Роман Переплёт т. 2, ч. 2, гл. 8

Окончательно же он проснулся с гнетущим осадком на душе. Часы показывали начало восьмого. Он заставил себя встать и отправиться в ванную.
Холодный душ, а потом ещё и энергичные растирания полотенцем, несколько привели его в чувство. Настроение у него тоже заметно выправилось. Хотя не так, чтобы окончательно.
На кухне он сварил себе кофе. А потом с чашкой вернулся в свою комнату. Там он присел к столу, и тут ему на глаза попалась общая тетрадь. В неё он обычно записывал рассказики, которые пробовал иногда сочинять. Так, в общем-то скуки ради. Хотя иногда ему это занятие даже нравилось.
Листая тетрадь, он прочитал страницы три из ранее написанного, и нашёл, что некоторые кусочки, в особенности из диалогов, ему вполне удались.
На душе у него по-прежнему было скверно и тогда, чтобы отвлечься, он решил что-нибудь посочинять. Что-нибудь лёгкое романтичное.  Правда, начало ему всё как-то не давалось. Но зато потом его словно прорвало, и он писал, не замечая времени и всё более погружаясь в описываемую реальность.
Так просидел он часа четыре и даже удивился, когда оказалось, что он исписал почти двадцать страниц. 
В рассказе он описал историю наполовину реальную, наполовину придуманную, про то, как он один рыбачил на пустынном берегу Зеи и там познакомился с весёлой и очень симпатичной девушкой, приехавшей на каникулы из самого Ленинграда. Как они вместе потом рыбачили, жгли костёр и в углях пекли картошку. И с каким потом удовольствием ели дымящуюся мякоть, добывая её из обуглившейся кожуры, обжигая пальцы и смеясь. При этом они много и обо всём разговаривали. Наверное, из всего этого мог бы получиться отличный рассказ, или даже повесть, но так, с налёту, Сергею так и не удалось придумать захватывающее продолжение. В конце концов, на каком-то месте он запнулся и перестал писать, вдруг почувствовав ужасную усталость.            
Дня через два он решил перечитать то, что у него получилось. Приступая к чтению, он был уверен, что ему всё же удалось создать что-то необычайно красивое, увлекательное и романтичное. Однако, чем дальше он вчитывался, тем больше портилось у него настроение. Да и сам рассказ показался ему до невозможности напыщенным, а местами перегруженным придаточными предложениями и не нужными подробностями и объяснениями.
Он был обескуражен и в досаде собрался даже повырывать из тетради все эти страницы. Но в последний момент одумался. Вместо этого он решил для начала успокоиться, привести нервы в порядок, а уж потом, в уравновешенном состоянии, ещё раз попытаться всё переделать, подчистив язык и удалив всё лишнее.   
Он не стал откладывать дела в долгий ящик, и уже на следующий день, прямо с утра сел за работу. А чтобы дело двигалось живее, набуровил себе большую кружку кофе. И, действительно, кофе помог ему взбодриться. И всё же работа двигалось медленно. В особенности, когда он натыкался на какой-нибудь особо неуклюжий оборот. Он пытался его перекроить, сделать более удобоваримым, для чего использовал другие варианты, однако все они казались ему не слишком удачными. И это повторялось раз за разом, пока он, наконец, не решил всё бросить и начать сначала. То есть с чистого листа. И даже достал из стола новую тетрадь. 
И закипела работа. По крайней мере, пока он писал первые страницы, всё буквально шло у него, как по маслу. Однако, как и в первый раз, по мере того, как он углублялся в сюжет, писать становилось всё тяжелее и тяжелее. А самое главное он всё так же плохо себе представлял его развитие и чем вся эта история должна закончиться. Поэтому всё чаще тормозил, а выражения его становились всё более рыхлыми и неуклюжими. Всё это начинало действовать ему на нервы.
Кончилось это тем, что, промучившись часа три, Сергей, чертыхнувшись, захлопнул тетрадь и, швырнув ручку на стол, встал из-за стола.
 - Проклятье! – воскликнул он почти в отчаянии. - Неужели, я уж настолько бездарен! Да, что же это такое!
Потом он наскоро оделся и выскочил из квартиры. Уже выходя из подъезда, он встретил свою сварливую соседку. Она тащила сетку, набитую продуктами.
- А! – визгливо вскрикнула она, заступая ему дорогу. – Ну, наконец-то я тебя изловила! Ну, и сколько всё это будет продолжаться?
Ещё не вполне отойдя от писанины, Сергей смотрел на неё непонимающими глазами.
- Ага, нечего сказать! - наступала та, воинственно потряхивая своей птичьей головкой. Глаза её злобно посверкивали. – Нет, ты скажи… скажи прямо здесь и сию минуту, сколько я могу ещё терпеть! Или мне что, опять жаловаться участковому? Так я могу, я это запросто…
- Какого чёрта, вам надо! – чуть придя в себя, огрызнулся Сергей. - Что вам опять не так?
- Нет, как вам это нравится! - ещё громче взвизгнула старуха, как бы приглашая в свидетели отсутствующих соседей. - И он меня ещё спрашивает. Ведь, что ни ночь, водит к себе всяких разных, а потом ещё до утра устраивает кордебалеты.
- Какие ещё кордебалеты? – отмахнулся Сергей.
- Какие! Ты ещё спрашиваешь, какие! – зловеще прищурилась соседка. – А вот я сегодня же пойду к участковому. Да, да, и не ухмыляйся. Вот тогда ты у меня узнаешь, какие. Или, может, забыл… забыл, что ты с этой своей вытворял! А ведь и трёх дней ещё не прошло. У меня вон вся штукатурка на стене обсыпалась. Я за ночь ни разу даже глаз не сомкнула. Всё никак не натешитесь.
- Штукатурка? – язвительно усмехнулся Сергей. – А вы бы поменьше в стенку шваброй своей колотили. Тогда бы и штукатурка была целёхонька.
- Ах вот, значит, как! – ещё больше взъярилась соседка. – Значит, всё хихоньки да хаханьки! Ну, погоди! Погоди у меня, голубчик. Вот увидишь, ты ещё попляшешь у меня! – Выкрикнув всё это, она тряхнула седыми своими буклями и рванулась к подъезду. Громыхнув, дверь поставила точку в этом эпизоде.
  Правда, из-за закрытой двери ещё минуту доносился её визгливый, сверлящий голос.
- Чёрт бы побрал эту старую калошу! – в сердцах сплюнул себе под ноги Сергей и зашагал вон со двора. 
К этому времени день уже разгулялся. Ярко светило солнце. И хотя настоящая жара ещё не подошла, знойной уже начинал ощущаться.
Выйдя со двора, Сергей прямиком направлялся к набережной. Он точно ещё не знал, чем конкретно займётся - хотелось просто пройтись, подышать речным воздухом.
Оказавшись на набережной, он, однако, не пошёл привычным маршрутом, а свернул к длинным скамьям, спускавшимся амфитеатром чуть не до самой воды. Краска на них, видимо, давно не подновлялись, поэтому местами облупилась и потрескалась.
Спустившись до третьего сверху яруса, Сергей выбрал место почище, сел и закурил. Справа от него, на два яруса ниже, расположилась молодая парочка, а слева, почти на самом верху - шумная компания парней. Они потягивали из горлышек пиво и громко переговаривались, то вскрикивая, то принимались хохотать, привлекая к себе внимание окружающих. От этого места хорошо был виден песчаный пляж, до которого было не больше трёхсот метров. Там, как всегда, кишело от загорающих. Их было так много, что, казалось, даже песка почти не было видно.
Сначала Сергей и сам уже собрался было сходить туда и искупнуться. Но тут же представил себя на раскалённом песке среди шума и толп народа, и сразу же передумал.    
Он сидел, покуривая и задумчиво глядя на воду. Амур за эти дни заметно обмелел, так что кромка берега отдалилась от дамбы метров почти на сто. Там, в воде, стояли чуть ни по пояс местные рыбаки и на удочки удили речную мелюзгу. Когда-то, ещё будучи школьником, Сергей и сам обожал вот так же рыбачить. Сейчас же ему показалось, что это было страшно давно. И вообще, он после армии уже ни о какой рыбалке даже слышать не хотел.   
Он продолжал курить, а солнце между тем припекало. 
- Сергей! Тверской! – вдруг откуда-то сверху донёсся знакомый голос.
Сергей обернулся и поднял голову. Сверху ему помахала Елена Патрушева.
- Ты сиди, - крикнула она, - я спущусь сама. 
На ней было розовое ситцевое платье, перехваченное по талии тонким пояском. Короткие волосы и прямая чёлка придавали ей задорный вид.
- Привет! – улыбнулась она, подавая Сергею руку.
Тот даже привстал в знак приветствия. Потом снова сел, а Елена села рядом.
– А ты, как здесь? – спросила она. – Даже странно, сидишь тут один, без девушки?
- Да, какие там к чёрту девушки, – невесело усмехнулся Сергей. – О чём ты говоришь.
- Ну, как это, какие? У тебя, что и девушки, что ли, нет? Вот уж никогда не поверю.
- Так ты уже вернулась? – меняя тему, спросил Сергей.
И в этот момент заметил какого-то чернявого субъекта с крючковатым носом. Тот маячил на самом верху, нервно прогуливаясь взад и вперёд и бросая на Елену нетерпеливые взгляды. Лицо его показалось Сергею знакомым.   
- А, ты про Егорьевку? – хохотнула Елена. – Так уже давно, почти с неделю назад. Эх, жаль, тебя там не было. Ты себе не представляешь, какие там красивые места! А какие озёра! Я там ухитрилась даже два раза обгореть. А потом, представляешь,  загорела снова. Вот, посмотри. – И она приподняла коротенький рукавчик платья и показала ему своё загорелое плечо. - Видал?
- Да, впечатляет, - сдержанно улыбнулся Сергей.
- Одно плохо, - продолжала она, - жарища там была неимоверная. Да ещё приходилось работать практически под открытым небом. Мы там пололи морковку. Причём вручную, представляешь. Целые километры одной морковки. Да только обрабатывать её, как видно, некому. А эти колхозники, у них то запой, то ещё какая причина. Ничего делать не хотят. Так только обработают поля керосином, ну, чтоб траву повыжигало, а потом ищи их свищи. А мы керосин этот нюхай, да ещё и на жаре, представляешь. Потом до самого вечера голова раскалывается. Только на озере и спасались. Зато вечерами разведём на берегу костёр, ужасно, как хорошо. Кстати, а ты ведь обещал к нам туда заглянуть. Или уже забыл?
- Да нет, не забыл, - нахмурился Сергей, - просто всё как-то не до того было. Знаешь, как это бывает, то то, то это… Ну, а этот, - кивнул он в сторону чернявого. - Он что, с тобой?
Тот, видимо, заметил этот жест и, оскорбившись, вскинул голову и отвернулся.
- Кто? Ах, этот, - Елена тихонько засмеялась. – Так это же Эдик… Ну, помнишь? Эдик Троицкий? Неужели, не узнаёшь? Он тоже был там, у меня на даче. Ну, на мой день рождения, помнишь?
- А, помню, помню, - криво усмехнулся Сергей, - жгучий ревнивец. То-то я гляжу, знакомая физиономия. Ну, как же, помнится, он приревновал меня к твоей подруге. 
- К Ольге, что ли? – рассмеялась Елена. – Да, да, я тоже что-то припоминаю.  Кстати, она тоже в городе. Правда, через неделю собирается махнуть в Прибалтику. Там у неё, оказывается, живёт кто-то из родственников.
- Ну, а этот, что здесь делает? – снова покосился на чернявого Сергей. - У тебя, что, у тебя с ним роман?
- Да ну, выдумаешь тоже, - отмахнулась Елена. – Роман. Ты что, ты это так шутишь?
- Ну, почему же?
- Послушай, перестань. Тоже мне нашёл. Просто я была в городе… мне там надо было кое-что прикупить на рынке… на рынке мы с ним случайно и встретились. Ну и, слово за слово, разговорились. Он же за Ольгой всё пытался ухаживать. Вот и начал меня о ней расспрашивать. Сам-то он только что вернулся из Москвы. Поступал, говорит, в Литературный институт.   
- Он? – удивился Сергей. - В Литинститут институт? Серьёзно, что ли?
- Ну, так он, по крайней мере, говорит.
- Да, но ведь кто-то из вас… да, по-моему, ты и говорила…  что он что-то вроде художника.
- Я? – Елена слегка наморщила лоб. – Да нет же, - вспомнила она, - я не говорила, что он художник. Вернее, я сказала, но я сказала, что он не то писатель, не то художник. По-моему, как-то так. Хотя, я и сама о нём только от Ольги и слышала.  А впервые увидела там же, на даче. Это уже потом, он говорил нам с Ольгой, что будто бы ещё и пишет стихи.
- Вон даже, как? Стихи, значит? – Сергей снова покосился на Эдика и усмехнулся. Тот стоял к ним спиной, делая вид, что за чем-то наблюдает.
- Да, кстати, - вдруг вспомнила Елена, - мы сегодня у меня собираемся. Ну, что-то вроде вечеринки. Тебя я тоже приглашаю. Ну, а что, приходи, думаю, будет интересно.
- А, кто это мы? – поинтересовался Сергей.
- Ну, мы, Ольга, я, кое-кто из наши девчонки. Да ты же их видел. Они тоже тогда были на даче.
- А этот тоже будет? – кивнул он на Эдика.
- Ну, его я тоже пригласила. Тем более, что он обещал рассказать как там вообще в Москве. А что тебя, собственно, смущает? В конце концов, если не хочешь, то тебя ведь никто с ним общаться не заставляет. Там и без него будет с кем поговорить. Опять же и Ольга будет рада, да и... Оксана. Уж её-то, я думаю, ты запомнил, - загадочно усмехнулась Елена, явно на что-то намекая.
  А ему и намекать не надо было. Он хорошо запомнил ту ночь. И то, как эта самая Оксана заявилась к нему, уже спящему, и почти до самого утра не дала сомкнуть глаз.   
- Ну, а ты? – усмехнулся он.
- Что, я? – Похоже, его вопрос застал ей врасплох. У неё даже вспыхнул румянец. - Ну, и я тоже, - пробормотала она. – Нет, правда, приходи. Часикам этак к шести. Ты же знаешь, где я живу… - Однако на всякий случай она продиктовала ему свой адрес.
- Ладно, - подумав секунду, кивнул он, – если всё нормально, я тоже приду.
Тут он, однако, вспомнил вдруг о Раисе и нахмурился.
- Вот и хорошо, - поднялась Елена, видимо не заметив перемены в его настроении. – Ну, так что, я пошла, что ли? Впрочем, если ты не занят, то мы можем пойти ко мне прямо сейчас. А, что? Заодно расскажешь, чем ты тут занимался… Всё же столько не виделись.
- Да нет, - улыбнулся он, с усмешкой глянув на чернявого, - лучше я потом.
А тот в это время, видимо, потеряв окончательно терпение, уже почти приплясывал на месте, бросая в их сторону сердитые взгляды. 
- Так ты точно придёшь? – на всякий случай переспросила Елена.
- Ну, я же сказал. Говоришь, к шести?.. Хорошо, я буду.


Продолжение: