Мы из детства

      ...Очень я любил, когда все были дома. С утра папа хозяйничал во дворе, умело и без суеты делал мужскую работу. Я с удовольствием ему помогал.После обеда мама по обыкновению накрывала на веранде стол белой скатертью. Во дворе тем временем раздували большой самовар, подкладывая в трубу хрупкие веточки саксаула. Долго потом на веранде витал горьковатый самоварный дух. Мы садились пить чай с бубликами, а я всегда устраивался рядом с отцом. За столом обсуждались семейные дела. Сегодня никто никуда не спешил. Бывало, чаепитие затягивалось надолго. С удовольствием слушали путевые рассказы отца. Отца мы очень любили. Есть люди, за которыми ты идешь по следу – он как маяк. Папа на всю жизнь стал моим ориентиром.
      
         Кто-нибудь из соседей обязательно заглядывал к нам на веранду. А вечером приходили старинные папины друзья из церковного хора, все пятнадцать человек. Каким-то удивительным образом они каждый раз узнавали заранее о папином приезде и приходили на спевку ровно в семь вечера.  Мама ворчала, потому что о папином отдыхе тогда не было и речи, а отец оживал. Он усаживался за старенькую фисгармонию и брал аккорд. Комната наполнялась звуками, и многоголосие церковного песнопения, вырвавшееся их стен дома, торжественно плыло по лунным улочкам поселка Туркестан.
         
       Ночью, когда в доме становилось душно, я брал подушку и забирался на дощатую крышу сарая. Днем здесь сушились абрикосы и кишмиш. За день нагретая   солнцем крыша была еще теплой, от нее исходил кисловатый запах любимых фруктов. Я лежал, закинув руки за голову, и ждал, когда из-за тучки выскочит желтая луна. Луна всегда почему-то сначала была желтой, а уж потом голубела под звездами. Здесь, на крыше, я был один, и никто не мешал мне мечтать. В моем воображении мир был необычайно интересным и странным. Многое в нем было мне непонятным. Но что-то тогда я уже понимал – это то, что жизнь, какая бы она ни была, есть благо, выше которого нет ничего.
         
      Я очень любил наш дом,любил маму, обожал отца и всегда очень ждал те нечастые задушевные беседы.Вспомнилось вдруг, как когда-то, когда я был подростком, на этой самой крыше меня укусила оса. Виноградная лоза вилась как раз по стене моего сарая, и я, выбрав самую красивую гроздь, хотел попробовать ягоды. Дикая боль пронзила мой бедный язык, во рту всё вспухло. Было и больно, и обидно, и я ,уткнувшись в мамину грудь, плакал. Мама гладила меня по стриженной голове и целовала в макушку. Удивительно, но боль быстро стала проходить. Кажется, потом я уже никогда не плакал. Так я вспоминал, но скоро мысли мои стали путаться, звезды на небе расплывались, и, погружаясь в теплую дрёму, я заснул.