Легенда о зубной боли или зубы в стакане

 Больше всего в своей, довольно продолжительной жизни, Максим боялся лечить зубы. Печальный опыт этих страхов он получил в далёком детстве. Но расскажу всё по порядку.

 Стоматологический кабинет во Владимировке вначале располагался в небольшом финском домике по улице Пролетарской, напротив ещё одноэтажного тогда здания милиции, рядом с Центральным парком. В первые годы жизни это никоим образом не коснулось Максима. Был в этом заведении Максим, кажется не более одного раза.

 Чаще всего он тогда посещал в сопровождении мамы детскую поликлинику, размещавшуюся в полуподвальном, тесном помещении, двухэтажного особняка, на пересечении улиц Ленина и Гагарина. Когда-то этот особняк принадлежал приказчику Старикову, это здание сохранилось до сих пор. В разное время там размещались разные организации и магазины, теперь выставлено на продажу.

 Перед тем как пойти Максиму в школу, по Владимировке прошла новость, что построено и введено в эксплуатацию новое пятиэтажное здание районной поликлиники у базарной площади. По тем временам, это здание считалось шикарным, высокое, из красного кирпича, с множеством окон.
 
 Одна беда, что построили его строители с центральным выходом прямо на дорогу по улице Чкалова, поэтому посетители пользовались для прохода запасным выходом, с обратной стороны здания. Там был небольшой дворик, граничащий с забором детского сада и городской пожарной частью.

 Там можно было оставить у дверей подъезда детскую коляску, а не выпадать из центрального входа прямо под колёса движущемуся транспорту. Внутри нового здания поликлиники были очень узкие коридоры, ширину которых уменьшали почти наполовину установленные вдоль стен стулья для посетителей. Очень тонкие двери кабинетов делали посетителей участниками и сопереживателями процесса общения врача и посетителя.

 Ранее Максим о проблемах с зубами и о зубной боли не знал почти ничего, ну если только: «мышка хвостиком махнула и выпал молочный зубик», который можно было носить на верёвочке и показывать друзьям. Это было беззаботное и счастливое время.

 Посещая с родителями родственников в соседнем селе, Максим с большим интересом, но и с неописуемым страхом, особенно в первый раз, рассматривал съёмные зубные протезы деда в стакане с водой. Ему казалось, что сейчас они выпрыгнут из стакана и непременно вцепятся прямо к нему в горло. Он даже инстинктивно потёр рукой шею и в эту ночь спал очень беспокойно. Ему снился ночной кошмар о приключениях с зубами из стакана, он куда-то убегал от них и звал старшего брата.

 Как ни старались мама с дедом успокоить Максима, но спокойно находиться в комнате, где зубные протезы плавают в стакане, он отказывался напрочь. Всё время прятался за спину матери и изредка выглядывал оттуда, чтобы убедиться – в стакане ли ещё зубы или уже устроили охоту за ним.

 Дома у второго деда было проще, у того вообще на весь рот был только один зуб, о чём он даже не заморачивался. Ел только мягкую пищу, пил чай с вареньем, да рассказывал небылицы. После расформирования Ивангородского пехотного полка, как участник знаменитой Нарочской операции, он был призван на службу новой властью и по служебным обязанностям оказался среди просторов заснеженной Якутии.

 Скудный рацион послереволюционного времени способствовал повальному заболеванию личного состава цингой. Дед Максима очень тяжело мучился острой и ноющей зубной болью. Глядя на его мучения, старая местная шаманка однажды позвала его с собой во временную берестяную юрту – урасы.

 Пригласив его сесть на расстеленную, на полу юрты, оленью шкуру, она принялась готовить какой-то настой из местных трав и кореньев, напевая и нашёптывая при этом какие-то заклинания. Затем, откинув шкуру, закрывающую вход в юрту, посмотрев на Луну, сказала, что именно в эту ночь деду могут помочь духи Земли избавиться от зубной боли.

 Деду уже было всё равно, от непрекращающейся, нудно ноющей боли гудела уже вся голова, размыкание дёсен вызывало острую боль в обеих челюстях. Он был уже готов на всё, только чтобы боль отпустила его хоть на минуту.

 Не переставая напевать свои заклинания, старая шаманка подошла к деду сзади и положила свои горячие ладони ему на щёки. Пропев какое-то заклинание, она дала деду отпить из миски приготовленный ею отвар. Дед должен был некоторое время держать его во рту, а затем проглотить. Так нужно было сделать несколько раз. Вначале резкая боль заставила деда громко охнуть, но потом боль постепенно начала затихать.
 
 Старая шаманка, продолжая греть его щёки своими ладонями, читала одно заклинание за другим. Через некоторое время, в голове деда стал наступать лёгкий туман, а шаманка взяла в руки бубен и ударила в него несколько раз. Звук бубна отозвался в голове деда непривычным для него звуком, боль уже почти ушла, перед глазами заплясали в отблесках языков пламени очага какие-то тени.

 Звук бубна был всё глуше и глуше, затем он слился в почти единую ноту, теней на стенах юрты становилось всё больше и больше, пламя очага взметнулось почти к самому верху юрты, искры от костра сливались со звёздами на небе, видимыми через отверстие вверху юрты. Последнее, что зафиксировало создание – это огромная Луна, будто возникшая перед лицом деда.

 Очнувшись на одном из лежаков в юрте, дед обнаружил, что зубная боль, мучавшая его сутками напролёт, совершенно ушла. Старая шаманка стояла, склонившись над очагом, и наливала из котла в миску какую-то вкусно пахнущую похлёбку. Протянув миску деду, шаманка улыбнулась ему в ответ на слова его благодарности, предупредила его, чтобы он теперь слушал предупреждения духов Земли, и тихо вышла из юрты. Дед впервые за долгие месяцы смог поесть пищу, не мучаясь от боли в зубах.

 С тех пор зубная боль больше совсем не беспокоила деда. Но при этом зубы удалялись сами собой, как потом заметил дед, перед важными изменениями в его жизни. Сам собой, раскачавшись совершенно без боли, выпал коренной зуб перед тем, как дед прочёл в газете Постановление о коллективизации, после которой семья лишилась почти всей домашней скотины и земельного надела.

 Следующий зуб выпал, перед внезапной смертью во время родов жены, оставившей ему двух девочек близняшек. Очередной зуб покинул своё место перед тем, когда он случайно порезав стеклом ногу в реке, не придал этому значение, ногу пришлось отрезать хирургам из-за начавшейся гангрены.
 
 Видимо так духи Земли предупреждали деда о надвигающейся беде, но некому было ему растолковать суть этого предупреждения. Зуб долой, пала семейная кормилица корова, пасущаяся теперь на неудобьях и съевшая какую-то ядовитую траву. Следующий выпавший зуб ознаменовал начало Великой Отечественной войны.

 Когда Максим впервые увидел своего деда, во рту у деда уже оставался только один зуб, который торчал также одиноко, как одинокий тополь на большаке. Но дед продолжал улыбаться жизни вовсю ширь его беззубого рта, назло всем невзгодам и лишениям его продолжительной и нелёгкой жизни.

 Поэтому Максим и согласился перед школой посетить кабинет стоматологии в выстроенном здании новой поликлиники, помня о зубах в стакане одного деда и беззубый рот второго.  Перспектива выглядеть также его не прельщала. Если бы он только знал, что его ждёт впереди!

 Отстояв длинную очередь в тесном коридоре, каждый раз замирая от ужаса из-за звуков, доносившихся сквозь тонкую дверь кабинета, просто немея от дикого ора очередного пациента и грубых выкриков врача, Максим с трясущимися поджилками вошёл в кабинет.

 Взору его предстал довольно тесный кабинет с одним окном, напротив которого возвышалось кресло, почему-то с одним подлокотником. Напротив единственного подлокотника торчала металлическая тарелка с дыркой посередине, заплёванная кровавой слюной и мокрыми ватными тампонами. Рядом с креслом возвышалось какое-то настоящее орудие пыток с различными блестящими колёсиками, верёвочками и длинным шлангом с непонятным набалдашником на конце.
 
 Но самым главным и страшным украшением этого кабинета был сам стоматолог, больше похожий на рубщика мяса с соседнего рынка. Тот же застиранный и окровавленный халат, правда, когда-то белого цвета, рукава халата по локоть закатаны на больших волосатых руках, такое же небритое, с грубым выражением лицо.

 Молча кивнув в сторону кресла, врач взял в обе руки какие-то блестящие и пугающие инструменты. Грубо приказав Максиму открыть рот, он впился одним из инструментов прямо в десну, отчего Максим дико заорал. Громко обругав Максима, врач высказал мальчишке:

– Ты чего орёшь, ты же не девчонка, поэтому молча терпи.
 
 Заглянув опять в открытый рот, немного покопавшись там, причинив опять боль, выдал своё заключение – рвать два зуба. От этих слов, сердце мальчишки упало ниже пяток, а врач стал невозмутимо готовить огромный, как показалось Максиму шприц, с такой же огромной иглой.
 
– А у Вас поменьше иголочки нету? – панически заблеял Максимка.

– Чего нет, того нет. Радуйся, что новокаин свежий, а то бы орал как стадо бизонов! Ты смотрел фильм про индейцев? – вопросом на вопрос ответил врач.

– Смотрел, но бизоны там не орали, – ответил мальчишка.

– Ну, тогда открывай рот по шире и не ори, а то я от ваших криков уже оглох совсем! И зачем я пошёл учиться на стоматолога? Сидел бы себе в женской консультации и смотрел бы на мир с другой стороны! – чему-то улыбнувшись, посетовал врач.

 Игла, казалось, насквозь пронзила рот Максимки вместе с челюстью, но мальчишка крепился, как мог и только громко стонал. Сидеть на жёстком кресле было неудобно, Максим заёрзал на нём. В это время врач случайно наступил ногой на педаль бормашины, отчего колёсики и верёвочки пришли в движение, всё орудие пыток страшно загремело, а шланг с набалдашником бешено завращался. Мальчишка просто вжался в кресло.

 Приоткрыв дверь, внутрь заглянула мама и спросила:

– Доктор, а может зубик ещё можно полечить?

– Закройте дверь! Я зубы не лечу, я их удаляю! Потом протезы вставит, и будут зубы как новые, да и болеть не будут. Ну, а если болеть будут, то пусть себе болят в стакане! – громко ответил врач и как-то ехидно улыбнулся.

 Дальнейший процесс, Максим уже помнит слабо, помнит лишь резкую, хрустящую челюстью боль, свой дикий крик, от которого заложило уши даже у него, окровавленные ватные тампоны, кровавые слюни и долгое ощущение дырки в десне, которую он ещё долго ощущал языком. Практически без чувств он слез с кресла и на ватных не гнущихся ногах покинул стоматологический кабинет, буквально упав в объятия матери.

 С тех самых пор Максим посещал стоматологические кабинеты только в исключительно экстренных случаях, когда уже терпеть зубную боль было нельзя. В его мозгу чётко отложились как живые картинки: зубы в стакане, одинокий зуб деда и грубый врач в забрызганном кровью халате с закатанными по локоть рукавами на волосатых руках. При сильных зубных болях, он иногда являлся Максиму в ночном кошмаре, стоящий напротив, упёршись руками в бока и дико хохочущий.
 
 Много воды уже с тех пор утекло. Стоматология шагнула далеко вперёд, но вместе с ней шагнули вперёд, увы, и цены на стоматологические услуги. Большинству населения нашей страны доступна, к большому сожалению, только перспектива «зубов в стакане» или нужно потратить целое состояние, сравнимое со стоимостью квартиры. Так что улыбается теперь Максим щербатым ртом и смотрит на текущие воды речки Мурни и вспоминает свою прошлую жизнь на берегах её.

 Хочу предупредить, что все совпадения в рассказе случайны, а образ Максима собирательный. Каждый может вспомнить свой первый визит к стоматологу и пережить его вновь в своих воспоминаниях.