10. Нептун

    Нептун – восьмая и самая дальняя от Солнца планета Солнечной системы. Его масса превышает массу Земли в 17,2 раза, и Нептун в 3,9 раза больше Земли в диаметре. По составу Нептун близок к Урану, обе планеты относятся к категории ледяных гигантов. Атмосфера Нептуна состоит в основном из водорода и гелия, а недра – изо льда и камней. Следы метана во внешних слоях атмосферы Нептуна являются причиной синего цвета этой планеты. В атмосфере Нептуна бушуют самые сильные ветры среди планет Солнечной системы, температура на его поверхности составляет минус 220С, а в его ядре близка к температуре на поверхности Солнца.
    Нептун – в древнеримской мифологии бог морей и потоков. Позднее отождествлён с греческим богом моря Посейдоном, одним из трёх главных богов-олимпийцев вместе с Зевсом и Аидом.
    Исследователи связывают имя Нептуна с общей индоевропейской основой nebh – что означает туча, туман, сырость, мгла. К этой же основе восходит и русское слово небо.

***1
    Он почти все время рисовал воду. Море, реки, дожди, лужи. Дожди особенно часто. Поэтому две его последних выставки состояли из таких работ. Устроительница назвала экспозицию "Нескончаемый дождь Никоса". Устроительница была тайно влюблена в него, хотя все их общие знакомые знали об этом. И он знал, но никогда и ничем не отвечал на ее чувства. Он вообще женщин не любил. Причем уже давно. Три раза был женат – хватит! Вторая и третья его жены тут же по новой вышли замуж. А первая уехала. Скрылась, исчезла, растворилась под дождём.
    Жил он в старой родительской хрущёвке, а для работы на пару с одним молодым мазилой арендовал художественную мастерскую. Мазила с разрешения Никоса пытался копировать его работы. Получалось так себе, но молодой не унывал и пробовал снова и снова.
    Свою обустроенную трёшку в новом доме, возведенном не так давно в хорошем обжитом районе, Никос отдал сестре с ребенком. Туда же переехали и родители, чтобы помогать ей во всем. Зарабатывал он на заказных портретах. Богатеньких клиентов подкатывала ему устроительница, она же продвигала его работы на международные выставки, где они имели успех. Например, в Японии. Правда, сейчас все подобные мероприятия приостановились из-за международного положения и санкций. А выставлять свои работы в Китае Никос пока не хотел, хотя и не называл причин.
    Ему хватало на жизнь, ведь его первая жена при разводе отказалась от половины их общего депозита. Потому, что все эти деньги заработал он. Заработал много, вполне хватало хоть завтра купить новую квартиру. Но Никоса устраивала хрущёвка. В ней пахло уютом из советских времен, в ней до сих пор сиял полированный сервант, где на полках красовались хрустальные розетки и фужеры. Их собратья давно стали ретро-экспонатами в музеях. А в маленькой комнате вообще стояло нечто старинно-сверхъестественное – оббитая толстым плюшем оттоманка с огромными съемными подушками. Он нашел её на какой-то распродаже в магазине советского антиквариата. Мать очень удивлялась, потому что, пусть и недорогой, но вполне удобный раскладной диван он просто выбросил на помойку.
    Своих жён Никос называл символично Вера, Надежда, Любовь. Правда, в обратном порядке. Первой была Любовь, второй – Надежда, третьей – Вера. На самом деле все трое имели совсем другие имена. Первую звали Дезире, вторую – Ольга, третью – Виктория. Браки с Ольгой и Викой он не считал серьёзными, один длился три месяца, второй всего месяц. Серьёзным и настоящим был только брак с Дезире – целых три года. Она для смеха как-то прочла ему, что в нумерологии планетарное число имени Дезире – это 9, и управляет её именем Нептун. А зодиакальное и сакральное числа – 6 , что соответствует знаку зодиака Дева. Так и было – он называл её девочкой Дези.
    Дезире являлась наполовину француженкой – по отцу. Родилась и выросла она в России, но часто ездила во Францию к родственникам отца. Поэтому выучилась и в итоге стала англо-французской переводчицей-синхронисткой в российском филиале его фирмы. После развода с Никосом она уехала работать в головную организацию отца в Марселе. На самом деле она без объяснений бросила Никоса, а развод оформила только годом позже через своего представителя в России. Никос тогда напился до бесчувствия и упал с четвертого этажа. Остался жив и получил всего лишь незначительные травмы. Выпрыгнул или случайно выпал из окна, он и сам не знал. Прохожие очевидцы утверждали, что перед этим он в открытое окно орал песню "Группа крови на рукаве". Первым его услышал молодой дембель вдв-эшник, только что вернувшийся из армии. Он обернулся, бросился к дому, откуда свешивался пьяный Никос, но не успел. Однако именно он вызвал полицию и скорую, а также сразу понял, что пьянчужка жив здоров. После первого шока, когда Никоса несли на носилках в машину неотложки, он допевал последний куплет песни. 
    Тот день он совершенно не помнил, и из больницы сбежал раньше срока, хотя получил перелом двух ребер. Отлеживался и долечивался дома с помощью нанятого фельдшера. Родителям он сказал, что жена его бросила, и причин он не знает.
-Наверно, захотела в свою Францию уехать, – сказала мать с горечью. А отец спросил:
-Но вы же сильно друг друга любили?
-Да, любили, – ответил Никос.
Больше они об этом не говорили. Девушки крутились возле него как мухи, он выбрал Олю, с которой переспал всего один раз и то по-пьяне. Она ждала три месяца. Не дождалась и подала на развод. Потом к нему прилепилась Вика, которая удрала через месяц, потому что с ней у него даже до постели не дошло.   
    Мать с отцом смотрели на все это с ужасом, но молчали, зная, что Никос вообще может замкнуться. Хотя он всё равно замкнулся и очень долго почти ни с кем не общался. Немного ожил, только когда готовил свои работы к выставке. Устроительница порхала над ним как мотылек и всех отгоняла, чтобы не надоедали своими вопросами. Он терпел ее, потому что именно она все организовывала. Давал деньги на рекламу и оплату зала для экспозиции, а потом получил у нее карточку, на которую после аукциона поступил гонорар от продажи сразу нескольких его вещиц. Их купил какой-то шведский коллекционер. После этого устроительница продвинула еще несколько его художественных серий, которые вошли в глянцевый каталог избранных картин современных европейских художников. Все их также купили разные любители живописи и графики.      

***2
    Дезире вживую не видела Никоса уже почти два года. За год, после оформления их развода он успел дважды жениться и дважды развестись. Она все про него знала. И жён его пристально разглядела в соцсетях. Она была почти уверена, что сейчас он каждую из них даже в лицо не узнает, хотя как художник обладает прекрасной образной памятью.
    Всё это время она ждала. Сначала, когда бросила его и уехала. Целый год ждала, что он хоть что-то предпримет. Не дождалась. И вот прошел еще один год, а он словно заснул в своем художестве. Сначала Дезире ждала, когда он бросится за ней во Францию, но этого не случилось. Потом, когда она уже имела на руках свидетельство о разводе, она ждала, пока он поправится после падения из окна, потом, когда разведется с Олей, потом, когда разведется с Викой. Потом ждала, что он придет в себя после этих двух разводов. Она положила на это полгода, и вот они прошли. Дезире даже саквояж уже собрала, он ожидал в гардеробной. 
    Она позвонила отцу и сказала, что хочет пройтись по городу. Ей нужно было подумать, а в офисе все время кто-то отвлекал. Дома ее ждала мать, которая приехала почти полгода назад, да так и осталась с отцом. Он уговорил её не уезжать. По делам фирмы теперь он бывал в России редко, и очень скучал без жены. Наверно, сказывался возраст. Елене хотелось домой, но она оставалась здесь ради него и ради дочери, которая теперь поселилась тут надолго. Хотя Елена надеялась, что… да нет, два года уже прошло с тех пор, как Дезире с Никосом в разлуке. Но мать знала, что Дезире до сих пор ждёт. Она говорила дочери, что русских мужиков можно всю жизнь прождать и без толку. Нужно самой действовать. И, кажется, Дези прислушалась к её словам.
    За три года их с Никосом супружества Дезире так и не смогла смириться с его страстью к живописи, графике и вообще к любому художеству. Потому что он был одержим и мог работать сутками, забывая о еде, о сне, о свежем воздухе. И о ней. Она не говорила ему прямо:
-Выбирай – или я, или твое творчество!
Но ведь все было понятно без слов. Она не произносила вслух своего главного желания, а он делал вид, что не понимает. Поэтому она не выдержала и уехала. И прошел целый год, а Никос как будто и не заметил этого. И проснулся только, когда она оформила развод и прислала ему копию свидетельства. Тогда он с горя напился и вывалился из окна. Ну не смешно ли? Ей было не смешно. Она так мало для него значит, если он целый год пропустил мимо сознания как один день? Но ведь он осознал и напился…. ага, а потом через месяц женился. Это же для того, чтобы как-то заглушить свою боль от потери Дезире? Да ничего подобного! Ведь он почти сразу женился еще раз! Да, конечно, он очень быстро развелся и первый раз, и второй. Но все равно не бросил все и не приехал за ней!
    Дезире всю душу себе истерзала этими мыслями. Ведь три года они были безумно счастливы. Если бы не его художества… Он старался, однако, на его работы в то время подскочил ажиотажный спрос среди знатоков и коллекционеров. Тогда-то он и заработал все деньги, которые положил на депозит. И открыл он его на них двоих – на себя и на Дезире. 
    Последняя малая выставка его работ поразила Дезире. Дождь, дождь, дождь… и в его дымке, сквозь струи то и дело маячит неясная женская фигура. Все, знавшие Дезире, не сомневались, что на этих картинах изображена именно она.
    Дезире проплакала полночи, а через три дня узнала, что на аукционе, устроенном спонсорами, все его работы с этой выставки купил какой-то японец. Впервые за эти два года она не выдержала и позвонила ему. Голос Никоса в трубке прозвучал спокойно.
-Это я.
-Да, я понял.
-Почему ты за два года так и не приехал, не забрал меня?
-Денег не было, и нет. Мне едва хватает на жизнь.
-Что? Только что прошел аукцион и там все твои работы проданы! И до этого… я ведь все твои выставки в интернете видела.
-Все деньги от продаж я сразу отправляю на наш с тобой депозит.
-А взять из них немного на поездку ко мне? Насколько я помню, это вполне возможно.
-Это деньги наши с тобой. И один я не имею права их трогать.
-О чем ты?!
-Я не мог приехать, потому что до сих пор не порвал со своим творчеством, как ты хотела.
-Но мне не нужен твой депозит!   
-Когда ты вернешься, он потребуется для покупки квартиры для нас. Свою я отдал сестре с ребенком. Туда же переехали и мои родители, чтобы помогать ей. Потому что ее муж ушел служить по контракту. Деньги, деньги…
-Ушел на войну?
-Да.
-И где ты сейчас живешь?
-В родительской квартире.
-Пришли адрес.
-Хорошо. Ключи, если что, в почтовом ящике. Он просто плотно прикрыт.

***3
    Дезире прилетела во вторник. В будни Никос работал на дому у клиентов. В мастерскую приходили те, что попроще. И ценник на портреты, написанные в мастерской, был на порядок ниже. Ему едва хватало на жизнь, хотя клиенты платили неплохо. Но он не мог делать свою работу абы как, а для качественных вещей требовалось время. Не три-четыре дня, а две-три недели, иногда месяц. Часто он едва успевал оплатить аренду мастерской и две квартплаты. На еду оставалось совсем немного. Один из гонораров он всегда отдавал сестре. Она получала пособие на ребенка до 3-х лет, а родители – пенсии. Жили скромно, не экономили только на ребенке. Все, что зарабатывал по контракту муж сестры, сразу попадало ей на счет. Они хотели накопить на трехкомнатную квартиру. Имелся еще и материнский капитал. Квартира Никоса тоже была неплоха, но сестра не хотела пользоваться его добротой бесконечно.
    Дезире, пока ехала из аэропорта, с жадностью смотрела по сторонам. Оказывается, она соскучилась по Питеру. Ей нравился Марсель, но атмосферу Санкт-Петербурга нового и старого заменить было ничем нельзя. А когда она подъехала к хрущёвке, где теперь поселился Никос, сердце её сжалось от непонятной ностальгии. Ведь она никогда  не жила в подобных домах. В школьные годы бывала пару раз в гостях, но почти не помнила ничего.
    Она нажала код на допотопном домофоне, а потом легко достала из почтового ящика ключи, открыла дверь и вошла. Маленькая прихожая с ковриком ручного вязания из шнуров заворожила ее. Свекровь занималась макраме, и ее работы всегда очень нравились Дезире. За три года, что они прожили с Никосом, она так и не побывала в этой квартире. Не то чтобы Никос стеснялся жилища своих родителей, просто недосуг им было.
    Пройдя в комнаты, она просто ахнула, увидев старинный советский сервант и круглый такой же тёмный полированный стол. Правда, телевизионная панель на стене была самой, что ни на есть, современной.  Она присела на диван и проверила его мягкость. Он также относился к недавнему времени. А в спальне ее ждал шок. Дезире никогда в жизни не видела оттоманок, и понятия не имела, что существует такое название. Сложенное стопкой постельное белье лежало в изголовье. Никос иногда умел быть аккуратным.
    Дезире не могла прийти в себя, сердце ее билось болезненно, она явно везде здесь улавливала запах Никоса, его волос и тела. Она не забыла их, и все ее существо трепетало. А вдруг он холодно встретит меня, подумала она. Но тут же эту мысль застелило желание скорее прижаться к нему. Только прижаться и уткнуться носом ему в грудь. Пусть даже попытается оттолкнуть, она не поддастся ему.
    Она провела в этой комнате почти полчаса, потом прошла в кухню и на балкон. Очень уютно, здесь хорошо жить, а с Никосом и вовсе. Пусть только попробует включить равнодушного плейбоя! Не выйдет! С дороги она немного устала, в самолете не могла уснуть, хотя две ночи перед этим глаз не сомкнула. Оттоманка оказалась такой уютной и тёплой. Дезире снилось прежнее время, снилось, что Никос целует ее и раздевает, а потом… Оказалось, что он пришел и действительно целовал ее и раздевал.
-Ненавижу! Ненавижу тебя! Почему так долго не ехал за мной!
    Она не могла расслабить пальцев, которыми цепко его держала, когда он хотел пойти в душ. И он потихоньку разжал их и выскользнул из-под неё. Но она тут же вскочила и метнулась за ним:
-Я тоже, тоже…
Душевой кабины не имелось, пришлось вслед за Никосом влезть в ванну и задернуть шторку. Он деловито мыл ей спину, грудь, подмышки, а она хотела целоваться.
-Прекрати, поскользнёшься, – сказал он, вылез из ванны, набросил на Дезире банную махровую простыню и на руках отнес опять в спальню.
-Ты голодная? – спросил он.
-Да, да! Хочу еще, еще!
-Понял я, понял. Но сначала еда, я ничего не ел с самого утра. 
    Она всегда такой была, ненасытной, и всегда хотела иметь его в своем полном и единоличном распоряжении. Поэтому и ненавидела его творчество, забиравшее у нее Никоса всего целиком. Хотя, конечно, Дези понимала, что хочет отнять у него то, без чего он, вероятно, не сможет жить. Она много думала об этом. Пыталась искать ему другие творческие сферы деятельности. Но и они могли нарушить ее желание безраздельно обладать им. Например, фотография. Или писательство, или художественная ковка, ткачество, резьба по кости, гончарное дело. Да хоть вышивка крестиком – один чёрт! Он уткнётся во что-то новое и станет посвящать этому всё свое время, вместо того, чтобы быть с нею.
    После обеда она спросила:
-Так что ты решил?
-Решил завершить свою деятельность. Снова буду брать переводы научной литературы. За них вроде неплохо платят.
-Разве ты сможешь? Это ведь трудно…
-Я устал от художки. Исписался, иссяк. Нужен длительный перерыв. Я уже на пороге кризиса. А ты? Останешься со мной в Питере?
-Конечно! Переведусь в дочернюю фирму отца.
-Тогда стану твоим личным телохранителем. Когда-то ведь так и было. Помнишь?
-Тогда я подвергалась постоянным нападкам со стороны конкурентов.
-Думаешь, хоть что-то изменилось? Просто ты последние два года действовала из Франции, им было не дотянуться до тебя.
-Но отец опасается. Он хочет увести меня в тень.
-Те, кто внимательно следят за его бизнесом, в момент разгадают этот маневр. Так что я пригожусь. Снова подключу Ивана с его системой мониторинга, и пара-тройка дельных юристов найдется. Сможешь открыто работать.
-Никос… но это не повлияет на твое внутреннее состояние?
-С четвертого этажа точно больше не упаду. Ты ведь вернулась.

***4
    На самом деле Никос по паспорту значился как Никита. В школе друзья прозвали его Никитос, а в армии Никитоса сократили до Никоса. С тех пор он звался именно так. Но лучший друг Иван, один из всех, называл его полным именем, которое мало кто знал из окружения Никоса. Дезире называла его по-разному, в зависимости от настроения и ситуации. Когда однажды он сильно рассердился на неё, она жалобно блеяла – Прости, Никитушка. Могла сказать коротко – Ник, но чаще вообще говорила – Кот, Котик, Котяра. Вот и сейчас, в разговоре с отцом по телефону она сказала:
-Папа, Кот хочет опять стать моим телохранителем в фирме. Ты не против?
-Так вы помирились? – спросил отец.
-Мы не ссорились. Просто я… ты ведь знаешь, у меня не все дома. Потому что очень сильно его люблю.
-Если хочет, пусть работает телохранителем. Я распоряжусь. Лишь бы тебе было хорошо.
-Мне с ним очень хорошо.
    Её отец вживую давно не видел Никоса, да и раньше общался с ним коротко, только по делу. Его напрягало то, что Дезире зациклена на своем муже, но сделать все равно никто ничего не мог. Ни он, ни его жена. Мать Дезире в отличие от мужа превозносила Никоса за талант и восхищалась его работами.       
    Дезире сказала отцу, что они с Никосом выйдут на работу в питерском филиале через неделю. Эрик не мог возразить, зная всю предысторию отношений дочери с Никосом. Только спросил:
-Так вы снова распишетесь?
Она, не отрываясь от смартфона, задала вопрос Никосу:
-Кот, папа спрашивает, мы распишемся снова?
Эрик услышал сонный голос Никоса:
-Конечно. Передай привет Эрику.
-Твой Кот грубиян, какой я ему Эрик. Я папа, папа! И для него тоже! Где вы поселились? В маминой квартире?
-Нет. Представь, мы живем в хрущёвке родителей. Такой экзотики ты никогда не видел.
-В своей жизни я все видел, – ответил недовольно Эрик, – Но ваша квартира…он отдал ее сестре насовсем?
-Я напишу тебе в сети. Зачем все эти вопросы? Он хочет, чтобы мы купили новую квартиру на его депозит.
-Твой муж… странный. И всегда таким был. Надеюсь, он изменит прическу, когда приступит к работе? И вам нужен автомобиль. Я оплачу.
-Папа! Он сам это решит! Мы, русские, все странные. Это ты у нас француз. Вот скажу всё маме, она с тобой разберется.
    Никос в это время вышел из ванной, где брился и умывался:
-Скажи ему, что я подстригусь.
-Зачем?! – возмутилась Дезире и запустила пальцы в его обильную тёмную шевелюру.
-Затем. Как твой телохранитель я не должен привлекать внимания.
-А-ааа, ну да. Я забыла. Хорошо, так хотя бы всякие девки не будут на тебя кидаться.
-Когда это девки кидались на меня?
    Дезире хорошо готовила, в этом теща Никоса постаралась.
Свой Ниссан Никос давно продал, почти сразу после побега Дезире. Тогда сестре очень требовались деньги. Да и у него финансы пели романсы. Его родители совсем сникли тогда, они переживали за зятя и за малыша. За Никоса они также сильно переживали, но старались не лезть к нему, потому что это его крайне злило. Мать радовалась тому, что он поселился в их квартире и она ему явно нравилась. Он вырос примерно в такой же, но тот дом давно снесли.
    При жене Никоса и ее родственниках его родители стеснялись. А Дезире пыталась улыбаться, но все время пряталась Никосу за спину.
    Через два дня секретарь филиала пригнал новенький мерс и отдал Никосу документы и ключи. Никос молча все взял. С секретарем разговаривала Дезире. Он слышал ее звонкий веселый голосок и морщился. Секретарь был слишком привлекательным на вид, Никос таких лощёных мальчиков терпеть не мог. Когда Дезире вернулась, он успел отвернуться, но она заметила выражение его лица, подскочила к нему и стала ластиться:
-Не сходи с ума, мне никто кроме тебя не нужен. Этот сопляк тебе в подметки не годится!
-Вечно ты… что за манера заигрывать в кем попало?
-Клянусь, не буду больше! Дурацкая французская привычка. Все время забываю, что я в России. 
    Она лукавила, игривость была в ней всегда, ею она и Никоса влюбила в себя. Именно поэтому он так ревновал, когда она начинала вести себя легкомысленно с другими. Он знал, что это просто ее женская природа и больше ничего, но не мог справиться с собой. Странно, но ее мать была совсем другой. Наверно, все-таки повлияли французские корни.

***5
    Между тем устроительница уже уладила всё перед последней выставкой, в которой серия Никоса про дождь составляла две трети всей экспозиции. Рекламные буклеты были разосланы, дата релиза назначена. Первый закрытый показ планировался через неделю, и на него она пригласила двух самых активных поклонников творчества Никоса. Из-за них пришлось немного отсрочить открытие выставки.
    Она позвонила Никосу и сказала, что он может прийти и оценить все до открытия и до приезда коллекционеров. Но он задержался и вместе с Дезире появился как раз, когда оба его почитателя ходили по залам выставочного комплекса. Устроительница подобрала все еще не проданные работы Никоса, которые он привозил к ней в галерею последние три месяца. Дезире их еще не видела. Она смотрела на них как завороженная и переходила от одной работы к другой словно в замедленном кино. Ноги ее почти не слушались. Никос в это время общался с одним из коллекционеров. Это был тот самый японец, переводил их разговор сопровождавший его молодой и стройный азиат. Никос обратил на него внимание, он показался ему знакомым.
-Да, я приезжал к вам, – подтвердил юноша, – Помните, я просил вашего разрешения сделать для господина фото ваших незаконченных работ.
-Вам нужно в кино сниматься, – сказал Никос, – Фактура подходящая и речь поставлена.               
-Вы угадали, я актёр кино. Вот что значит цепкий взгляд художника.
-Передайте вашему господину, что это мои последние работы. Я завершаю художническую деятельность.
-В России?
-Нет, совсем.
Мальчишка смотрел на него растерянно, потом поклонился и подошел к коллекционеру. Тот после его слов что-то выкрикнул. А Никос, взяв Дезире за руку, быстро пошел прочь. Устроительница, ничего не понимая, металась от японца к Никосу, но не успела ничего спросить у него.
-Продай все без аукциона, – резко сказал ей по телефону Никос, – Себе возьми двойной гонорар. На этом конец.
-Конец? Что ты имеешь в виду? – воскликнула она.
-Конец, значит, конец. Я завершил карьеру художника. Буду работать в другой сфере.
Он нажал отбой. Устроительница осталась стоять с открытым ртом, но не перезванивала, потому что хорошо изучила его нрав.
    Дезире даже в машине не могла прийти в себя. И только через полчаса, когда они уже вернулись домой, она спросила:
-Так ты окончательно решил?
-Да, – ответил он, – Ты ведь этого хотела?
-Я…я не думала, что это произойдёт так…
-Как?
-Болезненно. Меня поразили твои последние работы.
-Хватит об этом. С этого дня я твой личный охранник.
-Кот, но разве можно так резко запретить самому себе что-то?
-Только так и можно. Если тянуть волынку, это никогда не кончится. Это как бросить курить или пить – раз и навсегда. Если нарушишь, так и будешь продолжать дальше. 
-А все эти картины… Ты себе не хочешь хоть что-то оставить?
-Зачем? Там моя тоска. Возвращаться к ней?... Ты ведь насовсем вернулась ко мне?
-Насовсем! – она почти крикнула это и прижалась к нему, что есть силы.
-Хорошо. Тогда и нечего о них жалеть. Все два года я рисовал лишь от безысходности. Я вообще не люблю рисовать и никогда не любил. Вечно перемажешься с ног до головы, краской пропахнешь. И учился я, ты ведь знаешь, у меня такая же специализация, как и у тебя – переводчик. Сам не знаю, зачем я полез в художники.
    Она смеялась и плакала, слушая его.
-Ты фактически спасла меня, выдернула из этой зависимости. Она же как наркотик, всё кажется – вот-вот, еще мазок, штрих – и откроется…
-Что откроется?
-Ну… откровение божье, вот что.
-Ты же атеист.
-Ну да, что с того. Все равно ведь молюсь иногда, когда кто-то заболевает или в самолете летит. Трус я переживательный. Мне лучше рядом с тобой быть, охранять, защищать. Так мне спокойнее. 
-Получается, что я твой талант хочу загубить.
-Глупости. Ну, купили что-то фанаты. Так на этом и все. Три каталога на память. Кто их смотреть-то будет. Никто ни разу не заказал их в интернет-магазине.
-А портреты? Тоже бросишь?
-Да, в ту же корзину. От заразы резко освобождаться надо. Иначе опять в это болото угодишь. Я всю художническую братию на дух не переношу. "Ах, не трогайте меня, я пишу пейзаж!" Сколько раз меня упрекали:-"Художники пишут, а не рисуют". Ну, так пусть себе пишут – мазилы. А я – рисую! Вернее, рисовал и всех на *** посылал!
            
***6
    Утром, пока Дезире сладко спала, Никос съездил к знакомому барберу и тот остриг его буйную черную шевелюру, оставил сильно укороченные волосы лишь сверху, открыл лоб, а виски и затылок остриг до короткого ёжика. Никосу понравилось. Он заплатил, заскочил в цветочный магазин и купил розы. Сегодня они собирались расписаться. Не в загсе, как когда женились первый раз, а в мфц. Но цветы он посчитал, все-таки необходимы невесте. Вот же, ушлая, дважды невестой захотела быть.
    Когда Дезире открыла глаза, то завизжала и спряталась под одеяло. Потом выглянула и сказала:
-Как ты меня напугал.
-Разве плохо? – спросил Никос, поглядывая в трельяж из советского ретро-прошлого, – Почти такой же, как и пять лет назад, когда мы первый раз поженились.       
-Не такой же! Я думала, это бандит залез к нам через балкон. Весь в чёрном.
Он сел на край постели и дал ей букет. Дезире понюхала цветы и отложила их в сторону, а сама на постели встала на колени, взяла голову Никоса двумя руками и стала разглядывать его со всех сторон:
-Ладно, сойдёт. Стильно. Смотрю, местные барберы стригут почти как в лучших домах Европы.
-Почему почти? Мой барбер имеет европейские дипломы. Я к нему на старый Невский езжу, не ближний свет.
-Вот сейчас вспоминаю, именно таким модником ты и был, когда мы женились. Этим ты меня и взял. А то за шевелюрой совсем было не разглядеть твоих синих глаз. Они всегда меня поражали своим цветом.
    Она не стала наряжаться, оделась как всегда. Никос промолчал, лишь поправил шифоновый шарфик, приколотый к вырезу ее блузки. Платье она решила не надевать, потому что после мфц они хотели прогуляться по городу. Летние джинсы и светлые теннисные туфли подходили для этого лучше всего.
-Красиво, – сказал Никос, глядя на шарфик.
-Красиво? Не хочешь сказать красивая?
-Перестань. Нам ведь уже пора. Ты же знаешь, если начну, остановиться уже не смогу.
    Накануне вечером она долго выбирала кольца. Хотела, чтобы они точно подходили к прежним. И сразу сказала ему, что они должны теперь носить по паре колец. Выбрала очень тонкие, в два раза тоньше, чем те, которые они носили до этого. Никос под страхом смерти, обещанной ему Дезире, еле нашел своё кольцо, которое спрятал в одну из многочисленных коробочек в своем шкафу. Он тогда пытался освободиться от нее таким образом. И из окна совсем не собирался падать. Старое обручальное кольцо оказалось Никосу чуть великоватым. Похудел я что ли, или усох, подумал он и надел поверх старого новое, тонкое. Получилось ничего так. Дезире посмотрела и кивнула:
-Да, хорошо.
    Все, что она делала, задевало его нервы, как струну. Больно и сладко. Он не говорил ей об этом, иначе она каждый раз лезла бы к нему с поцелуями. А ему хотелось хоть немного отдохнуть от секса и просто наблюдать за ней. Он два года об этом мечтал. Именно поэтому и рисовал ее постоянно. То идущую под дождём, то сидящую под навесом во время дождя, то смотрящую в мокрые окна. Хотя она всегда опасалась промокнуть и простыть, и вообще любила греться на солнышке. Но он рисовал дождь как свои слёзы о ней. Японец, купивший больше всех его работ, пытался что-то ему сказать через переводчика. Но переводчик явно не улавливал тонкостей и переводил слишком примитивно. Но японец все-таки смог своими жестами и поведением сказать Никосу, что его трогают картины с дождем, потому что… как сказал переводчик, жена японца пропала в дождливый день. И не вернулась. Это было год назад, а пропала она за год до этого. Получается, по срокам почти как с Дезире. Но Дезире собирается второй раз замуж за Никоса. А что там с японцем? Вернулась его девушка? Нет, лучше не думать об этом. Вдруг ее нашли мёртвой где-нибудь на берегу или в каком-нибудь глухом переулке. Никос боялся таких мыслей, потому что всегда боялся за Дезире. Слишком она была беспечной. Единственное, уж она-то точно не пошла бы куда-то в дождь.
    В мфц они провели полчаса, после чего отправились гулять по выбранному ранее маршруту. Дезире родилась и выросла в Москве, Питер был для нее всегда городом тысячи экскурсий и высокого стиля. Они и с Никосом познакомились в Москве, он приезжал туда к армейскому другу на свадьбу. А Дезире была свидетельницей со стороны невесты. Богдан очень переживал за Никоса и не понимал, почему Дезире так поступила. Хотя его жена, ставшая лучшей подругой Дезире, сто раз объясняла ему их ситуацию. Но он твердил:
-Не изменял, зарабатывал большие деньги, любил ее… Что ей еще нужно было? Чего не хватало? Мозгов!
Галя пыталась рассказывать ему, что Никос живет только творчеством, поэтому Дезире ощущала себя одинокой.
-Да мать же вашу ети! – возмущался Богдан, – Он из-за нее с четвертого этажа прыгнул!
-Не прыгнул, а случайно вывалился, потому что напился в стельку. Потому и выжил!             
    О возращении Дезире Никос никому из родных и знакомых не сообщал, даже Богдану. Сейчас он пока был не в силах что-то объяснять. Решил после регистрации написать другу в соцсети и послать фото. Дезире тоже никому и ничего не сообщала, она ни о ком, кроме него, сейчас не могла думать.

***7
    Никосу так и не пришлось поработать охранником в фирме отца Дезире. Рано утром в понедельник, с которого они должны были оба приступить к своим обязанностям на работе, Никос обнаружил жену, сидящую в туалете на полу в обнимку с унитазом. В первый момент он решил, что это очередное её сумасбродство, но тут её начало полоскать так, что она сотрясалась всем телом. Никос присел сзади и обнял её:
-Энтерофурил нужно принять. Ты наверно съела что-то не то.
-Нееееет! Кот, ты что, не понимаешь?! Иди в аптеку, купи тесты на беременность.
-Да какие тесты? Мы же предохранялись!
-Кооот!
Она снова склонилась над унитазом, и снова ее тело начало сотрясаться в конвульсиях.
    Никос помчался в аптеку. Оказалось, она еще закрыта, он выругался и побежал в круглосуточную, находящуюся в другом квартале. Но когда вернулся и разулся в прихожей, то удивился тому, что в квартире стояла полная тишина. Он метнулся в туалет, но Дезире там не было. Она лежала без сознания на полу возле оттоманки.
-Такое бывает, – сказал фельдшер скорой, – С перепуга. Наверно, ваша девушка слишком впечатлительная. В больницу не повезем, просто успокойте её, скажите, что любите и что всё будет хорошо. Может, вы жениться на ней отказываетесь? Для беременных девушек это трагедь.
-Мы женаты… уже дважды, – ответил Никос, провожая его и медсестру из квартиры.
Фельдшер удивился, но ничего не сказал.
-Позвони отцу, – сказал Никос, – Объясни, почему мы не сможем работать. 
Дезире лежала испуганная и бледная.
-Ты хочешь поесть что-нибудь?
-Хочу, – кивнула она, – Но меня же наверно снова вырвет.
-А, может, и нет? Я приготовлю. Чего ты хочешь сейчас?
-Омлет.
    Оба теста показали две полоски.
-И что будем делать? – спросила Дезире.
-Что, что, рожать. В этой квартире еще поживем, а пока будем подходящую искать. Или ты хочешь во Францию, к маме-папе?
-Нет-нет! Хочу тут быть, с тобой.
    Пока Дезире разговаривала по телефону с родителями, Никос позвонил матери.
-Беременна? От кого? – изумилась мать, – И ты полетишь к ней? 
-Мама, она уже три недели в России. Мы снова расписались. Что посоветуешь от тошноты?
    Через неделю прилетели родители Дезире. Отец сказал, чтобы Никос не искал квартиру и не тратил депозит:
-Будете жить в нашей питерской квартире. Позже обустроите детскую.
    Он с ужасом осматривал хрущевку, в которой сейчас жили Никос и Дезире, но помалкивал, памятуя, что это квартира родителей Никоса.
-А твоя мать будет помогать Дезире? – спросил Эрик зятя.
-Конечно, она во всем мне помогает! – вмешалась Дезире, но Лена возразила:
-Она ведь должна и дочери с ребенком помогать. Ты одна не справишься!
-Я все время буду рядом с Дезире, – сказал спокойно Никос. 
-Хорошо, – сказал его тесть, – Держите с нами связь, все расходы я оплачу. Но ведь ты… рисуешь, у тебя выставки. Я видел картины, очень даже.
-Больше не рисую. Решил завершить. Хотел работать ее телохранителем, но теперь буду заниматься переводами научной литературы. Уже набрал заказы.
-Но… Я читал, тебя считают очень талантливым художником.
Никос молчал. Вмешалась Дезире:
-Папа, отстань. Он из-за меня так решил!
-Из-за тебя?
-Мы и развелись из-за этого. То есть, это я подала на развод.
-Мы думали, он изменял тебе, – очень тихо произнесла Лена.
-Знаю, я глупая, вздорная! Ну и что? Какая есть! – крикнула Дезире.
Никос обнял ее и увел в спальню. Потом вышел и сказал:
-Не волнуйтесь, всё уже хорошо. Я сам больше не хочу заниматься рисованием. От портретов тоже отказался. Это не жертва с моей стороны, а так сказать, передоз.
-Нет! Это именно жертва, ради меня! – выкрикнула из спальни Дезире.
Родители Дезире стояли и смотрели на него в полной растерянности, но потом Эрик похлопал Никоса по плечу:
-Молодец! Ты настоящий боец. За жизнь и любовь нужно бороться всеми возможными способами.
 
                ***

© Copyright: Марк Шувалов,
      август 2024