Код верности Нулевой император. Эпизод 18

Пока они пробирались по улицам сквозь шумную толпу, обгоняя одних и лавируя между идущими навстречу, Никита, улучив момент, пока Антоний отвлекся, наклонился к Титусу.
— У меня нет денег заплатить за вход.
Титус на мгновение замер, а затем громко расхохотался, схватившись за бока.
— Ты что? Какой вход? Это же День Юпитера! Вход бесплатный для всех!
Никита смущенно кивнул, сообразив — этот мир совсем непохож на его собственный.

Чем ближе они подходили к месту, тем гуще и плотнее становилась толпа. Люди толкались, переговаривались, стараясь перекричать неумолчный гомон, спеша занять самые выгодные места. Антоний всё время поторапливал.
— Быстрее! Что вы ползете, как винные улитки на свой собственный ужин? Мы же не хотим сидеть позади всех оборванцев! Ну давай, поторопись! — Он подталкивал Титуса в спину, словно заряжая его энергией. Титус лишь шутливо брыкался, но все же ускорил шаг, увлекая за собой Никиту.

Улица внезапно оборвалась, открыв огромное пространство. Из соседних переулков, словно ручьи, сливающиеся в полноводную реку, непрерывно выплескивались новые и новые люди, превращая площадь в гудящее человеческое море.
Со всех сторон кричали, толкались. Группа подростков, хохоча и дразня недовольных, пробивала себе дорогу локтями. Женщина тащила за собой плачущего мальчика. Какой-то старик грозил палкой парню, толкнувшему его.
Над всем этим витал густой коктейль запахов: жареных пирогов с мясом и грибами, дымящегося мяса на вертелах. Торговец лепешками едва не рассыпал свой товар, когда в него с разбегу врезался лохматый мальчишка.
— Встреться мне ещё — уши надеру! — кричал он ему вслед, но было поздно: тот уже умчался прочь.
Никита, оглушенный этим столпотворением, на мгновение остановился — и обомлел. Перед ним, перекрывая полнеба, вздымалась огромная каменная стена, испещренная резными орнаментами и уставленная изваяниями в глубоких нишах. Бесчисленные арочные проходы, словно голодные рты, заглатывали непрерывный поток людей.
— Не стой, а то затопчут! — Антоний подтолкнул его в спину по направлению к одному из них.

Мрачная арка втянула их внутрь, сжав в тесном проходе. Воздух здесь был тяжелым, от запахов пота, кислого вина и холодной сырости камня. Впереди тянулась бесконечная лестница, растворяясь в темноте наверху. Скудный свет из узких, бойничных окон с трудом пробивался сквозь мрак, выхватывая лишь очертания ступеней. Никита на мгновение отвлекся, подняв взгляд, и его нога скользнула со ступеньки, выщербленной временем и поколениями прошедших до них людей.  Он вцепился в плечо Титуса, едва не утянув его за собой.
— Осторожнее! Держись за меня, — резко сказал Титус, тут же стиснув его руку и не выпуская до самой верхней площадки.
Краткое чувство неловкости тут же утонуло в теплой волне благодарности за этот простой, надежный жест дружбы.

Внезапно Никита так сильно сжал ладонь Титуса, что тот невольно вздрогнул.
— Тит! Антоний... Мы потеряли Антония!
— Не беспокойся за него, — небрежно бросил Титус, не оборачиваясь. — Он, наверное, уже давно наверху и занимает места получше.
— Как он так, такой... — Никита запнулся, пытаясь найти подходящее слово.
— Такой толстый, хочешь сказать?
— Ну, зачем ты так? —  возразил Никита. — И совсем он не толстый.
— Да ладно, он не обижается. Наоборот, считает это своим достоинством, — хихикнул Титус, протискиваясь из прохода.
Мрак коридора взорвался ослепительным, резким светом. Никита прикрыл глаза ладонью, пытаясь разглядеть открывшуюся картину.
 Каменные стены уступами спускались вниз, заполняясь людским морем, выплескивавшимся из всех проходов. Все это величие упиралось в исполинское вытянутое поле. Ни один стадион, который видел Никита, не мог сравниться с этим грандиозным великолепием.
Ближе к полю — важные господа в роскошных, сверкающих одеждах. Чуть выше — горожане победнее, но все еще в добротно одетые. А на самом верху, где оказались они с Титусом, — народ попроще: рабочие, мелкие торговцы, суетливые подростки.
Как и предсказывал Титус, Антоний уже был здесь. Несмотря на свою объемную фигуру, он подпрыгивал и отчаянно махал им рукой.
— Тит! Сюда! — раздавался его звонкий голос над гулом толпы.

С трудом пробравшись, выслушав по дороге проклятия в свой адрес за оттоптанные ноги, они наконец протиснулись к Антонию.
— Только вообрази! — Антоний задыхался от возбуждения. — Диомид участвует, а Главк, как водится, за синих! А я уже поставил на Главка!
Никита растерянно переводил взгляд с его возмущенного лица на Титуса. Тот, заметив его полное недоумение, снисходительно усмехнулся.
— Он привык ставить на обоих. Но тут судьба свела их в одном заезде.
— Что за безумец решил их столкнуть! — Антоний в театральном отчаянии хлопнул себя по лбу. — Знай я заранее — ни асса бы не ставил!
— Здесь... делают ставки? — с изумлением спросил Никита.
Антоний замер, словно окаменев. Его глаза выкатились из орбит, а рот беззвучно хватал воздух, как у рыбы, выброшенной на берег. Титус, мгновенно предвидя его тираду, перехватил разговор.
— Еще как. Хочешь попробовать?
— Я никогда... — замялся Никита. — Да и денег у меня нет.
Титус развязал кожаный кошель на поясе, выудил оттуда монету и протянул её Никите.
— Держи. Новичкам Фортуна благоволит.
— Ого! — громко присвистнул Антоний. — Целый денарий!
— Я не возьму, — Никита отвел руку.
— Возьмёшь, — настоял Титус. — Отдашь, когда выиграешь.
— А если проиграю?
— Тогда не проиграешь, — уверенно подмигнул Титус.

Никита сжимал в пальцах серебряную монету, совершенно не понимая что делать дальше. Антоний уже подпрыгивал и размахивал руками, словно птица, пытаясь перехватить взгляд менялы, что сновал между рядами. Заметив его, тот кивнул и, грубо расталкивая недовольных зрителей, начал прокладывать себе путь.
— Ну что, одумался? — с хитрой ухмылкой спросил меняла, подойдя вплотную. — Ставку хочешь забрать?
— Какое забрать! — вспыхнул Антоний, едва не подпрыгнув от возмущения. — Мой друг хочет сделать ставку! — Он энергично ткнул пальцем в Никиту, который в замешательстве перекатывал монету в ладони.
— Давай же, — Титус подбодрил его, легко толкнув в спину. — Выбирай цвет.
— А за кого Диомид?
— За зеленых! — хором ответили Антоний и меняла.
— А какие еще есть?
Антоний драматически вздохнул, закатив глаза, всем своим видом демонстрируя кощунственность такого незнания.
— Синие — это Главк. Красные — Трибуций. А белые...  выкатили какого-то новичка. О чем они только думали? Какие у них шансы против  Диомида и Главка?
— А ты на кого бы поставил? — Никита поднял взгляд на Титуса.
— На Диомида. Но решать тебе.
Никита замер в нерешительности, заставляя менялу нетерпеливо переступать с ноги на ногу. Наконец, решительно протянул монету.
— На белых.
Антоний пронзительно взвизгнул, что на несколько рядов вокруг внезапно замерли все разговоры.
— Да ты рехнулся! — Он уцепился за предплечье Титуса. — Тит, скажи хоть ты!
— Его деньги, его и риск, — невозмутимо парировал Титус, не сводя глаз с Никиты.
Меняла скептически поцокал языком, покрутил денарий в пальцах.
— Точно? Это целый денарий.
— Уверен, — твердо подтвердил Никита.
— Как знаешь, — меняла что-то нацарапал на восковой табличке, сунул Никите в руку деревянную бирку и мгновенно растаял в гуще толпы.

Титус забрал бирку из рук Никиты и аккуратно упрятал ее в свой поясной кошелек.
— Чтобы не потерял, — пояснил он. — У меня сохраннее.
— А теперь, — попросил Никита, оглядываясь, — объясни, что вообще здесь происходит? Я ведь здесь впервые.
Антония будто прорвало целым потоком возмущения.
— О Юпитер! Ты правил не знаешь, а уже поставил целый денарий! На белых! Денарий! На этих... бледных! Тит, да вразуми ты его наконец! Целый денарий!
Он мог бы ещё долго стонать и причитать, но Титус резко прервал его спокойным голосом.
— Лучше помолись Юпитеру, чтобы Главк не подвел тебя.
Антоний демонстративно фыркнул и обиженно отвернулся, с преувеличенным вниманием разглядывая арену, словно она была единственным достойным объектом в этом мире.

— Смотри внимательно, — Титус начал объяснение, игнорируя театральные стоны Антония. — Это арена для гонок. — Его рука описала широкую дугу, очерчивая огромное овальное пространство, залитое солнцем. — Соревнуются на колесницах. Иногда используют бигу — две лошади, или тригу, но чаще всего — квадригу: четверка, запряженная в легкую двухколесную повозку.
— Да когда ты последний раз двойку-то видел? — не удержался Антоний, встряв в разговор.
— В прошлом году, если тебе память не изменяет.
— Один раз! И то, зрелище так себе.
Антоний, оттерев Титуса локтем, захватил инициативу.
— Посередине — разделительный барьер, понял? Чтобы, не дай боги, лоб в лоб не столкнулись. А стартуют они из тех ворот, видишь? — Он сделал такой широченный жест, что чуть не сбил головной убор с соседа, вызвав град возмущенных восклицаний.
— Дистанция — семь кругов, — Титус спокойно вернул себе роль рассказчика, пока Антоний отбивался от недовольных соседей. — Победитель определится только на финише. Видишь тот столб с семью дельфинами?
— Ага, — кивнул Никита.
— После каждого круга одного из них опрокидывают. Когда все семь лежат на боку — гонка завершена.

Трубы пронзительно взвыли, обрывая разговоры. Гул толпы стих до напряженного шепота, и тысячи глаз повернулись туда, где выстроились четыре колесницы. Горячие, нетерпеливые лошади били копытами, фыркали, и бросали дикие взгляды на соперников. Возницы, натягивая вожжи до предела, в последний момент отрывисто выкрикивали что-то помощникам — и вот уже все замерло в полной тишине ожидания.
— Глянь-ка на коней Главка! — благоговейно прошептал Антоний. — Картина! А твои белые... что-то хиловаты, правда?
— Не торопись, — огрызнулся Никита, и Титус молча, но твердо поддержал его коротким кивком. — Еще посмотрим, кто кого.
И снова взвыли трубы, теперь уже сигналя к бою. Распорядитель гонок резко взмахнул белым платком, ворота распахнулись, и колесницы, подхлестываемые возницами и обезумевшим ревом трибун, ринулись вперед. Гривы взметнулись огненными языками пламени, а из-под колес взвились плотные клубы песка и пыли, окутав арену стремительным шлейфом.

Старт был взрывным: зеленые моментально вырвались вперед. Прямо у них за спиной, на расстоянии полукорпуса, летел Главк, его ярко-синяя туника развевалась на встречном ветру. Немного отставая, гордо и мощно неслись кони красных. А в хвосте, жалким призраком, катилась никому не интересная колесница белых.
Трибуны взорвались сплошным, громовым ревом. Люди топали ногами, размахивали руками. Антоний, словно заведенный, подскакивал на месте.
— Главк! Главк! — его крик буквально сверлил уши Никиты.
Трибуны гудели, как разозленный улей, выкрикивая имена фаворитов.
— Главк!
— Диомид!
Изредка сквозь этот гул пробивалось одинокое и быстро тонущее.
— Трибуций!
А имя возницы белых не звучало вообще — будто его и не существовало.

Круг, другой, третий... Вот уже четвертый дельфин лег на бок. Впереди неслись зеленые, а Главк, сократив отрыв до лошадиной головы, дышал им в спину. Почти вплотную за ними держался возница красных. Белые же отстали почти на половину дистанции, казалось, они едут в другой гонке.
Титус искоса посматривал на Никиту, пытаясь поймать выражение его лица. Но тот смотрел на все это с холодным, невозмутимым равнодушием, скрестив руки на груди. Титусу было не жалко пропавшего денария — его куда больше волновала реакция друга. Он боялся, что Никита тяжело расстроится.
Ещё круг, другой... и уже шесть дельфинов лежали на боку. Последний круг.
— А-а-а-а! — в едином, оглушительном порыве выдохнули трибуны.
Колесница зеленых зацепилась осью за поворотный столб и с грохотом перевернулась набок. Лошади отчаянно заржали, волоча за собой разбитое дерево, а возница, лихорадочно выхватив нож, старался перерезать постромки. Красные, не успев увернуться, врезались в волочащуюся колесницу и полетели кувырком. Главк, яростно натянув вожжи, чудом избежал столкновения, заскользив по песку.
Всеобщее внимание приковал хаос, и почти никто не заметил, как колесница белых, неторопливо обойдя всех, выехала вперед.
— Главк! — заорал Антоний, и все трибуны подхватили его крик. — Главк!
Главк мгновенно сообразив пустил коней во весь опор, бросившись в погоню за белыми. Расстояние таяло. Вот он догнал, полкорпуса... На лице Главка заиграла презрительная улыбка. Отрыв в голову... полголовы... В этот момент белый возница дерзко рванул вперед, пересекая финишную черту. Опередив синих всего на полголовы.
— Главк... — Антоний, пошатнувшись, рухнул на ступени, закрыв лицо руками.
Стон разочарования обрушился на трибуны. Все кричали, топали, оплакивая свои деньги. Только Никита стоял в полном равнодушии.
— Белые победили! — Титус радостно заорал ему в ухо, пытаясь пробиться сквозь шквал криков.

Рев толпы постепенно стихал, уступая место раздраженному гулу. Титус вынул из кошелька деревянную бирку и протянул Никите. Антоний, уже пришедший в себя после шока, вырвал ее из рук и стрелой умчался вниз по каменным ступеням, лавируя в толпе. Титус тепло похлопал Никиту по плечу.
— Твоя взяла.
— Повезло, — только и ответил Никита, пожимая плечами.
Откуда-то сбоку, запыхавшись, вылетел обратно Антоний.
— Невероятно! Пятнадцать к одному! — закричал он, протягивая Никите тяжелый кожаный мешочек. — Ты выиграл пятнадцать денариев! Это невероятно... просто не могу поверить!
Никита спокойно принял мешок и протянул его Титусу.
— Это твое.
— Нет, — ответил тот, медленно вынимая оттуда один денарий — сумму ставки, — а остальное возвращая обратно. — Твое.
— У меня все равно монет больше нет, — пробормотал Антоний смущенно. — Так что я в свой кошелек сложил.
Никита достал еще один денарий и протянул его Антонию.
— За кошелек.
— Ты что! — отпрянул тот. — Он столько не стоит.
— Ну тогда возьми, сколько нужно, а на остальное сделай ставку в следующем заезде, — искренне улыбнулся Никита. Антоний, загораясь от перспективы, с благодарностью взял протянутую монету.

— Ты еще здесь останешься? — Никита наклонился к Титусу почти шепотом.
— А что случилось?
— Есть охота. Но могу и подождать, если надо.
— Да я и сам не прочь, — Титус подмигнул и обернулся к Антонию. — С нами пойдешь? Нас тут голод одолел.
Антоний на секунду задумался, в глазах мелькнул азартный огонек.
— А вы идите без меня. Я тут еще одну сделку проверну... Кстати, сходите к Фавсту в «Рыбный». Его пироги с рыбой — пальчики оближешь! Правда, далековато — у самого порта. Через весь город топать.
— Ничего, прогуляемся, — Титус перевел взгляд на Никиту.
— Я не против.
— Так ждите меня там! Я быстро, одну ставку всего! — Антоний уже прыгал на месте, подзывая менялу.