Наровчатские зори

                XXXII

     Яркая, брызжущая светом Победы, была весна 1945 года. Какое всеобщее оживление, ликование охватило измученных войной людей на фоне расцветающей природы!
     Возвращались домой демобилизованные воины, радовались их близкие и родные. Приехала с ребенком Дуся, дочь Варвары Пимовны, ожидали приезда зятя Николая.
     По выходным дням люди шли гурьбой на речку Мокшу, располагались на мягкой луговой траве у леса или на берегу. Сама природа радовалась вместе с людьми, подарив им обилие незабудок и ландышей, теплых и солнечных дней. Веселые голоса людей, звуки гармошки и балалайки разливались над Мокшей, звенели песни и частушки. Птичий перезвон вторил людям: «Чьи вы? Чьи вы? Чьи вы?».
     – Наровчатские! Азарапинские! Ачасевские! – весело отвечали люди любопытным чибисам.

                «На дубу сидит ворона, кормит вороненочка,
   У какой-нибудь разини отобью миленочка…».

     Это уже пела одна из горемычных вдовушек, душу которой тяжелым камнем давила проклятая «похоронка».
     В ночь на 9 Мая Наровчат не спал. Народное гуляние продолжалось, как днем. Не спали вместе со взрослыми и дети. Все ожидали «важное сообщение» по радио, а когда оно прозвучало, счастье Великой Победы охватило людей с новой силой: крики радости, объятия, всеобщее ликование. Никогда не забыть той ночи и утреннего светлого Дня Победы!..

     Начались полевые работы. Соня с дочкой посадили картошку, репу, морковь, лук. «Когда же приедет папа?» – томилась ожиданием Верочка. Ей уже не страшна была та рожица вверху у печного выступа, там лежал узел с овечьей шерстью, принесенный Соней от Дарьи, чтобы напрясть шерстяных ниток и вязать на зиму носки. Этот узел заслонял ту «страшилку»!
     В эту памятную майскую ночь Верочка вдруг проснулась от странного звука. Рядом лежала мама и во сне стонала, всхлипывала, с трудом дышала, руками отгоняя кого-то. Потом она затихла. Заснула снова и ее дочка.
     Утром Соня рассказывала Варваре Пимовне:
     – Сегодня ночью мне, как наяву, приснился сон, будто сверху упал узел с шерстью прямо мне на грудь и давит. Я схватила руками эту шерсть, оттолкнула. Утром проснулась, думаю, что узелок с шерстью на полу валяется, надо поднять, а он, как ни в чем не бывало, на своем месте, под потолком, лежит на печном выступе. Но я точно помню, что трогала руками ту шерсть… Что же это такое?
     – Это тебя домовой давил, – улыбаясь, пояснила Варвара Пимовна не то в шутку, не то всерьез.
     Верочка не отходила от мамы, понимая, что она чем-то расстроена, места себе не находит. Соня села у окна, посадила ее на колени, дочка прижалась к ней, обняв ручонками за шею. Покачивая доченьку, Соня запела: 
               
                – Что стоишь, качаясь,
    Тонкая рябина,
         Голову склонила
    До самого тына…

     Так и сидели, обнявшись, пели жалобные песни одну за другой, у Сони на глазах были слезы…
     – Соня, Николай приехал! – раздался вдруг из прихожей радостный голос Варвары Пимовны.
     «Это ее зять приехал, муж дочери Дуси», – подумала Соня и ни с места.
     Пришлось соседке заглянуть к ней и пояснить:
     – Твой Николай приехал!
     Соня с дочкой бегом выскочили на парадное крыльцо, где стоял ее любимый с небольшим чемоданом в руке.
     Что может быть радостнее подобной встречи! Необыкновенное, воздушное чувство, неподдающееся никакому описанию!
     – Во-от тебе ково твой «домовой» наворожил! – шутила, улыбаясь, Варвара Пимовна.
     Верочка сидела на отцовских коленях, трогала его награды: Орден Боевого Красного Знамени, Орден Красной Звезды, а на другой половине груди ряды каких-то цветных полосочек. Отец разрешил ей поиграть со своими многочисленными медалями, которые достал из чемодана, а также выложил несколько толстых книжек, разные цветные мячики для дочки, еще небольшие настольные часы и кусок плотной ткани с красивым рисунком рассыпанных роз. Отец немедленно прибил эту ткань на пустующую стену над кроватью вместо ковра. Вот и все «трофеи» воина-победителя, артиллериста, гвардии капитана.
     Но чем кормить его, вот вопрос… Весна – голодное время года, все припасы давно закончились. Решили зарезать козу Катьку. Хоть и очень жалко было Верочке свою любимую козочку, но ради своего папы она была согласна на все. Холодильников в те годы не было, поэтому часть мяса Николай продал на базаре.
     «Первые дни радостной встречи миновали, и за светлой полосой жизни обычно следует темная: родители стали выяснять отношения. Начал отец осыпать упреками маму, приревновав ее к Сергею Михайловичу, хотя она уже давно у него не работала, отказалась сразу же, как только пришло письмо от отца, тем более стала получать деньги по его аттестату. К тому же Сергей Михайлович вскоре женился. Они «утопили» свою любовь в мутном потоке взаимных обвинений», – так впоследствии поймет и рассудит их дочь.   

(продолжение следует)