Михайловское, озеро и лес

Дело в том, что день выдался на удивление жаркий, а я не люблю жару. Экскурсия не

отменяется- объявила мне бабушка. И мы узнали, как царь выслал А.С.  в село
 
Михайловское – посиди , мол, милок ,одумайся, поостынь -  и таким образом,

лишил поэта участи быть повешенным или сосланным в Сибирь с его друзьями- декабристами. Так вот Пушкин от обиды и осенней скуки, весь в досадных слезах, с исцарапанной душой, упал в объятья своей Музы. Та, укачивая поэта у трепетной груди, нашептала ему не много, ни мало, около ста произведений .

Экскурсионная гусеница то смыкалась  вкруг говорящего, стараясь удержаться на нити повествования, то растягивалась, теряя и нить, и мысль. Экскурсовод жужжал, словно новорождённый майский жук, и та половина, не уснувших от обилия фактов,слушателей неуклонно осознала, что находится в эпицентре и очаге поражения взрывной энергией этой неукротимой Дамы, именуемой Музой. Они, уже почти различали шлейф её волшебного плаща, накрывшего село Михайловское, и озеро, и лес.
Лес и впрямь был завораживающий, настоящий. Косматые ели, поросшие седым мхом, пугали не меньше, чем сказочный серый волк. В их тени приютились заячья капуста, лягушата, жуки, беспокойные шапки муравейников и другие сюрпризы.
Аллея колючих стражей, вела к усадьбе. Под их густыми растопыренными лапами лежала спасительная тень.
Грибы моя страсть. По рассказам очевидцев, я, ещё не умея ни ходить,ни толком говорить, завидев во время лесных прогулок гриб кричала «ка-ка», указуя на объект пятернёй. Эта любовь осталась на всю жизнь.

Учитывая моё непреклонное влечение к поиску грибов и жару,я стала притормаживать, всё ещё слушая Жука, но постоянно косилась на заветную тень под еловыми лапами.
Бабушка заволновалась: не зевай по сторонам,  не отставай. Но я  нырнула «под», и
возвратилась с «добычей». Ничто уже не могло остановить «охоты». С ловкостью
заправского вояки , ползком к цели, чтоб не досталось «врагу» - спасти эти
великолепные мои грибки. Боровики всех размеров- от малюсеньких, только что
проклюнувшихся, до великанов.Они стояли в ожидании «спасения» под лапами елей.
Я торопилась. Бабушкины руки стали похожи на руки взрывника, решившего подорвать на поле боя все танки разом. Гранаты белых грибов, зажатых между пальцами, угрожающе торчали в разные стороны. Но вскоре ей пришлось отказаться от «подрыва» и сложить их в кофту. Хватит, хватит – не унесём. Она присела на скамейку. Я примостилась рядом и закрыла глаза. Голова кружилась и мерещились ещё не найденные  крепкие боровики. Ну и жара!
 Оглянувшись,не увидела никого, ни «жука», ни его любознательной свиты, ни
бабушки. Только тикал кузнечик. Солнце встало над головой. Моя тень исчезла.
Тишина распласталась вдоль аллеи. В конце тоннеля из деревьев показалась точка,
затем разделилась на две. Они приближались: мужчина в высокой черной шляпе и
полупрозрачная спутница. Он задорно подпрыгивал и размахивал тростью, шляпа упала,а дама, держась за его локоть, взлетала рядом. Вдруг они сделались расплывчатыми,огромными, лёгкими и, не заметив меня шагнули за меня, и за лес, и совсем исчезли. В ушах моих зазвучало « осенняя пора очей очарованье...» Неужели уже осень?  Но голос продолжал и становился настойчивей. Приято мне твоё природы увяданье, в багрец и золото одетые леса..» Леса... Лес – грибы! Как же грибы!? Моё сокровище!

Да уснула она, а грибы все до единого сама собрала – отменный грибник отвечала моя бабушка любопытным, окружившим нашу скамейку. Жук продолжал стихотворение про осень.Все побрели к автобусу. Двинулись и мы. Обернувшись я увидела под скамейкой черный шёлковый цилиндр! А может мне это только показалось – так, просто тень.