Путешествие в детство. Глава 4-4. Марково

Почему у меня кончик языка отсутствует
Почти рядом с нашим домом стоял Клуб. В нем проводились концерты художественной самодеятельности, конкурсы, регулярно демонстрировали художественные фильмы.

Наши родители часто ходили в кино. Однажды, когда они в один из зимних дней были в клубе, мальчишки решили поколоть абрикосовые косточки, оставшиеся после компота. В нашем скудном северном рационе это было особое лакомство.

Саша деловито принес с веранды молоток. Расположившись у печки, он на железке, прибитой к полу у топки, ударял косточки, а Толик с Лёней выколупывали из них ядрышки. Я стояла возле мальчишек, и смотрела как ядрышки один за другим исчезают в ртах братьев.

— А мне, а мне? Я тоже хочу, — ныла я возле Сашиного уха.

— На, — сказал Саша и протянул мне молоток. Если бы он только мог подумать!

Ядрышко прилипло к бойку молотка. Я ничего лучше не придумала, кроме как лизнуть ядрышко. Кончик языка мгновенно примёрз к молотку. Я пыталась его отодрать, но это доставляло только боль.

Старший брат пытался отодрать мой язык от молотка, или, наоборот, молоток от языка.  Но они накрепко сцепились, не желая разъединяться.

Я визжала, кровь текла, мальчишки не знали что делать.

Саша побежал в клуб, попросил контролёра позвать папу, маму не надо, чтобы не сильно беспокоилась.

Примчавшись домой, папа не растерялся. Он взял с печки чайник и стал теплой водой поливать на молоток в том месте, где тот держал мой язык. Нагревшись, молоток отпустил мой орган вкуса и речи.

Мама, заподозрив неладное, тоже пришла домой. Увидев мой окровавленный кончик языка, она быстро одела меня и потащила к знакомому врачу.

Помню, как шли мы по темной улице. Я была закутана в мамину шаль поверх шапки и шубы. На ногах валенки. Морозы зимой в Марково знатные.

По сторонам дороги лежали огромные сугробы снега. Их нагребли, расчищая снег с проезжей части улиц.

Ко рту моему был приложен чистый носовой платок, на котором остались капельки крови, разбавленные слюной.

Врач осмотрела мой язык и успокоила маму.

— Ничего страшного нет, содрана немного слизистая. Всё заживет. Мазать ничем не надо, слюной залижется, — сказала она, и добавила шутя:  — ну, укоротился язык, будет чуть меньше болтать.

Самое смешное, что спустя годы моя дочь повторила мой «опыт». Только приморозила она язык к металлической трубе детской лесенки на площадке детского сада, решив таким образом лизнуть снежинку. Романтик!

Её двоюродный брат Андрей, с которым они были ровесники и ходили в одну группу, бросился в детский сад, позвав на помощь свою маму, работавшую в садике воспитателем в другой группе. И опять выручил чайник с тёплой водой.

Подарок к 1 Мая
1 мая у нашей мамы был день рождения. Папа всегда покупал ей какие-то подарочки и дарил маме от нас всех. А так хотелось подарить подарок лично от себя!

Я уже рассказывала, что одной из книг, которые я прочла самостоятельно, была книга Любови Воронковой «Девочка из города». Многое в этой книге мне было интересным и в то же время не понятным. Например, для чего пекли жаворонков. Интернета в ту пору не было, чтобы узнать. Не менее интересно мне было узнавать сельскую жизнь, которая ох как отличалась от нашей чукотской!

То ли просто вспомнила, то ли перечитывая книгу, наткнулась на историю о том, как Романок разрисовал печку к дню рождения мамы, а Валентинка масленой краской нарисовала цветы на столешнике (скатерти). Мне тоже захотелось нарисовать цветы для мамы. Не маленькие, на листочке в альбоме, а большие, яркие.

Ещё я видела открытки с 1 мая, которые нам с «материка» присылали родственники. Там тоже были цветы.

— Давай, нарисуем маме цветы на печке, предложила я Лёне.

— А чем будем рисовать?

Возле обогревателя печки стояла мамина ножная швейная машинка. Я открыла ящичек и увидела мамину любимую бордово-красную губную помаду. Тюбик был почти полный.

— Маме точно понравятся цветы такого цвета, как её любимая помада, — рассудила я, доставая тюбик из машинки.

Я нарисовала красные цветы, какие только могла, а Лёня чуть выше изобразил домик, очень похожий на тот, в котором мы жили. Или нам так показалось. Больше ничего нарисовать не удалось – кончилась помада. Эх, жалко, а то место на белом фоне ещё осталось…

К сожалению, не помню точно маминой реакции, да и папиной тоже. Судя по тому, что последствия не остались в памяти, особо нам не досталось. Только, вспоминая сей момент, я каждый раз думаю: как же удалось забелить эти необыкновенные цветы? Ведь жирные пятна губной помады темно-красного цвета очень тяжело закрасить.

Моя любимая кукла
Игрушек у меня было не много. Впрочем, тогда их у всех было мало. Ассортимент небольшой, завозить всё за короткий летний период навигации удавалось не много. Пупсы были в основном целлулоидные, без одежды.

Однажды друг нашей семьи дядя Ваня Щёколов привез мне настоящую куклу. В платье, туфельках, с косичками. Когда её наклоняли, она говорила: «Мама».
Личико у неё было, наверное, из папье-маше, покрытого краской.  Глазки и ротик нарисованные, а вот носик вылеплен.


Я очень любила эту куклу. Кормила, укладывала спать на свою кроватку, пела ей песни и рассказывала сказки.

Однажды я обнаружила, что у куклы отбита краска на кончике носа.

— Кто же мог отбить ей нос, — размышляла я. — Наверное, Лёня. Я ведь не отбивала.

— Я не отбивал, — клялся Лёня. — Подумаешь, немного поиграл с твоей куклой, так сразу и я отбил.

И я ему поверила. Только кто же тогда отбил? Я не отбивала, Лёня тоже, Толик с Сашей не могли…

Чтобы я не расстраивалась, мне купили огромную целлулоидную куклу. У неё не было одежды, и мама сшила ей наряд.

Но я все равно любила ту, с отбитым носом. Ведь у нее были косички, которые можно было заплетать. Только расчесывать волосы нельзя — они путались и вырывались.

Куда потом она делась, я не знаю. Летом того же года мы переехали в п. Ола, что близ Магадана, но куклы уже не было.

Опасные развлечения
Наш папа часто уезжал в командировки, мама работала, свободное от школы время мальчишки проводили по своему усмотрению. Бегали по посёлку, играли с друзьями либо в войнушку у себя во дворе, катались на лыжах и коньках. Втроём им было весело. На фото Толик, Лёня и их друг катаются на лыжаху нас в огороде. Сзади слева — клуб.


Однажды поздней осенью или ранней зимой, что для Марково практически одинаково, Саша отправился кататься на коньках. Лед на озерце был еще не совсем прочный, и одного Сашу выдерживал. Но Толику и Лёне было скучно стоять на берегу и смотреть на катающегося Сашу. И они, несмотря на наказ старшего брата на лёд не выходить, решили прокатиться по льду хоть на валенках. Не прочный лёд треснул, и мальчишки провалились в воду.

Перепуганный Саша бросился спасать непослушных младших братьев. Он помог им обоим выбраться из воды и отвёл домой снять мокрую одежду.

Маме, конечно же, стало все известно, ведь мокрая верхняя одежда выдала братьев. Она всю жизнь, вспоминая этот случай, говорила: «Спасибо Саше, что смог спасти мальчишек».

А им не холодно?
Я уже не раз упоминала, что жили мы рядом с клубом. В нём не только демонстрировали фильмы, но проводили концерты художественной самодеятельности. Женский фольклорный хор марковцев «Ма;рковские вечо;рки» — один из наиболее известных коллективов Чукотки. Основан он был в 1952 г. В 1969 г. был удостоен звания «народный». Первый руководитель — В. Я. Сюсюра. Хор выступал в Анадыре, Магадане, Хабаровске, Москве и других городах страны. Основа репертуара — старинные русские, казачьи песни, коллектив сохраняет традиционные жанры русского фольклора, унаследованные от землепроходцев и «промышленных людей» — первых русских поселенцев на этих окраинных северо-восточных землях. На фото хор «Марковские вечорки» в шестидесятых годах прощлого столетия.


Возле клуба проводились разные значимые для посёлка и страны мероприятия. На них съезжались оленеводы из близлежащих сёл и стойбищ. Мы подходили к забору и рассматривали оленей, детвору, сидящую и лежащую в кукулях на нартах. На фото мама с Толиком на нартах. 7 ноября 1958 года.


Кукули – это спальные мешки из оленьих шкур на подкладе тоже из шкур, мехом наружу, т.е. мех был и внутри, и снаружи кукуля. Для малышей шили маленькие, типа конвертов детских. Детворе постарше — комбинезоны.

Ноябрь — это самая настоящая зима на Чукотке, снег, морозы. Нередко малыши выбирались из кукулей, видимо, им было жарко, лежали на половину голые.

Мы с удивлением смотрели на полуголых малышей, и спрашивали у мамы: «А им не холодно?». Мама же, в свою очередь, ужасалась, как можно не обращать внимание на раздетых грудничков.

Папа даже фотографировал их, фото долго хранились в семейном архиве, но безвозвратно пропали.

Недавно прочла, что чукчи были народ закалённый. Чуть пригревало солнце, мальчишки бегали по тундре, играя со сверстниками, высунув из комбинезона одну руку по грудь. И, якобы, не болели, не простывали.

Немного истории
Первая церковь Анадырского прихода была построена именно в Марково. Храм освящен в честь святителя и чудотворца Николая Мирликийского в 1862 г. Это послужило толчком для переезда в Марково духовного притча из Крепости, где он находился с 1844 года при тамошней часовне для обращения местных жителей в христианство.

Во второй половине 1860-х годов крест церкви послужил ориентиром для астрономического определения положения села по географической долготе и широте участником экспедиции Гергарда Майделя Карлом Нейманом. Это было первое определение по двум координатам для карты тогдашнего Генерального штаба, сделанное в центре громадного края.

Священник Шипицын приехал в Марково в апреле 1865 года со своей семьей. С ним прибыл псаломщик Федор Верещагин тоже с семьей.


Но построенная из тополевых брёвен церковь однажды сгорела по вине истопника. В начале 1885 года построили новое здание, тоже из тополя, и вскоре церковь была освящена. Но и она прослужила всего четыре года и также по халатности истопника в ноябре 1889 года сгорела дотла. Вновь марковцам пришлось строить церковь, но теперь уже не из тополевого, а из лиственничного леса.

Церковь в Марково сыграла выдающуюся роль не только для консолидации здесь населения окрестных территорий, но и в его образовании и просвещении. В мае 1883 года по ходатайству жителей села священником Митрофаном Шипицыным в Марково была освящена и открыта первая школа на Чукотке.

С приходом советской власти церковь была закрыта.

17 декабря 2013 года, на том самом месте, где стоял первый храм, освятили новое здание храма Святителя Николая, архиепископа Мир Ликийского, Чудотворца. Сруб был изготовлен в Иркутске из бруса ангарской лиственницы толщиной 35 сантиметров. Материал долговечный, хорошо держащий тепло. Его доставили сперва во Владивосток, затем в навигацию на судне он был доставлен в Анадырь. Далее уже помогли портовики чукотской столицы. На речных судах сруб доставили в верховье, а к месту его уже довозила наземная техника.


До свидания, Марково!
Летом 1959 года мы уехали из Марково. Папу перевели начальником инспекции госстраха в п. Ола, что находится недалеко от Магадана.

Улетали мы на трудяге Ли-2 грузопассажирского типа. Помню железные сиденья по бокам салона. Мама грузит в самолет узлы с нашими вещами, я стою у железной лестницы и ожидаю своей очереди. В руках у меня целлулоидная кукла, завернутая в детское одеяльце. Мама берёт у меня из рук куклу и небрежно бросает на сиденье в самолёте, затем помогает подняться мне.

Рядом со мной усаживается незнакомая женщина, которая тоже летит в Магадан. Повернувшись в мою сторону, она пристально смотрит на куклу и вдруг начинает смеяться.

— Так это кукла! А я думаю, что за мать, так небрежно швырнула грудного ребёнка.

Мы часто с мамой вспоминали эту историю, и смеялись над ней.

Самолет разбегается по полосе и взлетает. Всё, мы покинули этот приветливый интересный посёлок. До свидания, Чукотка!

«Невозможно забыть Чукотку, если ты даже видел ее всего один раз. Она отнимает твое сердце. И навсегда.»  Олег Куваев, «Дневник прибрежного плавания».