Изгнанники рая. Книга первая. Глава 2. Реальность

Уникальный шанс в истории современной России, отправиться на войну с ЧВК «Вагнер» и тем самым кровью искупить свои прошлые ошибки, получить помилование президента России, предоставился заключенным одной из колоний. Тернистый путь пройдут решившиеся, по витиеватым и смертельно опасным дорогам войны. Искупят, кто кровью, кто жизнью. Пройдут и выйдут победителями, живые и мертвые, стерев с себя клеймо каторжника, и навсегда вписав свой подвиг в историю страны. Доказав всему миру силу русского духа и оружия. Они были разными, и по разным причинам отправились в этот путь. Воевали по разному, по разному и погибали. Оставшиеся в живых, каждый сам для себя сделает вывод, и будут помнить этот путь всю оставшуюся жизнь...

Реальность

«Тяжело в учении, легко в бою»

А.В. Суворов

1

Отрыва от земли я даже не почувствовал. Только когда проваливаемся в небольшую воздушную яму, понимаю, что мы уже в воздухе. Я предполагал, что на высоте будет холодно, но оказывается, что тут даже теплее, чем на земле. Большинство снимают верхнюю одежду и шапки, выданные на зиму. Равномерный гул двигателей, покачивание и тепло клонят в сон. Весь полет проходит в полудреме, пока снова не начинает давить в ушах давление из-за изменения высоты полета. Идем на снижение. Дорога в воздухе заняла часа три или четыре. Приземлились мягко. В иллюминаторах мелькают редкие фонари, уже стемнело здесь. Долго рулим и поворачиваем несколько раз, куда-то заезжая, пока борт не останавливается в темноте. Перестают работать и двигатели.

Какое-то время ждем, ничего не происходит. Слышны голоса снаружи, о чем-то переговариваются. Начинает подъезжать транспорт, и не мало. Снизу увидели в окно автобусы. Но вот начинают открываться створки фюзеляжа. Через пару минут все готово для нашего выхода. На земле командуют крайним выходить. Сначала выходят те, кто снизу, потом мы. Спускаюсь, чуть не поскользнувшись, в теплую темноту. Обернувшись, вижу за самолетом большие туристические автобусы с горящим в салоне светом. Подъезжают еще несколько машин и фарами освещают бугор, поросший пожухлой травой, за нами. Я ожидал увидеть на нем несколько человек с автоматами. Но ни на бугре, ни рядом никого нет. Проверять, есть ли они за бугром, нет желания. Когда все вышли, по-видимому, старший громко объясняет: если кому надо в туалет, можно отойти к краю бетонной полосы к траве. Между тем передние ряды потянулись к автобусам. В гуще толпы не слышно, что именно негромко говорят передним. Видимо, автобусы для нас и всем надо погрузиться в них.

Доходит очередь и до нас. Подобрав свои сумки, проходим первый, второй, третий автобусы, они уже полные. Доходим до ближайшего пустого, грузимся в него вместе с вещами на руках. Прохожу по узкому освещенному салону и сажусь на свободное
место у окна почти в хвосте автобуса. Снова вернулось чувство нереальности происходящего. Комфортный большой автобус, мягкие бордовые сиденья, два телевизора под потолком. Слишком резкий контраст с черными куртками, брюками и шапками-ушанками. Все же еще по привычке по форме ходят, только табличек-бейджиков с фамилией и отрядом на груди уже нет. Расселись, даже места свободные есть. За окном темная южная ночь, только ярко светятся окна автобусов, стоящих рядом, как на автовокзале. Погрузка продолжается. Двигатель автобуса работает, водитель его не глушит. На улице и так градусов пятнадцать, внутри еще теплее, становится жарко.

Не знаю, сколько прошло времени, часов у меня нет. Постепенно автобусы начинают движение, выстраиваясь в колонну. Кроме водителя и нас в автобусе больше никого нет. Те, кто сидят ближе к водителю, начинают его расспрашивать, где мы, куда едем и прочее. Оказывается, водитель наемный, то есть это арендованный автобус. Едем куда-то здесь рядом, к каким-то ангарам, говорит им водитель. Заказывают такие перевозки часто, несколько раз в неделю. Водитель, мужчина в возрасте, словоохотливый, как таксист со стажем, и сам начинает советы раздавать. С местными общаться осторожно, не бояться, и вообще, все будет хорошо. Следом начинает рассказывать небылицы. Попросили телефон, домой позвонить, говорит нету, забрали, после рейса отдадут.

Медленно ползем по дороге. Свет в салоне потушен, и фары сзади идущих автобусов выхватывают из темноты то какие-то бетонные заборы, то дорожки, кусты, деревья. Проезжаем пару пропускных пунктов без остановки. Иногда из темноты появляются нежилые постройки. В общем, приаэродромная территория, ничего интересного, но не для нас.

2

Тепло, мягко и необычно. Едем недолго и останавливаемся посередине дороги, между двумя рядами тополей. Справа, метрах в ста, стоит, освещенный уличным фонарем, ангар с полукруглой крышей. Перед ангаром лицом к нему стоит группа в черной одежде. Спустя немного времени, заходят внутрь через дверь сбоку. Сидим и ждем команды. Тьма вокруг кромешная, кроме ангара и деревьев рядом ничего не видно. Водитель, как местный корифей, продолжает раздавать бесплатные советы. Стучатся в дверь водителя. Вошедший мужичок небольшого роста в кожаной куртке и с кожаной же сумкой через плечо окидывает взглядом салон автобуса.
— Так, мужчины, сейчас проходите со своими вещами вон к тому ангару, — говорит и указывает рукой на освещенное строение, — становитесь перед ним, там вас встретят, — устало заканчивает указания и уходит в темноту.

Выйдя из автобуса, энергично движемся в указанную сторону. Плохо видно куда ступать, в темноте не разобрать, вроде трава и более-менее ровно. Подходим и выстраиваемся в несколько рядов, как предыдущая группа. Из двери сбоку выходят два на вид обычных мужика, среднего роста, немного полноватые. Одеты во что-то типа горного костюма, и у одного пачка бумаг в руке.
— Парни! Времени мало, а вас много, поэтому все делаем в темпе, — обращается он к нам с явным южнорусским говором, — сейчас свою верхнюю одежду снимаете и бросаете вон в эту кучу, — показывает, мотнув головой влево от себя, где в гору высотой метр с лишним набросаны такие же, как и на нас, бушлаты, шапки, черные робы и ботинки.
— Далее, заходите по очереди внутрь, расписываетесь за выдаваемые вещи, получаете и через заднюю дверь проходите на погрузку в автобус. Всем всего хватит, главное, не задерживайтесь! — повторяет он настойчиво.

Оба поворачиваются и заходят обратно в дверь, оставляя ее открытой, приглашая внутрь первого, кто освободится от своей старой одежды. Раздеваемся до нижнего белья. Никто не интересуется, есть ли у нас вопросы, да все осмотрительно их и не задают. По ощущениям, картина жуткая. Два десятка полуголых людей, а рядом возвышается холм из только что выброшенных вещей, у некоторых почти новых. Как будто что-то напоминает. Не пойдет ли газ со всех сторон на нас внутри...

Но выбрасывать неудобные и осточертелые вещи черного лагерного цвета приятно. Даже как-то символично. Внутри ангар ярко освещен и заставлен почти до самого потолка коробками и вещами. Тут же перед нами стоят столы, на которых лежат списки. Записываем себя туда и расписываемся. Выстраиваемся в тесную очередь между коробками. Пока продвигаемся, каждому в руки дают вещи по списку.
Рюкзак, что-то типа военно-туристического, преимущественно камуфлированный, литров на 80 и наполненный чем-то. Вещи раздают обычные мужики, по виду местные, тоже одетые во что попало военное. С южнорусским говором выспрашивают размер обуви и одежды вновь подходящих из очереди. Проходим дальше мимо рядов с мешками и коробками, вещей уже столько, что в руки не помещаются. В другом конце ангара задняя дверь, и перед ней свободная площадка, усыпанная пустой упаковкой от выданных вещей. Тут уже некоторые одеваются. Мне не хватает перчаток, их выдают в самом конце под запись. Подходит высокий парень, похоже, он здесь распорядитель.
— Скажи свой позывной, — говорит он мне отрывисто, оглядывая остальных.
— Какой позывной? У меня его еще нет, нам ничего не говорили по этому поводу, - отвечаю ему, недоумевая.
— Мне нужен любой позывной навскидку, чтобы подписать твои вещи, рюкзак у тебя на плече, например, — отвечает мне устало, доставая из кармана синий маркер.
— Тойота, пишите тойота, — вспоминаю я один из старых позывных с каких-то тренировок. Он поворачивает меня, и я чувствую, как он пишет на моем рюкзаке. Наверное, это часть мероприятия, и я не мешаю ему.

Получив все вещи, переодеваюсь вместе с остальными, найдя единственное свободное место. Вещей много, плюс еще моя сумка. Надо решить, что оставить, а что выбросить. Оценив, что выдали почти все, что мне нужно, из своих вещей оставляю
только нижнее белье и носки, все для личной гигиены, да немного сладкого. Сумку бросаю здесь же. Все происходит очень быстро. Некоторые, переодевшись, уже выходят на улицу, пока я еще натягиваю камуфлированные брюки. Оставшихся поторапливают, во входную дверь уже впускают следующую группу. Я напяливаю ботинки, не зашнуровывая, натягиваю оставшуюся одежду, не застегивая, и выхожу в ночь.

Здесь тоже светит уличный фонарь, но дальше круга света сплошная чернота. Только слева вижу уходящие за угол в темноту тени вышедших передо мной. Следую за ними. Вдалеке, метрах в ста пятидесяти, светятся окна другого автобуса, к которому мы и идем. На ходу оцениваю качество выданной формы. И оттого становлюсь сильно раздосадованным. Хотя чего я ожидал, тысячи комплектов выданы до нас и сколько еще тысяч выдадут после. Просто я привык к дорогим качественным вещам, удобной и
практичной военной одежде. Тем более, я в ней немного разбираюсь, когда-то ей немного приторговывал. Конечно, кто будет одевать с иголочки кого попало. Раздобуду позже то, что мне нужно, думаю, закидывая рюкзак в багажный отсек автобуса, в который мы садимся.

3

Рассевшись по местам в салоне автобуса, снова ждем. Держу на руках спальный мешок, он не влез в рюкзак, а пристегивать его сбоку не было времени. Это другой автобус и другой водитель, но такой же словоохотливый, и тоже делится советами.
Вглядываюсь в темноту теплой южной осенней ночи. Пахнет новыми вещами. Новыми вещами, новой жизнью. Надолго ли? Выдача вещей прошла очень быстро, какая-то часть меня не понимает, что произошло. Это было или нет? И вновь накатывает навязчивое чувство нереальности происходящего. На протяжении долгого времени ничего не происходило, а тут на тебе, все и сразу. Проходят мимо, рассаживаются, но уже не в черном все, а в камуфляже мультикам. Лица как будто другие, больше
эмоций. Некоторые недоумевают, другие повеселели.

Время тянется и растворяется в черном цвете ночи. Вспоминаются слова про братство со сцены. Ведь это мои будущие братья, те, что останутся. Останутся. Нет, надо отгонять эти мысли о неизбежном. Все знают, если сразу, так и не страшно, так проще, убили в бою, значит, искупил, все грехи простят, так как за правое дело. Но а дальше что, кто дальше работать, воевать будет, кто останется? Опять бабы нарожают? Где-то уже это было. Так может, пора что-то изменить, сделать иначе, добывать победу иначе, с другим подходом, современным? Хотя почему современным? «Не числом, а умением», это же тоже было. Так почему же так происходит, что снова приходится идти на такие вот крайние меры, как ситуация с нами, неужели все снова забыто? А бравые реляции и горделивое бряцанье оружием — снова пыль в глаза? Скоро увидим воочию ответы на эти вопросы. Может быть. Времена меняются, настают новые эпохи, а люди то все те же, если брать примеры из литературы прошлого, хоть и художественной. Все равно, собирательный образ говорит о том, что в душе своей, своими порывами и стремлениями, наши люди ничуть не изменились. В добрых и хороших чувствах, равно как и в дурных делах. Меняются технологии, расширяя границы возможного, достигаются невероятные ранее идеи. Но что-то внутри нас остается неизменным.

Известно, какие качества присущи тому или иному народу. Так может, пора и нам вспомнить, кто мы, проявить себя с лучшей стороны? И лучшего времени и места не найти сейчас. Тем более, как гражданина, мое место здесь, для искупления своей вины перед государством, обществом и законом. Как человека, мое место здесь для защиты слабых, отстаивания с оружием в руках прав и свобод угнетенных. Мое место здесь, как мужчины. И держаться этого крепко, не сдаваться до конца. Вспомнились замечательные слова: «Не насмерть, а намертво, для Родины нам еще пожить надо. Себя не жалеть, но беречь».

Пребывая в этих мыслях, не заметил, как наш автобус тронулся. Только появившиеся несколько ярких огней аэродрома возвращают меня к действительности. Глядя на ряды голов спереди в защитного цвета шапках, подумалось, вот это сервис, прямо вахтовики. Ведь контракт для гражданских как вахта — полгода, девять месяцев, год. Только вахта не на севера, нефть добывать, и не в дальнее плавание. Дальнее плавание. Или это не автобус, а большой корабль, который идет по волнам нашей судьбы, и я плыву по этому течению.

Теперь едем долго, свет притушен, мимо проносятся кусты и деревья, еле видимые в темноте, словно серые волнистые тени. Движение почти все время прямо, вслед за огнями идущего впереди автобуса. Сколько таких едут со всех концом нашей необъятной Родины. Плавное движение и тепло убаюкивают и умиротворяют, клонит в сон, пока окончательно не проваливаюсь в мир сновидений. Что же дальше ждет нас?
Сплю неизвестно сколько, изредка просыпаясь, картина за окном все та же. Но час от часа дорога становится хуже, больше ухабов и ям, и скорость движения автобуса явно становится меньше. Поворотов водитель делает больше, да и дорога стала
уже. И вот мы замедляем скорость и еле ползем, пока не останавливаемся. Теперь движение как в пробке на дороге, немного проезжаем вперед и снова останавливаемся, потом опять едем.

Въезжаем в еле видные в темноте ворота, и далее вдоль ряда елей, стоящих близко к дороге. В стороне от дороги виднеется серое кирпичное двухэтажное здание с большими окнами, далее по дороге за ним еще одно. Напротив следующего, уже третьего, автобус останавливается, но свет в салоне не включают. Снаружи слышны голоса, они приближаются. Водитель открывает обе двери и из темноты громким командным голосом кричат:
— Мужчины, сейчас бегом выходим, берем первый попавшийся рюкзак из багажного, потом разберетесь, где чей, и бегом в корпус в укрытие. Что ****ь смотрите, птичка в воздухе! Бегом, я сказал! — в конце орет голос еще громче. Выбегаю вслед за кем-то, поворачиваюсь к багажному, на меня выпадают оттуда два рюкзака, хватаю оба, огибаю автобус и бегу со всех ног на свет фонарика ко входу в корпус здания, догоняя бегущих спереди. На свет фонарика, как на свет в конце туннеля.

**********

Здесь опубликован отрывок второй главы моей повести "Изгнанники рая. Книга первая".

Прочитать целиком книгу можно, приобретя её на ozon. Ссылка есть в описании страницы автора.