Лучшая версия

ВНИМАНИЕ! Рассказ предназначен исключительно для читателей 18+. Текст содержит сцены насилия, психологического давления, упоминания алкоголизма и внутреннего разрушения. Материал рекомендуется только для читателей 18+, готовых к напряжённым образам и мрачным философским темам.


Предисловие от автора: Я писал этот рассказ, потому что меня зацепила мысль: стремление стать «лучшей версией себя» далеко не всегда ведёт к свету. Иногда эта идея превращается в бесконечную гонку, где человек теряет себя, превращаясь в отражение ожиданий, боли или чужих голосов. Я хотел показать, что за красивым лозунгом может скрываться тьма — и путь к совершенству легко становится дорогой к разрушению.


Версия Неизвестно.

Что такое рост над собой? Это не просто преодоление физических барьеров или наращивание мышц — это гораздо глубже, это битва с собственными тенями. Ты должен выкорчевать из себя слабость, обточить углы, которые царапают душу, и расплавить ограничения, будто металл в горниле. Каждая тренировка — это ритуал, посвящённый будущей победе, и каждая капля пота дань духу, который не сдаётся. Новый навык не просто функция тела, это мост в иное «я», которое выше и сильнее, чем ты был вчера.

Так и я упорно стремлюсь быть выше любой преграды, что воздвигает на моём пути Вселенная. Я иду сквозь себя, как сквозь лабиринт, где каждый поворот — это ты же, но из иного времени, иного мира. Я снова активирую кинетические блокираторы, рассекаю ткань реальности с хирургической точностью, открываю брешь и шагаю в новый мир.

— Прощай, вселенная шахматистов. Встречай меня, мир боксёров.

Как и в предыдущих прыжках: чистое поле, небо, растворённое в мягких оттенках багрянца, то же Солнце: огромное, медленно ползущее к горизонту, будто оно наблюдает, не вмешиваясь. Почему именно здесь я появляюсь каждый раз? Почему этот безмолвный закат стал порталом между мирами? Во всех бесконечных версиях реальности — это место неизменно. Быть может, оно не просто географическая точка, а отпечаток моей души, символ перехода. Или же баг пространства, зависший в алгоритме мультивселенной. Но ответы подождут. Сейчас задание.

Я настраиваю детектор ДНК. Устройство в ладони вибрирует, словно реагирует не только на генетический сигнал, но и на мою волю. Осенний ветер легко касается кожи, играет с волосами, проникает сквозь тонкую ткань одежды и приносит с собой запахи: пыль далёких магистралей, влажные камни, перегретый асфальт, крики птиц, исчезающих за крышами чужого города. Всё здесь кажется иным, но и знакомым. Как призрак воспоминания о жизни, которую я уже проживал. Простой, до того как началась эта бесконечная битва между мирами.

Что такое «я», если во множестве миров существует бесконечно много меня? Неужели личность всего лишь сумма решений и контекста? А если так, то кто из нас настоящий? Или, может быть, истина не в том, кем я стал, а в том, как я выбираю быть в каждом новом мире?

Я не ищу версии себя, чтобы победить их. Я ищу смысл, растворённый между строк разных судеб.

Писк. Сигнал. «Объект обнаружен». Вновь без паузы, без передышки. Каждый шаг отзывается в пространстве эхом моего присутствия. Я чувствую напряжение воздуха, он словно ждёт. Каждый вдох наполняет меня энергией, которую не даст ни один протеин. Это зов мира, это предвкушение новой битвы. Ведь только преодолев настоящее, можно ступить в завтрашний день другим: сильнее и свободнее.

Версия #121.

Прошлая ночь прошла тихо, если можно назвать «тихо» комнату, заваленную бутылками, будто они здесь гнездились. Пустые, пролитые, некоторые разбитые, с прилипшими к стеклу волосами и пеплом. Воздух стоял тяжёлый, вязкий, словно его нужно было глотать ложкой. Воняло потом, алкоголем, дешёвыми сигаретами и старой, забытой на кухне едой. Но самое страшное — пахло усталостью. Моей.

Похмелье ещё не наступило, и это был единственный шанс быстро собраться и дойти до спортзала, пока голова ещё не решила объявить забастовку. Уже неделю я чувствовал, как за мной тянется тонкая, почти незаметная нить отчаяния. Как будто кто-то держит её с другой стороны и всё сильнее натягивает.

Ночная жизнь пожирает меня по частям. Каждый вечер маленькая смерть, каждый рассвет гримаса нового рождения, в которое я не верю. Иногда, просыпаясь в этом аду, мечтаю о тишине. О доме в деревне, где скотина бодро мычит с утра, где у меня есть пара коз, кур и сарай. Где меня не рвёт на части мир чужих амбиций. Где я просто человек, а не голограмма для развлечения.

Я медленно поднялся, хрипя, будто в груди осел медведь и теперь хочет наружу. Подошёл к зеркалу, не сразу узнавая отражение. Массивное тело, как броня, обтянутое кожей с картой боёв и ошибок. Волосы растрёпаны, лицо заросло щетиной, глаза потускнели, как старые лампы в дешёвом мотеле. Каждый шрам на теле не просто рубец, а надпись на древнем камне. Это история боли, крика и молчаливой ярости.

Вот, например, тонкий след на рёбрах — нож, вспоротый бок возле бара, когда я полез защищать девушку, которой, как потом оказалось, просто было скучно. Вот глубокий разрез на плече — ржавая арматура, оставшаяся после драки с гопниками. Прививка от столбняка шла в комплекте. А этот изогнутый след — укус бомжа. Он вгрызся в меня, как зверь, и я потом две недели боялся, что сойду с ума от бешенства.

Тело, как костюм, сшитый болью. Оно служит, но требует платы: болью, утомлением, зависимостью. Я думал, если нарастить броню мышц, боль уйдёт. Но она стала только глубже, теперь она прячется не снаружи, а внутри.

Быть может, свобода начинается не с тренировки, а с отказа от идеи, что ты — это мышцы. Что ты — это успех. Что ты — это тело.

Я никогда не хотел быть боксёром. Вообще. Но мой отец был тренером, настоящим монстром, которому интереснее было натаскивать сына, чем слушать его. Он кричал, когда я падал. Он орал, когда я вставал. И внутри меня до сих пор звучит его голос, как эхо заброшенного зала. Иногда я думаю: а возможно ли забыть всё это? Или память такая же тюрьма, как тело?

Шесть дней в неделю зал. Один день бой. Круговорот, в котором я давно потерял себя. Жму, бью, качаю. Дышу по графику. Есть план питания, но нет плана жизни. Всё, что было когда-то настоящим, желания, мечты, любовь, сгорело в прожекторах арены.

Было бы круто завести семью. Когда-то я хотел детей. Мечтал научить их не тому, чему учил меня отец, а простым вещам: уважать слабых, держать слово. Но судьба засмеялась, как пьяный клоун, и сделала меня гладиатором в шоу для жирных богачей с золотыми часами и мясом в глазах.

Сейчас только девять. До следующего боя три часа. Время принять душ, смыть с себя не только грязь, но и остатки вчерашнего себя. Телевизор орёт сам с собой. Компания на ночь бутылка и тишина.

Друзей у меня нет. Родители ушли. Только менеджер: сухой, безэмоциональный тип, у которого на лице постоянно висит выражение «ты мне больше не выгоден». Думаю, он даже радуется, что я сам себя уничтожаю. Меньше проблем.

Лекарства от похмелья должны быть в комоде. Комод массивный, деревянный, ручной работы. Подарок от одного миллиардера, который хотел «купить меня» в коллекцию. Забавно. Теперь это просто тумба с пустыми пузырьками.

Накинул трико и кожаную жилетку на голый торс. Дотянулся до двери… но прежде чем открыть в неё постучали. Чётко, уверенно. Не как сосед или курьер. Кто-то знал, что я дома. Кто-то знал, кто я.

Версия Неизвестно.

Детектор вывел координаты. Цель прямо за дверью. Объект: «альтернативная версия». Воплощение худшего варианта развития моей жизни. Возможно, худшего из всех. Он — я. Но сломанный.

Парализатор в руке. Я вдыхаю глубже, чем нужно. Стучу. Жду.

Открывает дверь — он. Мачо с лицом, вырезанным из той же глины, что и я. Только с трещинами. Уставший, удивлённый, как человек, который впервые увидел отражение в кривом зеркале. Тело как у быка, взгляд, как у мальчика. Противоречие.

Я стреляю. Синяя волна пронзает пространство, разрывая тишину. Он падает. Тело, гора мышц и стимуляторов, валится на пол, поднимая облако пыли и забвения.

Квартира мусорная биография. Всё здесь говорит: «я потерпел поражение». Пустые бутылки, бычки, пожелтевшие фотографии, спрятанные в ящики, комод единственный намёк на то, что в его жизни кто-то верил. Хоть кто-то.

Я нахожу крепкий стул. Связываю его квантоалмазными нитями. Они мерцают в тусклом свете, словно из иного мира. Он не вырвется. Не в этом теле.

Достаю нюхательные соли. Подношу к его носу. Резкий, едкий запах. Его веки дрожат, открываются. Он смотрит на меня. Или в себя?

Версия #121.

— Почему… ты выглядишь… как я? — Голос мой, но словно через вату. Голова гудит, всё плывёт. Боль, как пульсация Вселенной.

— Тебе это не важно. Всё равно ты уже проиграл. — Его голос мой. Но в нём нет сомнений.

Он возится с устройством. Кабели, сенсоры, контакты. Что-то жужжит у меня за головой. Я вижу его отражение в зеркале. Мысли мчатся, как поезд без тормозов.

— Я хотя бы заслуживаю знать, кто ты, — хриплю. — Если собираешься меня убить.

— История повторяется. Но ты прав. В последний раз, честное слово. Слушай: ты — один из бесконечных. Я — один из тех, кто собирает. Знания. Опыт. Жизнь. — Искры. Голубой свет. Он продолжает. — Я впитываю версии себя. Становлюсь больше. Сильнее. Ты следующая ступень моей эволюции.

Я смотрю в его глаза и вижу… не себя. Я вижу путь, которым не пошёл. Жизнь, от которой убежал. Он не просто альтернатива. Он зеркало, которое искажает, но всё равно отражает. Может, истинное «я» рождается не внутри, а между. Между мной и теми, кем я мог стать.

Иглы. Как будто в затылке расцветает механический цветок боли. Я пытаюсь сосредоточиться. Нити. Нити невозможно порвать.

— Не рыпайся. Эти нити не из твоего мира, — его голос, всё дальше, как сквозь воду. — Я заберу твой опыт. А тело оставлю тут. Пусть гниёт вместе с остальным.

Комната гаснет. Звук гаснет. Только внутренний голос: «Наконец-то». Я так устал. Я так хотел покоя. Не смерти. Понимания. Жизни, где никому не нужен твой рекорд.

«Вот и всё. Я ушёл к своим козам. На ферму. К себе».

Есть усталость физическая, есть моральная, а есть та, что идёт из самой сердцевины бытия. Она не имеет причины и не требует повода. Это пустота, которая растёт в тебе, как инородное семя. Когда она полностью раскрывается, ты больше не хочешь ни жить, ни умирать. Ты просто хочешь исчезнуть. Раствориться в тишине. И вот тогда появляется искушение — отпустить всё. Даже самого себя.

Версия Неизвестно.

Материя дрожит. Я активирую кинетические блокираторы. Очередной разрез реальности. Вхожу в новый мир.

Версия Неизвестно спустя неизвестное количество времени.

Каждый шаг я делаю добровольно. Но почему же он так похож на предыдущий? Быть может, свобода — это иллюзия, необходимая, чтобы не сойти с ума от осознания, что всё уже решено? А может, именно в этом повторении и есть мой выбор — идти дальше. Смотреть в глаза другим себе. И спрашивать: «А что бы ты сделал, будь на моём месте?» Некоторые отвечали честно, наивно, глядя прямо в глаза. Другие молчали. Третьи пытались сбежать, но это было бесполезно. Я знал, как действовать. Я учился у лучших — у себя.

Я хотел стать лучшей версией себя. Избавиться от слабостей. От сомнений. От прошлого. Я искал ответы в других. В себе. В миллионах «я», раскиданных по вселенной, как осколки разбитой маски. Я верил, что если собрать их всех, я стану цельным. Совершенным. Но с каждой личностью, которую я вбирал, что-то внутри начинало скрипеть. Не ломаться — нет. Скрипеть, как старая дверь, за которой давно никто не жил. Я становился другим. Жёстче. Холоднее. Как лёд, который помнит тепло, но уже не знает, как его вернуть.

Была одна версия — совсем юный я. Парень, не знавший боли, кроме ссадин на кулаках. Он смотрел на меня не со страхом, а с жалостью. Его глаза были как окна в мир, где я ещё не начал разрушать себя. Я долго не мог решиться. А потом… зачем-то отпустил его. Просто ушёл. Сломал шаблон. Но боль от его взгляда осталась сильнее любой битвы.

Сначала я думал, что всё ещё контролирую себя. Что могу отличить «я» от «не-я». Но чем дальше я шёл, тем слабее становилась граница. Мысли сливались в шум, похожий на дождь за стеклом. Иногда я просыпался с чужими снами. Иногда с чужими страхами.

Был день, когда я поставил на паузу всё. Сел у окна. В мире, где шли дожди без остановки и просто смотрел. Там, внизу, под стеклом, парень кормил собак. Он не знал, кто я. Не знал, сколько жизней я разрушил. Он был тоже одной из версий меня. Версия, что выбрала тишину, а не силу? Я не стал проверять. Я просто сидел и дышал. Но такие моменты, как мираж. Исчезают, стоит только моргнуть.

Затем я вернулся к поискам. Стремление к совершенству стало болезнью. Я начал не просто поглощать. Я начал… разбирать. Хотел понять, как именно люди ломаются. Где проходит та самая грань, где кончается человек и начинается тень. Я касался их боли, как музыкант касается струн. И слушал, как звучит отчаяние в разных тональностях.

И знаешь, в чём самое страшное? Я начал наслаждаться. Не убийством. Не властью. А тишиной, которая наступала после. Момент, когда остаётся только ты и пустота. Никаких голосов. Никаких сомнений. Просто безмолвие. Чистое. Пронзительное. Как снег в глухом лесу.

Тогда я понял — я не становлюсь сильнее. Я становлюсь один. Совершенство оказалось не светом, а гладкой, холодной поверхностью, в которой никто уже не отражается.

Версия #6724, одна из последних жертв.

Я сбежал. Не спрашивай как. Я сам не знаю. Он… играл со мной сначала. Смотрел, как я ломаюсь, как прошу, как молю. А потом вдруг отпустил.

Он дал фору. Как хищник жертве.

Я бегу до сих пор.

Слушай внимательно, тебе надо уходить. Немедленно. Не дочитывай. Не гляди дальше. Он выбирает по глазам. Он находит тех, кто читает. Кто видит его следы. Это не мистика. Это какая-то… осквернённая технология, которую он вывернул наружу. Он нашёл способ приходить через внимание.

Ты читаешь? Всё. Этого уже достаточно. Он узнал о тебе. ПЕРЕСТАНЬ ДАЛЬШЕ ЧИТАТЬ!

Если ты читаешь это — он уже идёт. Я не знаю, где ты. Но он найдёт.

Он идёт не по следам. Он идёт по глазам. Через экран, через страницу. Он уже здесь.

ОБЕРНИСЬ!
ОН
ЗА
ТВОЕЙ
СПИНОЙ.