Всё при нём.
После официальной беседы они вдвоём бродили по гарнизону, смотрели в Доме офицеров кино. Их знакомство продолжалось, но мир Олега для Маши был загадкой, такой же трудной и интересной, как когда-то небо. Рядом с Олегом она чувствовала себя скованно, робко. Парень начитан, хорошо разбирается в живописи. У неё же обо всём этом знания не выходили за пределы школьных. В лётном же училище курсантов обучали другому. Быстров понял, что мешало стать на равную ногу с ним и порождало неуверенность и стеснительность. По натуре он был весёлым и удалым парнем и во время прогулок не давал девушке скучать, подтрунивал над ней.
- Тоже мне лётчица-перехватчица. Такая цель, такие хорошие условия, а она никак на рубеж атаки не может выйти. Придётся мне послужить штурманом наведения.
Она взглянула на Олега с интересом. Усмехнулась:
- Попытайтесь. Что вы скажете обо мне?
- Могу сказать, что скоро вас переведут к новому месту службы. Вас хорошо встретят. Будут уважать. Здесь вы не приживётесь. Местный климат не для вас.
- Откуда такие познания?
- Моя бабушка цыганка. Она научила меня телепатии. Я был примерным учеником у бабушки.
- Вот как! – Она удивлённо повела бровью. – Что вы сообщите обо мне ещё?
- А ещё вы будете первоклассной лётчицей и станете в один ряд с однополчанами. Короче вас ждёт повышение по службе.
Вечером они ужинали за одним столом, а на другой день Олег, пожелав ей хорошо устроиться на новом месте, убыл в Москву.
* * *
Опробование работоспособности новейшей прицельной навигационной системы командир полка поручил майору Летучему, своему заместителю по лётной подготовке.
Должность обязывала майора к строгости в обращении с подопечными. Не всем приходился по душе его нрав: крутой и грубоватый. Это оставляло на душе у человека тяжёлые чувства и осложняло отношения. Майора в полку не любили.
Вот и сейчас вылет задерживался из-за пустячной неисправности. Её обнаружили на самолёте в последний момент. Майор Летучий, грозно поглядывал на сгорбленные спины техников, хлопотавших у левой стойки шасси. Ждал. Но в конце концов не сдержался:
- Скоро?
- Не больше четверти часа, товарищ майор.
А Луговой продолжал ворчать:
- Ну, а если бы объявили вылет по боевой тревоге? Что тогда?
Техники торопились. Это Летучий видел, но не унимался:
- Только говорить о высокой боеготовности знаем, а на деле раскачиваемся.
Быть может, и не заслужили техники таких упрёков, на машине всякое случается, но майор Летучий сейчас, перед ответственным заданием, не склонен был к компромиссам. С горбинкой нос, тёмно-карие чуть навыкате глаза придавали ему решительное и какое-то злобное выражение. Техники молча продолжали выполнять неисправность на стойке шасси.
Недалеко от того места, где стоял майор, собралась группа молодых лётчиков. Тесным полукольцом парни сжимались около Марии Пчёлки, имевшей вид глубоко озабоченного человека. Она стояла, не говоря ни слова, и напряженно глядела в одну точку. Лоб девушки морщился, а брови нет-нет, да вскидывались дугами. Окружившие её молодые пилоты, не знали о сокровенных думах девушки. А их, впрочем, можно было бы разгадать, если бы лётчики обратились к плановой таблице. Пчёлке запланировали полёт с майором Летучим и это решение командира эскадрильи её расстроило. А какому лётчику понравилось бы выполнять задание с человеком крутого нрава, скажите, пожалуйста?
Наконец, штурмовик подготовили к полёту. Майор выслушал доклад техника, а потом долго ходил вокруг самолёта, покряхтывал, приседал, недоверчиво щупал стойки шасси. Щурил глаза. Пчёлка с нескрываемым интересом наблюдала, как майор проверял технику перед вылетом.
Тем временем майор Летучий закончил осмотр и размашисто расписался в приёме материальной части. Повернувшись к командиру эскадрильи с усмешкой спросил:
- А где мой пассажир?
В полёте на испытание новейшего прибора помощник не ахти как был нужен майору. Всё он сумеет сделать сам. Видимо, командир эскадрильи запланировал ему помощника, дабы кабина не пустовала.
- Полетит лейтенант Пчёлка, товарищ майор.
- Ну ладно.
Маша, усаживаясь в кабину и торопливо пристёгивая привязные ремни, с обидой подумала о Летучем, когда он назвал её пассажиром, как о человеке чёрством и бездушном. Но обиду проглотила и сосредоточилась на предстоящем задании.
Штурмовик ушёл в воздух. Вскоре он скрылся в облаках. Понемногу затих гул двигателей.
Полёт протекал нормально, но Пчёлка ощущала смутное беспокойство. Может оттого, что рядом в кабине сидел Летучий. Держался официально. В поведении явно сквозила начальственная издёвка:
- Лейтенант Пчёлка, доложите данные аэродрома посадки.
Маша чувствовала себя словно школьница перед несправедливым учителем. Сволочь! Обращается с ней, как с новичком, прибывшем из училища только что. Разумеется, полёт – беспрерывная цепь ошибок. Лётчик обязан своевременно замечать их и мгновенно исправлять. Так говорил училищный инструктор Рысев. Сказано здорово! Сейчас они вспомнились Маше, и она постепенно успокоилась.
На душе же майора Летучего было горько. Ему не повезло в жизни. Мечтал переползти в город. Вакансия была. С кадровиком разговор был. Проблема – в начальнике авиации. Генерал сперва обещал подумать, а вскоре решительно отказал. Не удалось! Город, театр, кино, яхты, всё исчезло, как утренняя дымка. Но главное, под полковничья должность воздушно – космического инспектора, на которую рассчитывал, так и осталась мечтой. Летучий зябко передёрнул плечами, остро ощущалась собственная неустроенность.
Турбины гудят успокаивающе ровно. Приборная доска привычно пестрит контрольными подсветками. Штурмовик летел над тундрой, которая начиналась от уреза моря. Маша, прижавшись к спинке, наблюдала тундру с мочажинами, с гнездами птиц, песцовыми играми, лесными чащобами. Откуда-то возникали маленькие островки среди многочисленных ручьёв, рек. До самого горизонта рябила вода. Разглядывая полярное море, Пчёлка чувствовала себя неуютно. Подумала: «Если приводниться на него, самолет держится на поверхности от силы три–пять минут. Температура воды даже летом не поднимается выше восьми градусов. Человек умрёт от переохлаждения. У девушки неприятно засосало под ложечкой. Она внимательно оглядывала местность, но не видела ни одного характерного ориентира. Противный холодок прошёлся по телу.
Вдруг штурмовик вздрогнул и накренился. Пчёлка почувствовала, как педали и ручка управления шевельнулись. Это майор Летучий исправил крен. На самолёт в воздухе постоянно действуют множество аэродинамических сил. Они то кренят его, то разворачивают, задирают ему нос или опускают. Полёт так и кишит неожиданностями. Майор опытный пилот, он сразу разгадывает неладное в поведении самолёта и мгновенно реагирует. Пчёлка не вмешивалась в управление. Командир экипажа – Летучий, он отвечает за безопасность полёта.
Штурмовик неожиданно окунулся в чёрный мрак облаков. На севере надо привыкать ко всему. За день может произойти сотни перемен. Лётчики шутят: «Вылетели летом, а приземляться приходится зимой.» А то приползёт с моря туман или снежные заряды, тогда надо уходить на запасной аэродром, сесть и переждать непогоду. На севере нет вообще лёгких полётов.
Когда самолёт вывалился из-за облаков, Пчёлка совсем не узнала местность. Куда они залетели? Слева берег моря! Откуда тут взяться морю? Её напугало и заинтриговало это невесть откуда взявшееся море. Мираж?
Нет. Море действительно виднелось внизу. Но по всем прикидкам Маши никакого моря здесь не могло быть. И на карте оно обозначено не было. А между тем под крылом, внизу свинцово блестела широко раскинувшаяся, уходящая к самому горизонту ровная гладь воды. Чётко виднелась извилистая береговая черта. Что за наваждение? Может карта устарела и теперь нахально врёт. И от маршрута штурмовик здорово уклонился. Маша крикнула майору:
- Куда летим?
Летучий казалось не расслышал. Он молчал. Его лицо было закрыто кислородной маской, глаза утонули в тени под выпуклым лбом. Быть может, они уже летят над территорией сопредельного государства? Шутка ли посадить на аэродроме НАТО такую, нового типа, машину с секретным оборудованием. Вот это новость!
Но тут Пчёлка увидела сквозь дымку серую ленту бетонированной полосы. Аэродром. Запасной?
- Дайте прибой, - просил по радиосвязи Летучий.
Пеленгаторы радиостанций откликнулись незамедлительно:
- Ваш «прибой», то есть ваш пеленг…
Слышимость по радио внезапно ухудшилась, эфир сплошь забили помехи, и Пчёлка не расслышала окончания фразы. Майор вновь повторил свой запрос:
- Я, ноль три девятнадцать. Прибой?
Запрос - ответ, Маша поняла, что самолёт надо повернуть влево, западнее. Ничего удивительного. Пока майор вёл переговоры с землёй, штурмовик отмахал дай боже сколько. Немудрено было уклониться в сторону.
На очередные запросы Летучего «земля» отвечала быстро, чётко, радист произносил слова, как диктор с правильными интонациями. Маша не обратила на это внимания, целиком доверившись майору. А тот теперь мог обходиться и вовсе без «прибоев». Он уже взял курс прямо на приводную радиостанцию аэродрома. Её обозначил радиокомпас, переметнув курс на сто восемьдесят градусов. Облака вдруг потемнели. Секунда – другая полёта в рваной мути, наконец, открылась земля и прямо по курсу показалась взлётно–посадочная полоса. Правда она ещё довольно- таки далековато. Аэродром – как на ладони. Многим он напоминал тот, на котором базировался её, лейтенанта Пчёлки, полк. Та же протянутая по большому травянистому полю серая взлётно- посадочная полоса. Сбоку параллельно ей, только уже – рулёжная дорожка. На стоянке самолёты, спецмашины, аэродромные и хозяйственные постройки. Локаторы – посадочный и кругового обзора. Но всё–таки это был другой аэродром.
Теперь Пчёлка не уделяла внимания приборам. Она впилась взглядом в чужие опознавательные знаки на хвостах самолётов. Они больно ударили Машу по глазам. У неё не осталось сомнений, что штурмовик уже катится, теряя скорость, по бетонке одного из аэродромов блока НАТО. Пронзила страшная мысль: «Приземлились за границей!».
- Товарищ майор, что же делать? - Пчёлка протянула к нему руку. Тот вяло отмахнулся от неё и нажал кнопку передатчика:
- Я российский лётчик майор Летучий. На борту моего самолёта ценнейшая аппаратура. Прошу предоставить политическое убежище.
- Ах ты, гад! – с губ Маши сорвалось отчаянное ругательство. –Чего надумал.
Что же всё-таки делать? Училищные наставники говорили курсантам: «В чрезвычайных ситуациях самым верным бывает только твоё решение. Колебания в нашем деле – смерть».
Воспоминание пришло вовремя, и Пчёлка приняла решение. Выхватила из кармана компактный баллончик с сухим шампунем и нажала пульсатор. Мощная струя с шипением вырвалась наружу, и девушка направила её в глаза майору. Шампунь подействовал. Летучий громко вскрикнул. Не теряя ни секунды Маша ребром ладони ударила его по шее. Удар пришелся в сонную артерию. Майор потерял сознание.
Итак, майор Летучий в отключке. Что же делать дальше? Оставлять натовцам ценный самолет? Нет уж.
Маша Пчёлка была девушкой бесшабашной. Выкидывала такие пируэты! Однажды за свои проделки чуть не распрощалась с небом.
* * *
На четвёртом курсе она чувствовала себя лётчицей и однажды ушла в самоволку. В казарму ближе к полуночи возвращалась в превосходном настроении. Вдруг на одной из остановок её через окно увидел армейский патруль. Лейтенант, начальник патруля, с красной повязкой на рукаве сделал знак водителю. Автобус остановился, дверца распахнулась. Лейтенант первым вошёл в салон. За ним последовали двое патрульных. Пчёлка потянулась было к расстёгнутому воротничку, но тут же овладела собой. Патрульные всегда могли отыскать изъян во внешнем виде и принять оргвыводы. Либо отчитать, либо отправить к дежурному по части на работы, а то и похуже – прямо на гауптвахту. У Маши похолодело в груди. Но она поборола замешательство и взяла себя в руки. Смекнула, что надо выдать себя за курсанта из другого училища. Она сделала равнодушный вид и отвернулась к окну.
Лейтенант не отрывал от неё любопытного взгляда. А когда водитель объявил остановку, над её ухом раздался властный голос:
- Прошу сойти и отправиться с нами.
Маша этого ожидала. Лейтенанту неудобно проверять документы в автобусе. Это и ей на руку.
- А зачем, товарищ лейтенант? – с улыбкой повернулась она к начальнику патруля. – Уже полночь. Это последний автобус. Мне ехать ещё далеко. Что ж, пешком домой добираться.
Шофёр переключил скорость, но лейтенант жестом попросил его подождать.
–Вы отказываетесь подчиняться? Хорошо. Тогда поступим так. Следующая остановка «Училище». Мы зайдем к дежурному по училищу и разберёмся с вами. Откуда в такой поздний час?
- Само собой, со свидания – бесцеремонно сообщила Пчёлка.
- А увольнительная в порядке?
-Я в отпуске. Обучаюсь в Балашовском учебном центре подготовки лётного состава дальней и военно-транспортной авиации.
Но лейтенант был не из простачков, которые верят на слово.
-Хорошо. У дежурного по училищу мы позвоним в комендатуру, выясним, когда вы встали на учёт и тогда я отпущу вас.
Маша поняла, что влипла. Препирательство могло привести к тому, что лейтенант доставит её прямо в комендатуру. Тогда будет хуже. О побеге же нечего думать. Солдаты с нарукавными красными повязками всё время на стороже. Только, когда они вошли в подъезд лейтенант, ослабил бдительность. Думал, теперь девушка никуда не денется. И тут Маша рванула через запасной выход и по пожарной лестнице, как кошка быстро взобралась на третий этаж, юркнула в распахнутое окно.
Погоня началась в ту же минуту. На ноги были подняты все – дежурный по училищу, его помощник, дневальные и даже кухонный наряд. Но девушку не видели ни где. А Маша тем временем, тяжело дыша, сбрасывала с себя обмундирование. Жужа, услышав торопливую возню, проснулась. Пчёлка коротко сообщила ей о своём приключении, кое-как сложила обмундирование и с головой – под одеяло. Жужа поняла: небрежность на тумбочке сразу выдаст Машу. Надо как-то выручить подругу, пока патруль не вошёл сюда. Она встала, схватила Машину юбку, натянула её на себя. Гимнастерку положила на свою тумбочку, а своё, аккуратно сложенное обмундирование, на её. Проделав манипуляции, села за столик, включила лампу и взяла в руки книгу. Войдя, лейтенант не задержал на девушке даже взгляда. Спутать черноволосую и худощавую цыганку Жужу с блондинкой Пчёлкой он никак не мог. Поиски в курсантском общежитии затянулись. Свободных коек у девушек на третьем этаже не оказалось. Патруль удалился ни с чем.
На другой день Маша как ни в чём не бывало хвасталась перед подружками своим ночным происшествием. Разговор дошёл до начальника училища, и генерал вызвал Пчёлку к себе. Он смотрел на Машу пристально и весело.
- Это вы ночью сбежали от армейского патруля?
- Так точно! – не моргнув глазом отрапортовала Пчёлка.
Генерал посерьёзнел, высказался жёстко:
- За самовольную отлучку вы заслуживаете отчисления из училища. Недисциплинированных лётчиков-разгильдяев нам не надо. Но мне очень понравилась в вас одна черта. Находчивость. Без неё нет лётчика. Так-то… А за самовольную отлучку – трое суток ареста. А если это повториться, отчислю из училища, хотя вы мне нравитесь.
* * *
Нескольких секунд хватило Марии Пчёлке для принятия решения. Выход, судя по всему, только один: развернуть машину и взлететь против старта с обратным курсом. Стало легче. Изначально, после того, как Летучий посадил самолёт на натовском аэродроме, девушку сковал леденящий холод, она ощутила одеревенение. Сейчас, когда был найден выход, состояние первого шока прошло. Вернулась привычная для пилота уверенность, обострилась реакция.
Пчёлка посмотрела на взлётно-посадочную полосу и с её губ опять сорвалось ругательство. Аэродромная служба предусмотрела подобные намерения российского лётчика. На бетонку быстро выехала пожарная машина, за ней потянулись три топливозаправщика. Водители поставили автомобили поперёк взлётно-посадочной полосы. О побеге, кажется, не могла идти речи. Тут же последовал безапелляционный приказ с командного пункта:
- По третьему отвороту заруливайте на стоянку.
Русская речь оборвалась. Хозяева аэродрома молча ждали дальнейших действий залётного гостя.
Притормозив штурмовик в конце пробега, Пчёлка стала с медлительностью разворачивать его, чтобы въехать на рулежную полосу. Девушка скосила глаза влево. Солдат в островерхой пилотке, оскалив зубы в улыбке, показывал направление жезлом. Рядом стояли кучкой лётчики, техники. Вытянув по-гусиному шеи, они уставились на руливший самолет.
Взгляд Пчёлки метался в поисках выхода из западни. Штурмовик способен взлететь с грунтовой части поля, но там нагромождения разной техники. Для взлёта тут нет никаких шансов. Что же тогда остаётся Маше Пчёлке? А остаётся… Рулёжная дорожка, на которую она сейчас вывела самолёт. Иного спасения нет. Взлёт возможен для лётчика, обладающего филигранной техникой пилотирования. Сумеет ли она, лейтенант Пчёлка, провести самолёт по хотя длинной и прямой, но зато узкой рулёжке? Стоит чуть расслабиться при управлении, отклониться влево, а там на стоянке выстроилась шеренга самолётов, и таран на земле неизбежен. Риск огромный.
- Была не была, - процедила Маша сквозь зубы. – Взлетаю с рулёжной полосы.
Отдав приказ себе, Маша уселась поудобнее, даже мельком посмотрела на безжизненное тело майора Летучего, и сосредоточилась на взлёте. Было одно желание – действовать расчётливее…
Тут никаких препятствий ей не чинили. Трудно было допустить, что пленник рискнёт подняться в небо с такой узкой рулёжной дорожки.
Пчёлка прихватила штурмовик тормозами и включила форсаж. Заревело, загрохотало и завибрировало так, словно налетел ураганный ветер. Люди, оказавшиеся вблизи, позатыкали уши. Мощная звуковая волна пригибала их к бетонке. Сгорбленные спины – последнее, что увидела на натовском аэродроме лейтенант Пчёлка.
Отпущены тормоза. Штурмовик, извергая из турбины огонь, понёсся вперёд. Понесся всё ускоряя и ускоряя бег. Нарастающая перегрузка вдавила Пчёлку в спинку сиденья. Это всё, что оставили несколько секунд разбега по рулёжной дорожке в её памяти. Впоследствии короткая девичья память не могла воспроизвести деталей действий при крайнем риске, при сильнейшем желании взлететь с чужого аэродрома.
Когда штурмовик наконец оторвался от рулёжной дорожки и взлетел, Пчёлка обрела способности соображать. На бреющем взяла курс на восток. Здесь на высоте не выше ста метров её не нащупают натовские радары и не перехватят истребители. Она перевела кран шасси на подъем.
Курс – девяносто – туда, где ей, лейтенанту Марии Пчёлке, служить велено.
Щит и меч
Владимир Алехин
Больше чем романтика
Ведущий редактор – Марина Шлыкова
Компьютерный набор – Любовь Шевкунова
Дизайн обложки – Михаил Литов
Художественный редактор – Сергей Дуванов
Корректор – Мария Юрьева
Технический редактор – Ирина Гречко
Подписано в печать
Формат 60 х 84/16 . Бумага офсетная.
Усл. печ. л. 4,3. Тираж экз. Заказ № 142799
Отпечатано в полиграфии "Колор" 2025г
398036 г. Липецк, ул. Шерстобитова, д.1
Больше чем романтика
© Copyright: Владимир Алехин, 2025
Свидетельство о публикации №225100200686
Свидетельство о публикации №225100200686
Рецензии