Часть четвертая. Глава вторая

 Однажды государыня Жемчужинка  получила приглашение  от настоятеля храма Белых Лепестков, воздвигнутого  на горе Созерцания  в местности Душистых холмов, совершить моление по случаю установления вновь отлитого колокола.
 
Приближались холода; из-за затяжных дождей в это время года для паломников могли возникнуть трудности на дорогах, поэтому служители храма, сверившись с небесным гороскопом, выбрали благоприятные дни для проведения столь важной церемонии.

Испросив дозволение у своего Драгоценного супруга на паломничество к святому месту и получив высочайшее согласие, государыня, не мешкая, стала собираться в дорогу. По такому случаю были приготовлены паланкины и легкие повозки, крытые парчой и бархатом.

В свиту для сопровождения Высочайшей особы были назначены только приближенные дамы первых покоев. Мне тоже было приказано отправиться в их числе.

Процессию знатных паломников сопровождал небольшой военный отряд во главе с князем Двух Мечей — братом государыни Жемчужинки, вельможей второго ранга.

Ранним утром торжественная процессия под молитвенными стягами двинулась в сторону горы Созерцания, которая возвышалась к северо-востоку от столицы в двух днях пути по хорошей дороге.

Местность, примыкавшая к территории монастыря на священной горе Созерцания, у подножия которой, в естественной впадине из розового гранита лежало озера Багряного, считалась под покровительством небесных бодхисаттв, и въезд  на гору военным, носящим оружие, был запрещен.  Подчиняясь запрету, отряд князя Двух мечей встал в ожидании маленьким лагерем в зеленой долине неподалеку от озера. Сразу по завершении паломничества, Драгоценная государыня намеревалась уединиться во дворце на Жасминовой реке,  чтобы в тиши пустынных покоев совершить поклонения духам предков.

Никогда прежде мне не доводилось участвовать в таком величественном храмовом празднике, как установка нового колокола. Вся церемония, с соблюдением таких важных священнодействий, как освящение колокола и установка его в богато украшенной звоннице заняла два дня. Каждая часть в этих обрядах отмечалась с особой торжественностью при огромном стечении паломников из разных провинций. Все эти дни непрерывно звучали молитвенные песнопения; подношения паломников возвышались грудами, закрывая основание жертвенного алтаря.

Все, кто участвовал в молении, заметили, насколько удачно было выбрано время для установки и освящения колокола. Стояла чудесная, тихая погода, что было крайне редко для поздней осени: прозрачный воздух, нежный, едва ощутимый ветерок и солнце, щедро льющее холодную позолоту быстро угасающего света.

Государыня Жемчужинка осталась довольна тем, как прошло торжество, и поднесла в дар храму семь мерок драгоценной смолы в форме трехъярусных пагод, кусок парчовой ткани на занавес для алтаря и двадцать слитков белого серебра.

В день возвращения в столицу, с утра небо слегка хмурилось, но дождя не было, и солнце опять беззаботно играло прохладными лучами в багряных листьях горного клена. В душе все радовались скорому возвращению во дворец на Жасминовой реке.

В полдень, когда государыня Жемчужинка и ее приближенные достигли местности под названием Голубая долина, неожиданно поднялся ветер, небо быстро затянуло темной пеленой, и пошел сильный, холодный ливень. Все были чрезвычайно напуганы. Кругом простиралась пустыня, и дорога быстро превращалась в грязевой поток. Путники дрожали от холода и страха. Королева уже подумывала вернуться назад, к Багряному озеру, поскольку двигаться вперед не было никакой возможности: ливень усиливался, и лошади, и носильщики не могли ступить ни шагу. Вдруг, один из воинов, искавший дорогу далеко впереди, вернулся с известием, что за ближайшим холмом находится постоялый двор, где паломники могут переждать непогоду и высушить одежды.

Едва путники подошли к воротам придорожного трактира, как из дверей выбежал хозяин с большим зонтом и, учтиво кланяясь, препроводил государыню в специально приготовленную комнату. Остальные приближенные разместились в больших нижних комнатах для трапез с подогревом в полу. Дамы распустили прически и вывесили одежды для просушки. Расположившись весьма небрежно, они весело болтали меж собой: плохая погода не испортила хорошего настроения. Все с восторгом обсуждали увиденное в эти дни в храме Белых Лепестков: церемонии освящения и подношения подарков; одеяния служителей и паломников — все было очень красочно и торжественно, все достойно внимания высочайших особ.

Вскоре, сменив одежды, государыня спустилась в общую залу. Фрейлины обступили ее, спрашивая, как скоро можно будет продолжать путешествие. Но ливень не утихал, и улучшение погоды не ожидалось в ближайшие часы. Государыня заметила, что дорогу наверняка размыло настолько, что даже по окончании непогоды придется ждать, пока земля впитает влагу и станет пригодной для передвижения. Поэтому, волей-неволей, всем придется заночевать в этом трактире под нелепой вывеской «Три чашки риса».

Хозяин заведения подал обильное угощение и самодельную жасминовую настойку. Выпив немного, дамы потребовали шахматы и музыкальные инструменты, какие только можно было найти в таком пустынном месте.

Жена трактирщика тотчас принесла лютню и, любезно кланяясь, вручила инструмент мне в руки: должно быть, это фрейлины подучили ее, чтобы я не смогла отказаться от исполнения, которого все от меня ждали с нетерпением. Принесли еще цитру, что зовется «Голос иволги». Ее взяла фрейлина Атласная Туфелька. Брат государыни, князь Двух Мечей слыл непревзойденным мастером игры на флейте из крапчатого бамбука, которую он всегда носил с собой. Даже в жестоких сражениях он не расставался с ней.

Втроем мы сыграли несколько мелодий: «Радуга над Сливовой горой», «Ручей в лепестках персика», «Плыву за Облачную заставу», «Луна в месяц первых цветов» и другие. Все присутствующие были довольны нашим виртуозным исполнением.

- Сколь волнительны эти звуки! - вздохнула государыня Жемчужинка. - Мое сердце охвачено грустью. Я вспомнила вдруг, как прошлой весной мы с государем качались на качелях. Внезапно, порывом ветра, с моих плеч сдуло красный шарф из сетчатого шелка, и он повис высоко среди ветвей акации. Государь ловко взобрался на дерево, достал шарф и собственноручно укутал им мои плечи. Его Величество касался меня с такой любовью! Нежно целовал мое ушко… Затем едва коснулся губами моей щеки… Ах, что это я говорю? - спохватилась государыня. - Вот что значит — играть с чувством! - похвалила она нас. - Все трое заслужили достойную награду!

- Нет, нет! - запротестовали хором фрейлины. - Настоящий музыкант, придя на пир, играет то, что его попросят, а не то, что он умеет. Эти мелодии можно услышать в каждом переулке, даже дети торговцев импровизируют на похожие темы.

Князь Двух Мечей почтительно поклонился фрейлинам и попросил позволить ему искупить вину, сыграв на этот раз то, что прикажут дамы. Все стали просить исполнить песню «Не слышно птиц в дождливом парке».

Фрейлина Сизая Тучка пела под наш аккомпанемент печальным и чистым голосом. Все невольно загрустили. Государыня велела поднести князю чарку рисового вина, в знак похвалы за хорошее исполнение.

Так, в незатейливых развлечениях прошел весь день, но небо словно прохудилось или пребывало в неизбывной печали. Дождь лил неустанно до самого вечера. Вдруг на закате, над самым горизонтом, будто чей-то сильной рукой разорвало пелену облаков. Сквозь эту брешь на долину устремился поток мерцающего света, текущий словно густая расплавленная медь.

Дождь прекратился, но воздух был пропитан тяжелой влагой и ароматная земля разбухла подобно тесту. Однако, не смотря на улучшение погоды, мы должны были дождаться, пока не просохнет дорога.

Хозяин трактира известил нас, что уже приготовлены комнаты для ночного отдыха свиты государыни. Он неустанно возносил хвалу Небесам, пославшим ему столь необычных постояльцев, что уже являлось для него неизмеримым счастьем; теперь престиж его трактира поднимется до статуса столичного заведения. Ему трудно было поверить, что его ничтожные услуги оказались угодны Высочайшей особе.

Государыня Жемчужинка согласилась переждать эту ночь в пустынной местности. Ей пришлось по-нраву радушие хозяев постоялого двора. Князь Двух Мечей приказал своим людям нести караул у дверей трактира до самого рассвета не смыкая глаз.