Притча Свет в городе

Свет в городе.

В большом городе, под тяжёлым небом, в час между светом и тьмой, брёл по улице человек. Он брёл по улице, гонимый то ли осенним ветром, то ли собственными безрадостными мыслями. Холодный ветер катил по тротуару сухие осенние листья, касаясь его ног. Вокруг сновали прохожие; один, торопясь, задел его плечом, даже не обернувшись. Да и сам он не обратил внимания — он словно призрак плыл в потоке людей, не видя их лиц. Взгляд его был устремлён вперёд и казался пустым. Город жил своей шумной жизнью: автомобили сигналили, неоновые огни витрин манили обещаниями радости, но всё это не касалось его сердца. В душе этого человека стоял такой же сумрак, как и в небе над городом. В груди у него было тяжело, точно вместо сердца лежал холодный камень. Шёл он, не разбирая дороги, потому что ему было всё равно, куда идти. Казалось, сама жизнь потеряла вкус и смысл; каждый новый день был неотличим от предыдущего, и впереди не мерцало ни одной надежды. Он чувствовал себя до краёв одиноким посреди толпы — вокруг не было ни одного близкого лица, впереди не горело ни единой звезды.

В эти минуты ему казалось: исчезни он сейчас — и мир ничуть не изменится. Никто даже не заметит. Горькая мысль шептала: может, так было бы лучше… Он гнал её, тряс головой, но отчаяние не отставало — липким мраком пропитывало душу. Человек уже почти разуверился, что впереди его ждёт хоть что-то, кроме очередного пустого дня.

Не заметив, как дошёл до оживлённого проспекта, человек шагнул с тротуара прямо на проезжую часть. Раздался визг тормозов и вскрик прохожего. В тот же миг сильная рука ухватила его за плечо и рывком вернула назад, на тротуар. Мимо, пронзительно сигналя, пронеслась машина, едва не задев его краем бампера. Опрометчиво сделавший шаг в пустоту очнулся и обернулся к своему спасителю. Рядом стоял невысокий пожилой мужчина в потёртом пальто. Лицо его было обветренным, в сетке мелких морщин, из-под бровей выбивались седые пряди. Однако глаза старика — ясные, глубоко посаженные — смотрели на спасённого тепло и проницательно.

Старик не сразу выпустил его руку, точно опасаясь, как бы спасённый опять не шагнул в небытие.

— Осторожнее, — произнёс незнакомец мягко, продолжая удерживать его за локоть.
— Чуть было под колёса не угодили… Вы как, целы?

— Да, цел… Спасибо вам, — вымолвил человек, приходя в себя и всё ещё пытаясь осознать случившееся.

Старик пристально заглянул ему в лицо, будто стараясь увидеть нечто важное.

— Нельзя так глубоко уходить в себя, дружок, — покачав головой, молвил он.
— Глядишь, и беду недолго накликать.

Человек опустил глаза.

— Простите… сам не заметил, как вышло. Задумался, — едва слышно оправдался он. Помолчав, добавил горько:
— Да, впрочем… какая уж разница.

Старик покачал головой:

— Как же так можно, друг мой? Жизнь ведь — дар бесценный. Между быть и не быть разница огромная. Пусть даже вам сейчас не видно света впереди — он есть, поверьте.

Человек лишь устало усмехнулся в ответ:

— Свет, говорите… — печально повторил он. — Мне не видно никакого света. Если жизнь и была когда-то даром, теперь она стала наказанием. Пустота и боль — вот что я чувствую каждый день.

Старик тихо вздохнул.

— Что же так тяготит вашу душу, если не секрет? — спросил он мягко, не ослабляя поддерживающей руки.

Человек горько усмехнулся снова, отвёл взгляд:

— Что тяготит… Да всё, пожалуй. Даже не знаю, с чего начать. Будто всё в жизни пошло наперекосяк. Я совсем один, понимаете? Родителей давно нет, а любимая девушка бросила меня… Ни семьи, ни друзей — никого. Домой возвращаюсь в пустую квартиру, где меня никто не ждёт. Каждый день — одно и то же. С утра до ночи крутишься, как белка в колесе: работа, толкотня, суета… А зачем — сам не знаю. Радости никакой. Мечты, что были, все рухнули. Люди вокруг — чужие, злые, каждый сам по себе. Мир ожесточился. Смысл? — он усмехнулся уголками губ. — Какой уж тут смысл… Просто существую по инерции. Просыпаюсь и думаю: зачем? Может, вовсе не просыпаться было бы лучше…

Старик внимательно выслушал эту горькую исповедь и тихо вздохнул.

— Не вы один так чувствуете, — произнёс он задумчиво.
— Знаете, сколько душ в этом городе томятся в такой же пустоте? С виду люди — как люди: спешат, суетятся… А внутри у многих холод и тоска.

— Мир и правда будто ожесточился, — продолжал он мягко.
— Но знаете, отчего? Люди закрылись — друг от друга и от самих себя. Каждый гонится за призраком счастья: за деньгами, успехом, чужой любовью… А собственную душу оставляет голодной. Вот и выходит: вокруг — толпа, а каждому — одиноко. Перестали люди понимать друг друга, потому что потеряли связь с тем, что у них внутри, с сердцем. Сердца у многих заперты наглухо: боятся боли, боятся обмана — вот и отгородились стенами. А в темноте за этими стенами уже не видно света и не чувствуется тепло любви.

Старик покачал головой, глядя куда-то вдаль поверх голов прохожих.

— Не зная, где искать настоящее, люди блуждают по кругу и хватаются за любые удовольствия, на миг забываясь… Да только боль никуда не уходит.

Человек слушал, затаив дыхание. Казалось, каждая тихо произнесённая фраза попадала прямо в цель.

— Вы… словно про меня говорите, — вырвалось у него.
— Откуда вам всё это известно?

Старик мягко улыбнулся и тронул собеседника под локоть:

— Пойдёмте, пройдёмся немного. Здесь шумно и прохладно, а разговор наш требует тишины.

Человек машинально подчинился. Они сошли с оживлённой улицы и повернули в переулок, где было тише. Шум города остался позади, превратившись в далёкий гул. В этом тихом закоулке пахло сыростью и опавшей листвой; между тёмных крыш узких домов пробивался клочок ночного неба. Где-то вдали едва слышно звякнул колокол, и тот звук сразу же растаял в покое.

На углу переулка старик присел на пустую скамью под старым фонарём и жестом пригласил спутника устроиться рядом.

Когда они устроились на скамье, старик наконец заговорил, глядя перед собой:

— Вы спросили, откуда мне всё это известно, — тихо отозвался он. — Видите ли, довелось и мне когда-то бродить в такой тьме. Знаете, был в моей жизни миг, когда у меня не осталось ничего: ни крова, ни семьи. Я потерял всех, кого любил, и ожесточил сердце. Без цели бродил по дорогам, проклинал судьбу… Пока однажды не встретил старца на своём пути. Он нашёл меня полумёртвого от голода, привёл в чувство и спросил: «Сын мой, зачем ты отвернулся от Бога? Неужели думаешь, Он тебя не любит?» Эти простые слова перевернули всю мою душу. В ту ночь я впервые за долгие годы разрыдался и воззвал к Небу. И ответ не заставил себя ждать: я вдруг явственно почувствовал, что я не один, что надо мной — бесконечная Любовь. Тепло и свет хлынули в сердце моё, точно плотину прорвало. С той поры всё и переменилось… Выход, как выяснилось, был куда ближе, чем я думал.

Он положил ладонь себе на грудь.

— Я нашёл свет здесь. Понял, что всё, чего жаждал — любовь, смысл, тепло — всегда были со мной, внутри. Стоило лишь сердце приоткрыть… и вспомнить о Главном.

Старик повернулся к своему собеседнику и посмотрел ему в глаза внимательно и ласково.

— Вспомнить, что я — не один в этом мире. Что жизнь мне дана не просто так. Надо мной — Отец Небесный, любящий и милующий, который никогда меня не оставлял, просто я этого не замечал. А я ведь, как и все, гонялся за призрачным счастьем вовне, пока не понял простую вещь.

Он улыбнулся, и в свете фонаря глаза его блеснули.

— Солнце любви Отца Небесного всегда сияет над нами. Только многие плотно занавесили окна своих сердец, вот им и темно. Я и сам так жил — заперся внутри, жаловался на мрак… А стоило немного распахнуть сердце — и свет хлынул потоком, наполняя меня теплом и радостью жизни.

Человек слушал, опустив голову. Ему хотелось верить каждому слову этого странного старика — но внутри по-прежнему было пусто и холодно. Он горько вздохнул:

— Красиво вы говорите… Да только не чувствую я ничего. Как же открыть сердце, если оно словно окаменело? Я столько лет прожил, не видя этого света… Забыл уж, как — чувствовать.

Старик положил тёплую ладонь ему на плечо.

— Сердце ваше не умерло, просто оно спряталось от боли, — тихо сказал он. — Но поверьте, оно живо. Надо лишь вспомнить, как оно умеет любить и верить. Вспомните себя ребёнком…

Голос старца звучал ровно и убаюкивающе, и человек невольно прикрыл глаза. А старик всё говорил, негромко, словно нараспев:

— Вы семи лет, летней ночью вы стоите во дворе бабушкиного дома в деревне. Над головой — небо звёздное, звёзды крупные-крупные, и Млечный Путь белой дымкой тянется через всё небо… Тихо кругом, тепло. Где-то стрекочут сверчки. Маленький мальчик поднял голову и смотрит на эти несметные звёзды. И вдруг у него дух захватывает от красоты, от величия небес… Помните?

У человека задрожали ресницы. Перед внутренним взором у него действительно всплыла эта картина — будто заново пережил тот давний миг. Вот он, маленький, стоит босыми ногами на тёплой пыли двора, запрокинув голову, разинув рот от изумления. Небо над ним тёмное-тёмное, бесконечное, и всё усыпано звёздами, и Млечный Путь сияет. Рядом — высокий силуэт старой яблони, в ветвях стрекочет сверчок. А в сердце — ни страха, ни одиночества, а тишина и восторг. Будто сами небеса смотрят на него и улыбаются.

— Тогда вы впервые почувствовали прикосновение тайны, прикосновение Бога, — продолжал старик мягко. — Вы вдруг поняли, что этот огромный прекрасный мир — родной вам, что вы — часть его, любимая часть. Маленькое сердечко ваше было открыто, и любовь лилась в него из всего: из звёзд, из тёплого ночного воздуха, от матушки-земли… А помните, бабушка вышла тогда к вам? Вы спросили её: «Что это со мной?», а она улыбнулась и сказала: «Это Господь тебе в сердце стучится. Радуйся… Он всегда с тобой». Вы ведь забыли эти её слова, верно?

Слёзы выступили у него на глазах. Казалось, долгий лёд внутри начал таять.

— Помню… — прошептал он, изумлённый и растроганный. — Боже мой, ведь и правда… Было же это. Как же я мог забыть?.. Я тогда чувствовал… словно сам Бог рядом.

Он закрыл лицо руками. Старик положил руку ему на спину утешающе.

— Мы все забываем, — мягко произнёс он. — Растём, обрастаем обидами, страхами — и забываем о самом главном, о том, что знали в чистом детстве. Вы спросили, почему утратили то чувство… Потому что с годами ваше сердце закрылось. Жизнь ранила вас, и вы спрятали свою душу подальше, чтобы не болело. Постепенно перестали слышать тот тихий стук, с которым Господь стучится в наше сердце. Суета заглушила его.

Человек молчал, всхлипывая, и слова старика ложились ему в душу, как целительный бальзам.

— Люди забыли Бога, забыли свою душу, — продолжал мудрец. — Живут в неведении, не понимая, откуда их боль. Гоняются за миражами вовне, надеясь, что власть или удовольствия утолят тоску… А тоска-то — по Богу, по той Любви бесконечной, которую душа помнит в глубине! Главная причина страданий — именно это неведение. Будто дети, потерявшиеся в толпе, мы плачем от страха и одиночества, хотя стоит нам оглядеться и увидеть, что Отец — рядом.

Старик поднял палец, как учитель, объясняющий простую истину:

— Но любовь Отца никуда не делась. Поток Его милости льётся непрестанно. Просто наши души стали словно перевёрнутые сосуды: благодать проливается мимо. Переверни обратно — и живая вода наполнит сердце доверху. Нужно лишь вновь обратиться к Небу, вновь раскрыть сердце — и оно опять наполнится светом.

— Но как… — прохрипел человек, вытирая мокрое лицо. — Как мне раскрыть его? Я уже и забыл, как молиться… Да и можно ли — после всего?

Старик улыбнулся и слегка развёл руками, словно предлагая сомневающемуся взглянуть вокруг.

— Разве для любви есть какие-то преграды? — спросил он. — Отец наш Небесный лишь того и ждёт, чтобы мы обратились к Нему. Помните притчу о блудном сыне? Стоило ему только повернуть обратно к отчему дому, как отец вышел навстречу и обнял его. Так и Бог — прощает и принимает чад Своих, стоит им лишь попросить. Он и вас ждёт давно, поверьте.

— Но я столько лет не верил, роптал… — прошептал человек. — Неужели Он простит?

— Он милостив, — тихо ответил старик. — Его любовь безусловна. Просто обратитесь к Нему от сердца, по-детски. Молитва — это ведь не набор формальных слов. Достаточно искреннего зова души. Скажите Ему сейчас всё, что чувствуете, попросите о помощи — и Он услышит.

Человек кивнул, перевёл дух. Сердце его билось бурно. Он прикрыл глаза, сложил дрожащие руки и впервые за много лет прошептал молитву — несвязную, простую, идущую из самой глубины. Слова сами сорвались с его губ:

— Господи… прости меня… Я заблудился и отчаялся… Благодарю Тебя, что Ты не оставил меня… Помоги мне почувствовать Твою любовь, прошу…

Он говорил шёпотом, не замечая, как по щекам текут горячие слёзы.

И вдруг он почувствовал, что ладони его наполняет чужое тёплое прикосновение. Старик нежно накрыл его сцепленные руки своими. В тот же миг где-то глубоко внутри, в самой груди, разлилось удивительное тепло. Оно росло, распускалось, как цветок, наполняя всё его существо. Ему почудилось, будто он уже не сидит на скамье, а стоит один перед необъятной тьмой. Но тьма эта разгоралась мягким светом, и свет рос, ширился, превращаясь в сияющий океан. В этом сиянии он почувствовал себя маленьким ребёнком, которого подхватили чьи-то невидимые, но любящие руки. Ни звука не было вокруг, однако прямо в сердце прозвучало ясное, безмолвное слово: «Ты не один. Ты любим.»

Человек ахнул и распахнул глаза.

Мир вокруг преобразился. Уличный фонарь горел теперь мягким золотистым светом, и казалось, это сияние исходит отовсюду. Небо над домами больше не казалось чугунно-тяжёлым — напротив, сквозь облака проглядывали звёзды, и между ними лился тонкий серебристый свет луны. Воздух был свеж и тих; шум города словно отступил вдаль.

Человек посмотрел вокруг — и увидел то, чего раньше не замечал. Над домами, над каждым деревцем, над каждым прохожим словно колыхались прозрачные потоки света. Они лились с небес — бесчисленные, едва уловимые глазом струи. И на каждого человека падал этот свет. Одни прохожие спешили, не поднимая глаз, и свет скользил по ним, как по закрытой крышке. Но другие — вон молодая мать с усталым, но нежным лицом ведёт за руку маленького ребёнка — и вокруг них дрожит ласковое сияние. А чуть поодаль пожилой нищий в поношенной куртке опустился на колени, чтобы покормить из ладони тощего бездомного котёнка — и над ними тихо светится благодать. Оба они окружены лёгким светом, исходящим будто бы изнутри их сердец.

— Видите? — тихо спросил старец, всё ещё держа его за руки. — Милость льётся на всех. Просто не все готовы принять её.

Слёзы катились по щекам человека, но то были уже слёзы не горя, а светлой радости. Ему казалось, что он проснулся от долгого тяжёлого сна. Где-то глубоко внутри наконец стало легко и ясно. Он видел свет этих потоков благодати и понимал: это и есть Любовь, та самая, о которой говорил мудрец. Любовь Отца, которая всегда была рядом.

Город уже не был чужим и чуждым. Герой наш чувствовал связь со всем вокруг — со звёздами над головой, с тихими деревьями, с каждым человеком, мимо которого дул ночной ветер. В каждом из них он теперь ощущал родственную душу. Ему чудесно было ощутить это новое единство: все люди вокруг казались теперь детьми одного Небесного Отца, и даже к случайным прохожим в нём поднималась тёплая волна сочувствия и любви. Он подумал о завтрашнем дне: впервые за много лет ему хотелось встретить утро с молитвой благодарности и подарить миру хоть искру добра — пусть просто улыбнуться незнакомцу или помочь тому, кто рядом, вместо прежней холодности.

Вновь подняв глаза к небесам, мужчина увидел между разошедшимися облаками яркую звезду. Она мигала ему с высоты, точно старый друг, напоминая о том далёком вечере из детства.

Человек глубоко вздохнул, чувствуя, как грудь его наполняется лёгкостью.

— Спасибо… — прошептал он, глядя на своего удивительного спутника. — Вы спасли меня — и не только от машины… Вы вернули мне веру и жизнь.

— Благодари Бога, сын мой, — ответил старец, вставая со скамьи. — Это Он тебя спас. Я лишь сопровождал немного.

Человек тоже поднялся. Ему вдруг не хотелось расставаться с тем, кто стал для него проводником из тьмы.

— Можно… я буду вас навещать или как-то найти потом? — спросил он несмело.

Старик ласково посмотрел на него и покачал головой:

— Вряд ли встретишь. Да тебе и не нужно, у тебя теперь другой Проводник. Он всегда с тобой. А я — всего лишь странник.

Он дружески хлопнул исцелённого по плечу.

— Иди с Богом. Храни сердце открытым — и свет не угаснет. Люби и будь милосерден к людям — и любовь в тебе будет только расти. Не забывай радоваться дару жизни — ведь каждый миг её бесценен.

Мужчина кивнул, пытаясь удержать выступившие вновь слёзы благодарности. Он понял всё без слов. Поклонившись старцу, он тихо произнёс:

— Да хранит Вас Бог…

Однако договаривать он стал впустую. Незнакомец уже отходил вглубь переулка, шаги его звучали удивительно бесшумно. Человек опомнился и бросился было вслед:

— Подождите, как ваше имя?..

— но, завернув за угол, никого не увидел. Переулок был пуст.

Он замер, оглядываясь в ночной полумгле. Лишь слабое эхо шагов или, может, стук его собственного сердца звучал в тишине. На миг ему подумалось, не причудилось ли всё случившееся? Но стоило взглянуть на небо и вокруг — сомнения исчезли. Город уже не казался чудовищем, пожирающим души. В окнах домов горел тёплый свет. Прохожие где-то далеко мерцали силуэтами, и в каждом он теперь чувствовал родственную душу. Подняв глаза к небесам, мужчина увидел между облаками ту самую яркую звезду. Она подмигивала ему, точно старый друг, и в её мерцании он читал: не бойся, я с тобой.

Мужчина улыбнулся — впервые за долгое время по-настоящему. Сердце его было лёгким, как крыло птицы. Он тихо произнёс: «Спасибо…», не то небесам, не то всему миру сразу — и вышел из переулка навстречу новым дням своей обновлённой жизни. Ночь ещё властвовала над городом, но в душе его уже занимался светлый рассвет.

С уважением, Благомир.