роман Красавчик трилогии Благодарю... Гл. 9

Глава 9
Вопросы морали
               
                Нигде не найти покоя тому, кто не нашёл его в самом себе.
               
                Люди мнимо благородные скрывают свои недостатки и от               
                других и от себя, а люди истинно благородные прекрасно их
                сознают и открыто о них заявляют

Экзамены в Институт Культуры проходили с 4 по 17 июня. Об этом я случайно узнала от Татьяны, когда ей позвонила. Она удивилась:
– А почему ты от меня это услышала, разве ты не собираешься поступать?
– Да я, Тань, неожиданно для всех и для себя в любовь ударилась.
– Ну и что, при чём здесь любовь?
– Он поставил ультиматум – или я; или институт.
– Вот это да, тоже мне муж нашёлся!
– И не говори – командир такой!
– А ты и согласилась сразу…
– Да не сразу, в том-то и дело, повоевала немного.
– Я тебя не понимаю, ты у нас самая принципиальная, и вдруг такое…
– Да я сама от себя не ожидала. У меня же и с Сашей ситуация была один в один, но я выбрала институт.
– Дурью ты маешься, институт какой-то, я техникум еле выдержала.
– Таня, процесс познания доставляет мне радость.
– Ну-ну, ты только своему это не скажи, а то примет за ненормальную.

– А Миша всё знает, у меня от него секретов нет. Он старается меня понять.., – и подумала: “только не всегда у него это получается”. – Что всё обо мне да обо мне, как у тебя-то дела?
– Да как, всё так же – дома сижу!
– Сходила бы куда-нибудь.
– Кому я нужна такая? – Таня небезосновательно считает себя толстой.
– Конечно, если дома будешь сидеть…
– Кира, какой толк, дома всё равно к телефону не подпускают, когда мужской голос…
– Они что, не люди, чего им теперь-то надо? То волновались, что не закончишь, будут отвлекать…
– …А теперь, чтобы в подоле не принесла! – осуждающе резко и громко заканчивает мою фразу Татьяна. Она практически кричит.
– Ну, с тобой всё ясно… А у нас такие дела творятся! – меняю тему разговора, стараясь пресечь базар.

– Да какие у тебя дела творятся, я что, не знаю тебя, что ли? Никаких дел у тебя нет! – опять на повышенных тонах продолжает говорить Таня.
Справедливости ради следует заметить, что она действительно знает меня, как облупленную, поскольку Таня одна из самых приближённых подруг.
– Нет, дел-то, естественно, нет, – говорю я. – Но есть предложения.
– Ну и что?
– Да ничего. Думаю.
– И долго будешь думать?
– Cтрашно.
– Чего?
– Ты знаешь, он красивый.
– Так что же, за посредственность, что ли, замуж выходить?
– Нет, понимаешь – чересчур.
– Я не понимаю – тебе это не нравится?
– Да, не нравится…
И всё в том же духе.

Потом я звоню двум девчонкам, которые собираются поступать во МГИК, но на другие отделения. Все наши, из техникума.
– Привет!
– Привет! Ты где пропадаешь?
– А я раздумала поступать.
– Почему?
– Да я влюбилась и два месяца на занятия не ездила.
– А я не влюбилась и всё равно на занятия не ездила.
– Нет, я так не могу, я же ничего не знаю.
– А кто знает? Я, что ли, знаю? Или Маринка, или Юлька? Никто ничего не знает.
– Но на экзамен надо идти, хотя бы минимум подготовившись.
– Кира, о чём ты говоришь, какая подготовка, все идут на “авось”.
– И ты?
– И я! Я ничего не знаю, честно тебе говорю, и надеюсь только на счастливый билет!

Звоню ещё одной сокурснице, она спрашивает:
– Ну как, Кира, ты на какой факультет подала?
– Я не подавала…
– Да ты что, три дня, наверное, осталось, не успеешь!
– Что-то не хочу.
– Почему?
– Не подготовилась как следует.
– Не смеши людей – кто из наших подготовился, как следует? – с иронией в голосе проговорила Люда. – Все сачковали!
– Вот и я тоже попробовала, что это такое.
– Ну и всё. И давай, как мы.
– Но я же ничего не знаю.
– А мы, думаешь, знаем? – сначала вопросительно. – Мы тоже ничего не знаем! – потом утвердительно сказала она.
– Нет, Люда, это дело серьёзное.

– Какое серьёзное? – говорит она почти насмешливо. – Я подхожу к этому легко – попытка не пытка. Это будет разведкой! Узнаем что почём, и второй раз пойдём уже по накатанной и вполне осознанно. А это репетиция. Вот так! Поняла? Так что не выдумывай и быстро сдавай документы… А если повезёт – пройдём!
– У меня есть ещё одно препятствие – мой против института. Я, говорит, тебя обеспечу, не нужно мне твоё высшее образование.
– Нет, мой умный, он такого не говорит.
– Тебе легче.
– А ты что, замуж собралась? – спрашивает Людмила.
– Нет ещё, но зовёт.
– А-а, а то я тоже собралась.
– Уже решилась?
– Да я-то давно решилась.., – разочарованно протянула подруга.
– А-а, понятно.., – сочувственно вторю ей.
– Так что не раздумывай, Кирюша, сдавай документы и надейся на счастливый билет. И отвечай посмелее – у экзаменатора сразу другое впечатление…

Выслушала я ЦУ и мучилась целую ночь, а на следующий день начала собирать документы. Три дня носилась, как угорелая, “справка на справке и справкой погоняет”, и в институт расхочешь поступать… Сказала Мише, он обиделся, но я решила говорить не так принципиально, как Саше. На этот раз старалась быть лисой и, как мне говорили, и как я это понимала, – умной женщиной. Только этот метод мог пройти. В отличие от Саши, без Миши я не представляла себе жизни, и пришлось выкручиваться чисто по-женски. Я была нежной, податливой, покорной во всём. Но гнула свою линию. Он смирился.
На улице потеплело, мы исходили вдоль и поперёк всё Измайлово. Чтобы разнообразить впечатление, стали гулять в Кусково*. Ни дня Михаил не давал мне передышки…

Познакомилась с семьёй Миши. Софья Николаевна очень понравилась, она такая же молодая, как и моя мама. Миша на маму совершенно не похож. У неё хорошая фигура, на лицо мама тоже приятная. Красавицей её не назовёшь, но надо иметь в виду, что растить двух детей одной нелегко и поэтому Софье Николаевне, естественно, не до себя. Причёски никакой, завивки никакой, просто пучок сзади и всё. Мама Миши почти не красится, в общении очень приятна. Она заинтересованно и радостно приняла нового человека. Называла меня не иначе как “Кирочка”.
Оценила мой наряд. Перед знакомством я ломала голову над тем, что одеть, ведь у Мишиной мамы взгляд модельера. Комплимент от неё я услышала раза через три, когда мама при Мише сказала, что у меня отменный вкус, и она обратила внимание на то, как грамотно подобраны цвета в комплектах одежды, удачная комбинаторность. Мама заметила, что я умею пользоваться бижутерией и аксессуарами – они сочетаются друг с другом. Я знала всё сама, но услышать такую оценку из уст профессионала – лестно. Тем более, я лишь иногда надеялась на частичное совпадение цветов (в нашей стране трудно что-то скомпоновать) и думала, что не всегда мне это удаётся.

Опасения оказались напрасными. Оставалось лишь сожалеть, что сама Софья Николаевна не модница. Раньше мне казалось, что она особенная и держит себя отлично от других, потому что модельеры всегда одеваются авангардно и по-чудному. Но здесь этим не пахло, потому что Софья Николаевна – детский модельер... Когда Миша был маленький, мама брала его на показы моделей, где он демонстрировал детские костюмчики. Представляю, какая это прелесть! Вплоть до подросткового возраста он зарабатывал деньги для семьи. Очень странно, что не продолжил в том же духе – рост и внешность вполне соответствуют такому занятию. Вслух никогда ему этого не говорила, мама запрещала, чтобы не зазнался.
Она говорила: “Ты Саше сказала, что он красивый, а ты не очень, поэтому всё так и вышло. А я не считаю, что ты хуже. Ты просто сама себя не знаешь, а критикуешь. И вообще, такие вещи парню говорить нельзя, любит ведь за что-то…”. Следуя указаниям мамы, я не восторгалась красотой Миши вслух, просто сидела в его интеллигентной квартире, наблюдала за ним со стороны и искренне удивлялась: “И этот парень меня любит! Ущипните, не верю”.

Семья Владимировых живёт в хорошей просторной двухкомнатной квартире в сталинском доме с высокими потолками. В прихожей висит высокое старинное зеркало, но прекрасно сохранившееся, наверняка наследное, в красно-коричневой деревянной резной оправе с необычными стойками по бокам и на постаменте, который лишь только угадывается, поскольку скрыт одеждой, свисающей со стоящей впритык к зеркалу такой же раритетной вешалки с рогами, какие обычно стоят в учреждениях и используются для посетителей. Всё в квартире аккуратненько. В зале основную площадь занимает чёрный рояль. На нём стоит ваза с живыми цветами. В углу диван, левее сервант. У окна, за роялем – письменный стол. В маленькой комнате, которая принадлежит Мише – кровать, шкаф, письменный стол и телевизор. Кухня большая. И хотя в помещениях нет роскошных вещей, достаток всё-таки чувствуется. В квартире чисто и всё стоит на своих местах.

Перед знакомством с сестрой Миши я волновалась. Он предупредил, что встретиться с ней трудно, поскольку сестра почти не бывает дома. Юля учится в училище и параллельно занимается спортом. Скоро ей исполнится 16 лет. И действительно, увиделись мы не скоро. В отличие от мамы, Юлия приняла меня настороженно. Девушка оказалась строгая – в который раз я облегчённо вздохнула – в какую необыкновенную семью я вошла! Понравилось, что Юля восприняла меня исключительно серьёзно, как будущую жену брата, но показалось, что она приревновала меня к Мише.

Внешне они с братом чем-то неуловимо схожи. Если Михаила мужественность украшает, то для девушки это смотрится грубовато. Во-первых, Юля очень развита физически, ей запросто можно дать 19 лет, а то и больше. Она крупная, тело упругое, накаченное, и сразу видно, что она спортсменка. Как и Миша, сестра чёрненькая, даже смоляная где-то, и волосы у неё вьются совсем немного. Такие же густые и широкие брови, и рисунок бровей одинаков. Но для девушки такие драматические брови не к лицу. Вот ведь парадокс – у Лиды вместо бровей ниточки, а у сестры Миши не заметно даже минимальной обработки краёв, всё естественно заросшее. Глаза у брата и сестры разные, у неё они посажены глубоко, как у матери. Софья Николаевна вся светленькая, у неё славянский тип: глаза голубые, кожа и волосы светлые. У сына и дочери типаж отца, со смуглой кожей и карими глазами. Носик у Юли “уточкой”, как у мамы. У моего Миши безупречный крупный нос, губы пухленькие и красивой формы, тогда как у женской половины семьи губы небольшие и тонкие. Женского очарования в Юле мало.

Когда впоследствии я имела неосторожность сказать своему другу, что предполагала увидеть сестру более привлекательной, он удивился: “Да она очень даже симпатичная, ты что, Кира! А какая она умница!”. И принялся её нахваливать так, что я поразилась. Он влюблён в неё безмерно. И опять мне стало приятно – он так любит сестру, так расписывает её душевные качества, что теперь уже и я вслед за Юлей стала ревновать. Ведь по её взгляду поняла, что и она очень любит брата. У них взаимность, и это классно! Расписал её в пух и прах: cпортсменка, комсомолка, отличница. А как она рисует, а как она поёт! А какая она серьёзная! А как она его понимает! Всеобщая всеобъемлющая любовь царила в семье Владимировых.

Вообще-то я человек не завистливый, но тут такая атмосфера – невозможно устоять… Жизнь обделила меня не только родными, но даже двоюродными или троюродными братьями и сёстрами, которые существуют только гипотетически, поскольку живут очень далеко. Родители абсолютно меня не понимают, всё запрещают, деньги отбирают, и никогда не считаются с моими интересами. Они делают только то, что считают нужным и распоряжаются моей жизнью, как своей собственной. А у Миши я увидела идеальный вариант семьи – все друг друга обоюдно любят, и поэтому семья крепкая. Мировая мама, которая понимает своих детей, и сами дети в дуэте, дружат и даже любят друг друга. И я скоро должна войти в эту идиллию!

Как всё-таки здорово, что я не вышла замуж за Сашу. У него хорошая семья и доброжелательная мама, которая принимала меня просто исключительно. Но здесь семья интеллигентная, и все по интеллектуальному уровню приближены к моим данным. В этой семье у меня должна быть полная гармония. А какая будет свекровь! О такой можно только мечтать. Когда-то я собиралась учиться на модельера, но спасовала из-за неуверенности в рисунке. Может быть, судьба сейчас в лице будущей свекрови торит мне дорожку в мир моды? Или – что тоже мне очень интересно – можно скооперироваться с Софьей в вопросах истории моды. Я могу писать статьи в газетах на эту тему, а материала в виде архивных журналов мод у неё с избытком. На свекрух мне везёт, одна лучше другой. А вот с Юлей придётся повозиться, доказать, что я вполне соответствую брату, и взгляд её, может, потеплеет. Юля ещё не знает моих достоинств. Ей легче – все её хорошие качества перечислил Миша, а мне свои придётся демонстрировать самой. То, что они у меня есть, человек я далеко не посредственный и в себе уверена – может, хоть чуточку отразилось на внешнем облике? Если девушка обладает хотя бы капелькой интуиции, она должна это почувствовать.

Мы с Мишей уже запросто приходили к нему домой, ужинали и шли гулять. Я всё время вспоминала о сказочной Пасхальной ночи, и было жаль, что такое невозможно повторить. Любовь разгоралась всё сильнее и сильнее, хотелось чего-то большего, но не в полном смысле слова, а вообще… Как-то раз Миша признался, что он тоже часто вспоминает ту ночь. Намекнули друг другу, что не прочь повторить… В один из дней Миша кое-что придумал и сказал, что можно наврать то-то и то-то. Я ответила, – нет, с моими предками этот номер не пройдёт, они строгие. Наконец, Мишутка выдумал безопасный вариант – скажем, что идём в поход и днём уйдём из дома. Но при этом возникла ещё одна сложность – меня могут не пустить из-за слабого здоровья. Хорошо, тогда скажем, сочинили мы очередную легенду, что друг Миши уходит в армию. Выбрали наконец-то! Но тут я заболела. Не боясь заразиться, Миша приходил ко мне каждый день и, несмотря на протесты, даже лез целоваться. А надо сказать, что он подвержен простудам так же, как и я. Другое дело, что он на них чихал, но факт остаётся фактом.

Однажды Миша пришёл домой, когда я была одна. Папа работал, а мама ушла в магазин. Я лежала в постели с температурой, и Мишаня полез с поцелуями. Разгорячившись, я стала расстёгивать его рубашку, чтобы гладить любимое тело.
– Я сниму? – спросил он, решив облегчить мне задачу.
– А вдруг мои придут?
– Я быстро оденусь.
Это было так ново для меня – действуем как заговорщики. Миша разделся, причём, аккуратно повесил рубашку, ровненько сложил джинсы, и юркнул ко мне под одеяло… Мы целовались до одурения, потом лежали в объятиях друг друга и отдыхали. Я впервые в ночнушке лежала с парнем в постели, но – странно, не возникало ощущения, что делаю что-то неправильно. Никакой порочности! Чувство наше было таким светлым и чистым, что никакая миллионная доля похоти не могла коснуться её. Душа наслаждалась близостью дорогого мне человека. Надо отдать должное Михаилу, он и на этот раз вёл себя безупречно. Как я могла довериться ему и решиться на ночь у него дома, так и он доказывал теперь своим поведением, что я не зря хорошо о нём думала. Мы лежали, молчали, и было так спокойно! Мысли перескочили на институт: “Пошёл к чёрту этот институт! Мне так хорошо с моим любимым. Ни на что не променяю моё сокровище!”.

Вдруг мы услышали скрежет замка и звук поворачивающегося в нём ключа. Надо было видеть, как Мишаня с космической скоростью выскочил из-под одеяла и совершенно правильно, без единой заминки, натянул джинсы и рубашку…
Мама зашла в квартиру и проследовала на кухню поставить сумки. Нескольких минут задержки хватило, чтобы Миша упаковался. Хозяйка заглянула в комнату. Миша немного суетливо поправлял рубашку, но глаза у него были целомудренные.
– О, Миша, уже сидишь!
Она вышла.
– …уже лежал! – говорю я; оба смеёмся, но тихо.
Я залезла под одеяло и трясусь от смеха. Мишутка тоже зажался, при этом строит серьёзное лицо, а самого распирает.
– Кира, перестань, а то я не выдержу, – он себя сдерживал, чтобы громко не расхохотаться.
Но я никак не могла успокоиться и он тоже иногда поддавался и cмеялся. Смешинка в рот попала!..  Потом вошла мама, видит наше счастье, намалёванное на мордашках, и попросила посмешить и её.
– Да я, Александра Семёновна, свеженький анекдот Кире рассказал, – нашёлся, что ответить, Миша.

Наконец, настала ночь, о которой я мечтала и боялась одновременно. В себе я не сомневалась, но неизвестность всё же беспокоила, потому что не знала, как поведу себя в критической ситуации. Всё-таки хотелось, чтобы свадьба была настоящей, с первой брачной ночью. Второй вопрос, который меня волновал – стыдно перед Мишиными родными, правильно ли нас поймут? Щекотливую ситуацию Михаил обыграл спокойно – по крайней мере, вид у него был уверенный, – мол, никаких проблем. Напряги, наверняка, существовали, просто он не вешал их на меня, зная, что мне довольно трудно было пойти на такой смелый шаг. Миша сказал, что договорился с мамой, и она переночует у подруги.
– Ты что, совсем, что ли? – покрутила я у виска.
– Да у неё мужчина есть, она раз в месяц остаётся ночевать “у подруги”. Будем считать, что это очередной раз. И не смотри осуждающе, как будто я её выгнал, – оправдывался Миша. – А Юле сказал, чтобы легла на мою постель, она придёт поздно.

В назначенный день пришли к Мише домой и с нетерпением ждали наступления вечера, – ну когда же, когда… Легли рано, рассчитывая, что целоваться будем долго и нужно оставить время для сна. Хотела лечь в колготках, но Миша не разрешил. Он надеялся узнать меня поближе, всё-таки имел серьёзные намерения, а женитьба дело непростое. Я немного комплексовала и приняла для себя нелёгкое решение – будь что будет, уж какая есть, у него тоже есть право знать, на ком собирается жениться.

Увидит, что я хуже, чем предполагал, значит, так тому и быть… И вот на мне осталось только нижнее бельё, которое едва прикрывала красивая чёрная комбинация с широкими нежными кружевами и большим декольте. Раньше он говорил: “Ты божественна, у тебя прелестная кожа, нежная. Маленькие ручки, надо же, какие у тебя маленькие ручки. Ты – клад, я нашёл клад. У тебя прелестный курносик. Мне всё в тебе нравится!”. После каскада признаний, я вымолвила (помня мамино ЦУ): “Ты мне тоже нравишься”.

И началось познание. Молодёжь всегда переходит черту, за которой таится неизвестность. Интересно и страшно одновременно. Какое ты – создание противоположного пола? Как нужно действовать, оставаясь наедине? Как не допустить чрезмерную вольность? Как не переступить ту священную грань, где начинаются взрослые поступки? Как удовлетворить любопытство, оставаясь при этом чистым и непорочным существом?.. Я находилась в полном неведении! Миша очень осторожно ко мне прикасался, не как хозяин. Он обращался со мной, как с хрупкой стеклянной вазочкой… Нацеловавшись и наобнимавшись, мы наконец задремали в объятиях друг друга. Под утро мы вели себя уже более смело. Миша как будто боялся, что ночь прошла чересчур целомудренно. Должно же случиться что-то впечатляющее!

*   *   *

Без моих мягких запретов, исследовательская деятельность моего любимого друга могла расшириться и, извиняюсь, углубиться. Но мы понимали друг друга без слов. Он видел, что я не готова к решительному шагу, и всё должно остаться по-прежнему. Никаких обид. Но всё это было утром, а пока мы находились только в начале пути в мир неизведанных доселе чувств и ощущений.

Поздно вечером пришла Юля.
– Миша, как неудобно! Может, мы всё-таки встанем, и ночь посидим? – предложила я.
– Ты что!
– Мне стыдно…
– Да она сама…
– Что?
– Они вдвоём пришли.
– С кем?
– Она с тренером своим гуляет.

Это что же выходит? Призадумалась: некрасиво получается!
Стараешься жить правильно, но столько подводных камней! И, главное, – упрекнуть себя не в чем. Кто мог предполагать, что у сестры тоже романтические отношения. Вот и придётся теперь краснеть за собственное поведение. Коллизия. Сами ведём себя некультурно и ребят спровоцировали. Вроде ни на Юлю, ни на Мишу это не похоже. Я отставила самокопание и вдруг подумала – а вдруг всё дело во мне? Может, я действительно чересчур серьёзно ко всему отношусь, может, я чего-то в жизни не понимаю, и веду себя неправильно? Именно я сама! Мне не хватает расслабленности и некоторой доли беззаботности? И может, пора распрощаться с комплексами?.. Или это всё же моё достоинство? И мне его нужно беречь как зеницу ока.

– А сколько лет тренеру? – продолжала я допытываться.
– 28.
– Вот это да! Так ей же 16.
– Ну и что, гуляет, значит, нравится.
– Они живут? – зачем-то стала вгрызаться я в чужую жизнь, хотя меня никто туда не звал.
– Да вообще-то не похоже, – ответил Миша. – Они уже полгода вместе, а мать иногда вот так не ночует, и Юля сразу звонит Лёне, и он приходит… Я как-то утром за костюмом зашёл в комнату – они спят в одежде, в трениках. Просто обнялись и всё. Вообще, Юля серьёзная!
– Поэтому я и удивилась.
– Но точно не знаю. Хотя он парень неплохой, с ним можно.

– Что значит “можно”! Замуж надо выходить и тогда можно, – безапелляционно заявила я.
– Но ей ещё и 16-ти нет.
– Вот в этом-то и дело.
– Она и переживает, что ещё долго ждать. А у них всё уже так здорово, как у нас с тобой! Только у неё не возникает альтернативы, у неё на первом плане – Лёня. Значит, любит Лёньку больше, чем ты меня.
– Ну, начинается!
– И вообще, моя сестра лучше, чем ты.
Это замечание меня задело.
– Чем это она лучше?
– А всем!

Меня взяло зло, но я погасила его в себе. Чувствовала, что на благодатной почве вызревает зерно ревности. Я ревновала его к сестре, и это были уже мои проблемы. По крайней мере, я старалась себя в этом убедить.
Юля с Лёней сразу легли спать. Мне стало смешно – маму отправили к подруге, подразумевая любовника, а про себя сказали, что устроим молодёжную вечеринку. Теперь лежим парами, целомудренные и сдержанные. Но мы-то с Мишей ладно, нам по 19 лет, Мише скоро будет 20, а Лёне-то 28! Смех и грех.
Рано утром ребята убежали на тренировку.

Мишаня захотел посмотреть на меня, откинув одеяло, но я не позволила. И теперь жадным взглядом ловил всё, что случайно открывалось его взору. Миша принёс мне кофе в постель, сел за рояль и стал что-то наигрывать. О! – так он ещё и играть умеет?!? Сначала он извлекал из инструмента слабенькие, но верные звуки, пристраиваясь. Потом во вступлении зазвучали сочные мазки, и, наконец, мелодия полностью завладела пространством. Минуту спустя накал стал нарастать ещё и ещё, и достиг своего пика – музыка полилась вдохновенно и грациозно. Миша правильно ставил акценты, уверенно нажимая на клавиши. Предмет знал на “пять”.

Прекрасные пассажи, ублажая слух, волнами перекатывались по стенам комнаты и убегали за занавеску – на балкон, путешествовать по миру, где гармония музыки вплеталась в гармонию природы. Второй мотив показался мне более изящным, музыка искрилась и переливалась и была предельно мелодичной. Лёгкий, почти невесомый, как вечерний морской бриз, и высокий по звучанию, как жизнерадостная песнь соловья, менуэт ублажал мой слух. Музыка написана композитором в естественной, плавной и непринуждённой манере. Таков же был и сам исполнитель. Мною владели непередаваемые ощущения – белоснежная мягкая постель, сквозь портьеры и нежный тюль просвечивает солнце, вся комната наполнена радужным светом; на рояле стоят благоухающие цветы, а за роялем сидит красивый парень, извлекает из инструмента божественные звуки классической мелодии и иногда влюблённо поглядывает на меня. – О чём ещё может мечтать девушка?

Смотрю на всё это великолепие, и на ум приходят такие мысли: “Какая-нибудь девчонка сама затащила бы Мишу в постель, чтобы забеременеть и выйти замуж за такого классного парня. А я сдерживаюсь и всё жду брачной ночи. Но как же мне сейчас хорошо! Как же хочется побыстрее стать его женой!.. Мешает только этот треклятый институт. Ведь всю жизнь не прощу себе, что не попыталась поступить в него, хотя бы ради опыта, того же писательского!”… Я откровенно любовалась Мишей. Неужели это творится со мной? Ущипните меня, я, наверное, сплю!.. Любимый несколько раз повторял: “Ну, вставай же, Кирюша, время 12 часов”. А сам начеку, не уходит. Я очень стесняюсь. Наконец, откинула одеяло, и спустила ноги вниз.

*    *    *

Слава Богу, первый этап ознакомления был уже позади. Практически, экзамен. Но внутренний переполох овладел всё же мною, и я опять засомневалась в выборе Миши – так ли уж я хороша для него? конкретно для него – красавца и интеллектуала? Самокритика опять стала давить, требуя выхода, слова чуть не сорвались с моих губ. Но я вовремя вспомнила мамино ЦУ и оставила эту идею. Просто запретила говорить о себе в критическом ключе.

Завтрак Миша приготовил отменный, и во время приготовления на кухню меня не допустил – всё сам! Даже банальный завтрак он обставил по высшему разряду. Хотел произвести впечатление. У него это получилось.
А потом мы гуляли в лесу. В который раз я напомнила Мише, что хочу сфотографироваться. Он сказал, что надо устроить знакомство с Лёней, вот как раз и будет случай сделать на память снимки.
– Лёня в семье уже, как родной, и слышит о тебе давно, – проговорил он, – но наши встречи не совпадают. Он знает, что ты скоро тоже будешь нашей, так что будущим родственникам обязательно надо познакомиться…
– Я немного стесняюсь.
– Да ладно, он простой парень. У Юльки парень – первый сорт! Мастер спорта,.., – и стал перечислять все его звания и награды.
Заслуженный оказался! Мне стало ещё страшней. Но после моей нерешительности и отказов Мишаня всё-таки заманил... съёмкой.

Для предстоящей встречи я приготовила платье из купонного шёлка с рыжими цветами на чёрном фоне. В один из выходных знакомство состоялось. Леонидом оказался совершенно заросший некрасивый мужчина. У него длинные тёмные волосы, прямая чёлка по глаза и здоровенные усы с пышными бакенбардами. Я струхнула. Как ни странно, но при такой бандитской внешности Лёня робел и смущался, как школьник. В свои 28 лет! Только благодаря этому обстоятельству я немного отмякла. Юля обращалась с ним, как жена, – запросто, где-то даже бравировала вольным обращением со своим парнем.

Что же могло привлечь её в этом неряшливом взрослом мужчине? За мной тоже в техникуме пытался ухаживать учитель физкультуры возраста Лёни, внешность которого более благообразна. Но меня такие взрослые мужчины настораживали. Быстрее всего, он спортивная звезда местного масштаба, догадалась я. И Леонид сейчас делает из неё звезду спорта. Судя по её фигуре, ребята добьются впечатляющих результатов. Наши отношения с Мишей более сдержанные, мы лишь иногда перемигивались и брались за ручки. А Юля могла посреди комнаты обнять Лёню и даже чмокнуть в щёчку, на что Миша внимания не обращал, наверное, это было дело обычное…

Софья Николаевна, приготовив угощение, оставила нас. Немного посидев за столом в музыкальном сопровождении каких-то невразумительных композиций, нашли для танцев что-то более ритмичное. Но танцевали неохотно. Как оказалось, кроме меня, никто не любит это занятие. Как и планировали, сфотографировались. С Юлей и Лёней мы мало общались. Связующим звеном был Мишаня, он всех расшевеливал. Сблизиться с Юлей не получилось, она вела себя несколько высокомерно. Возможно, девушка считает, что я недостаточно хороша для Миши, но я же на него не вешаюсь. От Лёни в час слова не услышишь, он уставится в одну точку и всё. Приглядевшись к нему, обнаружила, что у парня красивые губы и глаза. Но эта разбойничья причёска и усы “а-ля Бармалей” портили всё впечатление. Вскоре мы разбежались.

Фотографии с вечера встречи у Владимировых до сих пор в числе фаворитов. Себе я не понравилась, получилась плохо, но зато Миша! На меня смотреть без слёз невозможно – во-первых, я очень похудела. Постоянные стычки с заведующей библиотекой, вечерний институт, работа на износ сделали своё дело. Выспаться, как следует, не удавалось, изменился цвет лица. Познакомившись с Мишей, возникли новые обстоятельства, способствующие похудению – за вечер мы наматывали по несколько километров, причём, на голодный желудок. Приходя после прогулки домой, – ног под собой не чувствовала. А Миша был рад, говорил: “Мне больше ходить надо, а то пополнею”.

Последнее обстоятельство – его комплекс. Который в буквальном смысле этого слова мешает ему жить. Когда я познакомилась с Мишей поближе, то поняла, почему мама говорила, что он толстенький. Да потому что он сам ей это внушил!.. Однажды мы сидели по обыкновению у него дома и обедали. Он съел мало.

Я грешным делом подумала, что объедаю семью, сказала, что больше не хочу и отодвинула тарелку. Так он устроил самую настоящую истерику! Дошло до того, что сказал: ему нужны здоровые дети, а раз я ем, как цыплёнок, то здоровых детей не будет. А раз я будущая мать и скоро буду носить его ребёнка, то это уже не только моё, но и его дело – сколько я кушаю. Он приказывает есть! “А сам чего не ешь?”, – отпарировала я. На предыдущие высказывания я уже спокойно реагировала, каждый день он внушал, что мы поженимся, поженимся, поженимся. Потом, естественно, какая любовь без детей, а то и сразу двух. Поэтому высшее образование мне и не нужно, я всё равно буду дома сидеть с детьми.

На мой вопрос Миша ответил:
– Мне нельзя, я всегда себя ограничиваю.
– Почему?
– Как почему, не понимаешь, что ли?
– Конечно, нет. Я понимаю, когда невкусно.
– Да нет, вкусного много, мама иногда приносит такое, чего и в магазинах не бывает.
– Ну и в чём же дело?
– Кира, – cказал он, пересиливая себя, – ну ладно, раз ты мне близкий человек и скоро станешь женой, я открою тебе свой секрет… Ту форму, в которой я себя кое-как ещё держу, я достигаю с большим трудом.
– Какую форму?
– В которой я сейчас нахожусь. Но у меня было золотое время, когда я сбрасывал ещё 20 килограммов. Тогда я был нормальным.
– Я чего-то не пойму, сейчас ты что – ненормальный?
– А разве не видно, что я толстый?
– Ты? Толстый? Ой, держите меня! – сказала я насмешливо тоном Ирины.

Своей иронией она могла припечатать любого человека. Иногда это звучало как сарказм. Но надеюсь – я высказалась в данный момент по существу. Михаила необходимо поставить на место с его фантазиями. Сказочными... Он весь покраснел, этот разговор был для него тяжёлым испытанием.
– В общем, Миша, дурью ты маешься, у тебя всё в порядке, ты вот такой мужик! – подытожила я, показала ему большой палец, поднятый вверх, и мысленно попросила прощения у мамы.

Но этого Мише показалось недостаточно! Он сидел и аргументированно доказывал, что я не права. Какая-то бешеная  решимость отстаивать с пеной у рта свою позицию сквозила во всём его облике. Тогда я решилась сказать вторую фразу, чтобы окончательно убить в нём все сомнения.
– У тебя абсолютно всё в норме, ты не худой и не полный, выкинь эту ерунду из головы. Не комплексуй, ты сам себе внушил, вот и всё. Мне-то со стороны видней. А меня ты знаешь, я человек честный, врать не буду.
– Но видишь, какой живот.
– Какой там живот? Нормальный живот! Ты других животов ещё не видел.
– Я хочу быть, как Лёнька.
– А мне, наоборот, такие не нравятся, кости видны.
– Вообще мне худощавые нравятся. Я себя за свою полноту презираю.

И стал говорить гадкие вещи, прямо как фашист, обо всех, кто не арийской расы. Удивлению моему нет предела! Никогда не видела его таким злым и возбуждённым. Он себя ненавидел! Он нудно мусолил и педантично разбирал выдуманные им же самим собственные недостатки. Лишь изредка я могла вставить словечко в его защиту и уже не просила про себя прощения у мамы. Я говорила, что он красивый, говорила, что у него совершенно обалденный рост, стройные длинные ноги, изумительной красоты руки и пальцы – длинные как у музыканта, и ровные, с красивым рисунком ногтей. О его умненькой головке, замечательной душе, его глазках, носике и губках говорить излишне – всё даже слишком хорошо.

Надеюсь, что он наконец-то изменит свою точку зрения и станет более оптимистично смотреть на своё тело. Не думаю, что он специально устроил эту сцену, я видела невыносимую боль и страдание в его глазах. Почему сестра и мама не говорили ему то, что сейчас сказала я?!?

В начале июля пришло послание из Чехословакии от пропавшего Виктора. Последнее письмо мне не понравилось, и я не ответила. Долго же он ждал от меня весточки!

“Здравствуй, Кира!
Пишет тебе Виктор. Пишу письмо, не дождавшись от Вас ответа. Может, не получили, а может, времени нет писать.
У меня сейчас времени достаточно. Как только получаю от кого-нибудь письма, так сразу сажусь писать ответ, так что пишите и ждите ответа.
Служба идёт как надо.
На своё день рожденье (16 июня) я достал здесь кой-чего выпить, славно посидели.
Кира, высылаю тебе своё фото, смотри и вспоминай, смотри и мечтай.
Жду-не дождусь от Вас фотографий. Фоток у меня уже достаточно, из дома много прислали, Коша и Саня Герасимов тоже прислали.
Погода у нас стоит по-летнему жаркая и даже слишком.
Строю планы как сорваться в отпуск. Ждите к концу лета или к началу осени.
Ну вот вроде и всё.
Передавай всем привет.
Пиши, жду.
До свидания.
Подпись 1 июля 1979 г.”.

Фотография получилась удачная. Только вот не понятно, о чём я могла мечтать, если к Вите абсолютно никогда ничего не испытывала. Меня смешила его самоуверенность. Оказалось, он обидчивый, не прислала письмо и сразу на “Вы” – 2 раза! Ого! Похоже, в армии у него поднялась самооценка. Тем не менее, сформировавшееся ещё до службы взаимоуважение присутствовало, и он мне нравился по нескольким причинам как личность. Хотя бы даже и в этом письме по-моему называл Сашу Кошей. Ведь все ребята игнорировали данное мной прозвище Саше Конюшкову, не исключая и самого Сашу и, возможно, даже иронизировали, что я ради разнообразия придумала ему такое имя (при наличии нескольких Саньков в компании), необычное для русского уха. На волне обожания Витя всегда принимал во мне самое деятельное участие – например, два раза в неделю ребята встречали меня в девять вечера после бассейна на “Семёновской” и провожали до дома.

…Приближалось время экзаменов. Напряжение нарастало. Исподволь внедряясь в мою жизнь, заставляло ответственнее относиться ко всему. Миша так и не давал мне возможности не то что проводить время за учебниками и готовиться к поступлению, а даже отдыхать. Мы продолжали ежедневно встречаться и гуляли до 12 часов ночи. За неделю до экзаменов взмолилась:
– Миша, дай позаниматься!
– А я хочу, чтобы ты провалилась; не хочу, чтобы поступала и тем более, чтобы училась.

Наглец, всё говорит в открытую!
Я устала физически. Задала себе вопрос и сама же ужаснулась ему: “А не надоел ли мне Миша?.. Нет, нет, – успокаивала себя, – ты просто устала”.
Экзамены представлялись островком спасения – избавлением от суеты и долгожданным отдыхом. Боже! Вздохну спокойно, отосплюсь, буду недвижно лежать на кровати. В тишине! Буду молчать – какое счастье!
На работе написала по форме заявление и мне дали две недели за свой счёт для сдачи экзаменов в вуз.