Колыбельная для маленького принца

               
               
               
Иногда я «вижу» её в метро или на улице. Хрупкая блондинка в развевающемся на бегу плаще несётся куда-то вдаль, к только ей одной известной цели. Она не бежит, а летит, как будто, едва касаясь ногами земли.
Иногда мне кажется, что её и вовсе не было. Что я её выдумала. Ведь из тех, кто её знал, никто не проронил про неё ни слова с тех пор, как она ушла.
Но в пользу того, что это не мой горячечный бред, и Рита – это человек, женщина, с которой мы ненадолго пересеклись в одной реальности, говорит то, что осталось после неё.
Самое главное – это, конечно, Вика, чью судьбу Рита в корне изменила, удочерив девочку, несмотря на множество препятствий и бюрократических проволо;чек.
«Я поняла, что это единственное, что я могу сделать, - разводила она в отчаянии руками, сидя как-то у меня дома на кухне и рассказывая про свои безуспешные попытки поменять что-то в реабилитационном центре, где она работала несколько лет. Там занимались «отказниками», детьми, от которых отказались родители, оказывали им психологическую помощь и помогали адаптироваться к новым семьям. Рите, как работнику центра, удалось оформить документы на удочерение Вики гораздо быстрее, чем это обычно бывает. Но, всё равно, это было непросто. К тому же, она встретила ещё и сопротивление родных. У них с мужем уже был свой сын, Лёха, смешной рыжеватый парнишка, очень смышлёный и развитый. Был дом – полная чаша, с большой собакой и вальяжным котом… Никто не мог понять, зачем? Зачем нарушать идиллию и брать в дом чужого ребёнка. Рита тогда впервые заставила меня задуматься над расхожей, но очень верной, по сути, фразой, что чужих детей не бывает.
Может, дело было ещё и в том, что она сама выросла фактически как беспризорница. Отец ушёл из семьи, а мама ей мало занималась, потому что много работала. Вот и выросла девчонка, ПТУ-шница, во дворе с пацанами, распевая по подворотням песни под гитару, на которой играла лучше любого парня. Потом она собрала музыкальную группу с вызывающим названием «Помойка», которая позже была переименована в «Жмурки». То ли игра, то ли намёк на нашу бесконечную непроглядную слепоту – что именно крылось за этим названием? А высокий пронзительный голос вопрошал в песнях, которые Рита сама сочиняла:

«Кто с нами шутку сыграл такую?
Кто нас сюда забросил и жить заставил?»

Откуда в её юной голове появлялись такие философские размышления о смысле жизни, о нашем предназначении?»
Откуда такая решимость и смелость в желании делать реальное добро? Но мы, все те, кто её окружали, так ничего и не успели понять. Мы считали её пацанкой, сильной, неунывающей и непотопляемой. А она была просто хрупкой женщиной, которая очень нуждалась в любви, которой сама делилась очень щедро. И одной из главных, очень знаковой песней в её репертуаре была «Колыбельная для маленького принца», на которого она так походила своей детской наивностью и одновременно совсем не детской мудростью.
 
«На одеяле картинки мира,
Окна, нашитые лоскутами.
Кто снял с креста мое грешное имя,
Кто моей песне птицей
Приказал в клетке петь?»

Она пронеслась сквозь наши жизни быстро, как комета. Сгорела от жестокой болезни, велев перед уходом, чтобы её кремировали и пепел развеяли над морем или речкой. Упоминала она про это ещё в юности, как будто, знала, что у неё мало времени.

«Из крыла кровавое перо достану,
В душу обмакну, недолго ждать исхода.
Знаешь, чем искра на бумаге станет, -
Это огонь в агонии стихом исходит».

Но родные не выполнили её наказ и захоронили урну с её прахом на кладбище возле деревни, откуда родом её мама. И вскоре на этом месте выросла ива. Дерево, которое обычно растёт у воды. Так Рита, хоть и частично, но добилась исполнения своей последней воли.
«Рита стала ивой», - так мы теперь говорим. А больше ничего. Странно, ведь именно Рита всегда устраивала концерты и творческие встречи памяти рано ушедших музыкантов из нашей тусовки. А когда ушла она, мы ничего такого сделать не смогли. Словно, боимся, что такой вечер памяти станет признанием того, что она умерла, ушла безвозвратно. Нам же хочется верить, что это не так, что она просто на время пустилась в очередное путешествие. Она это любила. Помню нашу невероятную поездку на Соловки. Она туда поехала не просто так, а в составе научной экспедиции по изучению лабиринтов, выложенных из белых камней неизвестными странниками много столетий назад. А меня она просто взяла за компанию. И это была лучшая поездка в моей жизни. Вокруг Риты всегда были какие-то вихри событий. Она много чем интересовалась, многому училась, заражая этими интересами и других. Были курсы по семейной психологии, искусствоведческий факультет, и ещё много разных занятий и семинаров.
Но всё это были пути к одной-единственной, лишь ей известной, цели. Как-то она поделилась этим со мной. Это был один особенный проект, который Рите так и не удалось осуществить. Она хотела создать большой досуговый центр для мам с детьми. Чтоб там женщины могли отдохнуть, уделить себе время и пообщаться, пока их дети возятся в игровой комнате под присмотром внимательных воспитателей. Да и не только отдохнуть, но почитать или послушать музыку, или позаниматься своим любимым хобби. Выйти хоть ненадолго из бесконечного стресса. Этот центр стал бы опорой для будущих мам, которые не планировали беременность и паниковали при мысли о предстоящих трудностях, связанных с рождением и воспитанием ребёнка; для тех, у кого нет никакой поддержки, кого оставили все близкие, и кто боится растить малыша в одиночку. Чтобы они знали, что при любых обстоятельствах, есть такое место, куда можно прийти и получить совет или помощь. Чтобы никто никогда больше не бросил своё дитя. Но эта затея так и осталась на уровне проекта, даже не проекта, а фантазии. И возможно, когда-нибудь, мы все, друзья и близкие Риты, соберёмся, нарушим молчание и возьмёмся завершить это начинание. И это и будет главным подтверждением того, что Рита не умерла, а жива. А где-то радостно зашумит листвой ива.

Ночь выжги факелом огневенным,
Высей на небо горсть звезд хрустальных.
Маленький, светлый, мой малыш кудрявый,
Я размотаю твои причуды-сказки.

Кто мой колпак шутовский снимет,
Кто за окном свет резинкой вытер.
Взрыв мои плечи тиском обнимет,
Выбросив тело, душу посадит розой
На одинокой звезде.

Кто с нами шутку сыграл такую,
Кто нас сюда забросил и жить заставил.
Плач птицы пусть тебя не разбудит.
Просто, окольцевав, мне поломали крылья.

Черного хлеба ломоть душистый
Я посолю тебе слезами света.
Горькой полыни из сердца вырву,
Ты не отыщешь печали
На одинокой звезде.

Лязг медных глоток, в глазах окурки,
Сказок твоих, увы, им не увидеть.
Червонцы в соты, стамески в зубы -
И повалили, эх, нам бы их не завидеть.

На одеяле картинки мира,
Окна, нашитые лоскутами.
Кто снял с креста мое грешное имя,
Кто твоей песне птицей
Приказал в клетке петь.

Из крыла кровавое перо достану,
В душу обмакну, недолго ждать исхода.
Знаешь, чем искра на бумаге станет,
Это огонь в агонии стихом исходит.

Без топора моя каша не сварится,
Чья-то голова с плахи покатится.
Рыжего лиса взгляд пронзит укором,
Кто виноват, что стреляем мы
Только в тех, кто родней.

Алой зарей летели кони,
Рожь шелестела пугливым ветром в поле.
Спи, синеглазое звезд творенье,
Светлой души твоей грязь да не тронет.

Кто заплевал живой воды колодец,
Сам в нем сидит, он не погасит светоч.
С ветки росою упадет свет лунный,
Спи, мы с тобою одни на твоей
Одинокой звезде.
                Маргарита Лопухина.