Третьего шанса не будет

      
                (повесть основана на реальных событиях)               
               

                Глава 1

   Кружилась  и болела голова, лихорадила мелкая дрожь и мучила жажда.
Витяй окончательно проснулся, осмотрел комнату, вспоминая события, происшедшие  накануне. Медленно  всплывала картина  встречи с приятелем - Славкой Дуровым, по прозвищу Фантом.

Проживали друзья по соседству в деревне, учились в одном классе. После окончания школы, осенью восемьдесят четвёртого призвались  в Армию.
Служить Витяю пришлось во Внутренних войсках в Сибири, а Славке - танкистом в Закавказье. За два года воины не теряли связи, переписывались, на дембель вернулись с разницей в три дня. Вчера, наконец, увиделись. Отмечали событие в доме у Фантома, засиделись далеко за полночь и выпили прилично.

Витяй резко поднялся с кровати.  Под ногами закачался пол, перед глазами всё поплыло.  Постояв немного, он  подошел к столу. Взгляд остановился на бутылке с остатками самогона. Витяй налил полстакана  мутного напитка  и  сразу осушил его  двумя  глотками.  Запил огуречным рассолом и шумно выдохнул. Откинулся на спинку стула и замер.

Ожидание длилось недолго, действие алкоголя, "на старые дрожжи" проявилось через пару минут. Исчезли позывы тошноты,  отступала головная боль, прекратился тремор.  С каждым мгновением возвращались силы, возникло желание покурить.  Витяй затянулся сигаретой  "Прима" и повернулся в сторону спящего друга.
- Рота подъем – рявкнул  он самую противную армейскую  команду.

Фантом, ещё находясь во власти сна, подскочил, выбросил ноги вверх и застыл на полу по стойке смирно. Когда понял в чём дело, тяжело опустился на кровать. Как и приятеля его мутило и крутило.
Витяй  вылил остатки  содержимого бутылки в стакан и протянул другу.
- Дерни.
Фантом  выпил, закусывать не стал, потянулся за сигаретой.

Похмеляться друзья начали  ещё до Армии.  Жизнь в поселке не обходилась без спиртного.  Выпивали их  отцы и  старшие братья, не отставали сверстники.  Никто не пытался понять, откуда появилась традиция обильного излияния по любому поводу? Просто пить и курить считалось  таким же естественным, как содержать хозяйство, сажать ежегодно картошку.

Мало кому удавалось избежать пагубной привычки. Как правило, начиная употреблять спиртное  со школьного возраста, к тридцати годам мужчины превращались в алкоголиков. Говорить об их достижениях и успехах не приходилось. Семьи у них распадались, с работой не ладилось.

- Добавить нужно - сказал Фантом - Не отпускает.
- Не мешало - бы - согласился Витяй – А где взять?
- Пойдём к Сверкунихе , самогону возьмём.
Фантом принялся облачаться в армейскую форму. Витяй последовал его примеру.  Так уж повелось, что дембеля неделю рассекали по деревне в парадке, подчеркивая, что достигли в жизни важного рубежа. Друзья вышли на улицу, вздохнув полной грудью свежего морозного  воздуха.

Стояла середина декабря.  Деревня  перешла на спокойный, зимний уклад. Неспешно струился сизый дым из печных труб, на улице тихо, безлюдно. Народ прятался по хатам или совхозным помещениям. Лишь со стороны гаража доносился гул тракторов, да на высоких лозах слышались всхлипы ворон.

Ребята прошли на соседнюю улицу и  услышали женские крики. Возле дома лесоруба Миронова заметили  движение. На крыльце толпились мужики, а когда отворялась дверь в хату, крики нарастали.
- Что-то случилось - сказал Фантом - Глянем?
- Идем – согласился Витяй.

Они вошли во двор и узнали, что ночью умер дядя Коля, хозяин дома.
Ему было чуть более шестидесяти.  Селяне уважали покойного за легкий характер. Никто не помнил, чтобы он скандалил или кого - то обидел.

Дембеля подошли к мужикам и узнали подробности. Николай Миронов  долго хворал, с конца лета не выходил из дома. Тяжелая  работа лесоруба, напряжение, которое снималось водкой, сделали своё дело. На пенсию  ушел он с букетом серьёзных болезней.  Минувшей ночью, во сне, сердце остановилось.

На крыльцо вышел зять  покойного - Александр Дёмин. Крепкий мужик, лет тридцати, водитель совхозной автолавки. Увидев солдат, подошел, поздоровался и предложил:
- Есть работа, служивые.
- Какая? - спросил Витяй.
- Могилу  вырыть.  Вы здоровые и  свободные, а  эти доходяги будут копаться два дня - Александр показал рукой на курящих на крыльце мужиков.

- Неожиданно как-то – ответил Фантом - Мы хотели
- Понимаю - перебил  Дёмин – Некому кроме вас.
- Да чего там, Саша, сделаем – выпалил Витяй, - Ты винца организуй, не скупись, холодина, без допинга никак.
- Замётано,  бутылку спирта даю, закуски, лом, лопаты.  Юрка Панкин вас отвезёт. К вечеру нужно закончить. Ступайте, переоденьтесь. Сейчас - девять тридцать, выезд через полчаса.
- Добро - ответили ребята и бросились по домам.         

Они вернулись через двадцать минут. Возле дома Мироновых тарахтел трактор "Беларусь" с тележкой. В кабине сидел  щуплый мужичок - Юрка Панкин.
Подошел Дёмин, передал Фантому сумку с бутылкой и закуской, побросал в тележку инструменты и веревку.
- Юрка покажет, где копать. Земля не успела промерзнуть, с полметра будет тяжело, дальше - как по маслу. Со спиртом осторожно, больше разбавляйте. За работу каждому по червонцу. Деньги вам сейчас не помешают.
- Они никогда не мешают – весело ответил Фантом – Не боись, Шурик, всё будет тип топ.

Фантом, а следом Витяй, влезли в кабину и стиснули между собой маленького Юрку. Трактор рванул с места и помчался в сторону леса, к деревенскому погосту.   До кладбища по окружной дороге  чуть больше трех километров. Юрка выбрал  путь  через поле, сократив расстояние вдвое.

Ехали молча. Говорить никому не хотелось, да при желании нужно было кричать в ухо. Старый железный конь грохотал и дребезжал,  но бежал  шустро  и вскоре мужики оказались на месте.

Подошли  к захоронениям Мироновых.
- Вот здесь копайте -  показал Юрка рукой - Дядя Коля летом сам выбрал место, словно чуял, что подходит его час.  Остальное вы знаете  -  добавил он - Не маленькие, помню, до армии  тут промышляли.
Он посмотрел на ребят и хитро улыбнулся.
- Ладно, не чуди - ответил Фантом, растирая уши, - Поняли мы, езжай и возвращайся к четырем. Видишь - ветер поднимается,  околеть недолго.   
- Ничего  - ответил Юрка - На полтора метра зароетесь и мороз нипочём.  Тем более горючее  под рукой. Юрка кивнул на сумку, из которой торчало горлышко бутылки.
- Я бы сам покидал землицы с таким  запасом.   
Юрка забрался в кабину, развернул трактор и погнал обратно.

Ребята остались одни. Они наметили контуры могилы и решили перед стартом  выпить.   Фантом стряхнул снег с маленького столика, расположенного в углу ограды,  и стал выкладывать закуску.  Передавая бутылку Витяю, произнёс:
- Разбавь один к двум, крепкая штука, можно не угадать.
- Не учи учёного, я на службе со спиртом дружил.  Рядом с нашей частью  аэродром находился. Там этого добра  хватало. Мы с летунами ладили, они нам спирта, мы им - орехов и дичи.

Витяй налил  полста грамм спирта в стакан и плеснул столько же воды.
- Держи, помянем усопшего.
Фантом,  морщась, взял стакан и, произнеся:  - Хороший был дядька, земля ему пухом - выпил.
Опрокинул свою дозу и Витяй. Закусили хлебом и салом с чесноком. Помолчали, закурили.

- Помнишь, в год призыва мы копали могилу Ваське кривому, что утонул на первое мая? - спросил Витяй.
- Конечно, помню, четверо нас было, все упились и уснули, кто на траве, а кто прямо в могиле. Фантом покосился на друга.      
- Да, было дело – улыбнулся Витяй – Я к тому, что земля здесь хорошая, глины мало, думаю, быстро  управимся. Главное - пройти мерзлый грунт.
- Согласен – кивнул Фантом, - Ну, что - вперёд?
- Вперед - бодро ответил Витяй.
               
Хватило их ненадолго. Работа ломом и топором по мёрзлой земле отнимала много сил. Дело до лопат  пока не доходило.               
- Надо же, всего полчаса прошло, а тело ноет, будто целый день пахал – произнес Фантом – И дыхалка  сбита, словно  марш бросок позади.
- Хмель бродит, а ты гляжу, от земляных работ совсем отвык  – заметил Витяй – Ничего, на штык уже вошли.  Хорошо, что камней  нет. Мы на учениях в тайге окапывались. Там приходилось пни корчевать и корни рубать. Вот была каторга.  Ничего, справлялись.

- Слушай, перебил Фантом, давай, вмажем, не хорошо мне?
Вначале полегчало, а сейчас опять голова тяжелая и желудок сводит.
- Перебор у тебя. Который день квасишь?
- Ну, четвертый, подумаешь, случалось и больше.  Просто спирт чудной. Дёмин его на химзаводе  покупал, резиной он тянет.
- Не хочешь, не пей – усмехнулся Витяй – Спирт как спирт, авиационный такой - же.
- Я не против, добавить всё равно надо,  в похмелье лучше перебрать, чем недобрать.
- Ладно, тащи  сумку сюда. За столом зябко. Здесь выпьем.
Фантом  сбегал за сумкой. Закуску разложили на пакете, на снегу. Витяй  налил граммов пятьдесят спирта, разбавил с водой в прежней пропорции, передал Фантому.  Тот выпил, глотнул воды и сразу  закурил. Витяй справился со своим стаканом, захрустел соленым огурцом.

- Да, отдаёт резиной. Всё равно по мне лучше спирт, чем самогон - сказал Витяй.
– А мне самогон, на худой конец брага, спирт на последнем месте.
-  Пора, время идет – подал команду Витяй.

Теперь дело пошло веселее. Новая порция алкоголя приятно  обжигала внутри, разливаясь теплой волной. Оба ощутили прилив сил и старались не упустить  момент.  Привыкшие  к тяжелому труду молодые организмы заработали на полную мощь. Через сорок минут решили перекурить. Яма была вырыта по пояс. Побросав туда лопаты, они подошли к месту привала. Ветер усилился, поднялась пурга.  Мороз не ослабевал. С трудом прикурив сигареты, пряча их от ветра за пазуху, парни прижались к стволу высокой березы.

- Погода испортилась, вон как завьюжило  - произнес Фантом - Слушай, а если до вечера не стихнет, дорогу завалит, тогда Юрка не пройдет на своём тарантасе.
- Тракторов в совхозе полно, найдут Кировец  или  гусиничный, им всё нипочем.  Мы прошли мерзлый грунт, ломом махать не нужно. На глубину роста войдем,  и мороз не достанет.
- Скорее бы - согласился Фантом и робко предложил - Давай ещё по чуть -чуть, холодно, сил нет.
- Нельзя сейчас, терпи, полчаса надо выдержать. И для тебя лучше, и для дела.  Согреешься на работе. Пошли.

Они  вернулись к яме.  Пошел песчаник с торфяными прожилками, и копалось  легче. Когда глубина оказалась по грудь, ребята начали задевать друг друга.  Тогда  один остался внизу, а второй наверху отбрасывал землю, затем менялись. Дошли до отметки метр восемьдесят, и тут обоих накрыла липкая усталость. Лопаты стали  тяжелыми, движения не точными, дыхание участилось. В горле пересохло, постоянно хотелось пить.

- Всё, перекур - крикнул Витяй.
- Обед - подхватил Фантом.      
С помощью  веревки, что была привязана к дереву, они выбрались из ямы и попали под шквальный порыв ветра.
- Бери закуску  и назад – крикнул Витяй – В могиле теплей.
Фантом, пригибаясь, отправился за сумкой.

Витяй подошёл к растущей рядом ели наломать хвои.  Но едва  потянул за  ветку, как  снежная масса, скопившаяся наверху,  съехала вниз.
Снег сбил шапку, облепил вспотевшую голову. Витяй, не обращая внимания, собирал колючий ельник.  Подоспевший Фантом, помогал ему.

Наломав три  охапки, друзья бросали их в яму и прыгнули следом.
Здесь ветер не доставал, лишь при сильных порывах залетало  немного снега. Фантом  разложил остатки закуски.   Витяй колдовал со спиртом.
Он решил  увеличить  дозу, и в итоге получилось по двести граммов спирто - водяной смеси  на каждого. Закончив с трапезой, ребята уселись на хвойные ветки, прислонились спинами к стене могилы и закурили.
 
- Слушай, а хорошо здесь - выпуская дым, произнес Фантом.
- Да, ночевать можно, не замерзнешь – ответил Витяй.
- Ночевать  будем у себя, тут хата дяди Коли.
- Верно –  это теперь его дом -  произнёс  Витяй  – Суетишься, мечтаешь, а в итоге, всё равно  такое  жилище.
Витяй изобразил жестом рук размер ямы.

- Все там будем, чего говорить. Давай лучше обсудим, как проведем субботу? Может, махнём в Свиридово, на танцы?   У нас свободных девчат не осталось, кто замужем, кто в городе.
- Видно будет, куда спешить, в Свиридово  успеем.  Нужно у себя в клубе показаться.  А  счёт нехватки подруг, ты зря.  За два года разведёнок прибавилось, да и прежних не снимай со счета, мало ли что замужем.

- Ты о Нинке Макаровой? - или как её - Трошиной – усмехнулся Фантом, - смотри,  Борька шею быстро  намылит.
- Во-первых, прошли его времена, сейчас это не просто. Во  – вторых, откуда он узнает?   Нинка толковая девка, сможет утаить. Вообще, глупо загадывать, говорю же, видно будет.
- Слушай, с тревогой произнес Фантом, что-то плоховато мне, слабость опять  и дрожь. Голова ещё сильнее гудит. А ты как?
- Последний стакан хреново  пошёл. Легкости нет, наоборот, развезло и штормит.

- Говорю же паленый  спирт, зря его взяли, лучше бы водка. У Дёмина она есть.
- Не знаю, как можно водку сейчас в заначке держать? По талонам она - высказал сомнения Витяй – Эх, дожили, водка по талонам. Придумали правители. Сами  пьют, хочешь водку, хочешь коньяк, а нам – сухой закон. Никогда он в России не приживется, только народ потравят.

- Верно - поддержал Фантом - Сколько уже потравили?  Сторож элеватора Данила, говорят, в августе хлебнул какой - то гадости и   не откачали.
В Свиридове, купили мужики  очиститель стекла в сельпо, выпили. Двоих похоронили, а третий инвалид. А сколь таких случаев по стране?
- Да, согласился  Витяй и посмотрел на часы.
– Время - два. Пора, к четырем  закончить нужно. Погода - кошмар. Ты, давай наверх, через полчаса смена.
 
               
                Глава П

Но работа не задалась. Возникли серьёзные проблемы. Метель перешла в снежную бурю. Ветер валил с ног.  В двух шагах ничего не видно.  Фантом прилагал огромные усилия, чтобы устоять.  Но главное, он почти не чувствовал ног. Всё совершал на автомате. Фантом пытался  собраться, захватить больше земли, а выходило, что махал пустой лопатой. Зрение  ухудшилось. Он плохо различал предметы, терял равновесие, рискуя угодить в яму.

Витяй  поначалу вгонял лопату по штык, но вскоре едва погружал её в грунт. Наконец, капнул и остановился. Поднял голову и увидел, что Фантом падает вниз.   Витяй успел  подставить руки и  подхватил  товарища. Оба рухнули на дно и долго лежали, приводя дыхание в норму.

Попытались подняться, но снова упали. Ноги не слушались. Тогда ребята встали на колени и с недоумением  посмотрели друг на друга.
- Что с нами? – с испугом просил Фантом
- Не боись - ответил Витяй – Это спирт чудит. Через час всё наладится.
- Успокоил - с трудом произнес Фантом - А сейчас как быть?
- Соберем хвою. Лопатами закроем яму, сверху бросим ельник. Будет  крыша. Подождем, когда ноги отпустит.
- Мы же подняться не можем?
- Пробуем ещё раз -  произнес Витяй. - Руки чуешь?
- Да.
- Хватайся за веревку, подтянись, я толкну.

Фантом нащупал веревку, болтавшуюся посреди ямы, подтянулся на руках. Витяй, стоя на коленях, обхватил его за пояс и приподнял. Маневр удался. Фантом встал на ноги и высунул голову из ямы. Ледяной ветер ударил в лицо. Не теряя времени, Фантом положил  лопаты поперек ямы, постелил ветки лапника, которые подавал Витяй. Сверху хвою придавили ломом. Получилась крыша, шириной полтора метра.

Фантом с трудом опустился.  На ногах не устоял, упал на колени.
- Хорошо, что башка варит, да язык не отнялся – пробурчал он, передвигаясь на корячках в угол, где Витяй возлежал на хвойной подушке. В яме было намного теплее, хотя мороз доставал и там.

Витяй посмотрел на часы и, помотав головой, произнес – Три.  Скоро начнет темнеть.
- В деревне должны  понять, что нас пора забирать.
- Ты думаешь, они помнят?  Скорее всего, мужики закружились, выпили, да забыли обо всём.
- Сашка сказал, что вышлет трактор, и Юрка обещал вернуться.
- У Дёмина хлопот хватает, а Юрка в такую пургу не сунется. Он доложит начальству. Там решат, что делать.
- Холодно - прошептал Фантом - Голова трещит, в животе кипяток бурлит.

- А руки, ноги? – спросил Витяй.
- Ничего не чувствую.
- У меня также, легче не стало, наоборот. Тошнота и слабость.
- Витяй, - тревожным голосом  спросил Фантом - Ты  говорил - отпустит, а ничего не проходит?   
- Не паникуй, говорил - значит знаю.  Я за мороз  беспокоюсь. Костер бы запалить.
- Постой, воскликнул Фантом – В бутылке  осталось немного спирта, есть газеты, лапник, можем разжечь.
- Точно, молоток, как я сам не догадался. Где сумка?

Становилось темно. Снег, за исключением  островка под крышей, покрыл дно.  Отыскать сумку, которая валялась на другом конце ямы, было не просто. Фантом решил подняться, рванул с места. Не вышло. Странно.
Он мысленно ощущал своё тело, но распоряжаться им не мог.  Фантом попытался встать на колени, но с ужасом обнаружил, что руки и ноги перестали слушаться, словно их не было вовсе.

Фантом повалился на бок и ударился щекой о землю. От боли и полной беспомощности, он  зарыдал.
- Соловей - впервые назвал его по имени Витяй, - Ты чего? Так  нельзя.  Кончай  ныть, сейчас я всё устрою. Будет тебе костёр.

Последнюю фразу Витяй произнес не так бодро. Фантом тихо прошептал:
- Витек, это конец, мне сегодня прабабка приснилась, Пелагея. Я видел её только на фото. Мама говорила, что тайной монашкой она была. Замучили её большевики. Здесь недалеко захоронена. Во сне я видел Пелагею очень ясно. Она улыбалась,  махала мне рукой. Наверное, звала к себе.
Фантом опять захлюпал носом.

- Эх ты, веришь в ерунду всякую - буркнул Витяй, а сам  стиснул зубы и резко дернулся, пытаясь повернуться. Правая половина тела отозвалась на его порыв. И рука, и нога шевельнулись. Он произвел перекат на спине, затем еще один и  наткнулся на сумку.
- Врешь, не возьмешь – радостно  закричал Витяй - Поживем ещё Фантомыч,   не кисни, не узнаю тебя. Теми же кувырками по дну он вернулся на прежнее место.

Положил сумку и лег, приводя в порядок дыхание. Легкие хрипели, словно кузнечные меха, не хватало воздуха, сердце молотило, будто  готовилось выскочить наружу и запрыгать по снегу. Но теперь улыбка не сходила с лица Витяя.

Постепенно дыхание успокоилось, сердце, хоть и сбавило обороты, всё равно выдавало высокий темп. Фантом тихо лежал рядом. Наконец, Витяй понял, что можно продолжить и первым делом склонился к другу. Он услышал хриплое дыхание и слабый стон.
- Ты как, братан?  Меня слышишь?
- Угу - тихо отозвался  товарищ.
- Вот и хорошо.  Всё будет путем.
Витяй здоровой рукой вытащил из сумки бутылку, в которой осталось немного спирта. Зубами открыл пробку.

Резкий сивушный дух ударил в нос. Тело Витяя перекосило, в животе  забурлило. Мощный позыв тошноты  сдавил горло. Содержимое  желудка с воплем и рыком покинуло утробу. Кислотный запах, разлившийся вокруг, вызвал  новую волну рвоты, следом ещё одну. Так повторилось много раз.

Это была настоящая мука. Казалось, будто тысячи иголок пронзали пищевод и гортань.  Он едва успевал сделать вздох, как накатывал очередной приступ.  От раздирающей всё нутро боли и нехватки воздуха  Витяй потерял сознание.

Очнулся Витяй от холода. Его молотил озноб. Зато стало намного легче. Сердце перестало отбивать дробь, голова прояснилась, дышалось свободней.  Витяй пошевелился. По-прежнему ощутил только правую сторону тела. Рука и нога двигались. Он повернулся к лежащему рядом Фантому и склонился к нему. Фантом  дышал, без хрипов и стонов. Это придало уверенности Витяю. Он нащупал бутылку, попытался обхватить её, но понял, что не может.

Пальцы  окоченели и не двигались.  Витяй принялся растирать кисть о ватные штаны. Затем стянул с шеи  шарф и продолжил трение. Он гонял замерзшие пальцы по шерстяной материи, что-то бормоча, ругаясь, крича, пока не ощутил  легкие, а затем сильные, почти невыносимые боли в области  предплечья.

- Хорошо, хорошо, давай, еще немного - хрипел Витяй. Наконец, он почувствовал, как оживает рука, как бежит по ней кровь.  Остановился. Поднес кулак к лицу. Пальцы шевелились.
- Давно бы так – зашипел  Витяй.

Он извлек из кармана телогрейки коробок.  Хотел зажечь спичку одной рукой, не вышло. Больше рисковать не стал, решил действовать наверняка. Вытащил из сумки газету и развернул её. На землю посыпались остатки еды, кусок черного хлеба, луковица и сало.

- Отлично  - подбадривал себя Витяй - Сало тоже горит.
Он смял газету, плеснул  спирта на бумагу.  Открыл  зубами коробок и, отделив две спички, крепко зажал их между пальцами и замер.

Он понимал, что находится в критической ситуации, от одного неловкого движения зависят сейчас две жизни. Вспомнилась одна фраза, лишь одна.
- Господи помоги  -  произнес  Витяй и чиркнул спичками по коробку.  Сверкнул огонь и воспламенил пропитанную спиртом бумагу.

Витяй плеснул остатки спирта на горящий кусок газеты. Занялся хороший огонь. Стало светло.    Для сельского жителя развести костер -  небольшая премудрость.  Вскоре огонь горел под навесом.   Витяй  протянул ладонь, так хотелось скорее согреться. Он держал кисть над пламенем, пока не услышал запах паленого мяса.

Сразу ощутил сильную боль и одернул руку. Не испугался, наоборот, обрадовался, что чувствует её.
- Значит, будем жить - просипел Витяй.
Хуже обстояли дела с Фантомом.  Он, как прежде, находился без сознания. Витяй развернул друга лицом к огню, а сам прислонился к стене, чтобы  отдохнуть и  наладить дыхание.

Сколько прошло времени, мозг не фиксировал. Витяй взглянул на часы, они показали половину пятого. Костер догорал, требуя новой порции дров. Запас хвои закончился.  Теперь Витяй сидел на земле и вытягивал из-под настилки Фантома ветку за веткой. Костер постепенно угасал.

- Дело серьёзней, чем ожидалось - хриплым голосом произнес Витяй. - Скоро ветки прогорят, но огонь тушить нельзя. Ты согласен Фантом? -  громко крикнул Витяй, надеясь на чудо. Вдруг приятель услышит его? Ответа не дождался.
- Ладно, спи. Отдыхай, тебе заступать в караул - продолал громким голосом Витяй.  Он ощутил, что, разговаривая, становилось  легче. Кроме того, его могли услышать люди, что выехали  за ними.  В этом Витяй не сомневался.               
   

                Глава Ш

Тоня Пронина – бригадир доярок  молочного комплекса,  проснулась в пять утра. Многолетняя привычка сбоев не давала. Вечером Тоня отключила будильник, опасаясь потревожить ребят. В большой комнате спали сын Славка и друг его Витька.  Приятели отмечали встречу после армейской разлуки.

Тоня была строгой женщиной, но что могла она поделать? Все дембеля праздновали возвращение не один день. Вот и вчера друзья засиделись до полуночи. Она приготовила ужин, поставила бутылку самогона и сказала:
-  Мне вставать рано, и вы закругляйтесь. Успеете ещё, наговоритесь. Она ушла в спальню, закрыла дверь и легла.

Тоня была еще молодая и красивая женщина. Минувшим летом ей стукнуло сорок. Сверстницы в совхозе  выглядели  старше.  Тоне удалось сохранить и стать, и особую  женскую прелесть. Может, потому, что десять лет она жила без мужа. Не палила нервы на  скандалы, которые он учинял, пока не погиб. Пьяный опрокинулся на тракторе в пруд. Выбраться из кабины не смог.

Тоня год ходила в трауре. Хотя в глубине души  понимала, что тоски по супругу не имеет.  Не нашла она и ответа на вопрос - любила ли его?  У Тони остался сын, маленький Славка, в котором  видела она смысл своего бытия. Другой родни в деревне не было. Родители умерли, а старший брат остался на сверхсрочную,  на флоте, а затем, выйдя в запас, поселился в  приморском городке.

Там и проживал с женой и  детьми. В родные края наведался  один раз. Ещё при жизни мужа. Общение между ними ограничилось  почтовыми открытками на  юбилей или праздник. Надеяться было не на кого, и Тоня взялась за хозяйство и воспитание сына с  твердостью характера, который ей достался, как говорила покойная мама, от бабки Пелагеи,  известной личности в округе.   

Шло время, сын незаметно превратился во взрослого, видного парня. Отношения между ними сложились очень теплые. В отличие от многих семей, где  молодые люди  отбивались от рук, не признавая авторитета родителей. Тоня смогла  воспитать Славку и довести до окончания десятилетки. Но ей хотелось большего.

В деревне только клуб, где крутили кино и проводились танцы по выходным.
Ни кружков, ни секций, ни других полезных для молодежи занятий. Имелась, правда,  возможность после  восьмого класса поступить в строительный техникум в областном центре. Славка уже начал готовиться. Тоня, от одной мысли о разлуке, едва  не впадала в отчаяние. Но неожиданно сын передумал покидать  деревню.  Потянулся к сельхозтехнике, часами пропадал на полевом стане или в мастерских.

- Видимо, от отца перешло -  думала Тоня. - Ничего, дело хорошее.  Лишь одно огорчало её - увлечение парня спиртным. Она прилагала немалые усилия, чтобы оградить сына от беды. И если домашние уговоры, рассказы  о нелепой гибели отца и другие примеры, хоть как-то сдерживали Славку, то влияние улицы оставалось неодолимой преградой.

Постепенно алкогольная зараза добралась до него. Тоня долго не хотела верить в рассказы девчат из бригад о пьяных драках ребят в клубе, среди которых был её сын.   После окончания девятого класса ситуация ухудшилась. Славка стал курить,  дерзить, а порой, хлопнув дверью, мог не прийти ночевать.

Многое  терпела Тоня, но когда Славка пришёл навеселе и нагрубил, она не выдержала и принялась горячо отчитывать его.  Сын перебил и закричал:
- Мать, прекрати,  иначе уйду и напьюсь по - настоящему.
В тот миг она поняла, что не смогла справиться с главной проблемой. Тоня всю ночь не сомкнула глаз,  думала о пронесшейся как молния жизни, о своей  вдовьей доле, об окончании  доверительных отношений с сыном.
 
В остальном, всё осталось как прежде. Работа, планы, собрания, завоз  молодняка на ферму. Колесо жизни крутилось с ускорением. На досуг времени не оставалось. Отношения с сыном постепенно наладились, вернее,  перешли на другой уровень. Тоня, в итоге  со многим смирилась. Но чего не принимала, так это пьяных посиделок в своём доме.

Она  решительно заявила однажды:
- Можешь делать что хочешь, но я запрещаю  водить  компании домой. Это твердое слово моё. Нарушишь его - горько пожалеешь.  Вячеслав нахмурился и буркнул в ответ:
- Хорошо, я  тебя понял.

Было обидно, что ребята приглашали к себе друзей без проблем, а он не может.   Но в словах матери уловил Славка нечто большее, чем запрет.  После школы он поступил на курсы механизаторов в райцентре, а затем, получив  права тракториста, пошел в Армию. По возвращении  несколько дней  праздновал с ребятами, пока не вернулся лучший друг Витяй.

Сейчас Тоня вышла из своей комнаты в зал. Там царил беспорядок. На столе  грязная посуда, бутылки, остатки еды. Она посмотрела на спящих  ребят и, нахмурив брови, вышла из хаты. По дороге  решила, что  вечером объяснится с сыном и поставит точку в его загуле. Она была уверена, что найдет нужные слова.

На улице ещё темно, заметно похолодало. До фермы пешком пять минут. Тоня вошла в теплое помещение,  и закрутился день в череде привычных событий.  Дойка коров,  ветеринарный осмотр,  кормежка  молодняка.  Когда закончилась смена доярки  стали расходиться по домам.

Тоня вышла последней и вновь оказалась на темной улице.  В руках она несла бидончик с парным молоком. Часы показали половину седьмого вечера.  Тоня поняла, что мороз ещё более усилился, и прибавила шагу.

Тоня подошла к хате, отворила калитку и увидела, что свет в доме не горит.
Она напряглась, но мысленно успокаивала себя.
- Подумаешь, ушел гулять, не дождавшись её.  Чего всполошилась? Не впервой. Это непутёвый дружок  Витяй. Как только они встретились, сын  продолжил пьянку.
- Нет, довольно - в голос произнесла Тоня, нащупала ключ, открыла дверь и вошла в дом. Когда  включила свет, перед  взором предстала  картина прежнего беспорядка.

К ногам бросился кричащий кот, недовольный долгим отсутствием хозяйки. Она скинула пальто и увидела, что хата не топлена, дрова не приготовлены и вообще, что-то нехорошее и тяжелое повеяло со стороны. Кольнуло в области груди и сердце стало учащенно биться.

- Да что такое? - в полный голос произнесла Тоня.
Она вновь накинула пальто. Наполнила кошачью миску молоком. Кот перестал орать, припал к миске и большими глотками стал поглощать содержимое. Внезапно постучали в окно, затем раздались голоса на крыльце.

Тоня вздрогнула, опять ощутила тяжесть в  груди.  Предчувствие перешло в  тревогу. Она бросилась открывать двери.  В хату  вошли три женщины, работницы  фермы и сосед - главный механик  Николай Потапович, или «Потапыч!», как  звали его в селе. Женщины кричали и пытались увлечь Тоню на улицу. Она ничего не понимала, упиралась, не желая идти.

Наконец, Потапыч гаркнул  во всю мощь:
- Тихо всем.
Женский хор умолк. Потапыч, невнятно забубнил:
- Тоня, не волнуйся, собирайся скорей, нужно ехать на кладбище. Лошадь я запряг.
- Что случилось? -  чужим голосом спросила Тоня.
-  Не перебивай - продолжил Потапыч - Твой Славка и Корнев Витька копали могилу для Николая Миронова. Ты же знаешь, он преставился.
- Говори, что со Славкой? - закричала Тоня.    В глазах у неё  потемнело, ноги стали ватными.

Потапыч перешел на тихий говор: - Успокойся, ничего худого. Просто ребят не забрали, вернее, поздно  вспомнили про них. Когда добрались туда, нашли парней в яме, без сознания.  Живы, но сильно замерзли. Там директор сейчас и фельдшер Олег. Мы на лошади доберемся.

Тоня  твердо и спокойно  отдала команду: - Едем скорей - и  первой покинула дом.
- Другое дело, узнаю Тоньку, воскликнул Потапыч и выскочил вслед за хозяйкой.  Возле дома стояла запряженная в сани лошадь. Тоня села в сани, а  Потапыч, схватил вожжи и забасил:
- Ну, пошла, милая, пошла.
Молодая кобылка, повинуясь команде, рванула с места. Потапыч обернулся и крикнул женщинам:
- Хату  протопите и ждите.

Возница  старался двигаться предельно быстро. Тоня мысленно подгоняла лошадь, понимая, что сейчас от неё ничего не зависит. Потапыч что- то тараторил. Тоня не слушала, погруженная в свои мысли. Старик предложил ей укрыться тулупом. При быстрой езде обжигало лицо. Тоня прилегла и накрылась с головой.

Плавное скольжение саней и полное бездействие, успокаивали. Тоня закрыла глаза и провалилась в темноту. Её мягко окутало неведомое состояние. Она и спала, и не спала.  Мысли, вдруг, приобрели особую ясность. Тоня словно видела себя со стороны в летнем платье, сначала на поляне, а затем на кладбище, около могил родни.

Тоня не испытывала страха. Наоборот, ей было необычно легко. Вот могилка отца, умершего через год после возвращения с войны. Слишком сильно она потрепала воина. Сколько ранений и контузий он перенес, не ведомо было никому.  Тоня осталась с мамой.  Многому мать научила дочь  и всегда поминала свою мать — Пелагею Васильевну.

Бабушка Пелагея была глубоко верующим человеком, не признавала  власть советскую. За что и страдала. Даже под арест попадала. Хотя больше суток её не держали, отпускали. То ли следователи попадались мягкотелые, то ли заступник какой хлопотал. Но тюрьмы и ссылки она миновала.  Да, и предъявить ей было нечего, кроме веры в Бога и  помощи, что оказывала бездомным бродягам.

В местных лесах появилась в то время банда из раскулаченных крестьян. Для её ликвидации был направлен специальный отряд. Командир - старый чекист маленького роста, хромой, со шрамам от сабельного удара. Фамилию носил необычную - Хмель.  На допросе  Пелагеи он проявил подлинное  мастерство классового борца. Пытал её, требовал указать место, где прячутся кулаки,  и настаивал на отречении от Христа.

Получив от простой бабы жесткий отпор, потерял контроль над собой и зверски  избил Пелагею. Вечером едва живую арестантку забрала дочь, всю ночь ухаживала за ней. Под утро Пелагея очнулась, посмотрела мутным взором вокруг и произнесла:
- Не бойся, дочка, я ухожу, но буду молиться за вас. Если  тяжко станется, приходите  на могилку, поведайте о своём горе, я помогу. Господь не оставит вас и вы Его не оставляйте. Верьте в Него и Ему доверяйтесь. Пелагея вздохнула и затихла навек.
 
Сейчас  баба Пелагея явилась в странном сне своей внучке. Она подошла к Тоне.  Взгляд её был  очень светлым и добрым.  Пелагея взяла Тоню за руку и тихим голосом молвила:
- Дитя моё, на кладбище никого не слушай, сразу ступай ко мне на могилку. Будем вместе молиться за Славку. Ты поняла? -  нахмурив брови, спросила Пелагея.
- Да, бабушка, поняла, а почему к тебе, а не к Славику? - спросила тоненьким, как в детстве голосом Тоня.
- Потому, что помочь ему можно у меня на могилке.

Тоня  глубоко вздохнула и проснулась. Какое - то время она  не понимала, что происходит. Вскоре память вернула события былого дня. Тоня поднялась и огляделась.

Впереди, перед  въездом на кладбище стояла машина "Урал" с зимней будкой-теплушкой.  Рядом  два трактора. В стороне виднелась крыша ещё одного трактора - "Кировец".  Чуть дальше горели четыре костра. Округа хорошо освещалась. Везде суетились люди. Их было много. Сердце Тони заныло ещё сильнее, тревога нарастала.
- Скорее, отец - глухим голосом, похожим на стон, попросила    Тоня.
- Да куда уже? Лошадь  утомилась. Снег глубокий. Итак, летим без передыха - ворчал старик. Терпи, немного осталось.      
               

                ГЛАВА 1У
 

Юрка Панкин, вернувшись с погоста, приехал в гараж. Получил нагоняй от начальника за самовольные похождения и поспешил на скотный двор, возить силос. Сделав пару рейсов, вернулся на базу, на обед. Прежде чем войти в столовую, осмотрелся. Повалил снег. Часы показывали полдень, а ребят он должен забрать в четыре.
- Время ещё есть может, обойдётся? - рассуждал Юрка, хотя житейский опыт  подсказывал, что скорее будет  наоборот.

После трапезы Юрка успел перекинуться с мужиками в домино. Выйдя на улицу через час, он поразился перемене. На дворе бушевала метель. Он понял, что пробраться на кладбище  уже  не получится.
- Каково там парням? - подумал Юрка - Что же делать?
Ему не хотелось после утренних разборок подходить к начальству с просьбами. Юрка отложил разговор, надеясь, что буря затихнет и поехал на работу.  Наконец, в три часа, понимая, что дальше тянуть нельзя, вернулся на базу и все рассказал шефу.
 
Андрей Михайлович, начальник  гаража, человек пенсионного возраста, больше всего не любил  нежданных вестей, нарушавших его планы . Вот и сейчас, выслушав рассказ Юрки, Андрей Михайлович нахмурился.

- Слушай, а может они  вернулись? - Не веря самому себе, спросил начальник.
- Если бы не пурга, возможно - парировал Панкин - Сам посуди, Михалыч, кто сунется сейчас через поле пешком? Парни, наверняка шалаш сварганили, и меня ожидают.  У них есть чем погреться изнутри. Сейчас проблема одна - как туда добраться? Мой тракторок в сугробе не ходок.
- Это понятно – протяжно ответил Михалыч.  Он повернулся и направился к трактористам, что сейчас оказались на базе.
Подойдя, начальник обратился к высокому белокурому парню, лет тридцати.

- Павел, куда планируешь?
- На ферму, солому везу, потом на склад и обратно на ферму - лениво ответил парень, не интересуясь, что именно хочет от него начальство и зачем задаются  вопросы.
- Не надо на ферму и солому оставь, она пригодится. Поедешь с Панкиным на кладбище, заберешь ребят. Они могилу копали для Николая Миронова. Юрка должен забрать их, да видишь, какая погода? Туда проехать сможешь только ты. Будь осторожен,  в ров не угоди. Канава глубокая, прямо перед лесом.

- Не попаду, помню эту канаву – улыбнулся  Павел и спросил:
- А как же ферма? Мне Тонька голову оторвет, если корма не подвезу, вы же знаете.
- Ничего она не сделает, на кладбище её сын.
- Другой расклад – согласился Павел. – Когда выезжать?
- Прямо сейчас, при такой пурге смеркается быстро, будете в потемках искать друг друга.
 
Трактор, на котором работал Павел, стоял у ворот базы. Новенький К-701 "Кировец". К трактору прицеплена телега с высокими бортами. Сильней машины в совхозе не было.  Широкие колеса, высотой в два метра. Гидравлический привод позволял мощному агрегату изменять геометрию  колес под любым углом. В совхозе таких машин было три. Павлу он перешел от отца, полгода назад ушедшего на пенсию

Павел, укрываясь от ветра воротником бушлата, подбежал к трактору, ловко забрался по крутым ступенькам и, открыв дверь, нырнул в кабину.
Туда же проник проворный мужичок Юрка. Павел нажал на кнопку стартера, трактор отозвался мощным ревом двигателя. Мужики покинули базу и направились к лесу.
-   Вроде ветер затихает – произнес Юрка ?
Павел посмотрел по сторонам с высоты кабины и крикнул в ответ:
-– Похоже, ты прав.

На развилке Павел неожиданно повернул к своему дому. Юрка недоуменно поднял глаза на товарища. Предвидя вопрос, Павел опередил:
- Ты когда обещал  вернуться?
- К четырем
- Сколько сейчас?
Юрка посмотрев на часы, ответил – Половина четвертого.
- Успеваем. Я забегу домой, ружьё прихвачу. Темнеет,  значит, фары включим.  Вдруг, на поле заяц?
- Ребята там замерзают.  Какая охота? Поворачивай назад.

- Спокойно, не суетись. Парни шустрые, особенно Витяй.  Сидят,  небось, в яме и костер жгут.  С бутылкой спирта ночевать можно. Знаю по личному опыту, на Севере служил. На учениях рыли мы большую яму, рубили хвою, ложились на неё человек десять вплотную, а сверху накрывались другим слоем хвои.  Всё нипочем, ни пурга, ни мороз.

Утром снова марш-бросок, пока с тебя пар не повалит. Огня разжигать было нельзя. А ребятам можно. Топор у них, лопаты. Короче, порядок в танковых войсках.
Павел остановил трактор напротив своего дома.
– Я, мигом - он прыгнул на землю и тут же исчез в хате.

Не прошло пяти минут, как Павел выскочил из дома, держа в одной руке двустволку, а в другой спортивную сумку.  Пашка улыбался и мотал головой. Взобравшись в кабину, положил ружье за спиной, сумку отдал Юрке.
- Глянь, чего там матушка собрала?
Юрка ощутил на коленях теплый комок и почуял вкусный аромат и принялся извлекать содержимое сумки.

Первым делом достал дюжину завернутых в марлю пирожков.
- Мои любимые, с капустой – подал голос Павел, дальше давай.
Следом Юрка вынул пяток  вареных яиц, две луковицы, ломоть  черного хлеба, кусок сала и бутылку. Но бутылка, вопреки ожиданиям мужиков, оказалась с молоком.
- Эх, жаль, - посетовал Юрка -  Такая закуска и молоко.
- Ничего, привезем парней и найдем напиток покрепче.
- Хорошо бы - прошептал Юрка.

Они  вернулись к развилке. Павел включил пониженную передачу, и трактор съехал с дороги в белоснежное поле.
- Который час? - спросил Пашка
- Четыре - ответил Юрка

Впереди виднелась темная полоска леса.
- Покажи направление, вправо влево?
- По центру гони, подъедем, чуть левее возьмешь.
- Понял - сказал Павел и утопил педаль акселератора до отказа. Трактор рванул с места и на приличной скорости, несмотря на снежные заносы, полетел вперед.

- Красота -  не удержался Юрка – Хочется тоже гонять вот так, не чуя преград.
Павел включил  фары и самодельный прожектор, что размещался со стороны  водителя.  Луч его бил далеко, словно свет маяка. Картина со стороны впечатляла. Мчащийся в сумерках огненный  трактор, похожий  на парусник, скользящий на фоне заката по тихому морю.

      
      
                Глава У

Догорели последние ветки, пламя исчезло. Возвращался холод, хотя снег и ветер  прекратились.
- Не могли же забыть о нас? - рассуждал Витяй.
Даже если  Юрка замешкался, ему должны напомнить или  Дёмин, или кто-то из друзей. Родители наверняка тоже волнуются. Такая вьюга бушевала.

Внимание Витяя привлекла крыша шалаша, с которой  свисали хвойные лапы.
- Их  нужно в костер  - мелькнуло в голове.  Он нащупал верёвку и обхватил её здоровой рукой. Встал на колени, боком прижавшись к стене, приподнялся. Голова уперлась в черенок лопаты, лежащей поперек ямы.  В лицо пахнуло ароматом хвои.  Витяй  медленно  стал обламывать  ветки и бросать на угли  костра.   Вскоре заклубился дымок, за ним раздался треск и, наконец, вспыхнул огонь.

Витяй улыбнулся, радуясь маленькой победе,  и ускорил работу. Это его подвело. Ломая ветку, что была крупнее остальных, он приложил больше усилий, и забыл о  шатком равновесии.  Вдруг, закружилась голова, ноги подкосились. Разожми  Витяй  руку, он бы просто упал. Однако, парень не успел оценить ситуацию, еще крепче схватился за хвойную лапу,  и ветхая конструкция полетела вслед за ним.

Снежная крыша придавила друзей и засыпала костер.  Витяй с огромным трудом освободился из-под завала и закричал. Крик пронесся по лесу и отозвался звонким эхом. Вновь наступила  тишина.  От бессилия  и досады Витяй  дал волю слезам.  Когда он успокоился, сразу  вспомнил о Фантоме, лежавшем  под слоем снега.  Витяй  принялся его  откапывать.

Он нащупал воротник  бушлата Фантома, уперся спиной в земляную  стену и потянул, издавая крики, в которых выражались чувства, бушевавшие в его душе. Из ямы полетели жуткие  вопли, словно из преисподней.  Вряд - ли бы  кто осмелился  приблизиться к зловещей могиле в тот миг.

Наконец, Витяй вытащил Фантома  и припал ухом к его груди. Он уловил слабые удары сердца.  Для Витяя не было большей награды. Он обхватил напарника, прижался к нему и полностью обессилев, потерял сознание.

Сколько прошло времени неведомо.  Очнувшись, Витяй  не суетился.
Им овладела апатия и равнодушие ко всему. Очень хотелось курить. Фантом неподвижно лежал рядом. Витяй  попытался, как раньше перекатом перевернуться на спину. Ничего не вышло.

Мысли  редко тревожили его. Были они медленными и ленивыми.  Витяй понял, что подходит  конец, скоро он тихо уснёт и больше не проснётся.
- Ну, что же, рано или поздно все уйдут - вяло рассуждал  Витяй, - Жаль, только с армии вернулись. Жить бы да жить. Но ничего не поделаешь, видно у него со Славкой такая судьба.

- А вдруг, это не конец? – неожиданно мелькнула яркая как луч мысль. Вдруг, и правда существует иной мир? И предки, недаром  верили в Бога. Неужели всё обман? Ну почему то люди верили в загробную жизнь? Да и сейчас многие верят.

Витяй лежал на дне могилы и смотрел в далекое зимнее небо, усыпанное звездами. Холодно уже не было. Он засыпал, но кто-то, незримый, как ему казалось, постоянно мешал погрузиться в небытие. Или в бок толкнет, или веткой колючей хвои по щеке проведет.   Вот появился  образ покойного дяди Коли.
Он грозит кулаком и гонит ребят из могилы, приговаривая:
– Моё место. Марш отсюда.

Вдруг, до слуха Витяя долетел  треск сухого дерева, за ним другой, третий.
- Стреляют - вяло бухнуло в голове. Через мгновенье он уловил рев мотора, переходящий в мощный  гул. - Трактор -  опять еле-еле  проползла  мысль.
- Трактор, трактор, трактор - стучало в висках. Витяй открыл глаза.
- Это трактор – впервые за долгое время вслух произнес Витяй. Силы стремительно возвращались к нему.

- Нас нашли, мы здесь, мы здесь - захрипел Витяй.
Внезапно появилась подвижность правой руки и ноги. Он медленно встал на колени. - Где же веревка? –  продолжал кричать Витяй. – Я должен встать, я должен высунуть голову из этой проклятой ямы.
Он судорожно  шарил ладонью, пытаясь найти  веревку, ползая на корячках, ощупывая рукой темноту. Наконец, нашел её.

Намотав веревку  на руку,  Витяй встал на здоровую ногу выпрямился во весь рост, выглянул из ямы и обомлел.  В ста метрах от него, возле перелеска, шевелилась железная гора. Она издавала неистовый рев и сверкала  лучами. Слышались проклятия и ругань. Рядом с чудищем зиял силуэт большого корыта.

Витяй  долго смотрел на диковину, пока не понял, что  трактор" Кировец" угодил в траншею  и пытается  выбраться. Рядом стояла телега. Спустя минуту  тракторист заглушил машину и принялся шарить фарой-искателем, бившим  пучком света по лесу. Не успел Витяй ничего понять, как две глотки  закричали:

- Витяй, Фантом, ребята, где вы?
Давясь слезами радости,  Витяй нашел в себе силы, и крикнул в ответ:
- Сюда, сюда. Мы рядом, скорее сюда.
Витяя  услышали. Кто-то с фонариком бросился в его сторону. Через минуту он уже находился в объятиях  теплого и родного Юрки Панкина, следом подбежал  Пашка Назаров.

Трактористы  вытащили ребят на поверхность.  Юрка натаскал  соломы  из тележки.  Вскоре приятели лежали на мягкой подушке. Пашка собирал в округе сухостой. Срочно нужен был костер. По мнению Юрки не один, а четыре. Павел, расчищая  место для  костра, крикнул Юрке:
- В телеге канистра с соляркой и тряпки. Неси сюда.
Юрка бросился исполнять команду.

Павел собирал дрова и слушал сбивчивую речь Витя. Фантом лежал, укутанный слоем соломы и не издавал ни звука.  Подбежал Юрка с соляркой и тряпками. Мужики  сложили  четыре костра вокруг лежащих на соломе ребят. Витяй  хотел помочь, но при попытках шевельнутся, терял силы. Потому просто лежал и смотрел. Тем временем  Юрка с Павлом в каждую кучу сунули смоченную в солярке тряпку и подожгли. Почти одновременно запылали четыре  кострища.

Мрачный  лес оживился. В радиусе десяти метров заметно потеплело. Витяю   казалось, что в дальнем  углу леса пляшет чья-то зловещая тень, но приблизиться к свету не смеет. Витяй  забыл, что находится в центре  кладбища. Всё утопало в снегу, оград и памятников не видно. Бугры и неровности от могил походили на белые волны.

Огонь разгорался всё ярче, дрова  приятно трещали и щелкали. Никогда ещё звук  костра не был так наполнен живой силы. Юрка и Витяй  невольно залюбовались дивными  пейзажами.
- Сказка - блаженно улыбнулся маленький Юрка.

- Хватит сидеть, Юрец - раздался голос Пашки. - Дрова нужны.   Я побегу  на поле, отсалютую. Выстрелы услышать должны.
Пашка исчез.   Юрка старался ломать сухие осины. Их не надо рубить, достаточно раскачать и дерево само по себе ломалось. Осина хорошо горела, не дымила.   

Витяй сбрасывал залетевшие на соломенное ложе угольки и продолжал  рассказ. Юрка прерывал его и с видом знатока, задавая уточняющие вопросы.      
- Когда ты понял, что со спиртом нелады?
- Сразу. Тяжело он шёл, запах странный.
- Понятно - не унимался Юрка - А когда вы отключились?
- Точно не скажу, помню, что в яме сидели, копать уже не было сил, и буря началась. Мы крышу накрыли из лапника.
- Когда всё - таки отключились?
- Говорю же, не помню. Хватанули ещё разок и всё. Очнулся от холода, левая сторона отнялась.  Я к Фантому, он лыка не вяжет, бурчал что-то, потом замолк.

- А дальше?
- Плохо мне стало, очень плохо.
- В смысле?
- Тошнило, рвало, как никогда раньше.
- Интересно - оживился Юрка - Что потом?
- Опять вырубился, но ненадолго.
- Как себя чувствовал, когда очнулся? - продолжал  допрос Юрка.
- Знаешь, легче стало, голова не болела. Если бы не отнялись конечности, то вполне нормально. Я разминал руки, и они заработали.  Удалось костер запалить..

- А что  Фантом? - перебил Юрка.
Витяй  замолчал,  недовольный, что его перебили. Нахмурился и шепотом продолжил:   
- Да никак. Я тормошил его, но бесполезно. Он только стонал.
Лапник сгорел, остались ветки на крыше. Начал их дергать, крыша рухнула и костер погасила. Тут я совсем раскис, думал, конец.   

- Ты же знал, что я приеду?
- Больно долго ехал - с упреком бросил Витяй.
- Не серчай,  причина в Пашке, в охотнике заядлом. Он задумал дичь по дороге добыть. Пока за ружьем гоняли, время потеряли. Юрка замолчал, будто  что - то важное вспомнил.
- Ты чего? - окликнул его Витяй.
- Мысль появилась, насчет  молока.
- Что дальше, после ружья? – напомнил Витяй.

- Всё просто. Ехали полем. Пашка включил свой фонарь. Когда прошли половину пути, под луч попал заяц. Пашку как подменили, он передал мне руль и начал стрелять. Если дичь в коридоре света, она никуда не уйдет. Нужно  держать курс, да бить прицельно.

Курс я держал, а  Пашка  стрелял и мазал. Заяц попался мудрый. Перед самым выстрелом  уходил  в сторону. Но снег - то глубокий, косой  выдохся. Нам всё нипочем, трактор идёт.  Машина, что ей станется?   И мы  догнали зайца.  Пашка прицелился, промазать  невозможно, но тут - эх! Говорил же Михалыч  про канаву. Вот туда мы ухнули. Хорошо снегу намело, мягко приземлились.

- Что за канава? - спросил Витяй.
- Электрики осенью ЛЭП тянули. Мачту ставили. Раскопали яму, а потом дожди пошли. У нас ведь как?  Начнут и бросают. Короче, уехали они, яму оставили. Туда мы угодили, и вылезти не смогли. Не спасла хваленая гидравлика. Трактор закопался по самую крышу. Пашка  пытался выбраться, но зарылся ещё глубже. Я напоминал о вас, дескать, искать нужно. Закричали. Дальше сам знаешь.

На поле грохнули выстрелы. Павел пытался привлечь внимание односельчан. Пальнул пять раз.  Со стороны села донеслись едва слышные ответные щелчки. Витяй и Юрка переглянулись и закричали:- Урааааа
На поляне появился  Павел.
- Слыхали? Едут. По моим следам доберутся быстро.
- Скорее бы - устало вздохнул Витяй.
Пашка подошел ближе, посмотрел на костры и свистнул.
- Да у вас Сахара. А там — он кивнул рукой в сторону трактора — Северный полюс, холодина жуткая.

Взгляд его остановился на Фантоме, лицо стало серьёзным.   
- Как он?
- Всё также — ответил Юрка - Еле дышит.
- Надо встречать народ на поле. Сюда они не пройдут, ограды кругом - предложил Пашка.
- Погоди - остановил его Юрка - Где бутылка с молоком?
- В кабине — удивленно ответил Павел — Зачем  молоко?
- Дедовский способ - шепнул Юрка. - Фантому нужно влить молока внутрь. Оно вызовет рвоту, очистит желудок. Витяй проблевался и оклемался.  Попытка не пытка. Ждать нельзя. Можем опоздать. Как тогда?  Что народу скажем?

- Я согласен с Юркой — выпалил Витяй.
- Хорошо, я  мигом, готовьте Славку — кивнул Павел и побежал к трактору.
Витяй и Юрка подняли Фантома, похлопали по щекам, потормошили. Он остался недвижимым, на манипуляции не реагировал. Юрка расстегнул ему ворот рубахи, припал к груди. Через минуту поднял голову и  произнес:
- Сердце бьётся еле-еле, замирает, пару ударов выдаст и опять пауза. Дело  серьёзно, боюсь,  молоко  не поможет.
- Не чуди - возмутился Витяй и сам прослушал Фантома

Подошел Павел с молоком. Витяй поднял голову.
- Что там? - с тревогой спросили Пашка?
- Плохо всё. Юрка прав.
- Давайте дело делать — повышая тон, будто злясь на самого себя, сказал Павел. Запрокиньте ему голову и откройте рот.
Но выполнить Пашкины указания  мужикам  не удалось. Челюсти Фантома были крепко стиснуты. Павел, всё более распаляясь, достал охотничий нож и крикнул:

- Держите  голову – Сам он  пальцами разомкнул губы Фантому и попытался просунуть нож между зубов. Лезвие, к счастью было не острым. Пашка просунул кончик ножа и осторожно провернул его. Щель между зубами увеличилась, но затем, вновь сокращалась. Пашка закричал:
- Юрка, сломай  ветку толщиной с палец, живее.

Юрка  отрезал короткую палочку от куста  черемухи и передал Пашке.  Витяй  держал голову друга, и сердце его сжималось от боли и сострадания. Павел разомкнул зубы Фантома и вставил палочку. Вытащил нож, лезвие было в крови.
- Зацепил чуток, скорее всего - язык. Ничего, зато отверстие появилось, сейчас мы туда лекарство запустим.
Павел одной рукой приподнял голову Фантома, а другой поднес к его лицу бутылку.
 
Сначала всё шло хорошо, струйка молока полилась в рот Фантома. Но вскоре  процедура прервалась. Фантом не реагировал, не делал необходимых в таких случаях глотательных движений, поэтому молоко не попало в желудок, а, наполнив гортань, вернулось обратно, растекаясь по бледному лицу страдальца.

Ребята с ужасом поняли, что ничем помочь другу не могут.
- Хватит - сказал Пашка. - Язык у него запал и перекрыл вход. Открыть рот  не получается. Славка окоченел. Нужно тащить его к трактору. Скоро подъедут наши.

Началась эвакуация.   Витяя  доставили первым. Опираясь на здоровую ногу, обняв за плечи ребят, он помогал им как мог. Положили Витяя на солому возле телеги. С Фантомом было сложнее. Мужики соорудили носилки из молодых осинок и хотели перенести  Фантома  на них. Но маленький Юрка, утопавший по пояс в снегу, не смог оторвать носилки от земли. У него просто не хватало сил.

Зато Юрка нашёл другой способ.
- В телеге есть брезентовая накидка? - спросил он Павла.
- Должна быть, не помню.
- Нужно кусок отрезать, на нем протащим Славку.
- Молоток – похвалил Павел.

Мужики  побежали  к телеге. В углу, под слоем соломы нашли рулон брезента, размотали его и отрезали большой кусок. Глянули в сторону деревни и поняли, что идущая  на помощь техника преодолела половину пути.

Пашка спрыгнул  в сугроб, подхватил  кусок брезента побежал на поляну. Юрка следом, уже не так шустро.  Им удалось  положить Фантома на брезент и протянуть несколько метров по снегу. То - ли  силы  были на исходе, то - ли  Фантом  слишком тяжел, но продвижение шло медленно.  Через каждые десять метров остановка.  Они  резко брали с места, тащили ношу, затем делали паузу и снова вперед.

На поле парни  вышли  одновременно с подъехавшей командой спасателей, ослепленные  фонарями  ревущей техники. К ним подбежали мужики, забрали Фантома, помогли добраться до будки-теплушки  вездехода Урал. Павел сел на боковое кресло и больше ничего не мог делать, кроме как улыбаться.

Подобная улыбка застыла и на лице Юрки.  В будке находилось ещё  человек пять. Как они успели  проникнуть сюда и затащить  Фантома с Витяем, мужики не поняли, да и не пытались вникать. Слишком сильно устали.  Даже стоящие перед ними кружки с горячим чаем, оставались не тронутыми, по той же причине.
 
На них не обращали внимания. Люди заботились о других. Посредине  будки  поставили  два топчана. На одной лежал Витяй, на второй Фантом. Оба накрыты  одеялами.  Витяю сделали укол, дали  теплой  воды, он сразу уснул.   Около Фантома кипела работа, командовал  фельдшер Олег Владимирович. Всё время слышался его гнусавый голос. Тут была  сестра в белом халате, ещё одна женщина и незнакомый Павлу мужчина с бородкой. Как позже стало известно студент - стажер  медицинского вуза из области.

Фантома осмотрели с ног до головы, поставили капельницу. Состояние его оставалось тяжелым. Олег Владимирович  нервничал.  Открылась дверь, в будке появился директор совхоза Иван Петрович, мужчина под шестьдесят, крепкий, коренастый, в полушубке и унтах.

 Первым делом обратился он к фельдшеру:
-  Как там, Олег Владимирович?
-  Плохи дела  Иван Петрович. Обморожение, отравление этилом, и пневмония начинается.
-  Нужно ехать, я по рации вышел на область, к нам реанимацию выслали.
-  Боюсь, не успеет она, перебил директора фельдшер, у парня сердце совсем слабое. Нет лекарств, чтобы его поддержать.
-  Будем делать прямой массаж, использовать подручные средства – неожиданно подал голос стажер.

 В будке  воцарилась  тишина. Было слышно, как за окном гудит техника, раздаются крики, ругань, крепкие  удары  металлом по металлу.
-  Наверное, пытаются вытащить моего коня? - пронеслось в голове у Пашки. Пауза прервалась неожиданно, как и наступила. Суровый голос директора оживил обстановку.
-  Олег Владимирович, делай, что говорит молодой врач, не сомневайся.
Немного уязвленный фельдшер хотел  ответить, но нашёл в себе силы промолчать. Лишь кивком головы выразил согласие с директором.

- А этих супчиков, могу забрать? - обратился директор к фельдшеру и указал на Юрку и Павла.
- Нет пока, извини, Петрович - жёстко ответил фельдшер, показывая, что здесь он главный.
- У этих супчиков  истощение и обморожение под вопросом. После с ними разберешься.

Директор окинул  прожигающим взглядом Павла, потом повернулся к Юрке. Маленький мужичок ещё более сжался, нахлобучив на глаза потрепанную ушанку.
- Лады, с ними разберемся позже, а вы продолжайте - уже нормальным тоном произнес директор и исчез за дверью. Обитатели будки вздохнули с облегчением.

- Эх, сейчас бы дефибриллятор - расхрабрился стажер, польщенный вниманием директора к своей персоне. Тяжелый взгляд фельдшера прервал его бодрую тираду.
- Товарищ стажер проверьте пульс и давление больного - распорядился Олег Владимирович.
- Да, непременно - сник парень, и схватил тонометр.   
                Глава У1

Потапыч остановил лошадку  в стороне от поляны. Тоня покинула сани и направилась к перелеску.   Впереди  два гусеничных трактора на тросах тянули из канавы третий - К-701. Тоня  узнала Пашкин агрегат.  Общими усилиями удалось его вытащить. Вокруг вспыхнуло  ликование. Тоня  пошла к  машине с будкой, хотя никто не говорил, что именно там находится Славка. Она ступала через сугробы, не чувствуя ни холода, ни забившегося в валенки снега.

Тоня добралась до будки и, вместе с волной ледяного пара, ворвалась внутрь.  Люди, находившиеся там, замерли, когда поняли, кто вошел. Тоня подошла к топчану, где лежал её сын, оголенный по пояс, с бледно - синюшным цветом лица. Над ним склонился фельдшер Олег Владимирович. Рядом, в белом халате стоял  молодой мужчина с бородой.

– Делают искусственное дыхание - мелькнула мысль. Тоня коснулась Славкиной головы. Затем взяла его руку. Она оказалась непривычно холодной. Тоня подняла газа и встретилась с глазами  фельдшера.  Пауза длилась секунды, но казалось, что молчали они  минуту. Наконец, раздался  сиплый голос фельдшера:
- Тоня,  прости, сделали всё, что могли.
- Тихо, Олег, ни слова больше - перебила Тоня - Продолжайте спасать Славку, я скоро вернусь.

Она бросила тревожный  взгляд на стажера. Он глаз не отвел, лишь проглотил застрявший в горле ком. Тоня шагнула к выходу, обернулась к стажеру, протяжно и еле слышно прошептала:
- Делай своё дело, всё будет хорошо, не сомневайся.   

Тоня выскочила из машины и побежала к Потапычу. Старик терпеливо ждал. Сани были повернуты в сторону деревни, лошадь фыркала и дергалась, проявляя готовность  вернуться назад.
- Что там, дочка? – осторожно спросил дед.
- Всё хорошо. Спасибо тебе, Потапыч, езжай домой, я доберусь на машине – на ходу успела кивнуть Тоня, и повернула к лесу.
- Ты куда одна? Погоди, я помогу - крикнул старик.
-  Не ходи за мной.
Потапычу   пришлось  повиноваться.

Дорогу Тоня знала и уверенно двинула на другой конец кладбища. Там, рядом с большим дубом  могилки её предков. Тоня прибавила шагу, сердце неистово колотилось, стало жарко, она сняла на ходу платок.  Порой, казалось, что кто-то  держит её сзади. Но стиснув зубы, Тоня стремилась к могилам родни.

Так тяжело  ей не было никогда. Тоска, печаль, разочарование разом овладели Тоней и сковали душу. Сжимало и теснило грудь, дышать становилась невмоготу.  Круги перед глазами, спазм в горле,  какие-то видения  на пути. Но она шла, а временами ползла к своей цели.

 Теряя силы и сознание, она остановилась и прошептала:
– Баба Пелагея, помоги.
Ей показалось, что кто-то ответил тихо и ласково:
- Немного ещё, ты почти на месте. Тоня подняла голову и увидела перед собой торчащие из сугроба железные наконечники ограды семейного склепа.

Снегу намело столько, что  необходимость в калитке отпала. Тоня просто переползла через ограду и оказалась у могилы Пелагеи. Над склепом возвышался железный крест. Сейчас он был совершенно белый от инея.
Цвет креста  смутил Тоню. Она встала на колени, посмотрела на  памятники, затем оглянулась вокруг. Никого рядом, ни души. Тоня осенила себя крестным знамением, и произнесла:

- Здравствуй бабушка Пелагея. Она опустила голову, затем, взглянув на могилки родителей, и поклонилась им. Повернулась лицом к белому кресту и продолжила:
- Я пришла, бабушка. Ты видишь как плохо мне и знаешь почему. Помоги. Ты была  истинно верующей. Упроси Господа не забирать у меня сына. Я готова отдать Ему свою жизнь прямо сейчас, но не жизнь Славика.

Знаю, что виновата перед Богом, жила, не веруя в Него. Просто хотела  счастья  сыну. Ждала его из Армии и надеялась, вернется, женится, я буду нянчить внуков. Теперь понимаю, что ошибалась. Вижу, как хрупка наша  жизнь.  И главное в ней совсем не то, о чём твердят вокруг.

Тоня глубоко вздохнула, взгляд устремила к небесам и продолжила:
- Господи, прошу Тебя, не забирай сына. Я грешна перед Тобой, но обещаю измениться. Я буду стараться жить правильно, как моя бабушка.  Тоня ещё раз вздохнула и  уверенно произнесла:
- Пресвятая Богородица, обращаюсь к Тебе как мать к матери, помоги мне.

Впервые за время тревог и ожиданий, Тоня  ощутила, как отпускает боль в сердце.  Как спокойно и мирно становится на душе. Помимо её воли из глаз текли и текли  теплые слезы. Она потеряла логическую связь в своём прошении, только вздыхала, говорила и кланялась. Сколько продлилось моление, она не ведала. Время исчезло.

Очнулась Тоня от легкого прикосновения. Кто - то явно тронул её за плечо. Она открыла глаза и обнаружила, что стоит на коленях в сугробе. Несмотря на мороз, ей не было холодно.  Тоня твердо знала, что произошло особое событие и оно очень  хорошее. Теперь Тоню словно выталкивало отсюда. Она взглянула на крест и пришла в изумление. Крест снова был черным, безо всяких следов инея или льда.

Тоня поднялась, ещё раз поклонилась могилам.  Преодолела ограду и, очутившись на тропинке, поспешила назад. Сейчас идти было намного легче, она ощутила небывалый прилив сил. Душа её ликовала. Тоня догадывалась о причинах, но боялась в этом признаться.

Природа вокруг тоже изменилась.  Лес преобразился, стал нарядным и приветливым.  Лунный свет, падая на снежное покрывало, переливался озорными светлячками.

 Вдруг, Тоня услышала запах гари. Посмотрев по сторонам, увидела остатки   
 кострищ, кучу соломы. Рядом зияло темное пятно.
- Вот оно, то самое  место! -   произнесла она – Посмотрим.
Тоня повернула к тлеющим углям. Любопытство, совсем  несвойственное ей, сейчас не давало покоя.  Тоня увидела свежее вырытую  могилу. Подошла к самому краю и заглянула вниз.

Трудно было различить что-либо. Какой-то хаос внизу. Волнение вновь охватило Тоню, она решила спуститься. Но как?   Желание осмотреть могилу нарастало.  Она не могла объяснить причину, знала одно, что-то очень важное находится на дне. Тоня уже в десятый раз обшарила округу, пока не догадалась пройти вперед.

Её опять незримо кто-то подталкивал. Было светло, видимость для зимней ночи  редкая. Тоня прошла по недавно проторенной в снегу дорожке, ведущей в поле, и остановилась. Прямо перед ней в сугробе торчали две палки, связанные веревкой. Носилки, которыми Павел и Юрий пытались донести Фантома. Тоня нашла, что хотела.

Она выдернула носилки и, вернувшись к могиле, опустила их в яму. По веревкам, заменявшим ступеньки, спустилась на дно. Постояла, привыкая к темноте, затем опустилась на колени и стала  руками шарить по дну.
И тут – же  наткнулась на бутылку. Подняла её, приложила горлышко  к носу и услышала хорошо знакомый  запах.

Тоня завернула бутылку в платок и выбралась наверх. Больше её ничего не держало. Неожиданно для себя она произнесла:
- Слава Тебе Господи!
Не успела Тоня пройти десяток  шагов, как увидела группу людей, идущих на встречу. Возглавлял шествие директор совхоза Иван Петрович.

- Антонина Васильевна, Тоня – обрадовано закричал он – Ну, наконец - то.
Её облепили  односельчане. Все улыбались, ни одного хмурого лица, как прежде.
- Хочу сказать тебе наша дорогая Тоня, - уже не так официально продолжил Иван Петрович – Твой сын, твой Славка жив. Его удалось привести в сознание, он в машине, сам попил чаю, ждет тебя.

Люди обнимали и поздравляли Тоню. Процессия повернула назад и вскоре вышла на большую поляну. Тяжелая техника давно уехала. Остались  УАЗ  директора и машина Урал. Оказавшись в будке, Тоня бросилась к Славке.
Он лежал с открытыми глазами и улыбался.

Тоня обняла сына и застыла. Фантом гладил мать по волнистым волосам и тихо повторял:
– Всё в порядке, мама, не плачь, видишь,  я живой.
Тоня и не думала плакать, она прижималась к сыну и мысленно твердила:
- Благодарю Тебя Господи, благодарю Тебя Богородица, спасибо бабушка Пелагея.
Наконец, она подняла голову и, глядя сыну в глаза, спросила:
- Как чувствуешь себя, что болит?
- Ничего не болит. Ты сама, наверное, замерзла, устала? Расскажи, где была? Мы волновались.

- Всё хорошо. Я ходила на могилку бабушки Пелагеи, просила у неё помощи – спокойно ответила Тоня.
- Ну, ты даёшь - удивленно покачал головой Фантом.
- С отчаяния люди не такое творят  - сказал подошедший фельдшер.
– Ты прости меня Тоня. Сердце у твоего Славки пять минут не билось. Растерялся я, руки опустил. Ты вошла, разгон устроила и если бы не стажер настырный – фельдшер кивнул в его сторону – Ничего бы не вышло.  Прости ещё раз, а парню спасибо скажи. Он боролся до конца и победил.

Тоня взглянула на молодого мужчину, сидевшего на боковом сидении, улыбнулась и произнесла:
- Спасибо вам за веру, за стойкость.
- Да, что вы - смущенно ответил  бородач - Просто нас учили не сдаваться, и делать всё до конца, к тому же пять минуты - не предел.
- Ну ладно, хватит об этом – произнес  фельдшер - Ехать  пора.
Он  нажал на сигнальную кнопку.   Тут же взревел мотор Урала.

Тоня взглянула на спящего  Витя и спросила  фельдшера: – Как он?
- Неважно.  Имеются признаки обморожения, непонятна причина парализации.    Полную картину узнаем в больнице - устало доложил Олег Владимирович - Директор вызвал из области скорую. Она ожидает в селе.

После его слов наступила тишина. Все безмерно устали от пережитых потрясений и дальше ехали молча.  Вездеход выбрался на тракторную  колею и увеличил скорость. Водителю хотелось скорее покинуть старый погост, где за сутки столько всего произошло.

А пассажиры теплушки мирно дремали. И никто из них  не предполагал, что события этой ночи всего лишь прелюдия  жуткой трагедии, что разыграться  спустя годы на том же месте.
Не отпускало деревенское кладбище своих  героев.
 
 
                КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ



                Третьего шанса не будет часть П
 

Шанс для исцеления выпадал,
Клятвы не сдержав, он быстро пал.
После долгих и тяжёлых мук,
Слёз, скорбей, он обретает вдруг:
Шанс второй для жизни полноценной,
Этот дар, воистину бесценный.

Если Милость совесть не пробудет,
Третьего дано уже не будет

(Отрывок молитвы старца ,одного из персонажей повести )

                Глава I

Солнечный луч с трудом проникал в окна больничной палаты. Витяй раздвинул плотные шторы и глянул во двор. Сегодня он покидает клинику. Вот - вот должен подъехать старший брат Василий. Всё готово к отъезду: вещи собраны, документы получены. Наконец, Витяй увидел совхозный автомобиль, въезжающий на стоянку.

Витяй простился с обитателями палаты и вышел во двор. Братья обменялись рукопожатиями, закурили. Витяй забрался на заднее сидение, и машина рванула в родной посёлок. В городе мужики вели оживленную беседу, но оказавшись за его пределами, замолчали. Витяй закрыл глаза и погрузился в размышления.

Минуло пять месяцев как привезли его сюда. Сначала были сложности с диагнозом, затем лечением, но постепенно молодой организм недуги одолел. Осталась небольшая хромота на левую ногу. Теперь всё позади, а впереди - полная неопределённость. Чем заниматься, как жить? Витяй оптимизма не терял, верил, что выход найдётся, надо лишь приложить усилия. Вот куда прилагать их? Одно понимал точно - в совхозе не останется, поживет месячишко и обратно в город.

В деревне туго стало. Пошли сокращения в лесхозе, где работал Василий, в гараже, на ферме. Кроме того, начались задержки с выдачей зарплат. Находясь в больнице, он слышал из новостей о подобных проблемах в стране. Везде неспокойно. Пару недель довелось ему общаться с парнем, попавшим в больницу с ножевым ранением. Звали его Кит. Видимо от фамилии Китаев. Ранение оказалось легким. Кит быстро шел на поправку.

Парни подружились. Кит рассказал, что в городе есть серьёзные ребята, из бывших спортсменов. Они успешны и всегда при деньгах. Поняв, что Витяй - мужик с характером, Кит оставил свой номер телефона.
-Будешь в городе - звони.

Спустя неделю Витяй по телеку видел репортаж о "Люберах", молодых людях, что тренируются в подвалах-качалках, а затем совершают набеги на кооператоров. Витяй понял, что Кит занимается тем же. С тех пор держал он при себе листок с телефоном и не сомневался, что встреча не за горами.

Витяй не верил, что больше не увидит Фантома. Почему так резко изменился друг? Их вместе доставили в тяжелом состоянии. Однако, Фантома выписали через неделю. Витяю же пришлось серьёзно лечиться, прежде чем отпустил паралич. Паленый спирт пагубно повлиял на организм.

Фантом такой напасти миновал, будто вовсе не пил. Нашли у него легкое обморожение и обычную простуду, хотя Витяй лучше всех знал реальное состояние друга. И вот такой финал. Приятель навестил его один раз. При встрече заявил, что уезжает с матерью к родне в другую область, больше не пьёт. Звучало всё очень странно. Витяй не придал значения словам Фантома, но когда узнал о его отъезде, обиделся сильно.

Правда, ещё раз увидится ребятам пришлось на суде. Витяя специально доставили туда на авто, прямо из больницы. В зале, на скамье подсудимых сидело пять человек. В том числе Сашка Демин, который снабдил парней спиртом. На следствии Демин утверждал, что расплачивался водкой. И лишь под тяжестью улик, в том числе отпечатков пальцев на бутылке, он признался.

Фантом подробно дал показания и просил о снисхождении к виновным. Витяй слова Фантома подтвердил, но прощать никого не захотел. Все, кроме Демина, получили большие сроки. Сашке дали два года условно, поскольку вина его заключалась лишь в покупке краденного спирта. В его хищении Демин не участвовал. Так прозвучало в приговоре.
После суда Фантом с матерью сразу исчезли.

Примерно через месяц от Фантома пришло письмо. Друг сообщал, что готовится поступать в семинарию, хочет стать священником. Фантом просил прощения у Витяя,  говорил, что сожалеет о творимых по молодости делах, называя их греховными и неугодными Богу. Фантом утверждал, что Господь воскресил его и потому он решил посвятить жизнь служению Богу и людям. В самом конце письма советовал Витяю бросить пить и обрести веру, лишь тогда возможно их общение.
Письмо произвело сильное впечатление на Витяя. Неделю он  ходил сам не свой и  мысленно возвращался к  событиям на кладбище. Его даже мысль посетила, что Фантом прав, их действительно спасли Высшие силы. Витяй никогда не верил в подобные вещи. И вот, впервые столкнувшись с чудом, найти ему разумного объяснения не мог.  Также парня напрягали  кошмарные сны, в которых являлся Николай Миронов. Покойник ничего не говорил, а лишь смотрел укоризненно на Витяя и грозил ему пальцем, словно предостерегая от чего то.

Однажды, проснувшись ночью Витяй ощутил острую потребность выговорится. Поведать о жизни, о поступках, за
которые было стыдно. Странное состояние. Давящая боль в области сердца. Сожаление со смешанным чувством вины. Будто задолжал, но забыл, что именно. И тогда Витяй тоже решил измениться.

Прежде всего, не пить, не пускать по любому поводу в ход кулаки. Лежа в кровати, он прошептал :
- Господи, даю слово не пить и не курить больше. Только помоги, дай мне шанс выздороветь. Он хотел продолжить прошения, но сосед по койке начал сильно стонать. Общение с Высшими силами пришлось прервать.

Утром Витяй  смутно помнил о ночных событиях. Целый день размышлял, но ясности не обрел. К вечеру пришел к выводу, что ему приснился очередной  странный сон. Вскоре после этого Витяй пошел на поправку. Врачи диву давались. С подобными болячками  быстро не излечивались. А здесь необычный феномен. В конце концов, медицина отнесла победу на свой счет.

Витяй не курил целый месяц.  При попытке взять сигарету возникала непонятная тревога. Тоже самое со спиртным. Возможность появлялась, но Витяй проявлял стойкость. Такое воздержание продлилось недолго. Беспокойство постепенно исчезло и вернулось желание выпить.

Случай вскоре представился. У соседа по палате - юбилей. Вечером устроили торжество и Витяй не устоял. Выпил стакан сухого и закурил сигарету. Через неделю еще вина хлебнул. Негативных последствий не произошло. Витяй обретал прежние силы и потребность жить на полную катушку. Теперь он решил не ограничивать себя и не искать ответов на сложные вопросы в религии. Сразу стало легко. Исчезли сомнения, метания, терзавшие последнее время его буйную натуру.

Тем временем машина приближалась к поселку, на пути встречалась знакомая сельхозтехника.
-Быстро долетели - воскликнул Витяй.
-Я решил, что спишь. Глаза закрыты, в окно не смотришь - ответил Василий.
- Задумался маленько.

Они свернули на дорогу, рядом с деревенским кладбищем.  Василий вел машину спокойно, однако, Витяй почувствовал какой то дискомфорт и произнёс:
-Братан, тормозни.
Василий стал притормаживать.
-По нужде что – ли?
-Не по себе немного. Сам не пойму почему?

Машина остановилась. Витяй сразу покинул её. Выйдя на воздух, постоял, затем обратился к брату:
-Дай бутылку пива.                Василий вытащил из коробки бутылку и передал Витяю.
Стоял конец мая. Вечерело. Пение птиц наполняло пространство лесочка. На полянках белыми крапинами застыли увядающие ландышами. Весенние цветы уже не радовали волшебным ароматом. Зато сирень, подхватив эстафету, не позволила дивному благоуханию покинуть округу.

На сердце у Витяя становилось все тяжелее. Подавшись внезапному порыву, он зашагал на кладбище, бросив на ходу:
-Я быстро.
Василий не успел ничего понять, заглушил мотор и вышел из машины.

Минуя силуэты надгробных памятников, Витяй спешил туда, где разыгралась драма, едва не перешедшая в трагедию. Наконец, достиг цели и остановился. Перед ним предстала знакомая железная ограда.
Витяй открыл калитку и наклонился к могилке, которую копал вместе с Фантомом. Сейчас он увидел ухоженный холмик. Деревянный крест с фотографией покойного возвышался над ним. У подножья креста валялась пустая рюмка. Кое-где виднелись остатки крашенной яичной скорлупы.
-На Пасху родня помянуть приходила - подумал Витяй. Он поднял рюмку, наполнил её пивом и поставил на место.   Поднес бутылку ко рту и глядя на фото произнёс:
- Ох и задал ты проблем, Николай Иваныч с могилою своей. Чуть было не утащил за собой. Однако, рановато мне туда, молодой ещё. Пожить охота, погулять, почудить.  Ты спокойно лежи, не тревожь, не приходи во снах, отпусти.
Земля тебе пухом.

Витяй сделал три больших глотка. Последний был неудачным. Пенный напиток попал в дыхательные пути. Витяй поперхнулся и закашлял. Наладить дыхание никак не удавалось. Неожиданно в нос ударил едкий запах спирта. Витяй выронил бутылку и продолжал кашлять.

Поднял глаза на фотографию и ужаснулся. Ему показалось, что портрет улыбнулся и кивнул в ответ. Волосы зашевелились на голове Витяя. По телу прошли судороги. Сильная боль скрутила внутренности, его начало трясти, он закричал и бросился прочь.

Бежал напрямую, продираясь через заросли. Приближаясь к машине,  Витяй чувствовал нарастающую боль в левой ноге и руке. На плечи навалилась тяжесть. Забытое ощущение липкой слабости овладело парнем, он потерял равновесие и рухнул на землю. Пытался кричать, но выходило лишь утробное мычание. Подгоняемый жутким страхом и чувством, что его преследуют, Витяй полз к дороге.

Василий, докурив сигарету, посмотрел на небо. Там сгущались облака, не сулившие ничего хорошего. Он повернулся, но отпрянул, увидев перед собой нечто.  Из леса выползало странное существо, передвигалось оно боком по земле и стонало. Василий - мужик не робкого десятка. К тому же было ещё светло, но и его сковал ужас, прежде чем распознал он родного брата. Василий бросился к нему, крича на весь лес :
- Что с тобой, кто это сделал?
Кроме выпученных глаз, наполненных слезами и мычания он ничего не услышал. Василий схватил Витяя в охапку, благо силой обладал недюжинной, положил на заднее сидение, развернул машину и погнал назад, в городскую больницу.


                Глава 2

Минуло десять лет. Исчезла большая страна, не стало совхоза Рассвет. На месте хозяйства - десяток ветхих зданий. Остальное разобрано жителями по кирпичику. Кругом заброшенные поля, поросшие дикими травами и деревьями.
Большое озеро превратилось в маленький пруд.  Широкая дорога - в разбитую тропку.

Осталась деревенька  из тридцати домов где доживали век селяне. Кормились с огородов. Получали пенсионные крохи. Раз в неделю заглядывала сюда автолавка. Небольшой фургон с хлебом, молоком в бутылках, консервами, да макаронами.  Этого хватало неприхотливым жителям. Изредка кого-то навещали дети, привозя скромные подарки. Погостив три дня возвращались в город, оставляя стариков одних.

Однажды, июньским вечером в деревне появился автомобиль такси и остановился возле дома Корневых. Из машины вышел шофер, открыл заднюю дверь и помог выбраться женщине, облаченной в монашеское одеяние. Затем такси покинул священник - монах. Он достал из багажника чемодан и рюкзак, рассчитался с водителем. Автомобиль уехал. Монахи не спеша, направились к дому.

Едва священник поднялся на крыльцо, дверь отворилась и перед ним предстала пожилая женщина, за ней мужчина средних лет. Остатки былой мощи еще сохранились в его сухом, поджаром теле.
-Здравствуй тетя Надя — с улыбкой произнес священник. - А это видать Василий? - вновь улыбнулся он - Здравствуй и ты.
-Здравствуйте батюшка - настороженно ответила женщина — Откуда вы знаете нас?
И тут раздался голос монахини:
— Что кума, неужели борода да одежда чернецов так сильно изменили нас?

Ещё пару секунд женщина смотрела на пришельцев и вдруг, всплеснув руками, вскрикнула:-Батюшки мои, неужели Тонька с сыном Славкой?
-Не Тонька со Славкой, а отец Антоний и матушка Серафима - ответила монахиня. – Ну, что застыли, принимайте гостей.
-Конечно - запричитала хозяйка, обнимая батюшку и былую подругу.
Василий стоял в изумлении и молчал, даже после объятий с монахами.

-Мы как узнали про житие ваше нелегкое, так сразу в путь - произнес иеромонах.-Какое там житьё, мучения одни – горько запричитала Надежда.
-Не гневи Господа - тактично прервала её подруга. – Живы, время для покаяния даётся и Слава Богу! Они вошли в хату. Батюшка осенил крестом комнату, посмотрел по углам. Не найдя икон, поклонился, а затем произнес:
-Мир дому сему.
Серафима перекрестилась. Надежда и Василий засуетились, посыпались вопросы: - Какими судьбами, на – долго ли в родные края?

Серафима кратко пояснила цель визита:
-Во-первых, навестить усопшую родню, помолиться на могилках. Во-вторых, узнать подробности о Викторе. Что же с ним произошло?
-Да беда с Витькой, почитай уже десять годков минуло. Причина нам не ведома. При Василии дело было. Пусть сам и расскажет. Но прежде отобедаем, как положено - предложила Надежда.
-Тетя Надя, взяв за руку старушку, произнес Антоний - Успеется с обедом, давайте Василия послушаем.

Все присели на деревянные табуреты вокруг стола и обратили взоры на Василия. Он поведал  о событиях десятилетней давности. Говорил подробно, будто всё случилось вчера. Как привез полуживого брата обратно в клинику, как повторно пришлось лечить его. Теперь у Витяя отнялась речь.

Вернуть её не удалось. Сейчас он парализован на левую сторону. Частично работает правая рука и нога. Вернее стопа. Передвигается в коляске с посторонней помощью, но иногда, прилагая усилия, может правой рукой крутануть колесо и проехать пару метров.

Иногда с братом случаются жуткие  вещи. Он впадает в оцепенение, начинает мычать, мяукать, лаять. Ничего не слышит и не видит вокруг. Припадок продолжается не долго, но после него Витяй отключается и может проспать двое суток. На утро ничего не помнит. Кто только не брался лечить брата. Всё напрасно. Доктора предлагали поместить его в специальный интернат, но они с матерью отказались.

Василий замолчал. Наступила тишина, лишь глубокие женские вздохи нарушали её.
-Мы узнали о вашей беде, встретив бывших соседей Казаковых две недели назад - сказал Антоний.
-Я в епархию ездил по делам. Заодно навестил матушку Серафиму - насельницу тамошнего монастыря.
Казаковы, рассказали, что Виктор поправился, но по дороге домой что - то случилось. Он опять оказался в больнице. С тех пор парализован. И с ним происходят странные вещи, описанные Василием.

Антоний вздохнул и продолжил: - После разлуки, мы с Виктором обменялись письмами. У меня хранится его весточка. Он, видимо под впечатлением моего послания тоже захотел измениться. – Да, вот оно, письмо.
Антоний вытащил конверт и протянул Василию. Тот прочел про себя.

-Погоди - воскликнул Василий - Он пишет, что поклялся не пить и не курить. И если нарушит клятву, пусть покарают его свыше.
- Я рассудил, что бравада это - ответил Антоний - Виктор огорчен нашим отъездом, но скоро вернётся к привычной жизни и обещания свои непременно нарушит.
-Так и случилось - произнес Василий, - Витяй какое то время держался, потом стал выпивать. В день выписки я пивка купил. Когда тормознули на кладбище, он взял бутылку и ушел. Я подумал, хочет деда Миронова навестить, да помянуть. А вон как вышло.

-Где сейчас Виктор?- спросил Антоний
-В комнате. Сидит да слушает нас - последнюю фразу уже навзрыд произнесла Надежда.
Антоний и Серафима направились куда указала хозяйка . Внезапно дверь отворилась и перед ними оказался страдалец с искаженным от напряжения лицом.
Священник и его мать опустились на колени перед тенью былого Витяя, обхватили его ноги с двух сторон и зарыдали. Теперь в доме плакали все. Немного успокоившись, Антоний осенил крестом Виктора, а Серафима стала гладить его по голове. Витяй пытался что-то сказать, но кроме мычания ничего не выходило. Здоровой рукой он сжимал плечо друга и улыбался половиной лица, давая понять глазами, что безмерно рад встрече.

Свет в доме Корневых погас далеко за полночь. Особо хлопотала Надежда. Она пыталась обновить стол, дополнить его блюдами, просила Василия зарубить петуха. Но, получила твердое нет от Серафимы:
– Надежда, угомонись, или не знаешь - монахи мяса не вкушают? Пожалей петушка.
Надежда спорить не стала, но угодить гостям очень хотела. Монахи искушение с едой предвидели, потому заранее запаслись нужными продуктами в городе. После застолья Антоний сказал:

- Завтра мы с матушкой навестим предков, а послезавтра нужно будет доставить Виктора на кладбище. Там совершим над ним отчитку. Особый обряд с древними молитвами. Я не сомневаюсь, что недуг Виктора не столь физический, сколь духовный. Будем молить Бога о помощи.

Не успел он договорить, как Надежда вскрикнула:
-Слыхала о молитвах таких. В области соседней бабушка их читает. Прогоняет нечистую силу и многим помогает.
-Нет, баба Надя, к церкви подобные бабушки отношения не имеют.
-Она же молится при иконах? - возразила Надежда.
-Помолчи - прервала её Серафима. - Слушай батюшку.

Надежда смолкла, насупившись, но, поймав взгляды сыновей, опустила голову и больше в разговор не встревала.
-Баба Надя - ласково продолжил Антоний - Не обижайся. Что касается знахарей-целителей, так тебе скажу. Заходят они изредка в храм за благословением, да не получают его. Потому как церковь дела подобные не одобряет.

- А бабушки самочинно вешают иконы, даже святой водой окропляют народ. Одни искренне полагают, что исцеляют, что особый дар имеют, а другие просто мошенники.  Они не исповедуются, не причащаются. Дай Бог - если бабушка просто шарлатанка, а если вражью волю исполняет? Какой вред душе нанести можно?
-Да не спорю я - испуганно произнесла Надежда -  Витьку лишь тебе  доверю, не сомневайся.
-Вот и хорошо. Давайте помолимся и пора отдыхать.
Антоний прочел молитву и Надежда развела гостей по комнатам. Антоний подошел к Витяю и прошептал:
- Всё будет хорошо. Храни тебя Господь.
Зайдя к себе в комнату, он услышал, как за стеной справляет келейное правило Серафима. Антоний достал из чемодана иконы, поставил их на столик и начал свою вечернюю молитву.



                Глава Ш

Утром Антоний и Серафима отправились на кладбище пешком. Двигались окружной дорогой. Полем не пройти. Сплошные заросли бурьяна.  Антоний оделся в рабочую спецовку, облачение священника сложил в рюкзак. Монахи взяли лопату и серп. Серафима бодро ступала и вслух пела псалмы. Денек радовал погодой. Василий с утра отправился на речку, надеясь поймать рыбы и сварить уху.

Через час монахи вошли в лесок. Особое состояние овладело обоими. Тишина повисла на деревенском погосте. Сейчас он предстал запустевшим. Многие ограды покосились, репейник и крапива кругом, никаких тропинок. Серафима сокрушалась:

-Достойное по делам приемлем. Отношение к покойным предкам  отражается на живущим рядом.
-Ты права, мама - согласился Антоний - А куда дальше идти, совсем не помню?
-Эх - вздохнула Серафима – Назови главный ориентир для нас?
-Высокий дуб - радостно воскликнул иеромонах.
-Верно, туда и держи направление.

Антоний окинул взглядом верхушки деревьев и быстро отыскал нужное. Дуб, как и прежде, на десяток метров возвышаясь над другими собратьями. Казалось, он подрос и раздался в ширину. Монахи повернули и вскоре подошли к семейному склепу.

Крест Пелагеи твердо стоял в центре.  С трудом отварив калитку они вошли внутрь. Могилки заросли кустарником, памятники поблекли. Надписи на табличках едва читаемы.
-Время  не щадит ничего - произнесла Серафима.-Да, неумолимо оно - отозвался сын.
Монахи поклонились могилам и принялись за работу.

Через два часа всё изменилось. Могилки выровнены. Кусты и травы удалены. Мать и сын присели на лавочку, которая на удивление, уцелела. Дубовые доски и столбики почти не претерпели изменений.  Сидели и смотрели на портрет Пелагеи. Каждый думал о своём, но мысли невольно уносились к событиям роковой ночи.
Серафима закрыла глаза. Картина засыпанной снегом ограды, памятник покрытый инеем, оттаявший ото льда крест, ожила в её памяти. Да, именно здесь произошел перелом в сознании, отсюда жизнь потекла по другому руслу.

Отдохнув, пришельцы продолжили  труды. Антоний переоделся. Серафима помогла разжечь кадило, и приготовила атрибуты для службы. Иеромонах Антоний начал поминальную литию. Серафима пела вместе с ним. Панихида совершалась неспешно и благоговейно. Помянув почивших родственников, они отправились навестить могилу Николая Миронова. Туда, где разыгрались события изменившие не одну судьбу. Антоний разоблачаться не стал.

Как только подошли, сразу  бросилось в глаза, что могилок здесь прибавилась. Монахи удивились, обнаружив два свежих захоронения.  Антоний узнал фотографии Александра Демина и  жены его - Ларисы.
По дате смерти стало понятно, что покинули они мир в один день. Помолчав минуту Серафима произнесла:

-Господь прибрал обоих сразу. Наверное погибли трагически. Странно, что ничего не сказала Надежда.
-Может разбились, попали в аварию? Сашка хулиганил на дорогах, скорость любил - произнес Антоний.
-Порядок здесь. Видно дочка за могилами смотрит. Помнишь, девчонка была у них, шустрая такая?
-Помню, Олей звали. Помоги ей Господи. Антоний отрыл чемоданчик, достал молитвослов и возглас священника вновь  зазвучал на деревенском погосте.

По завершению службы монахи пошли на дорогу. На окраине лесочка Серафима предложила перекусить, а затем продолжить путь. Так и поступили.
Вернулись к вечеру. Семья Корневых начала беспокоится, Василий много раз выходил навстречу, но возвращался один. Он наловил рыбы и приготовил уху. Ему не терпелось угостить дорогих постояльцев.
Ожидал их возвращения и Витяй. Настроение  у него было прекрасное, он старался передвигаться на коляске сам, хотя давалось это нелегко. Хозяйка, натопила баню, нарвала молоденьких огурчиков, зелени, приготовила салат.

Наконец, появились гости. Надежда предложила баньку. Серафима согласилась и вместе с подругой направилась туда. Монахиня не парилась, просто помылась. Это слегка огорчило Надежду. Зато Антоний не отказался отведать деревенского пару с дубовым веником.

За столом все уплетали уху, нахваливая Василия. Тот прятал взгляд и бубнил:
–Обычная уха, вот ежели налима сюда, да сома молодого. Но было заметно, что приятны ему восторги гостей. Наравне со всеми за столом восседал и Витяй.

Когда трапеза завершилась, все помолились и разошлись.   Антоний подозвал к себе Василия и спросил:
-Всё приготовил?
-Да, конечно. Петро Самохин и Панкин Иван помогут. Может помнишь таких? Довезем вас до леса, Витьку донесем, куда укажешь и подождем.

-Нужно топор прихватить, там сплошные заросли.
-Сделаем - усмехнулся Василий - Не проблема. Мы же лесорубы.
-Вот и славно - устало произнес Антоний - Теперь спать.
Но прежде он заглянул к Витяю. Вошел и понял - друг ожидает его.

- Ну, что брат - бодро произнес Антоний - Разберемся завтра с недугами твоими. Всё будет хорошо. Советую хорошо отдохнуть, большие усилия потребуются. Ты понял меня?
Витяй качнул головой и заморгал, что означало - Понял очень хорошо.
- Тогда спокойной ночи - произнес Антоний, перекрестил Витяя, сжал его ладонь, ощутив крепкое ответное рукопожатие, развернулся и вышел.               

                Глава IV


На рассвете к дому Корневых подкатил старенький  УАЗ-452, называемым в народе буханкой. В машине два мужчины-жители поселка. Накануне согласились они помочь в необычном деле.

Витяй и Антоний почти не спали. Каждый думал о грядущем дне. Когда автомобиль тормознул у крыльца, подгонять никого не требовалось. Мужики погрузили Витяя в фургон, батюшка всех благословил и устроился на переднем сидении, рядом с водителем. Ехали не спеша. Была середина июня, погода теплая, тихая, безветренная. Пробираясь по дороге, когда-то хорошо накатанной, а теперь израненной колеями, водитель по имени Петр, воскликнул:

-Эх, красоту загубили какую. Раньше трактора и комбайны здесь гоняли. Поля с пшеницей да рожью. Теперь бурьян. А дальше что? Скажи, батюшка, если сможешь?

-Трудно отвечать - отозвался Антоний - На Русь времена лихие, да смутные всегда приходили. Потом сменялись на лучшие. Я уверен, всё возродится и лучше прежнего станет. Но главное -  не в этом.
-А что же главное?- не унимался водила, только не проповедуй о спасении души. Я  помню тебя мальчишкой. Фантомом кликали. Озорничал шибко, не буду подробности поминать. Я, батюшка, привык верить тому, чего вижу. А вижу, что живём хуже прежнего, особенно на селе. Россия крепка  хозяйством сельским. Теперь его почти не осталось.

- Говорю же - трудно возразить – ответил Антоний - Но не хлебом единым жив человек.  И хотел продолжить, однако Петр перебил:
-Ну, вот, опять проповедь, а по сути сказать нечего.
-Воистину нет пророка без чести, разве только в отечестве своем - чуть слышно проговорил отец Антоний. Но его не услышали. Раздался визг тормозов, машина встала перед большой лужей.
-Приехали, сказал водитель. Яма здесь глубокая, попал однажды, больше не хочу. Осталось совсем немного. Донесем Витьку на руках.
-Ну, коли, Петр решил, тому и быть – подал голос Василий.

Мужики вышли на воздух, аккуратно вытащили Витяя и закурили. Петр с Василием понесли страдальца к лесочку. Следом двигались Антоний с Иваном, катившим коляску. Иван был младшим братом Юрки Панкина - мужичка, что привёз когда-то ребят на тракторе могилу копать. Сам Юрка давно уже лежал на том же кладбище. Он как-то нелепо скончался. Перенес простуду на ногах, не обращая внимания на недуг. Однако, болезнь перешла в тяжелое воспаление легких, и через три дня его не стало. Сейчас об этом поведал Антонию Иван, пока они двигались по лесу.

Большая часть пути далась нелегко. Местами приходилось срубать молодые деревца, чтобы расширить тропинку. Наконец, подошли к ограде с железным крестом. Здесь, накануне, Серафима и Антоний навели порядок. Мужики усадили в кресло Витяя, который, вдруг, стал очень напряженным. Выкурив по сигарете они собрались обратно.

-Ну, батюшка «Ни пуха, ни пера». Мы вернемся к машине. Закончите - позовите. Тут рядом.
-Благодарю, Петр, только не произноси поговорку языческую. Лучше скажи:
- С Богом!
-Хорошо, с Богом – произнёс Петр. Василий с Иваном пожали руку Антонию и мужики удалились.

Отец Антоний открыл чемодан, достал и развернул походный столик, положил на него крест, Евангелие,  старый молитвослов, зашел в ограду, затеплил лампадку, оставленною под крестом Пелагеи и вернулся. Подойдя к Витяю, увидел как друга бьет мелкая дрожь. Он побледнел и стал издавать мычащие звуки. Но самое главное - глаза, вернее застывший в них ужас.

-Успокойся, Витя, всё хорошо. Сейчас я стану читать молитвы. Держи свечу, я зажгу её. Чтобы не происходило, ничего не бойся. Помни, что с нами Бог. Рядом святые мощи Пелагеи - мученицы. Главное - ты верь. Всем сердцем верь, что исцелишься. Понял меня?

Обычно Витяй подавал знак качанием головы, либо морганием. Теперь он выпучил глаза, не шевелился и монотонно мычал, переходя на какой-то неприятный слуху вой. Стараясь не обращать внимания на реакцию Витяя, Антоний пытался зажечь спичку и заметил, как у самого дрожат руки. Антоний перекрестился и вслух прочел молитву - Да, воскреснет Бог - Это немного успокоило.

Затем подошел к Витяю, зажег его свечу, осенил крестом и, стараясь не смотреть на друга, начал громко произносить слова молитвы. Всё шло своим чередом, молитва сменялась молитвой, голос Антония окреп.

Витяй сидел неподвижно в кресле. Прошло четверть часа. Вдруг сильный порыв ветра погасил пламя свечи. Затем Антоний услышал, как его подопечный прекратил мычание и замолчал. Антоний оторвался от книги и глянул на друга. Витяй сидел совершенно свободно, положив ногу на ногу. Свечи в руках не было. Он ухмылялся злой улыбкой и, глядя в глаза священнику, произнес басом :

-Довольно чудить Фантом, давай лучше кагору махнем, как раньше. Я знаю, у тебя в чемодане есть бутылка.
Витяй громко и раскатисто захохотал. Антоний шагнул назад и словно онемел. Он чувствовал сильную боль в области груди. Голова закружилась, зрение  угасало, словно выключали свет, уменьшая напряжение.

Антоний увидел, как Витяй показал ему язык, почему-то невероятно большой. Позади себя иеромонах ощутил чьё-то присутствие, но обернуться не было сил. Кто-то, стоявший за спиной, словно взмахнул крылами и сразу наступил мрак. Отец Антоний потерял сознание.

               
                Глава 5


Медленно приходил в себя священник.  Сквозь пелену, застилавшую глаза, видел тени, походившие на очертания людей, фигуру в черном одеянии. Затем опять ушел в беспамятство. Когда очнулся окончательно, обнаружил себя лежащим на кровати в доме. Ничего не болело, не тревожило. На стене тикали часы, показывая половину третьего.

- Светло, значит день - мелькнула мысль.  На стене висели фотографии.  Поднявшись с постели  и подойдя к снимкам, он узнал  тетю Надю и её  мужа дядю Мишу.  Рядом висели портреты Василия и Витяя.  Антоний понял, наконец, где находился.   Но как оказался здесь - не помнил.

Едва облачился в рясу, висевшую на стуле, как в комнату вошли один за другим Василий, Серафима и Надежда. По взгляду на скорбные лица и мокрые глаза, стало ясно - произошло что-то очень серьёзное.
-Ты как? -  холодно спросил Василий.
-Со мной порядок - ответил Антоний – А что случилось, где Виктор?

-Василий молча кивнул головой, предлагая следовать за ним. Надежда запричитала
 - Зачем вы только приехали?      
Серафима, пыталась обнять её за плечи.   Василий  вошел в комнату Витяя, следом  остальные.

То, что увидел Антоний, потрясло его до глубины души. В инвалидном кресле сидел постаревший лет на десять Витяй с широко открытым ртом. На всю длину был высунут его язык, а глаза расширены, словно пытались вылезти  наружу. Сидел он  неподвижно, не реагируя на происходящее.

Антоний впал в оцепенение, пока причитания Надежды не вернули его к реальности.  Он, подошел, коснулся ладонью лба  страдальца. Словно доктор прощупал затылок, шею. Взял  руку Витяя  и ощутил холодную, словно омертвевшую часть тела.  Вопль сожаления и  раскаяния  вырвался из груди монаха:
- Господи, прости.  Он опустился на колени  и зарыдал. Не в силах  вынести подобную сцену, заплакали остальные. Реакции со стороны  больного не последовало.               
Спустя час  Антоний узнал подробности. Василий рассказал, что мужики ожидали результатов  «отчитки»  возле машины.  Никто не верил в исцеление Витяя, ну может, один Василий допускал небольшие улучшения.
Вдруг, они услышали  сильный шелест листвы на деревьях, следом раздался гул, подобный завыванию волка, а затем   мужской хохот.   Не смех, а именно хохот. Все застыли, не зная, что предпринять. Наконец, Петр  схватил монтировку и побежал в лес.

Они с Иваном, взяли топоры и  двинули  следом.   Когда добрались  до  поляны,  увидели лежавшего  на земле  Антония, а рядом в кресле, в том же виде как  сейчас, сидел Витяй. Мужики облазили заросли, в надежде  отыскать  следы, указывающие на  причины происшедшего.  Но всё напрасно.   Собрали разбросанные  вещи, перенесли  полуживых друзей в машину и вернулись в село.

Хотели, вызывать скорую, но  Серафима  запретила.   Надежда принесла банку самогона и мужики сели в беседке в саду  снимать стресс.   До утра никто не ушел. - закончил  рассказ Василий.
-Всё понятно - сокрушённо произнес  Антоний, - Предупреждал меня старец Варнава, о возможных последствиях.
Посчитал я себя, однако, готовым к такому   деланию. Вот она – гордыня – налицо. Но всё равно  так просто не сдамся. Сегодня мы с матушкой уезжаем. Виктора  забираем с собой. Теперь надежда  на старца. Другого пути  не вижу -  закончил Антоний.               

-Нет  - запричитала Надежда - Хватит уже.  Пущай медицина сына лечит, коли друг его калечит -  вырвался  каламбур.
-Погоди  – встрял в разговор Василий. Он схватил батюшку за рукав и, глядя в глаза, строго спросил - Ты сам  веришь, что Витьке  можно помочь?
-Верю -  твердо ответил священник, не пытаясь освободиться  – Разве  не видишь, здесь духовный недуг.  Вражья сила имеет доступ к душе Виктора.

-А как же твой Бог?   Почему  не ответил на  молитвы? - не унимался Василий.
-Есть выражение – попущение Божье. Его промысл никому не ведом. Может быть у Виктора какой то особый грех. И чтобы он был прощен, Виктор должен претерпеть особые скорби, но до конца разобраться здесь может человек святой жизни. Такой  как  старец Варнава.    Я  лишь простой священник - монах.
-Вот оно и вышло.   Господь дал понять, кто я  есть на самом деле. Что касается Виктора, мы  заберем его  в монастырь, чем скорей, тем лучше. Может ещё успеем на вечерний  поезд.

Василий остался доволен ответом, отпустил руку батюшки и угрюмо добавил:
- Не обижайся на меня.  Мы с матерью  со своими тревогами остаёмся. Мы родня.- Тут он указал на сидящего в кресле инвалида. - Нам до конца быть вместе, а  Варнава твой, ему  зачем?               
-Хороший вопрос. Многим  не понять. Потому христиане выжили в период гонений.  Они едины главной добродетелью – любовью.   Сердце моё наполнено любовью к Виктору, потому верю, что  всё будет хорошо. Виктор  такой же брат мне.  Забота о нём в радость. Я буду писать как наши дела. Ты  в любое время можешь навестить его.

-Добро - тихо сказал Василий - Пойду к мужикам,  договорюсь чтобы на станцию  отвезли.
- Надежда, собирай  сына - сказала  Серафима, когда за Василием закрылась дверь.  Найди  рубашку свежую, да штаны. В монастыре остальное  найдется.  Документы мне  отдай.
-Хорошо -  ответила Надежда.

Спустя час все стояли возле дома, готовые отправиться в дорогу. Коляску с Витяем придерживал Антоний. Он придумал хитрость. Забинтовал нижнюю челюсть Витяя по самый нос, чтобы страшный  вид паралитика внимания не привлекал.   Сверху одели шляпу.  Витяя было не узнать. Со стороны казалось, что в коляске сидит пострадавший от ожога, человек.

Подъехал УАЗ - буханка . Крик удивления вырвался у водителя, когда он увидел Витяя.
-Вот это маскировка – похвалил Петр.
Первым с Надеждой простился  Антоний:
– Ты  прости меня мать и не отчаивайся, я привезу Виктора  как обещал. Надейся и жди, у тебя хорошее имя, нужно его оправдать - Он  обнял тетку Надю и сел в фургон.               
-Не держи зла. Даже сейчас постарайся Бога благодарить - начала  было  Серафима, но посмотрев в глаза подруге, не выдержала и, обняв её, со слезами произнесла:
-Прости нас, Христа ради. Низко поклонилась и  села в машину. Петр тронул, выбрав  скоростной режим в условиях  бездорожья.
Пассажиры смотрели на фигурку пожилой женщины, вытирающую слезы и помахали ей, а Серафима ощутила  сердечное томление и поняла, что видятся с подругой последний раз.

На станции  Антоний купил четыре  билета в  купе,  хотя  ехали трое. Когда подошел поезд мужики  погрузили Витяя, вышли на перрон и стали прощаться .  Антоний  благословил каждого. Серафима поклонилась и тихо произнесла:

- Храни вас Господь, мои дорогие.
Монахи поднялись в вагон. Состав  медленно поплыл в сторону Запада.   Растроганные вниманием Серафимы, мужики стояли  и смотрели в след  поезду.  Затем повернулись и побрели на стоянку.  Открывая  дверь авто, Петр замер и произнес:
 – Ну и Серафима – Антонина, и куда раньше смотрел? А ведь в  бригаде у неё  работал.
Что он хотел этим сказать, Василий так и не понял.

               


                Э П И Л О Г

После обеда наместник монастыря - игумен Антоний разбирал почту. Прочел телеграммы и перешел к письмам. По давней привычке Антоний долго смотрел на конверт, пытаясь угадать значимость заключенной в нем информации.
Сейчас, открывая очередное послание, он ощутил сильное волнение. Увидев обратный адрес: - мужской Свято-Вознесенский монастырь - послушник Виктор, игумен с трудом сдержался, чтобы не закричать. Сердце затрепетало.

Дрожащими руками извлек дюжину листов, исписанных мелким почерком и прочел:
-Ваше преподобие, отец -наместник, Фантом - здравствуй! Я специально нарушаю порядок обращения. Если писать официально, как подобает в церковной среде, полной искренности не выйдет. Отче, это твой друг детства - Витяй, а ныне послушник монастыря. Пути Господни неисповедимы. Кто бы мог подумать, что может такое случится с приятелями-хулиганами через много лет.

Описывать подробно события, происшедшие с момента нашей разлуки не буду. Надеюсь, прочтя письмо, ты захочешь увидеть старого приятеля. Тогда и наговоримся. Кратко излагаю главное. Итак, ты оставил меня на попечение о. Варнавы.

Здесь наместник прервал чтение и вспомнил, как досталось ему от старца. Как долго каялся и трудился он, исполняя наложенные на него епитимьи.  Через полгода, по распоряжению высокого начальства уехал в далекие края, для участия в строительстве новой обители. Да так и остался здесь. А недавно назначен её наместником. Долгое время он пытался поддерживать связь с насельниками прежнего монастыря. Интересовался судьбами Витяя и старца Варнавы.

По последним сообщениям старец ушел в затвор, а Виктора увезли в город, на медосмотр и больше никто его не видел. Потом связь с монастырем окончательно прервалась. Пришел новый настоятель и прежние порядки изменились. Монахи, с кем вел переписку Антоний, подались на Афон.  Антоний поминал друга в  молитвах, чувствовал, что Виктор жив, что душа его после стольких страданий обрела легкость и чистоту. Это утешало игумена и снижало чувство вины, которое до конца не исчезло.

Антоний вернулся к письму:
- Старец удалился в дальний скит. Монахи помогли донести меня и оставили с ним. Жили мы в старом домике несколько лет. Я находился в ужасном состоянии, был неподвижен и нуждался в постороннем уходе. Его смиренно оказывал старец. С молитвой, пением псалмов, постоянно разговаривая со мной на равных. Но я ничего не помнил. Всё это позже рассказал мне отец Варнава.

Однажды ночью я проснулся, чувствуя, что меня теребят за плечо и властным тоном говорят:
- Пора вставать, очнись, вставай. Я открыл глаза, огляделся. Понял, что нахожусь в доме. Посредине кирпичная печь. Она топилась, хорошо согревая помещение. Рядом стол и два табурета. Утварь проста и надежна. В дальнем углу небольшой иконостас, теплится лампадка. До меня донеслось едва уловимое дыхание, ровное и спокойное.
Я повернулся. На кровати, укрывшись одеялом, спал маленький старичок. Если бы не густая борода, его можно было принять за подростка. Я потер голову руками, затем встал на ноги. Никакой боли. Сделал шаг, потом ещё и подошел к большой кадке с водой. Зачерпнул ковшик и стал поглощать её, вкусную и холодную.
- Эй милок, не спеши - раздался старческий голос. – Благодарю Тебя Господи, что услышал раба твоего. – произнес дивный дед.

Он подошел, взял меня за руку . Велел сесть, встать, вытянуть ноги, показать язык. Старик задавал вопросы: Кто я, откуда? Просил прочесть по памяти стишок. Я выполнял его команды, не понимая, что происходит. Почему после моего ответа он радуется и благодарит Бога?

Окончив осмотр, старичок пригласил меня за стол. Достал сушки, пряники, чашку с медом. Заварив на травах чай, мы начали первую совместную трапезу. Ничего вкуснее я в жизни не ел. Прихлёбывая из кружки ароматный напиток, дед продолжал меня пытать вопросами. Я мало что помнил, знал что зовут Витькой, родом из деревни, отслужил армию, а дальше полный туман.
-Ничего Витек, всё наладится, ежели Господь вернул тебя к жизни. Ушло три месяца чтобы вспомнить подробности. Где-то сами оживали детали, где-то с помощью вопросов старца.
Мы вместе молились. Я повторял слова за ним. Постепенно привык, некоторые знал наизусть.
Раз в две недели монах приносил в скит продукты. Варнава давал мне команду лечь в постель, притворится спящим. Он делал монаху новые заказы. Сюда входила не только пища, но и церковные книги. Так прошли полгода. Я много читал, изучал труды духовных писателей,.

Старец проводил беседы со мной, обучая основам духовной жизни. Казалось, нет у него вопросов без ответов. Самое главное в общении с ним – состояние радости, которая окутывало меня. От Варнавы исходило особое тепло, хотелось слушать его щебетание бесконечно. Я не думал о дальнейшей судьбе, был счастлив находится рядом со святым человеком. Но всему приходит конец. Зима выдалась морозной и снежной. К нам не могли добраться два месяца. Нельзя было пройти сквозь чащу и метровые сугробы. Хорошо, что дров у нас запасено достаточно. Сухарей, грибов и ягод тоже прилично.
В конце Зимы старец захворал. Кашель усиливался, перешел в сухой и непрерывный. Вскоре пошли хрипы. Он слабел на глазах. Я очень тревожился, старался как мог облегчить его страдания. Он ласково говорил мне - Молись Витенька, главное - молитва.   Великий пост прошёл на удивление легко. Отец Варнава пил чай с просфорой уже не вставая со своего ложа, творил Иисусову молитву, перебирая чётки. На страстной седмице ему полегчало. Он просветлел, лицо стало тонким, воздушным.
Старец велел вслух читать Евангелие. Читая, я тайком смотрел на учителя. Он наизусть повторял слова, произносимые мной.  Пасхальную ночь отец Варнава провел на ногах, праздничную службу довел до конца. Когда восклицал «Христос Воскресе», лик его преображался. Радостно и легко на душе становилось в тот миг.
-Вот и дождался я последней пасхи на земле, Слава Тебе Господи, повторял старец за трапезой. Обращаясь ко мне, вопрошал: – Витек, Христос Воскресе, понимаешь?

Он уже не обращал внимания на ответы. Взгляд старца блуждал. Казалось, общается монах с кем то незримым. Страшно не было, наоборот, душа ликовала. Вдруг, на мгновение старец затих, лицо приняло суровое выражение. Он посмотрел в мою сторону, взял за руку и произнёс:

-Всё что случилось с тобой – особый Промысл Господа. Ты просил однажды чтобы сохранили тебе жизнь. Вспомни холодную могилу. Господь услышал и дал шанс исправиться. Ты выжил. Затем поклялся не пить и посвятить жизнь спасению души.
Свой обет не сдержал. Сам знаешь что случилось потом. И вновь по милости Божией, через страдания, при моём свидетельстве, ты обрел разум и здравие. Это твой второй шанс. Брат мой, если падешь опять – третьего шанса не будет. Он замолчал.

Мы ещё немного посидели и я уснул, прямо за столом. Когда очнулся - было девять утра. Я подошел к постели старца и застыл. Отец Варнава лежал скрестив руки на груди и не дышал. Я упал на колени и заплакал. Слезы любви и благодарности текли из глаз моих. Я пребывал в состоянии радостной скорби. Не было сомнений, что Господь забрал своего угодника в лучшие обители.

К обеду из монастыря пришли монахи. Пробираясь сквозь чащу, как говорили они потом, все испытали небывалый прилив сил и готовы были пройти ещё не один час.   Не буду описывать, как поразились все исцелению моему и скорбному известию о кончине старца. Решили переночевать в лесной келье. Утром, обернув старца в тулуп, смастерив носилки, мы покинули скит. К вечеру добрались до монастыря. Через день прошли похороны. С ближайших поселков пришло много народу проститься со старцем.

Я передал письма о Варнавы наместнику. Подробно рассказал о событиях в скиту. Мне определили келью и назначили послушание. Так прошёл год. Теперь я решил написать тебе.
Не знаю, как поступит Ваше преподобие прочтя эти строки? Ты - церковный начальник, более свободен в своих действиях. Заканчиваю и буду надеяться на возможность обнять тебя, отец Антоний и получить пастырское благословение.
Храни тебя Господь!

послушник Виктор.

Сколько прошло времени Антоний сказать не мог. Он пробегал строки письма много раз. С каждым прочтением на душе становилось всё теплее и светлее. Значит его друг не только жив, а ещё и здоров. И выбрал ту же стезю - путь монаха.

Антоний повернулся к иконе Спасителя, упал на колени и отдался молитве. От всей души благодарил он Бога за бесценный подарок. Закончив моление вышел во двор. Кликнул водителя монастыря и велел готовится к поездке в город, к архиерею.

Затем присел на лавочку рядом с цветочной клумбой. Отсюда как на ладони видна территория монастыря. Ясная, теплая погода. На дворе конец мая. Запах сирени окутал монастырь пьянящим ароматом. Соловьиные трели добавляли благостного состояния.

Антоний взглянул на небо, чистое и глубокое . Ни ветерка, ни облачка. Бездонная голубая лазурь. Высоко над головой резвились ласточки. А ещё выше, едва заметной точкой, прямо над главным храмом завис величавый ястреб.
–Слава Богу, за всё! - слетело с уст наместника.
День продолжался, впереди много хлопот, связанных с укладом жизни обители. Отец Антоний поднялся и в ликующем состоянии духа, направился в храм, чтобы ещё раз выразить безмерную благодарность Всем Силам Небесным!

Конец

март- июнь 2016г.