Код верности Нулевой император. Эпизод 19

Полновесный кошель оттягивал пояс, но настоящая тяжесть лежала на сердце — неотвратимое предчувствие прощания. Никита упорно избегал трудного разговора, изобретая всё новые отговорки. За эти дни он искренне сдружился с Титом, с этим застенчивым, по-детски доверчивым и трогательным юношей. Однако оставаться было преступлением — его присутствие угрожало не только ему самому, но и этому наивному парню.
Он начинал говорить, но каждый раз слова замирали на языке. «Еще немного времени», — вымолил он у себя. И наконец, принял окончательное решение: «Все скажу сразу, как только поедим».

Они уже почти прошли мимо, когда Никита внезапно резко остановился у ничем неприметного здания. Его стены, покрытые отслоившейся штукатуркой, были разукрашены примитивными граффити и шокирующими изображениями, которые и приковали его взгляд. Чем дольше он смотрел, тем сильнее чувствовал, как кровь приливает к лицу — а ведь он видел всякое.
«И это в открытую, посреди улицы...» — с ужасом подумал он.
— Тит, ты видел это? — сдавленным голосом прошептал он, кивнув на стену.
Титус скользнул взглядом по рисункам и удивлённо посмотрел на приятеля.
— Что именно?
— Как ты можешь! Эти картинки! Прямо на здании!
— Ну так это же лупанарий, — спокойно пояснил Титус, как факт из жизни.
— Лупа-что?
— Лупанарий, — чуть громче повторил юноша. — Место, где женщины оказывают услуги за деньги.
Никита от изумления задохнулся.
— И это... законно?
— Конечно, — Титус смотрел на него без тени понимания. — А у вас по другому?
— Да! У нас запрещено! — выпалил Никита.
— Странные у вас порядки, — пожал плечами Титус. — Что ж, каждому своё... Хочешь заглянуть, пока мы здесь? — подмигнул он с хитрецой.
— Ни в коем случае! — Никита отшатнулся, словно от огня. Помолчав, любопытно спросил: — А ты... заходил?
— Я? Нет, — Титус покачал головой. — Антоний постоянно зовет.
— И он...?
— Он просто хвастается, будто там свой человек, — Титус фыркнул. — Не верь ему. Ладно, пошли скорее, а то на нас уже пялятся. Кажется, ты устроил им рекламу.
Схватив Никиту за локоть, он увлек его прочь, оставив позади заинтересованные взгляды обитательниц заведения.

Свернув за угол после пары перекрестков, они вышли к открытому пространству — и Никита остановился как вкопанный, завороженный открывшимся зрелищем. Перед ним лежала широкая, сияющая бухта, а за ней — бескрайнее море, тающее в голубоватой дымке на горизонте. Десятки кораблей: от утлых рыбацких лодок до могучих судов с высокими бортами и внушительными парусами. Вокруг кипела работа: обнаженные по пояс носильщики сновали по пристани, перетаскивая громоздкие тюки. Воздух был густым и соленым, пропитанным смолой, сырым деревом и ярким запахом свежевыловленной рыбы.
— Пошли уже, — Титус дернул его за руку. — Что так уставился?
— Подожди... — Никита не отпускал его руку. — Это море. Ты не понимаешь... Море.
— Разве ты никогда не видел моря? — недоумевал Титус.
— Очень давно. В самом детстве.
Память мгновенно воскресила тот день, и щемящее чувство чистого восторга. Короткие мгновения незамутненной радости. В глазах защипало, он резко отвел взгляд, притворяясь, что убирает попавшую соринку. Титус все понял без слов. Тактично отвернувшись, дал другу минуту уединения, чтобы тот мог побыть наедине со своим прошлым. И в этот миг весь мир исчез — остались только Никита,  море и детская память.

Никита собрался с духом и, глубоко вдохнув прохладный морской воздух, кивнул.
— Ладно, пошли. Где там эти знаменитые пироги Фавста?
— За углом, сразу за тем серым амбаром, — Титус махнул рукой в сторону неприметного строения.
За углом их окутал горячий, густой воздух, пропитанный ароматом выпечки и рыбы. Фавст не скупился: прилавок ломился от лепешек, румяных пирогов и котлов, над которыми вился душистый пар. Громкое урчание в животе Никиты немедленно вызвало веселый смех.
Когда Титус полез за кошельком, Никита резко остановил его.
— Сегодня угощаю я. Я теперь человек состоятельный! — Он гордо потряс монетами.
Никита ел жадно, с наслаждением. Кусок жира, соскользнувший с пирога, оставил заметное пятно на его тунике. Он бросил на ткань сожалеющий взгляд, но тут же забыл о ней, снова принявшись за еду и запивая пирог фруктовой водой.
Покончив с трапезой, он некоторое время рассматривал свои жирные пальцы. Заметив фонтан неподалеку, он объявил, скорее самому себе:
— Пойду приведу себя в порядок.
Титус, вытерев рот и вернув кувшин, присоединился к нему. Ополоснув руки и стряхнув воду, они вернулись к скамье.
— Посидим? — предложил Никита. — Всё равно ждём Антония.
Минуту они просидели в тишине, пока Никита, наконец, не решился заговорить.
— Слушай, Тит... — он запнулся, глядя на мостовую. — Мне нужно уйти.
— Конечно, — беззаботно согласился Титус. — Как только Антоний появится...
— Нет, послушай. — Никита все еще не смотрел на друга. — Мне нужно уйти навсегда. Покинуть город.
— Уйти?! — Титус вскочил, его голос сорвался на крик, будто он собирался обвинить весь мир — и даже собственные уши — в соучастии в этом жутком предательстве.
— Сядь! — зашипел Никита, мгновенно перехватив его руку и притягивая к себе, заставляя усесться рядом. — Ты хочешь, чтобы нас услышал весь город? И прекрати истерику!
Титус задохнулся от ярости и возмущения, но подчинился, тяжело опустившись.
— Ты... ты должен объяснить! Что значит «уйти»? Куда? Почему?

Никита быстрым, тревожным взглядом окинул площадь.
— Пойми, мне смертельно опасно оставаться здесь. А главное, я тащу за собой и тебя, — он перехватил руку Титуса. — Знаю, тебе тяжело это слышать, но у меня нет выбора.
— И куда ты собрался? — В голосе Титуса скользнула обида.
— В Барцену, — резко ответил Никита.
— В Барцену?! Это же неделя пути! Как ты думаешь добраться туда один?
— Как-нибудь доберусь. Буду идти и спрашивать. Деньги есть, — он  встряхнул кошельком. — И Скавр тоже помог.
— Ах, вот как! Значит это он надоумил тебя бежать?
— Не надоумил, а предостерег. — Никита взглянул на друга с такой печалью, что Титус отвел глаза. — Разве ты хочешь, чтобы со мной здесь произошло несчастье?
—Что ты! Ни в коем случае! — Титус вскочил, но Никита мягко усадил его обратно.
Титус надолго замолкал, обдумывая услышанное. Наконец он поднял взгляд, и в его глазах читалась твердая решимость.
—Тогда я…
Их прервал, словно свалившийся с неба, Антоний, сияющий от счастья, как начищенный медный грош.
— Я ВЫИГРАЛ! Можете себе представить! Поставил на красных…
Он с грохотом вывалил на скамью груду разношерстных монет.
— Десять денариев! — Он с силой толкнул горсть к Никите. — Твоя часть!
— Оставь себе, — Никита отодвинул деньги. — Это  твой выигрыш.
— Не могу я все себе!! Давай делить!
— Ладно, — Никита небрежно выбрал две самые мелкие медные монетки. — Мне хватит.
—Да это же нечестно! — взбунтовался Антоний.
—Если не возьмешь, я все раздам нищим.
—Ладно, — проворчал Антоний, нехотя собрав монеты и завязав их в узелок.

— Пирога не хочешь? — предложил Никита.
— Да я уже перекусил по дороге, — отмахнулся Антоний. — Сейчас в театре новая комедия Тациана — все о ней говорят! Пойдемте?
— Извини, — отказался Никита. — Я вымотался, да и голова раскалывается. Мы, пожалуй, пойдем.
— Ну, как хотите, — беззаботно протянул Антоний. Он посмотрел на Титуса, но тот не проронил ни слова.
Антоний помедлил, глядя вслед друзьям, которые растворялись вдали. Он нахмурился и скептически покачал головой.
— «Голова разболелась», конечно. Поверил, как же. Тоже мне, тайные заговорщики, — фыркнул он, отвернулся и направился к театру, побрякивая выигранными монетами.

— Жаль, что больше не увижу его... Я буду по нему скучать, — Титус тихо произнес, глядя вслед удаляющемуся Антонию.
— Почему «будешь»? — Никита резко обернулся, настороженный.
— Потому что я иду с тобой.
— Куда?..
— Туда же, куда и ты. В Барцену.
— Ты не можешь пойти со мной! — Голос Никиты дрогнул от волнения.
Титус мгновенно замер, резко повернувшись. В его глазах вспыхнуло оскорбленное чувство, кулаки непроизвольно сжались.
— Почему каждый считает, что вправе решать, что я могу, а чего нет? Отец, Скавр, а теперь и ты! Я больше не игрушка. Дай мне право голоса!
— Я не решаю за тебя, — Никита смягчил тон. — Понимаешь, это опасно. Это не веселое путешествие. Я не знаю, что нас ждет в пути, и не могу рисковать тобой.
— Значит, будем рисковать вместе! Я не останусь. Хочешь — свяжи и запри — я все равно найду способ сбежать и пойду за тобой.
— В связанном виде? — Никита не смог сдержать улыбки.
— Если другого выхода не будет! — выпалил Титус, но тут же сник и притих. — Без меня ты все равно ни одной двери не откроешь. — Он поднял руку, показывая кольцо. — Видишь?
— Я украду его!
— Попробуй! — Титус засмеялся. — Оно работает только для меня. Так что выбирай: либо мы уходим вдвоем, либо остаемся оба.
— Ну и шантажист же ты, — Никита вздохнул, сдаваясь. — Ладно.
— Поклянись! — Титус протянул ладонь.
— Тебе недостаточно моего слова?
— Нет. Поклянись.
— Клянусь Юпитером, — Никита крепко сжал его ладонь.
— А ты веришь в него? — Титус лукаво прищурился.
— А ты?
Ответом стал искренний, громкий смех. Никита ощутил тепло и легкость от мысли, что он отправится в неизвестный путь не один. Но сразу же сердце сжала ледяная тревога. У самого выхода он снова остановил Титуса.
— Тит, тебе нужно поговорить со Скавром.
— Зачем?
— Просто пообещай, что поговоришь, — Никита протянул руку снова, взглядом требуя обещания.
— Хорошо. Поговорю, — Титус пожал его руку, нехотя, но скрепляя им обещание.