4. Глубокий карминный

    Глубокий карминный – это цвет малины с сильными земляничным и томатным оттенками.
    Кармин (фр. carmin от от араб. кирмиз – кошениль), ранее известный также под названием бакан – это цвет, соответствующий пигменту кармин, то есть багряной, багровой, пурпурной, густо-красной краске насыщенного цвета. Кроме собственно цвета кармин в стандартной шкале цветов существует также большое число так называемых карминовых оттенков.

***1
    Габи любил рисовать, но предпочитал графику, а если работал с цветом, то избегал любых оттенков красного и алого, потому что панически боялся вида крови и даже терял сознание при этом. Врачи поставили ему диагноз – гемофобия, но убедили, что это неопасно и лечится современными лекарственными средствами и психотерапией. 
    Полностью Габи звали Габриэлем, хотя при рождении родители дали ему имя Джабраил. Родился он в Москве, по национальности был лезгином. Но все члены его семьи говорили по-русски, даже дедушка. Габи везде сразу внешне выделялся – на улице, в школе, в художественном колледже, в Академии. Потому что с детства был не просто красивым мальчиком, а очень красивым. Пройти и не оглянуться на него никто не мог.
    Дедушка, служивший с юных лет актером в театре и ставший со временем худруком, настоял на том, чтобы маленький Джабраил занимался в школе танцев кавказских горцев, поскольку считал, что внук просто обязан уметь танцевать настоящую лезгинку – танец горного орла. Джабраил освоил все премудрости лезгинки, и все, кто видел, как он её танцует, глаз от него не могли отвести. Однако в старших классах школы он уже стал Габриэлем и о лезгинке даже не заикался. Не потому, что стыдился своей национальности, а просто ощущал себя, как и его родители, полностью российским европейцем. Имя Габриэль он выбрал потому, что мужское имя арабского происхождения Джабраил, согласно солидным справочникам, соответствует христианским именам Габриэль и Гавриил. И так же, как Гавриил в Библии является архангелом, Джабраил в Коране – один из четырех особо приближенных к Аллаху ангелов-мукаррабун. Но, даже взяв себе новое имя, Габриэль в трудные моменты своей жизни говорил, стиснув зубы:- "Зун лезги я", что в переводе на русский означает:- "Я лезгин".
    Друзья звали Габриэля по-разному. Кто полностью, кто Габи, а кто и Гавриком. И понять их логику мог только тот, кто в теме. Однако посторонние, услышав прозвище Гаврик, очень удивлялись тому, что Габриэль не обижается на такое пренебрежительное обращение, поскольку не догадывались, что это уменьшительное производное от Гавриила, а вовсе не обозначение какого-то там простака или оболтуса.
    Особенно заинтересовалась этим одна новенькая, которая перевелась в Питер из Архангельска. Каким-то образом она докопалась до имени, данного Габриэлю при рождении, и, остановив его на кампусе, спросила:
-Ты ведь Джабраил? Почему гаврик?
-Не твоё дело, – огрызнулся он, – Ты кто такая, чтобы лезть ко мне?         
-Просто интересуюсь, – вежливо ответила девица.      
Габриэль окинул ее взглядом. Выглядела она очень даже, но смотрела как-то слишком простодушно, как дети смотрят.
-Откуда взялась? На каком факультете учишься?
-Живопись и реставрация. А ты?
-Графика. Тебе зачем моё имя?
-Колоритное и музыкальное – Джабраил.
-Теперь я зовусь Габриэль.
-Все равно непонятно – где связь с гавриком?
-Архангел Гавриил – слышала?
-Ого… понятно. То есть, Гаврик с большой буквы. Похож.
-Я? На кого?
-На архангела.
-С чего это?
-Слишком красивый.
    Она развернулась и тут же исчезла в потоке студентов, входящих в здание Академии. Но после лекций Габриэль снова её увидел. Она выскочила из аудитории и помчалась вниз к выходу, наверняка, чтобы успеть на автобус, возивший студентов к метро.
-Ты не знаешь её? – спросил Габриэль приятеля с факультета живописи, указав на эту девицу.
-Ааа, Инка? Да, знаю. Простушка.
-С виду не скажешь.
-Да, на мордаху ничего так. Но слишком наивная.
-В каком смысле?
-Ну, как тебе сказать. На подкаты не ведётся, как будто не догоняет. Тут один из группы зажал ее и хотел чмокнуть, она его так пнула коленом в живот, что все со смеху полегли.
-И что в этом смешного?
-Выглядело забавно, я лично присутствовал.
-Ты тоже глаз на неё положил?
-Да зачем мне такая? Мне для секса подружки нужны, а с этой ничего не обломится.
Приятель встретил уже поджидавшую подружку, а Габриэль отправился на парковку к своей машине.

***2 
    Инну действительно все считали наивной за простодушное поведение. Однако училась она лучше многих, легко ориентировалась в философских понятиях и категориях, на отлично сдавала зачеты по истории искусств, а также по пластической анатомии, композиции и рисунку. Хуже ей давались такие предметы как техника и технологии живописных материалов, и над ними она сидела дольше других. Но, как оказалось позже, не зря Инна напрягалась, темы по этим предметам она сдала на зачетах так же отлично. В своей группе она особо ни с кем не дружила, не потому что держалась особняком, напротив, Инна со всеми вела себя очень доброжелательно, но это и являлось для многих отталкивающим моментом, поскольку среди студентов было модно выглядеть самодостаточными и знать себе цену. Инна этого долго не понимала, поэтому некоторые считали ее навязчивой простушкой. Она перевелась на втором курсе, поэтому ее до сих пор воспринимали новенькой и неотесанной. Однако ее успехи в учебе многих удивляли.
    После рассказа Агафонова о том, как Инна ударила наглеца коленом в живот, Габриэль поймал себя на том, что думает о ней. Оказалось, что Инна все-таки опоздала на автобус до метро, потому что, когда он выехал с парковки, то увидел ее, идущую со своей перемётной через плечо холщовой сумкой по тротуару. Габриэль посигналил ей и махнул рукой, приглашая в машину, после чего прижался к поребрику. Инна тут же подскочила и быстро села в его новенький Рено Аркану, подарок родителей на день рождения.
-Ух ты, здорово! – сказала она радостно, пристегиваясь ремнем безопасности.
-Ты вроде успевала на автобус, – сказал Габриэль, выруливая в основной поток автомобилей.
-Да, меня один урод вытолкнул оттуда в последний момент.
-Вытолкнул? – изумился Габриэль.
-Да, и дверь закрылась у меня перед самым носом.
-Это случайно не тот, которого ты коленом пнула?
-Откуда ты знаешь?
-Рассказали уже о твоих подвигах.
-Нет, ну а чего он…
-Как его фамилия?
-Не знаю. Но все его Рябой называют. Хотя никакой он не рябой.
-Понятно, я разберусь с ним.
-Не нужно, Гавр. Я сама, – ответила она.            
-Гавр? Так меня еще никто не называл, – сказал Габриэль, разглядывая ее в зеркало заднего вида.
-Хочешь поужинать, я знаю отличное место? – предложил он.
-У меня финансы ограничены, – ответила Инна.
-Я угощу тебя.
-Почему? Мы ведь не дружны.
-Ну, так давай подружимся.
-Странно, я тут узнала о тебе кое-что…
-И что ты узнала?
-Что ты индивидуалист и общаешься только с избранными.
-Так и есть. Ну, так что насчет совместного ужина?
-Ты решил подкатить ко мне? – спросила она.
-Нет.
-Тогда что? Я тебе как зоологический экспонат интересна?
-Зачем ты так?
-Меня именно так многие и воспринимают здесь. Считают глупой простушкой из провинции.
-Я не считаю. Сразу понял, что ты крепкий орешек. И Архангельск не такая уж провинция. Университетский город.
-Да. Но родом я не из Архангельска. А народ не въезжает, что у меня нет поморского говора.
-Этим ты и удивляешь своих одногруппников. Ты наверняка в Москве родилась и выросла.
-Откуда ты знаешь? – изумилась она.
-И простушку мастерски изображаешь. Тебе в театральный нужно было поступать.
-Гавр… ты человек-сканер?
-Почти. Так что со мной можешь не играть в эти игры.   
    В кафе, куда он привез ее, Инна рассказала ему, что уехала от родителей, с которыми поссорилась. Заняла у знакомых денег на дорогу и жилье, и до сих пор еще полностью не расплатилась. В Архангельске ей не удавалось много скопить на подработке, а здесь она надеялась рассчитаться с долгами перед Новым годом.
-Я удачно продала пару своих работ. Сначала выставлялась на Невском, перед церковью, но там заработала гроши. А реально купили через интернет. Сразу получила почти две трети оставшегося долга. Еще немного и рассчитаюсь полностью.
-Сколько всего ты заняла? – спросил Габриэль.
-Ну… заняла. Зачем тебе знать.
-А на что сейчас живешь?
-Бабушка присылает немного из своей пенсии, стипендия, еще по выходным подрабатываю в быстром питании возле общаги. Ну и портреты рисую на пленэре.
-Назови остаток своего долга, – сказал Габриэль, – Я погашу его. А со мной постепенно рассчитаешься.
-В рабство хочешь меня захомутать? Сразу говорю, спать с тобой не буду.
-С ума сошла? За кого ты меня приняла? Я даже расписки с тебя не возьму. Отдашь, когда сможешь.
-С чего такая щедрость?
-Студенческая взаимовыручка. Говори сумму.
-Сто тысяч.
-Карта привязана к номеру телефона?
-Да. Гавр, ты ведь меня даже толком не знаешь.
-Я вижу тебя перед собой. Этого достаточно. Сама же сказала, что я человек-сканер.

***3
    После этого вечера Инна пропала на два дня, а, учитывая, что они с Габриэлем ужинали в среду, то на все четыре. Но в воскресенье вечером она послала ему смс: "Я вернула долг. Ездила для этого в Архангельск, чтобы забрать расписку". "Где ты ночевала? Помирилась с родителями?"– написал он ей. "Нет, ночевала у одной бабушки", – ответила она.
    Всю следующую неделю им не удавалось повидаться, лекции уже шли раздельно. Да Габриэль и не искал встречи с ней, своих дел было по горло. Инна появилась внезапно вечером в пятницу. Сама не своя, усталая и зелёная. Габриэль увидел её возле кафедры и подождал, когда она заберет свою зачётку у преподавателя.
-Что с тобой, почему ты так выглядишь? – спросил он.
-Да замоталась совсем. Отоспаться нужно.
-Садись, отвезу тебя в общагу, – сказал Габриэль решительно, но пока вёз её, она уснула в машине. Габриэль пытался её разбудить, но тщетно. Он подумал, что, если занести ее в общагу, слухов и болтовни не оберёшься. Поэтому посидел немного и повёз ее к себе домой.
    Инна так и не проснулась даже, когда он нес ее в квартиру. Положив ее поверх покрывала, Габриэль долго думал, снять ли с нее хотя бы джинсы, потому что слишком ценил свое дорогое постельное белье, приобретенное по заказу. И решил все-таки снять. Потом достал плед и накрыл ее, а сам пошел готовить ужин. Вот же, ходячая морока, подумал Габриэль, потому что никогда не принимал участия в судьбе всяких брошенных котят или щенков. Когда-то в детстве он принес домой птенца, выпавшего из гнезда. Дед сказал ему, что, к сожалению, птенец не выживет. Так и произошло, маленький Джабраил плакал навзрыд. Испытав такую сильную душевную боль, он стал очень осмотрительным. Замученная Инна сейчас напоминала ему того птенца – такая же всклокоченная и с заметными разводами на лице. То ли от слёз, то ли от пота.
    Пока он ужинал, оставив ей порцию на плите, его гостья проснулась. Он услышал, как Инна вскрикнула, но не пошевелился и продолжил свой ужин. Инна выскочила в кухню уже в джинсах и посмотрела на него:
-Ты все-таки решил получить оплату от меня таким образом?
-Я разбудить тебя никак не мог. Пришлось тащить сюда.
-А почему раздел?
-Твои джинсы… они не слишком чистые, а я не переношу, когда на постельное белье садятся в верхней одежде. Садись, поешь.
Она, недолго думая, наложила себе еды из сковороды, взяла вилку и начала есть.
-Куски прожевывай, иначе можешь подавиться, – сказал Габриэль.
-Целый день ничего не ела, – с полным ртом ответила Инна.
-Почему? У тебя снова нет денег?            
-Дел много было и все неотложные.
-Зачёт получила?
-Да. Перед этим ночь не спала, готовилась.
-Напряжная у тебя жизнь.
-Хорошо у тебя, уютно. Можно, я душ приму? Только у меня переодеться не во что.
-Могу чистый халат дать, а одежду в стиралку засунь. А потом режим сушки включи. Справишься?
-Да. Но… кровать. Давай, я на диване лягу?
-Хорошо. Я постелю тебе. Привык спать у себя.
-И все же, почему ты выручил меня деньгами?
-Для меня это нетрудно.
-Родители дают?
-Нет, я сам достаточно зарабатываю на крипте. Хотя родители также не скупятся. А почему ты со своими поссорилась?
-Понимаешь… Мы в Архангельске целых три года жили, потому что отца туда направили по контракту. Поэтому мне пришлось там поступать. А теперь они с матерью в Москву уехали и ждут его нового назначения за рубеж. Обо мне и моей учебе они не думают и вообще все мои художества блажью считают.
-А раньше где вы жили?
-Наша квартира в Москве, но мать настаивала на том, что члены семьи не должны разлучаться. Поэтому они заставили меня поехать в Архангельск. Я рано утром убегу. Не дай бог, твоя девушка узнает.
-У меня нет девушки, – спокойно ответил Габриэль.
-С твоей внешностью? Тебя наверняка поклонницы атакуют.
-Я не даю им никакого повода.
-И тебе никто не нравится?
-Нет.
-Ясно. Хотя ни черта не ясно. Насчет меня, например.
-Иди в душ.
-Ужас какой-то. Прозвучало двусмысленно.
-Я не имел в виду ничего такого. Помою посуду, постелю тебе и уйду в спальню. Мне еще за компом посидеть нужно. А ты телик включи, если хочешь. Я тут, пока ты уезжала, твои работы смотрел.
-И что скажешь?
-Насчет мастерства… пока не могу судить. А комплексы прут во все щели.
-Комплексы? Что это значит?
-Мы ведь уже проходили психологию. Так вот твои рисунки, не с натуры, а абстрактные – это ж почти каракули по ассоциативной методике Винникотта. А одна работа так и вовсе почти Пятна Роршаха.
-Вот как? Я не думала об этом, просто рисовала то, что перед мысленным взором стояло. И что? В этом виден какой-то мой невроз?
-Ну… как бы да.
-Ага, понятно. Буду теперь более осмотрительной.
-Иногда ты смешная. Но в основном все же наивная.
-Ты же сам разгадал мою игру.
-Одно другому не помеха. В человеке много всего намешано. Ты не исключение – в чем-то умна, в чем-то наивна.
-Ты хотел сказать – глупа?
-Да, хотел.
-Не бойся, я не обижусь. Можешь говорить прямо.
-Я к себе. А ты стиркой займись.

***4
    На следующий день, в субботу утром за завтраком Инна спросила:
-Можно, я воспользуюсь своей глупостью?
-Хочешь спросить что-то? – не удивился Габриэль.
-Да. Как ты догадался? Хотя, понятно. Почему у тебя нет подруги?
-Все мои отношения завершались изменами со стороны девушек. Поэтому, когда лимит был достигнут, я поставил на отношениях крест.
-Лимит?
-Да, трое. Хватит.
-Почему они изменяли тебе? Прости, что спрашиваю. Но ты такой красавчик…
-Наверно, из-за моей холодности. Каждая из них ждала от меня большего, чем я давал ей. И ни одна не прошла испытания.
-Испытания твоей холодностью?
-Да.
-Но что ты имеешь в виду под этим?
-Каждая сама первая предлагала мне встречаться. И все они целовали меня. А я не отвечал на их поцелуи. Какое-то время у каждой из них оставалась надежда растопить мое сердце. А потом все завершалось тем, что появлялся новый парень.
-Понятно. Хотя совсем не понятно! Неужели эти девушки совсем не привлекали тебя? Почему ты соглашался встречаться с каждой из них, если даже не хотел целоваться?
-Все они были довольно милыми. Однако ни одна из них не зажгла меня. Я ждал, что кто-то из них сумеет, но нет. Несмотря на то, что все они далеко не пустышки, напротив, умные девочки, намного умнее тебя.
-Совсем меня зачморил. Мне интересно, а ты, случаем, не импотент или, может, асексуал?
-Хочешь проверить?
-Нет, но как такой, как ты, не захотел переспать с какой-нибудь или хотя бы ответить на поцелуи? Они ведь наверняка искренне тебя целовали.
-Ты все-таки не понимаешь. Если ты без предрассудков и хочешь понять, что они ощущали, целуя меня, поцелуй меня сама и поймёшь.
-Их разочарование понятно. Меня интересует твоя реакция. Нормальный здоровый парень, красивый, жгучей национальности… Если ты специально сдерживался для эксперимента, то значит, обладаешь большой силой воли.
-Я не сдерживался. Каждая из них позволяла мне все, но ни одна из них не возбудила меня.
-Надеюсь, ты не девственник?
-Нет. Я очень ранний, с 13 лет.
-Вот как? Тогда вдвойне странно. Просто сгораю от любопытства. Ты ставил себе психологический блок?
-Нет.
-Ну, всё, сдаюсь! Скажи, в чём цимес!
-Иди сюда и сделай это. Может, тогда поймёшь.
-Я??
-Но тебя ведь мучает любопытство.
    Габриэль откровенно потешался над ней, предвкушая выражение ее лица после безответного поцелуя.
-Ах так? – воскликнула Инна, вскочила, порывисто обняла его и поцеловала.
Он ожидал чего угодно, только не того, что сам рефлекторно сожмет ее в руках и вопьется в нее губами. Габриэль видел лишь её округлившиеся от изумления глаза, но не отпускал ее и продолжал, ощущая горячую волну, поднимавшуюся в теле. И даже понимал, что не сможет остановиться, несмотря на нежелание исказить истинные свои намерения бескорыстно помочь ей деньгами.
    Опомнился он только на кровати, когда уже раздел эту вертушку и придавил собой. Кое-как дотянулся до тумбочки и достал из шкатулки презерватив.
-Отпусти! – крикнула Инна, но он зажал ей рот рукой и ответил:
-Не могу!
    После короткого секса он отвалился набок и сказал:
-Ты сама виновата, завела меня как пружину своими вопросами.
-Вопросами? А что насчет поцелуя? Ты ведь именно про поцелуи говорил!
-Господи, какая же ты все-таки глупая. Говорил, поцелуи и, правда, не возбуждали меня. А ты возбудила!
    Через три часа Инна сказала:
-Я есть хочу! Обед уже как-никак.
-Да… там, в холодильнике есть борщ и курица карри, – ответил совершенно обессиленный Габриэль.      
    После обеда Инна собралась уходить. Но Габриэль сказал ей:
-Нет. Ты теперь моя.             
-Сексуальное рабство? За те сто тысяч? Я завтра же тебе их отдам, мне обещали за одну вещицу заплатить.
-Какое еще рабство? Не сходи с ума. Просто не хочу, чтобы ты жила в общаге.
-А мои вещи?
-Вечером съездим и заберем.
-Ты все так быстро решаешь?
-Нет. Я рассудительный и серьезный.
-И это ты мне говоришь после всего, что произошло?
-Да. Потому что это правда. Просто с такими глупыми, как ты, мне еще не приходилось общаться. Знаешь, на Руси глупых блаженными называли. И все их любили, за то, что чисты сердцем и никакой корысти ни в чем не имеют.
-То есть, я для тебя блаженная?
-Ну да. Желанная блаженная.
-Извращенец! Господи, как же я попала!
-Но ты ведь не бросишь меня на произвол судьбы? Бедного, несчастного, одинокого.
-Извращенец и фигляр! И где мои глаза были?!

***5
-Кого это ты нарисовала?! – воскликнул Габриэль.
-Тебя, – невинно ответила Инна, любовно разглядывая свой рисунок, – Разве плохо? 
-Но я тут голый, да еще и со стояком! Как ты могла?!
-Очень красиво. Ты ничего не понимаешь.
-Я все понимаю. Ты это для себя, чтобы смотреть и возбуждаться, нарисовала?
-Вовсе нет. Исключительно для эстетического наслаждения.
-Зачем тогда нарисовала и лицо?
-Так твои лицо и фигура нераздельны, и наслаждение могут вызывать только вместе. Кого интересует какой-то там эрегированный член, даже такой как у тебя! Все дело в едином образе, с реальными чувствами, отраженными на лице.
-Но ведь это порно, я тут с полузакрытыми глазами и приоткрытым ртом. Любому сразу понятно, что я испытываю. Постыдно развратная картинка! Уничтожь ее!
-Ни за что!
-Тогда я сам!
-Поздняк! Я уже сфотала ее и разместила у себя в привате.
-Инка! Так нельзя! Как ты не понимаешь?
-Но ты безумно красив!
-Хорошо. Я тебя тоже нарисую в неглиже в самой порнографической позе!
-Только красиво!
-Обещаю, будет очень красиво, все будут в восторге!
-Все? Но я же не обнародую свой рисунок!
-А я очень даже обнародую! Удаляй! При мне, чтобы я убедился. И ватман мне отдай.
    Он выхватил у нее из рук рисунок, быстро унес его и спрятал высоко на антресоли. С Инной у него не было ни одного спокойного дня. Её неугомонность его просто как ветром сдувала с одного места на другое, он едва за ней поспевал. Слава богу, они учились на разных факультетах. Однако к концу дня он успевал так зверски соскучиться, что однажды принудил ее к сексу прямо в машине, благо на улице уже рано темнело. Деньги она давно ему вернула, у нее приобрели сразу три живописных работы. Но, когда она показала ему одну перед тем, как запаковать для покупателя, Габриэль медленно осел и растянулся перед ней на полу без сознания. Дело в том, что Инна нарисовала картину на тему песни Криса де Бурга "Леди ин ред" и выбрала просто пламенеющие алые оттенки. Как же она перепугалась, хотя Габриэль быстро пришел в себя.
-Ты боишься вида крови?! – изумилась Инна, когда он объяснил ей причину своего обморока.
-Я думал, что все давно в прошлом, потому что уже года три со мной не случалось ничего такого, – сказал Габриэль, – Дай мне еще раз взглянуть на твою картину.       
-Нет-нет! Я боюсь, что ты опять, – воскликнула Инна.
-Нет. Психолог учил меня справляться с этим страхом. Нужно просто правильно дышать.
После этого он долго рассматривал работу Инны, а потом все опять завершилось бурным сексом.
-Все-таки ты маньяк. Я думала, ты только по блаженным шаришь, а у тебя еще и цветовые фетиши, – смеялась Инна, когда он лежал с закрытыми глазами и улыбался:
-Ты объединила два моих фетиша в одно целое, – сказал он, – Я люблю тебя, Инка.
Она соскользнула с кровати и исчезла в ванной, а потом он услышал, как входная дверь открылась и мягко закрылась, щёлкнув при этом закрывшимся замком.            
-Куда ты?! – крикнул Габриэль, но не получил ответа.   
    Он ждал ее весь вечер и ночь, звонил, но телефон она оставила у него и вещи не взяла. В Академии Инна также не объявилась, Габриэль не знал, что делать. Он метался по местам, где бывал с ней, обзванивал ее подружек и знакомых, никто ничего не знал. И на третий день пошел в полицию заявить о ее пропаже, потому что не мог ни спать, ни есть.
-Вспомните, что было накануне ее исчезновения, – сказал полицейский, принимая у него заявление, – Может быть, ваши слова обидели ее? Припомните, что вы сказали ей перед тем, как она ушла.
-Я сказал, что люблю её, – ответил Габриэль.               
-И всё?
-Да.
-Что ж, молодые девушки непредсказуемые существа, – усмехнулся полицейский, – Но вряд ли она чем-нибудь навредит себе после таких слов.
-Я переживаю о том, не случилось ли с ней чего-то, ведь она исчезла вечером и больше нигде не появлялась – ни в общежитии, ни у подруг. Она не взяла теплую одежду и обувь, вышла, кажется, в джинсах, кроссовках и худи с капюшоном. Телефон и паспорт тоже оставила. И, понимаете, она… наивная, даже в чем-то глупая, восторженная. Художница. Как и я.
-Глупая? Она хотя бы нормально ориентируется? Знает свой адрес, дату рождения, имя?
-О чем вы?! Думаете, она недоразвитая? Инна вполне дееспособная, взрослая и разумная. Мы оба учимся в Академии. Репинка, слышали? У нее отличные оценки!
-Но, может, у нее случались странности в поведении? Вы же сами сказали, что она глупая.
-Я это просто так сказал! От любви!
-Мне нужны точные характеристики пропавшей.
-Вот ее фото. А еще… у нее в Москве родители, если они еще не уехали в Европу.

***6
    Габриэль вернулся домой в полном расстройстве. Но ему вдруг позвонили из полиции и сказали, что оперативник засек покупку по банковской карточке, принадлежащей Инне, в торговой точке в районе Гостиного двора. Габриэль сразу вспомнил – Инна говорила, что иногда  рисует портреты на пленэре у Екатерининского сада, где обычно базируются уличные художники. Он быстро собрался и поехал туда, захватив теплую куртку и ботинки Инны.               
    Из-за холодной погоды возле витого садового забора стояли большие зонты с накидками от ветра. Кое-где художники уже включили светильники на треногах. Пару мастеров работали над портретами клиентов. Но Инны нигде не было видно. Габриэль осмотрелся и выбрал одну толстуху в митенках, доставшую термос и разливающую чай в три кружки на раскладном столике. Он подошел к ней и спросил:
-Вы не видели Инну Колесникову?
-А вы кто?
-Я ее друг. Теплую одежду ей привез.
-Так она у Петровича в студии. Простудилась, лежит с температурой.
-А где эта студия?
-Слушай, парень. Я тебя знать не знаю, кто ты и откуда взялся? Инна просила никому о ней не говорить.
-Поймите… Она ушла и ничего не сказала, и телефон забыла. А вы говорите, что она лежит с температурой. Я подал заявление в полицию о ее пропаже. Хотите с полицейскими пообщаться?
-Ладно, запиши адрес. Но меня не свети. Петрович не простит, он суровый мужик, с любой полицией сговорится.
    Студию по указанному адресу Габриэль нашел быстро, но Петрович, хмуро выслушав его, буркнул:
-Ушла она. Ничего не сказала. У нее тут два заказа остались, а я не знаю, почем она с клиентами сговорилась. Поэтому не отдал пока. Вот же Инка-заморочка, вечно с ней проблемы.
-Запишите мой телефон. Сразу позвоните, как только она объявится. Имейте в виду, я подал заявление о ее пропаже в полицию.
-Да хоть в угрозыск. Я ее больную приютил и лечил. А больше ничего не знаю. Не в себе она была, так мне показалось.
-Не в себе? Что это значит? – воскликнул Габриэль.
-То и значит – я с ней говорю, а она вроде как не слышит, о своем думает. Что-то про любовь говорила.
-Что именно? Пожалуйста, вспомните!
-Ну… Вроде как такое, что в любви слова ничего не значат. И твердила все время это.
    Габриэль сразу вспомнил, что она исчезла после его слов о любви. Когда он вышел из студии Петровича, то почувствовал, что силы покидают его. Он сел на первую подвернувшуюся скамью и так просидел почти полчаса. У Инны имелся второй ключ от его квартиры, и, кажется, он все время оставался в кармане ее худи. Эта мысль вдохновила его. Он помчался к машине и вдруг через дорогу от себя увидел Инку в какой-то старой, с чужого плеча, куртке, которая больше подходила тому самому Петровичу.
-Инна! Не убегай! – закричал Габриэль и побежал к ней в неположенном для пешеходов месте. Она стояла и не двигалась. Выражение её лица показалось Габриэлю странным. Он схватил ее за плечи со словами:
-Инка, ну что ты творишь? Я чуть с ума не сошел, в полицию заявил о твоей пропаже!
Она стояла словно замороженная, закрыв глаза. Габриэль потрогал ее лоб, он был очень горячим. И губы у нее потрескались, он заметил это только сейчас. Подхватив ее на руки, Габриэль побежал к переходу, потом с трудом усадил ее в машину и повез, позвонив по дороге приятелю с просьбой вызвать неотложку через двадцать минут. Когда он подъехал к дому, машина скорой помощи уже ждала возле парадного. А Инна сидела все так же с закрытыми глазами и ни на что не реагировала.
    В приемном покое ей и Габриэлю сделали тест на ковид, а потом увезли ее куда-то, а он остался ждать внизу и отвечал на вопросы врача, заполнявшего данные Инны. Через полчаса Габриэлю сообщили, что тест у Инны положительный, и она до сих пор без сознания.
    Габриэль чувствовал себя так, будто по нему проехал трактор. Он видел их только в старых кино, а в натуре лишь новенькие современные бульдозеры. Но мышцы говорили ему – это был именно трактор. Габриэль впервые с подросткового возраста заплакал, потому что не понимал причину ухода Инны, потому, что страшно боялся за нее и потому, что очень ее любил.   
    Немного успокоившись, Габриэль сообщил в полицию, что Инна нашлась, а потом позвонил в больницу. В справочной ему дали стандартный ответ:
-Больная Колесникова находится в удовлетворительном состоянии и в настоящее время спит.
    Утром он отвез в больницу мобильник Инны, и целый день ждал от нее звонка.

***7
    Инна болела почти три недели. Звонила Габриэлю, но могла говорить от силы одну-две минуты и то с трудом. У нее не имелось проблем с дыханием и легкими, как у многих больных ковидом. Ей поставили диагноз "Атипичная форма Kovid-19" с мышечными болями, симптомами преходящей аритмии и даже несколькими эпизодами спутанного сознания.
    Габриэль пытался говорить ей ласковые слова, называть ее уменьшительными прозвищами, единственное, что он сейчас панически боялся произнести, так это слова "Я тебя люблю". После разговора с Петровичем Габриэль теперь ни минуты не сомневался, что они как-то связаны с ее болезнью. А еще он часто смотрел на ее живописную композицию "The Lady in Red", и ему уже не требовалось усиленно дышать, чтобы не отключиться. Потому что в каждом мазке на этой небольшой картине он видел движение тела и поворот головы Инны. А в тон роскошному алому платью были написаны и её губы. Он словно ощущал их поцелуй, настолько они смотрелись живыми, с тончайшими складочками, похожие на лепестки тюльпана. Иногда Габриэль дразнил Инку губошлёпкой, когда ее губы выглядели опухшими, особенно по утрам после его неумеренных ночных поцелуев.               
    Родители не узнавали своего сына. Теперь он приезжал ненадолго, обнимал мать и бабушку, докладывал отцу об успехах в учебе и очень быстро покидал свою семью. Бабушка в последний его приезд спросила с улыбкой:
-Ты случайно не влюбился? Что-то в тебе сильно изменилось.
-Бабуля, скажи, может ли девушку испугать откровенное признание в любви? – подлизнулся к ней внук.
-Конечно, если оно сделано неожиданно или слишком быстро после знакомства. Девушки народ чуткий, боятся фальши. Хотя и не все её чувствуют. Но те, которые чувствуют, очень сильно переживают. Ведь парни часто пытаются подобными признаниями просто манипулировать, чтобы получать безотказный секс.
-А если такое признание не фальшь?
-Тогда бывает еще страшней. Если девушка чувствительна, ее может испугать ответственность перед парнем, признавшимся ей в чувствах. Не каждая способна полностью соответствовать тому образу, который придумал себе влюбленный парень.
-Соответствовать? – изумился Габриэль. Неужели Инну именно это испугало? Он пытался вспоминать всё до мельчайших подробностей в их общении, но не находил признаков ее игры с ним, она всегда выглядела естественно, без малейшего притворства. Он даже был уверен, что Инна не умеет притворяться, слишком непосредственно она вела себя не только с ним, но и с другими. Именно за это ее и считали наивной простушкой.   
    В день выписки Инны Габриэль прогулял лекции, а когда она спустилась в холл, он глазам боялся поверить, Инна показалась ему какой-то почти прозрачной в потоке солнечного света, падающего сквозь большое окно. Габриэль обнял ее и поцеловал. Его поразили изменения в ней. Сильно похудев, она стала похожа на хрупкого козлёнка из мультика. Габриэль закутал ее поверх куртки пушистым шарфом, а потом присел и застегнул на ней ботинки. Было такое ощущение, что Инна боится выйти на улицу. И, правда, сделав пару шагов на высоком крыльце больничного корпуса, она тут же прижалась к Габриэлю, словно в поисках защиты.
-Все хорошо, все хорошо, – твердил он, крепко поддерживая ее одной рукой за спину, а другой под локоть. Он дал себе слово больше ничем не пугать ее.         
    Дома Габриэль до их приезда хорошо нагрел комнаты обогревателями, потому что центральное отопление еще не включили. Но Инна все равно ёжилась, поэтому он закутал ее в плед.
-Почему ты почти ничего не съела? Тебе нужно хорошо питаться, – он старался не повышать голоса.
-Прости, я буду, – еле слышно произнесла она, а потом спросила, – Ты не разлюбил меня?
-Я очень сильно тебя люблю! – воскликнул он и осёкся, потому что опасался снова напугать ее этими словами. Но тут же начал снова говорить:
-Я не могу без тебя. Мне было трудно дышать… Я хочу защищать и оберегать тебя. Инка, давай поженимся? Ты наденешь алое платье, глубокого карминного цвета.
-И ты не потеряешь сознание?
-Вот, смотри! – воскликнул он и принес ее картину,– Видишь? Я уже вполне спокойно могу смотреть на красные цвета. Знаешь, ты ассоциируешься в моем сознании с алыми тюльпанами. Твои губы…
-А кровь? – спросила Инна, – В жизни бывает много крови. Я ведь женщина и каждый месяц…
Габриэль вскочил и принес иголку, которой тут же уколол себе палец:
-Смотри! – воскликнул он.
На его пальце выступила крупная темно-красная капля крови, но Габриэль мужественно смотрел на нее и улыбался, хотя лоб его покрылся испариной как бисером.

    Они расписались на Рождество. Однако Инна решила не отступать от традиций и в загс надела белое платье. На самом деле она все-таки не хотела рисковать и заставлять Габриэля чувствовать напряжение. Алое платье она оставила на второй день свадьбы, правда, побыла в нем недолго, потому что, когда Габриэль взял ее за руку, она почувствовала, что его ладонь слегка вспотела, тогда как обычно его руки всегда оставались сухими.
    Студенческую пирушку Габриэль не устраивал, не хотел завистливых взглядов девиц, которые имели на него тайные виды. Это могло расстроить Инну, но сейчас она выглядела очень счастливой и готова была поделиться своей радостью с целым светом.

                ***

© Copyright: Марк Шувалов,
      ноябрь 2024