Дело о Бермудском т-ке Глава 6 Обед у капитана

Глава 6. Обед у капитана

С регаты мы вернулись довольно поздно и, выпив чаю, разошлись по комнатам, но на следующее утро за завтраком я сказал:
– Холмс, я горю желанием услышать продолжение ваших приключений.
Я сидел в кресле напротив потрескивающего камина, с чашкой горячего чая. Шерлок Холмс, слегка откинувшись назад и скрестив руки на груди, задумчиво смотрел на языки пламени.
– Вы, возможно, удивитесь, Ватсон, – начал он, после долгой паузы, – но это путешествие на «Луизитании» оказалось не только испытанием логики, но и вызовом моим чувствам.
– Чувствам, Холмс? Неужели морская романтика пробудила в вас поэтическое настроение?
– Поэтическое? – эхом отозвался Холмс, устремив взгляд куда-то вдаль. – Скорее, это было столкновение с бескрайними тайнами, которые скрывает океан.
Он зажег трубку и, молча, наблюдал, как дымящееся кольцо табачного дыма поднимается к потолку.
– Записывайте. Когда показались Бермудские острова, меня поразило не само зрелище, хотя оно, безусловно, прекрасно. Меня поразило то, что я вдруг осознал, где нахожусь. Мы входили в знаменитый Бермудский треугольник.
– Должен признаться, Холмс, вы удивляете меня, – сказал я, – неужели вы испытываете трепет перед легендами?
– Трепет – нет, – ответил, улыбнувшись, Холмс, – но любопытство – вполне. Скажу вам, Ватсон, океан там кажется другим. Его привычный шум сменяется какой-то тревожной тишиной, словно сама природа наблюдает за вами.
Холмс сделал паузу, задумчиво глядя на кончик своей трубки.
– Я стоял у поручня и рассматривал море в бинокль. 
– И что же? Вы заметили что-нибудь необычное?
– Ничего сверхъестественного, если это вы имеете в виду, но одно я могу сказать с уверенностью: даже если никакой мистики там нет, сам этот треугольник будто бы создан, чтобы провоцировать воображение. Его безмятежность пугает сильнее шторма.
Я посмотрел на друга, пытаясь понять, шутит он или говорит серьёзно.
– И всё же, Холмс, вы верите, что тайну этого места можно разгадать?
Холмс наклонился вперёд, стряхнул пепел с трубки, и посмотрел мне прямо в глаза.
– Любая загадка, мой дорогой Ватсон, имеет объяснение. Нужно лишь найти факты, которые скрыты под завесой догадок и мифов. Острова были окутаны туманом, и казалось, будто море само пытается от нас что-то спрятать. Когда наш корабль приближался к Бермудским островам, ветер был тих, лишь редкие порывы наполняли паруса. Волны же… – Холмс сделал жест рукой, будто описывая их изгиб, – они катились беззвучно, словно не хотели потревожить древнюю тайну, спрятанную под водами.
– Когда наш корабль приблизился к этим землям, я был поражён их величием. Восходящее солнце окрашивало небо и море в оттенки золота и пурпура. А острова, покрытые густой зеленью, выглядели словно изумруды, разбросанные по волнам. Но их красота обманчива. Острые рифы, скрытые под водой, уже стали могилой для многих кораблей. Сильные ветра и коварные течения превращают местное море в ловушку. Однако для тех, кто может выжить в этих условиях, Бермуды становятся домом.
– Значит, там кто-то живет?
Холмс кивнул, словно ожидал этот вопрос.
– Местное население немногочисленно, но разнообразно. Это потомки европейских переселенцев, африканских рабов и моряков, выброшенных на берег штормами. Их общины просты, но наполнены жизнью. Они строят свои дома из кораллового камня, белят стены известью и выкрашивают ставни яркими цветами, отражающими их жизнерадостный характер. Однако под этой внешней лёгкостью скрывается нечто большее.
Я подался вперёд.
– Вы хотите сказать, что они что-то знают?
– Именно, Ватсон. Старейшины рассказывают легенды о духах моря, призрачных кораблях и исчезновениях.
– И вы верите этим рассказам, Холмс?
– Я верю в то, что каждая легенда рождается не на пустом месте, – ответил он, улыбнувшись уголком рта, – я тогда достал свой бинокль, но мои наблюдения прервал матрос, сообщивший, что капитан ждет меня к обеду.
В просторной каюте капитана, украшенной картинами морской тематики, на белоснежной скатерти были расставлены блюда, приготовленные с учетом, как морских традиций, так и изысканности французской кухни. Французская закуска Фуа-гра на тостах с виноградным желе и свежими листьями салата отлично сочеталась с тушеной бараниной и пряными травами, поданная с картофелем в сливках – дань шотландским корням капитана.
Пили французское вино и травяной чай, который сопровождал трапезу.               
Во время обеда капитан, высокий мужчина с седыми волосами и внимательным взглядом, спросил:
– Могу ли я узнать, мистер Холмс, что привело вас на борт моего судна? Ведь, как я слышал, вас редко интересуют морские дела. Я читал «Этюд в багровых тонах». Ваша логика и умение разгадывать загадки поразили меня до глубины души. Вы словно читаете мысли людей, изучая мельчайшие детали их поведения.
– Благодарю, капитан. Однако многие мои методы – это не более чем тщательное наблюдение, усиленное логическим мышлением. Часто люди сами выдают себя, стоит лишь внимательнее к ним присмотреться.
– Тем не менее, – продолжил капитан, – мне не раз хотелось иметь хотя бы толику вашего мастерства. Вы видите то, что для других остается скрытым за завесой.
– Это умение полезно не только в расследованиях, – заметил я, беря бокал вина. На море, как и на суше, детали могут рассказать многое: по направлению ветра, изменениям в течении или поведению экипажа можно предугадать грядущие события.
Капитан усмехнулся.
– Ваши слова очень напоминают старую морскую мудрость, мистер Холмс. Видимо, мы с вами не так уж и разные. Но скажите, что привело вас на борт «Луизитании»?
– Человеку моего склада ума полезно время от времени покидать привычный круг дел, а мне давно хотелось собственными глазами увидеть так называемый Бермудский треугольник. Кстати, ваш корабль мне очень понравился, все так чисто и ухожено, никто из экипажа не слоняется без дела, надеюсь, и вы любите свою работу? Давно вы плаваете на «Луизитании»?
– Почти шесть лет. Раньше я водил шхуну в Карибском море, возил в Ки-Уэст табачные листья и сигары. Все началось с золотого дублона, который нашел на дне матрос, работавший ныряльщиком на старом бриге «Санта-Корво», было такое судно.
– А почему было?
– Видно, жемчужный промысел не давал прибыли, и «Санта-Корво» начал пиратствовать. Его потопил английский военный корабль. Капитана казнили, а команду отправили на каторжные работы в Австралию.
Так вот, этот матрос работал ныряльщиком за жемчугом и нашел на дне золотой дублон. Он запомнил координаты, сбежал на берег и предложил мне вступить в долю. Мы купили водолазное снаряжение и подняли ценности корабля, затонувшего сто лет назад. Тогда я и приобрел «Луизитанию».
Да, а позднее я узнал, что отец этого матроса работал на табачной плантации во Флориде, влюбился в дочку плантатора, и они вдвоем сбежали. Тогда плантатор, я с ним хорошо был знаком, покупал у него табачные листья, был вне себя от ярости. Это было давно, его уже нет в живых. Перед смертью он простил дочь и завещал ей плантацию, а найти ее не могут. Мистер Холмс, вы бы сделали доброе дело, если бы нашли ее и восстановили справедливость!
– Вряд ли я возьмусь за это дело. Я решил предоставить себе немного отдыха, Скоро ли Бермудский треугольник?
– Мы уже в него вошли.
– А люди на борту, что они чувствуют?
– Новички чувствуют страх, – ответил капитан, – моряки, даже опытные, не могут избавиться от ощущения, что мы вторгаемся туда, куда не следовало бы. Но меня это, напротив, воодушевляет. С одной стороны – это тропический рай с густыми пальмовыми рощами, белоснежными пляжами и водой, сверкающей бирюзой. С другой – это суровый и опасный край, овеянный легендами. Я надеюсь, что Господь избавит нас от…
Его речь прервал запыхавшийся дозорный матрос, постучавший в каюту.
– Капитан, по левому борту виден парусник!
– Что вы так разволновались?
– Ваш помощник велел поднять сигнал «Удачного плавания», судно не ответило. Тогда мы подняли сигнал «Нуждаетесь в помощи?». Никакого ответа.
– Ну вот, Холмс, вы накликали! Доедайте, допивайте, я должен уточнить курс и отдать необходимые распоряжения, мы обязаны придти на помощь…

– Ватсон, – Холмс встал, – закройте ваш блокнот, на сегодня хватит. Мы пообедаем у Симсона на Стренде и пойдем смотреть комедию Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермиер».