Венценосное семейство. Хвост вертит собакой

06 апреля 1939 года

Москва, СССР

Сталин был краток: «В ноябре нам пришлось ликвидировать одно гнездо… теперь их два… свалилось на наши головы. В Москве и в окрестностях Свердловска. Их нужно найти и ликвидировать…»

Он внимательно посмотрел на Колокольцева. Тот уверенно ответил:

«Неделя. Через неделю их не будет… благо ресурсы теперь есть…»

«… значит, через неделю максимум. Промежуточные результаты мне не интересны, дел и без этого по горло – так что доложить по выполнении задания. Что же касается ресурсов…»

Колокольцев продемонстрировал наркому мандат Сталина.

«… то все ресурсы Советского Союза в вашем распоряжении. Свободны»

Берия предсказуемо прибыл на Ближнюю дачу на личном ЗиС-101, который вёл сам (благо водил очень даже неплохо – Колокольцев в этом не раз убедился). Охраны тоже не было – в силу особой секретности встречи.

Дело начали обсуждать в лимузине - прослушка автомобиля (пока) была из области ненаучной фантастики. Колокольцев бесстрастно объявил:

«В двадцати километрах от Свердловска находится так называемая Ганина Яма. Это общепринятое название заброшенного Исетского рудника, расположенного в поросшем берёзовым и сосновым лесом урочище Четыре брата…»

Берия сначала хотел прокомментировать, но счёл за лучшее промолчать. Колокольцев продолжил:

«Найди лучших следопытов… лучших из лучших, пусть обследуют район на расстоянии… до десяти километров от Ганиной Ямы… хотя я уверен, что два километра максимум… только незаметно. Совсем незаметно – если засветятся, то всё пропало. Всё…»

Нарком кивнул: «Не проблема… есть такие». И будничным тоном осведомился:

«Что нужно найти?». Колокольцев спокойно ответил:

«Языческое капище. Храм Молоха, если быть более точным. Лучший индикатор – над ним не летают птицы и к нему не подходят зверушки. Найти, взять под наблюдение, нанести на карту… на авиационную карту…»

Берия удивлённо посмотрел на партнёра. А Колокольцев осведомился:

«Ты, говорят, курируешь испытания иностранной авиатехники?»

Нарком кивнул - и спросил: «Тебя что-то конкретное интересует?»

«У меня есть информация» - улыбнулся Колокольцев, «что республиканцы презентовали ВВС РККА совершивший вынужденную посадку Хеншель-123»

Henschel Hs-123 стал первым в мире пикирующим бомбардировщиком, который использовался в боевых действиях – как раз во время Гражданской войны в Испании. По просьбе полковника Вольфрама фон Рихтхофена, начальника штаба легиона "Кондор", в начале 1937 года в Испанию были направлены пять Хеншелей для использования в качестве тактических бомбардировщиков.

С этой ролью бипланы не справились по причине невысокой бомбовой нагрузки (всего 450 килограмм) и небольшого радиуса действия (860 километров с подвесным топливным баком, резко снижавшим бомбовую нагрузку - без бака едва половину этого расстояния).

А вот когда его стали использовать в качестве пикировщика… республиканцам стало худо весьма. Ибо пилоты легиона Кондор укладывали все 450 кило (250-кг бомбу + четыре по 50 кило) в круг диаметром десять метров… кроме того, сбить Хеншель было почти нереально – он выдерживал прямые попадания в двигатель.

Националисты в Испании были впечатлены боевыми характеристиками Hs-123 (получившего прозвище Анхелито), закупили всю тестовую партию и заказали еще 11 самолетов в Германии. Один из самолётов попал к противнику… обычное дело на любой войне.

«Было такое» - подтвердил Берия. «Его в ЦАГИ как раз как пикировщик до сих пор испытывают… очень хвалят…»

«Кто именно испытывает?» - будничным тоном осведомился Колокольцев.

Нарком неожиданно рассмеялся: «Тебе это понравится… такое совпадение… или не совпадение…». Отсмеявшись, сообщил: «Он еврей – Марк Галлай…»

Церковь Молоха поголовно состояла из евреев – так сложилось исторически.

И рассказал краткую биографию лётчика-испытателя.

Марк Лазаревич Галлай родился 16 апреля 1914 в тогда ещё Санкт-Петербурге, в еврейской семье родом из Волковыска. Его отец, Лазарь Моисеевич Галлай, был инженером-энергетиком; мать, Зинаида Александровна в девичестве Левинсон - актрисой разговорного жанра. Дядя — кинорежиссёр Оскар Михайлович Галлай.

Работал токарем, учился в Ленинградском институте инженеров Гражданского воздушного флота. В 1937 году закончил Ленинградский политехнический институт и Школу пилотов ленинградского аэроклуба.

С 1935 года летал на планёрах и прыгал с парашютом в Ленинградском аэроклубе. С 1937 года работал инженером в ЦАГИ - Центральном аэрогидродинамическом институте; без отрыва от работы окончил лётную школу и в сентябре 1937 года стал лётчиком-испытателем ЦАГИ.

«Ты биографии всех лётчиков-испытателей ЦАГИ наизусть знаешь?» - улыбнулся Колокольцев. Берия снова рассмеялся:

«Да нет, конечно…  просто лётчик-испытатель еврейской национальности… это покруче марсианина будет…»

«Мне нужно будет с ним поговорить» - объявил Колокольцев.

И объяснил изумлённому наркому:

«При всём моём - без иронии – огромном к тебе уважении, ты не лётчик… а я с 1931 года в небе…»

Берия кивнул: «Понятно». Колокольцев продолжил:

«Мне нужен твой самый лучший архивист, который иголку в сосновом лесу найдёт… в смысле информации…»

«Архивистка» - поправил его нарком. «Светлана Игнатьевна Маринина, 29 лет, не замужем, детей нет, младший лейтенант государственной безопасности…»

Колокольцева это не удивило – такую работу обычно поручают женщинам, как более тщательным, аккуратным и дотошным. Поэтому он распорядился:

«Давай на Лубянку – мне нужна машина… а эта приметная слишком…»

«Да уж» - усмехнулся Берия. Колокольцев продолжил:

«Пусть кто-то из твоих людей позвонит Галлаю, прикинет время, сообщит номер машины… пусть ждёт меня у проходной ЦАГИ для короткого разговора… а твой человек ждёт у телефона…»

Нарком удивлённо посмотрел на своего официально личного помощника по особым поручениям (для удобства работы у Колокольцева была эта должность). Что периодически вызывало у обоих ощущение, что хвост вертит собакой… впрочем, в известном смысле именно так это и было.

Колокольцев улыбнулся: «Я намерен назначить свидание твоей очаровательной архивистке на природе - благо погода способствует, а светиться в НКВД…»

Берия кивнул и улыбнулся: «Она красивая, кстати - даже форма её не портит…»

И направился на площадь Дзержинского - в штаб-квартиру НКВД.