Глава LIV Церемония

- Воронка, это просто какое-то чудо! – встречала под утро Чешуйка.
- Что случилось? – испугался Воронка.
Знал, должна вот-вот родить, но слишком встревоженная была сейчас. Ждал, в этот раз будет ещё меньше детей у неё. Но этот восторженный окрик совершенно сбил его с толку. Неужели? Нет, не может быть! Отгонял дающий надежду, смысл.
Может в подвале, где жили Аскеты напитался какой-то энергией? Впрочем, как бы она могла повлиять на уже случившийся акт. К тому времени Чешуйка уже носила оотеку.
Но в любом случае, видел для себя много непонятного и необъяснимого в увиденном у Аскетов. Сам бы не смог жить как они. Требовалось ему признание. Внимание со стороны окружающих. Был красив и ценил интерес к себе. Точнее не мог обходиться без него. Питал энергией, придавал сил, желания подвига. Но раньше, до того, как побывал у Аскетов и представить себе не мог, существует иной образ жизни, восприятия мира, когда вовсе не важно что о тебе подумают, скажут. И сама их жизнь прежде всего заключается в закрытие в себе, отказе от зависимостей.
Но сколько их у каждого чёрного? Великое множество! Вот, к примеру дети. Когда их много, хорошо для нации. Но может всё же не это привлекало его в стремлении к их большему числу, а страх перед тем, как бы не оказаться хуже других? Иным. Да, теперь понимал истинные причины своего огорчения от невозможности вернуться к былым показателям. Но, сегодня, когда лишь только начал осознавать это, вдруг всё изменилось.
Или нет, показалось ему и Чешуйка вовсе не в том видит чудо? Побежал к ней навстречу.
- У нас родилось четырнадцать нимф! – с этими словами бросилась ему на шею.
- Не может быть! – от неожиданности, а может и из-за того, что на нём повисла, пусть и не на долго ставшая лёгкой Чешуйка, присел на землю.
И всё же наличие в этом мире Аскетов изменило его.
- Но ты знаешь, как хорошо, что все они не сегодня-завтра станут чёрненькими.
- Да. Согласен с тобой. Хотя, по большому счёту…
- Знаешь, говорят чаще стали у нас, да и в других квартирах рождаться полукровки. Вот не завидую этим семьям,  без умолку радовалась Чешуйка.
И он не в силах остановить поток её слов, заражался энергией счастья. Значит не был отравлен. Показалось. А может и организм справился с ядом, проникшим в него!?
Наверно действительно в тяжёлые для их народа минуты, сплачивается, начинает мыслить если не одинаково, но похоже. И сегодня, как никогда прежде нуждались в новых нимфах, частых оотеках. А не есть ли это не что иное, как подверженность коллективному разуму, о которой рассказывал ему Вечный дед?
Если это так, то теперь понимал почему тогда, прежде, после переселения из соседней квартиры Чешуйка связалась с рыжим. Не она была виной тому, а некий, заложенный внутри их народа внутренний голос, порою влиявший на каждого в отдельности и вместе с тем на всех сразу.
Давно простил эту, как считал ошибку. Сейчас же иначе видя причину был рад открытию. Оправдывало её поведение в его нынешнем понимании.
Но, после того, как побывал у Аскетов будто был освобождён от влияния коллективного разума. Теперь знал, сможет прожить и без возможности делать своё продолжение. Не главное в жизни. И в отличие от рыжих и южан, размножающихся в разы больше, понимание этого всё больше овладевало им.

Захотелось увидеть дневной свет. Вспомнилось сейчас в полусне, в котором оставался последние дни, как впервые увидел этот свет. Пробравшись сквозь щель в рассохшейся оотеки сделал первый шаг, когда ослепивший его ещё никогда не видевшие мира глазки луч белого дневного света озарил весь окружающий мир.
Показался ему бескрайним, хоть и на самом деле был всего лишь одной, небольшой комнатой, в которой Необъяснимое присутствие открыло штору.
Этот свет приснился ему сейчас.
Открыв глаза, заметил еле видимый проблеск в дальнем конце трубы. Попробовал встать на ноги. Но не слушались его. Хорошо, что сейчас нет никого рядом с ним. Не увидят мучения. Как беспомощен и стар. Отдышавшись, попробовал опять. Плохо получалось. Но не унывал. Знал, не сможет уйти из этого мира, не попрощавшись с его светом.
Медленно, с большими перерывами двигался к отверстию, что с каждым рывком дряхлого, высохшего тела становилось ярче.
И вот уже у самого его края.
Впереди целый мир, со своими неудачами, потерями и находками. Как нужен был ему ещё совсем недавно. Но теперь, когда отвык от него, не имея возможности хоть как-то изменить происходящее, не переживал от понимания скорой потери.
Его народ будет жить. Знал. Хоть и не мог себе объяснить причины этого понимания, свято верил в счастливый исход.
Теперь, когда глаза привыкли к дневному свету, насытившись лучом солнца, проникающего, как тогда, в детстве через окно, медленно закрывал их, уже будучи уверен, никогда не откроет.

Все, кто только смог прийти присутствовали на церемонии кремации Вечного деда.
Маленькая кухня могла вместить в себя и куда больше чёрного народа. Но наличие в квартире Необъяснимого присутствия говорило всем о том, что это очень опасно.
Набившиеся в щели, из под столешницы, в вентиляционную решётку у потолка, в жалюзи, и складки висевшего полотенца наблюдали многие, кто сумел найти себе место чёрные за тем, как должен был свершиться ритуал сожжения.
Происходил всегда поздно вечером, так, как уже много времени, именно тогда появлялась на кухне тень Необъяснимого присутствия, зажигался газ и…
Заложив тело старца в помещение, находящееся в центре меньшей из двух конфорок разведчики покинули газовую плиту, уйдя оповестить народ о предстоящем сожжении. Но не нуждался в этом, заранее пробравшись на кухню. Заняв все возможные места.
Так не провожали никого в этой квартире. Присутствовали и гости из других. Для чёрных населявших дом Вечный дед являлся чем-то большим чем старейшина и даже старец. Видели в нём свою защиту и опору. И теперь, кода того не стало ощутили незащищённость, бренность.
Хотели ещё хоть на один день отдалить от себя понимание этого. Те, кто не уместился на кухне прятались в коридоре, в ванной и туалете, не видя происходящее получали информацию из уст тех, кто был ближе. Передавали увиденное громким шёпотом.
Примерно в расчётное время появилась знакомая тень.
Ужас пробежался по всем, кто мог её видеть. В этот непростой для всех день и без того находясь в состоянии страха за своё будущее, волнуясь от ожидаемой церемонии, наполнялись трепетом от творящегося у них на глазах.
Необъяснимое присутствие, от которого зависели, выполняло то, о чём невольно просили его. Зажигало газ. С автоподжогом, треща и искрясь разгоралась конфорка. Но в маленьких, множественных, появившихся одновременно на свет язычках пламени видели сейчас некий знак.
Так же, как и они могло вспыхнуть в скором времени что-то страшное в доме. И виной тому было используемое ими сейчас, само Необъяснимое присутствие!
Неужели, того не понимая делали ближе свой последний час в этом доме.
Воронка вместе с Чешуйкой были среди многих спрятавшихся на кухне.
- Всё, что происходит в последние дни приближает нас к концу, - признался Воронка.
- Ты опять счастливый, полноценный отец и имеешь такие мысли в своей голове!
- Я меняюсь. Становлюсь ближе к…
- Все мы когда-нибудь окажемся там, - не дала ему закончить Чешуйка.

После смерти Вечного деда Чернота с Зыркой перебрались в стоящий в углу столешницы старый шкаф, использующийся другими чёрными, как общежитие. Нашлось место и для них. Привлёк их своим большим, но пустующим залом, с круглым стеклянным блюдом, где можно было проводить собрания и советы.
Прежде не понимали, как не пришло никому из них в голову использовать такое хорошее, пустующее помещение для данных целей. Но только один Вечный дед из всего населения пятьдесят седьмой квартиры знал об истинном предназначении микроволновки. Видя, та никогда не используется Необъяснимым присутствием, сам не переселяясь в неё, не предупреждал об опасности остальных, так, как никогда не была включена в сеть. Невольно держа тайну в себе унёс её в могилу.