Глава XII Я должен умереть

Голод, благодаря прошедшим через квартиры рыжих, ненасытным южанам, сменил наступившее сокращение разнообразия пищи. До этого привыкшим к беззаботности рыжим понадобилось какое-то время для того, чтобы вспомнить образ жизни, которого придерживались их предки. Но, когда южане и вовсе выели, ещё вчера казавшееся им неприемлемым, сегодня удовлетворявшим, найденное ими в их квартирах, рыжие не на шутку призадумались.
Не одно поколение не знавшие каких-либо ограничений, лишь изредка уничтожаемые Необъяснимым присутствием, теперь вынуждены были пересмотреть своё будущее. В считанные дни ощутив потерю каких-либо надежд в отношении воплощения своих планов, не только не успевшая обзавестись семьями, но и объединившаяся в них молодёжь, потеряла веру в будущее. В миг стало не просто туманным, но и окончательно закрылось.
Да и как могло оставаться открытым, если шла война, и не было больше смысла искать для беззаботного размножения новые места, в прежде уединённых в доме, комфортных, сегодня лишённых элементарных условий уголках. Не было не их, ни самого понятия о важном прежде, теперь утраченном, как казалось навсегда счастье.
Многие, не желая, вместе с уже потерянными его составляющими, лишиться ещё и собственной жизни от рук, в кратчайшие сроки ставших для них опасными южан, уходили на поиски новых мест семьями.
Использующие же, как перевалочный пункт их квартиры, южане, лишённые своих многочисленных мамаш, мимоходом занимались насилием над рыжими мамками. Это ещё больше подталкивало рыжих к поиску иных территорий.

К тому моменту, когда сто тридцатая вместе с многими другими квартирами рыжих значительно сократила своё исконное население и начался этот ад.
Без того вытоптанная многими полчищами прошедших через неё южан, одна из первых в доме приняла на себя отравляющий удар всепроникающего газа.

- Что будем делать!? – возбуждённо прокричал запыхавшийся разведчик Жолка Рыжке, когда в ответ на его доклад о применении газа, тот, онемев, не мог ничего вразумительно ответить.
И без того был слишком нервнен для разведчика, а сейчас и вовсе напоминал комок нервов.
- Неужели мы все погибнем? – за последнее время превратившись в мразматичного старца, пустил слезу Рудун.
Выглядел беспомощно, словно ребёнок. Казалось, прожитая им жизнь, не оставила и следа упрямо преподносимых знаний. Все, будучи вдруг отторгнуты, лишив надежды на всходы, делали похожим на чистый лист бумаги.
- Делать? – наконец подобрал разыскиваемое в себе, но в итоге неудачно выбранное слово Рыжка.
- Да-да! Делать! – психовал, не желавший расставаться со своей жизнью из-за яда Жолка, зачем-то повернувшийся за ответом к Рудуну. Думал не от одного, так от другого старейшины услышать вразумительный ответ.
- Но я не знаю, - словно извиняющийся в своём неведении ребёнок, улыбнулся тот.
- Наверно надо всем бежать? – предположил Рыжка.
Его мозг сейчас будто бы подвергся некоему ступору, из которого не в состоянии был выбраться самостоятельно.
- Куда!? Куда бежать!? Вверх, или вниз!? – и сам прекрасно зная куда, уже не надеясь услышать это из уст впавших в детство, как теперь видел старейшин, понимал, должен взять ответственность за принятие решения сам.
- Э-э-эх! – махнул рукой Жолка. Теперь думал о том, как организовать спасение населения сто тридцатой квартиры.
Всё решали секунды, теряемые неспособными к принятию решения, впавшими в детство старейшинами.
В кратчайшие сроки организованная Жолкой эвакуация сумела сохранить жизни большой части рыжих. Но оставленные во всеобщей панике Рыжка с Рудуном, продолжали метаться по полу кухни, когда практически одновременно с открытием входной двери квартира начала моментально наполняться ядовитым газом.
И всё же справившись со своей врождённой нервозностью, наладив эвакуацию, вернулся за ними Жолка.
- Эх бестолковые созданья! Бегом за мной! – потеряв всякий страх перед старейшинами, пинками загонял их, впавших в детство в туалет, для того, чтобы следом за остальными покинувшими её через коммуникационный шкаф южанами, вывести из квартиры,.
Принятое им решение спускаться, хоть и сомневался в нём сперва, было единственно верным в сложившейся ситуации, когда, как разведчик, знал об этом, травля началась на верхних этажах.
Откликнувшись первым, не обижался на пинки, воспринимая их как должное, прихрамывая на болящих от возраста конечностях, бежал Рыжка. Услышав уверенность в голосе Жолки, впервые после долгого периода был счастлив не чувствовать ответственность за принятое решение. Как-то в один миг сегодня потерял эту способность.
Рудун, так же прихрамывая, то и дело заваливаясь на бок, поднимаясь самостоятельно не отставал от Рыжки. Но газ, наполнив собою коридор, в тот момент, когда Жолка с Рыжкой уже были в щели под дверью туалета, а Рудун только лишь намеревался пригнуться для того, чтобы проскочить под ней, уже накрывал их сзади.
И в этот момент, что-то огромное, тёмное, не оставляющее никаких надежд на спасение накрыло Рудуна сверху своей тенью.
Не понимая, что бы это могло быть, в одно мгновение был раздавлен им, превратившись в мокрое пятно.
- Рудун! - обернулся Рыжка.
- Ну же! Давай быстрее! – тянул за собой упирающегося старейшину Жолка. Но увидев в его глазах слёзы, виновато добавил: - Его больше нет.
Прекратив глупое сопротивление поддался Рыжка. Больше не чувствовалось в нём стремление к спасению, что ещё недавно наблюдалось в приобредшем было цель старейшине.
Пробравшись в щель коммуникационного шкафа, были в двух шагах от спасительной щели в перекрытии, кода тот заявил Жолке:
- Не пойду дальше.
- Почему же!? Упрямая скотина! – не сдерживался уже в своих словах, нервный разведчик.
- Я Должен умереть, - тихо, но с силой уверенности заявил Рыжка.
Покинувшая было логичность, на недолгое, но требуемое для принятия, может самого главного решения в жизни, вернулась к нему, заставив ощутить всю сотворённую прежде, вместе с Рудуном глупость по отношению к рыжим.
Понимал, теперь, впрочем может и прежде, не нужен был им. Сами справятся в своём стремлении выжить, начав новую жизнь. В новом мире. В котором он не способен принести им пользы.