Белая черемуха душистая 1-2

В тот год черёмуха распустилась поздно. Обычно уже в мае она цвела и пьянила своим ароматом, но сейчас облачилась в белоснежный наряд только в июне, когда налилась алым цветом клубника. Ветви, усыпанные кистями мелких, нежных цветков, склонялись под тяжестью благоухания.

Ира положила веточку черёмухи на стол рядом с блюдцем, на котором лежали ягоды и задумалась.

"Если бы была жива мама, мы сейчас потолкли бы клубнику, добавили сахар, налили молока, взяли батон - и лакомились, сидя под черёмухой", - подумала шестнадцатилетняя Ирина, закрыв глаза. Одной ей есть не хотелось...

... Мамы не стало год назад. Сгорела она очень быстро - всего за несколько месяцев. Была она очень спокойной и тихой в отличие от отца Иры. Тот всегда был хмурым и невесёлым. Ира не могла вспомнить, чтобы отец при жизни мамы улыбался. Если и это и случалось, то очень редко. Во всяком случае, Ира не могла этого припомнить. Зато навсегда запечатлелись в памяти моменты, когда они с мамой убегали из дома, если отец возвращался домой не в духе и "навеселе". Узнавали мать и дочь об этом по ругани, которая раздавалась на всю округу. Отец матерился, поносил жену разными словами.

- Доченька, батька выпил, - шептала мама на ухо Ире, боясь сказать эти слова вслух, и они обе выходили из дома через заднюю дверь. Забегали в баню и сидели там до тех пор, пока брань отца не успокаивалась. Сначала мама шла в дом одна, чтобы проверить, успокоился отец или нет. Потом возвращалась за Ириной. Вместе они шли домой, закрывали дверь в комнату, приставляли письменный стол вплотную к двери, чтобы в случае, если отец проснётся, он не мог к ним зайти.

Спали мама и дочь на одной кровати. Обычно Ира прижималась к маме и накрывалась одеялом. Очень она боялась, что отец проснётся и устроит им "рябиновую ночь".

Утром отец ходил, опустив голову. Иногда мог попросить извинить его за вчерашнее, но чаще всего не говорил ничего. Просто уходил на работу молча, а потом они жили так, как обычно. Занимались домашними делами, пока отец снова не напивался.

Мама Иры отцу его выходки никогда не вспоминала. Молча проглатывала обидные слова. Зато Ира, когда подросла, начала заступаться за мать. Не понимала девочка, почему отец оскорбляет маму.

- В чём мама перед тобой провинилась? - спросила Ира однажды, когда они вместе с отцом перекапывали огород. Он быстро орудовал лопатой, а Ира выбирала сорняки. - Разве так можно говорить? Хоть бы меня постеснялся.

- Ты возьми и сама у неё спроси, как опозорила она и себя, и меня. Пусть расскажет тебе о своей бурной молодости. Если бы я её замуж не взял, то так бы и сидела одна. Или того хуже, по рукам пошла бы. Так что ты мне здесь не выступай, заступница нашлась... - цыкнул отец.

Ира больше ничего не говорила отцу. Завела как-то разговор с матерью, но та попросила не задавать ей лишних вопросов. Начала рассказ сама, когда заболела и поняла, что осталось ей не так много времени. Воспринимала свою болезнь мама Иры как наказание за совершенные ошибки. Однажды, когда отца не было дома, попросила дочь присесть рядом, и начала рассказ:

- Наверное, доченька, наказание меня настигло. Пришла пора рассказать тебе мою историю, чтобы душу облегчить и чтобы ты для себя выводы сделала. Я ведь росла как трын- трава. Родителей моих не стало, когда я подростком была, хотя это ты и сама знаешь. Когда аттестат школьный получила, отдала Богу душу и моя бабушка. Тогда я и решила, что нечего мне делать в деревне. Нужно в город ехать и там свою жизнь устраивать. Папка твой на меня к тому времени глаз положил, но я взаимностью ему не отвечала. Думала, что одна осталась на всём белом свете. Он в армию пошёл, письма мне писать начал, а я сразу ответила, что ничего у нас не выйдет.

Приехала в город, устроилась на фабрику. Жила в общежитии. В деревню приезжала редко. Зимой вообще не показывалась, а весной на кладбище убирала и несколько грядок сажала.

Сергей работал на том же предприятии, что и я. Был он старше на десять лет. Воспитывал двоих детей. Как я в него влюбилась, и сама не знаю. Наверное, смог он ключик ко мне подобрать. Был очень тихим и ласковым. Расспрашивал меня о моей жизни. Жалел, говорил, что я одна осталась, что могу к нему в любой момент обратиться, если что-то мне будет нужно. Только вышло так, что однажды он за помощью ко мне обратился. Сказал, что поссорился с женой и теперь живёт в старом доме, когда-то принадлежавшим его бабушке. Попросил меня научить его готовить.

- Я ведь, Валюша, рано женился. Сразу же, как из армии вернулся. Поэтому сам себе только яичницу пожарить могу. На большее, к сожалению, не способен. Может, после работы зашла бы ко мне, - попросил он.

- Хорошо, я помогу Вам, - ответила я.

Так, доченька, и началась наша запретная любовь. Я ведь по наивности думала, что Сергей действительно ушёл навсегда. Он говорил, что собирается разводиться, но прошёл месяц - и заговорил мой любимый по-другому.

- Ты знаешь, Валя. Люблю тебя больше жизни, но должен пока жить с детьми. Не могу их оставить, пойми. Как только они на ноги встанут, сразу уйду. Клянусь!

И я верила. Продолжала приходить в назначенное время в тот старый дом, где хоть пару часов мы могли провести наедине. Чем дальше продолжалась наша тайная любовь, тем мне становилось неспокойнее. Я осознавала, что краду чужое счастье, но ничего не могла с собой поделать. Я не могла без Сергея, была счастлива рядом с ним. Когда оставалась одна, плакала и ругала себя. Я испытывала то же самое, как тогда, когда однажды мне посчастливилось найти кошелёк, где лежало пятнадцать рублей. Я обрадовалась всего на мгновение, а потом стало так горько на душе. Подумала, что, может, ребёнок деньги родителей потерял или пожилой человек остатки своей пенсии... Я не оставила себе кошелёк, а отнесла в ближайший магазин, попросив продавца положить находку на видном месте. Вдруг объявится хозяин.

После этого случая я сказала Сергею, что хочу с ним расстаться. Не могу так больше. Плохо мне так, что жить иногда не хочется. Он начал меня умолять:

- Любимая, если ты уйдёшь, я потеряю смысл в жизни, пойми. Мне нужна только ты одна. С женой я только ради детей. Если бы не они, я уже давно ушёл и жил с тобой. Потерпи, пожалуйста, ещё немного.

И я терпела дальше. Так прошло два года. Коллеги шушукались у нас за спиной. Все догадывались, что мы с Сергеем не просто работаем вместе. Я пару раз видела его жену. Звали её Таней. Работала она учительницей начальных классов.

Однажды наблюдала, как они всей семьёй шли в детский парк, а нос к носу столкнулись мы с ней в магазине. Я испугалась, потому что по её взгляду поняла: она всё знает. Это я прочитала в её глазах. Она задержалась возле меня всего на пару секунд, а потом пошла дальше.

Разговор между нами состоялся весной, когда я приехала в деревню и перекапывала грядки. Твой отец уже вернулся из армии и вызвался мне помочь. Я отказалась, потому что не хотела ничем ему быть обязанной. Возилась в огороде сама и не знала, что он подошёл к забору и наблюдал за мной. Я этого не видела, продолжала копать, пока меня не окликнула женщина.

- Здравствуйте, Валя! Можно к Вам?

Я повернулась - и едва устояла на ногах. Передо мной была жена Сергея. Приехала она не одна. Рядом стояла их пятилетняя дочь Вероника. Сына с собой жена Сергея не взяла. Сказала, что он уже большой. Поэтому ехать с ней не захотел.

- Проходите, - растерянно ответила я, приготовившись к самому худшему. Однажды мне довелось слышать, как ругались две женщины из-за мужчины. Сначала обвиняли друг друга во всех смертных грехах, а потом вцепились одна другой в волосы и началось такое, что не рассказать. Мужчины едва смогли их разнять. Я как представила, что и меня такое ждёт, испугалась.

К счастью, Татьяна не собиралась устраивать скандал. Наоборот, она пришла с миром.

- Вы извините, - сказала она и запнулась, - что мы с Вероникой приехали. Я бы сама никогда не пришла, потому что знаю: сердцу не прикажешь. Но Вы поймите: у нас с Сергеем дети. Вероника ещё маленькая, а сын уже взрослый, он всё понимает. Нельзя детям без отца, понимаете?

- Угу, - тихо ответила я, подумав, что если бы Татьяна сейчас устроила скандал, мне было бы не так стыдно. Но она спокойно продолжала:

- Я в школе работаю и знаю не понаслышке, как на детях сказываются разводы. Ребёнок ведь не понимает в силу своего возраста, что папа разлюбил маму или наоборот. Он часто считает, что причина разлада в нём. Отсюда у детей многочисленные комплексы и проблемы. Не представляю, как мне одной поднимать детей, если Сергей от нас уйдёт.

Я не успела ничего ответить, как маленькая Вероника подошла ко мне и погладила мою руку. Она посмотрела на меня, готовая в любой момент расплакаться и попросила:

- Тётя Валя, пожалуйста, не забирайте нашего папу. Он хороший. Пусть живёт с нами.

Девочка всё-таки не выдержала и заплакала. Наверное, чтобы я не видела её слёз, спряталась за маму, а та продолжила:

- Вы слышите, Валя? Не только я прошу Вас оставить Сергея в покое, но и моя дочь. Если бы здесь был наш сын, то и он сказал бы то же самое. Вы такая молодая, такая красивая. У Вас вся жизнь впереди. Поверьте, что любовь ещё придёт к Вам. Сейчас моя, точнее, наша с детьми жизнь зависит от Вас. Разве Вы сможете быть счастливой, когда будете знать, что разрушили семью?

Слова Валентины попали в цель. Я и сама много раз задавала себе этот вопрос и думала, смогу ли я жить с Сергеем, когда он разведётся. Поэтому обещала Валентине:

- Не переживайте! Я в понедельник напишу заявление об увольнении.

- Спасибо Вам, - поблагодарила меня Татьяна, а потом подхватила дочь на руки и вышла на улицу, закрыв за собой калитку.

Я поступила так, как и сказала. Сразу же уволилась, потому что знала: Сергей начнёт меня уговаривать - и я не устою, не смогу порвать с ним, потому что люблю...

Когда я вернулась в деревню, соседи гудели. Всё село знало, что ко мне приезжала обиженная жена. Кто распустил слухи, не знаю, но не обсуждал меня только ленивый. Всюду найдутся глаза и уши. Знал обо всём и твой отец. Он ведь стоял у забора и всё слышал. Я ходила сама не своя, хотела уехать куда глаза глядят, но боялась. А папка твой замуж меня позвал. Сказал, что любит меня, обещал не вспоминать прошлое, но, как оказалось, не смог мне простить моей запретной любви. Всю жизнь упрекал...

... Слушала Ира мать молча, понимая, как пришлось тяжело и ей, и отцу. Но в тот момент мысли девочки были заняты только одним: она мечтала, чтобы мама поправилась.

К сожалению, чуда не случилось. Прошёл год с того момента, как Ирина жила только с отцом.
***** Глава 2
Ирина помнила, как отец незадолго до того, как мамы не стало, подошёл к ней и тихо попросил простить его.

- Валя, виноват перед тобой. Любил больше жизни, но не умел выразить свою любовь. И забыть не смог того, что ты до меня с другим была. Это я слухи тогда по деревне распустил. Понимал: местные кумушки жизни тебе спокойной не дадут. Своими разговорами со свету сживут. Посватался, а ты не отказала, потому что совсем одна осталась. Так ведь?

- Ты прав, Степан. Только поэтому и не отказала тебе. Но была верной женой. Ты сам об этом знаешь.

- Знаю, Валюша, знаю. Упрекнуть мне тебя не в чем. Если и могу сказать, то только одно: не любила ты меня никогда. Так и не смог вытиснуть из сердца твоего твою запретную любовь.

- Ошибаешься, Степан. Как Ирочка наша родилась, я и думать о НЁМ забыла. Растворилась в ней, а она ведь твоё продолжение. Прошу тебя ради всего святого: ты не бросай её даже если жизнь свою устроишь.

- Как же я смогу бросить родную дочь? - спросил тогда отец. И первое время, когда не стало мамы, он садился вечером рядом с Ириной, брал фотоальбом, где было не так много чёрно-белых снимков, рассматривал и тяжело вздыхал. Ира сидела рядом и тоже молчала. Отец по натуре был непредсказуем, поэтому она помалкивала. Если он что-то спрашивал, отвечала на вопросы.

С матерью Степана, своей бабушкой, Ирина хоть и жила в одном селе, почти не общалась. Не хотела Анна Вячеславовна с ней знаться. И за внучку не признавала, считая, что от такой непутёвой, как Валя, можно ожидать чего угодно. Бабушка постоянно сеяла сомнения в душе сына, намекая, что Иринка может быть рождена не от него, а от того "городского", с которым до замужества "гуляла" Валя. И хоть последняя родила дочь спустя два года после вступления в брак, Анна Вячеславовна невестке не верила, внося в семью сына ещё больший разлад. Когда Степан был трезвым, он молчал, но стоило ему пригубить для храбрости - он начинал высказывать всё то, что у него накопилось на душе. И тогда Валя и Иринка искали в доме пятый угол, бежали в небольшую баньку...

Сейчас Степану было противно от самого себя. Он всё понял и осознал, но слишком поздно. Остался один вместе с дочкой. Поначалу пытался сблизиться с Иринкой, решив, что будет с ней помягче. Он даже не пил, когда приятели звали его провести с ними время и расслабиться. Степан шёл домой, чтобы дочка не оставалась одна. Конечно, у Ирины были подружки, но они жили в соседней деревне под названием Замостье, а в их Слободе жителей было не так много.

Только ошибся Степан. Он, не уделявший времени дочке в детстве, надеялся, что сейчас они станут ближе. Но только Ирина не знала, о чём разговаривать с отцом, а он сам молчал. Видел Степан, что время упущено. Не забудет Ирина того, как он обращался с её матерью. Плохо ему было на душе от этого, тяжело и тоскливо. Иногда хотелось просто напиться и забыться.

Наверное, всё этим бы и закончилось и пошёл бы Степан по наклонной, если бы не Варвара, местная почтальонка. Жила она в Замостье, а по всем окрестным деревням носила почту. Женщина была вдовой, вырастила сына и мечтала устроить свою личную жизнь. Если не получится семью создать, то хотя бы найти нормального мужчину, с которым ей не будет одиноко. Понимала Варвара, что её единственный сынок Павлуша пойдёт в армию, а потом уедет в город. Тогда останется она совсем одна.

Степан на Варвару внимания не обращал. Он замкнулся в своём горе и вообще ничего не замечал. Почтальонка, быстро сообразив, что "рукастого" мужчину, умеющего всё делать, упускать нельзя, начала действовать сама. Она принесла пенсию Анне Вячеславовне, завела беседу:

- Как теперь Степан будет один? Иринка ведь аттестат получит - и в город уедет. Оно и понятно. Там перспектив больше, а деревни пустеют. Делать здесь молодым абсолютно нечего.

Анна Вячеславовна, пересчитав деньги, подхватила:

- И я о том же думаю, Варенька. Мой Стёпа - мужик в самом расцвете сил. Красавец, что и говорить! Как пиджак наденет, так вылитый председатель колхоза! Боюсь, что сейчас начнёт горе своё заливать. Хоть бы нашлась какая добрая женщина, которая бы приласкала его, приголубила, утешила.

- Нужна ли ему эта ласка? Вот в чём всё дело, - со вздохом сказала Варвара.

- Почему же это ты думаешь, что Степану ничего не надо? Просто женщина должна быть такой, как... ты. Чтобы и тихая, и настойчивая одновременно.

Варвара приободрилась, воспрянула духом, когда поняла: Анная Вячеславовна готова ей помочь в завоевании Степана.

- Я не против, самой надоело жить одной, но Степан в мою сторону и не смотрит. Я и так и сяк пыталась с ним заговорить, но он что-то буркнет себе под нос и дальше идёт. Или вообще меня не замечает, как будто и нет меня вовсе, - сказала Варвара.

- Не обращай внимания. Давай в выходной, когда ты будешь выходная, я его отправлю к тебе. Скажу, что помочь надо. Ну, например, дров нарубить или забор поправить. Работа ведь всегда найдётся.

- Но у меня сын всё по дому делает. Осенью в армию пойдёт. Тогда я Вам и скажу. Да и времени мало прошло, свежа рана у Степана.

Женщины так и сделали. Как отправила Варвара своего сына на службу, так и появилась в доме у Анны Вячеславовны. В этот раз пенсию не принесла, а пришла под предлогом угостить её вкусным вареньем из брусники с грушей.

Анна Вячеславовна обрадовалась. Раз Варвара пришла сама, значит, ей нравится Степан.

- Проходи, проходи, Варвара. Я рада видеть тебя. В выходные мой Степан будет у тебя. Я ему накажу, чтобы помог, а там уже дело за тобой. Если примешь хорошо, обогреешь и приласкаешь, будет у тебя помощник, а быть может, и муж. Всё от тебя зависит.

- Я всё понимаю, только вот, с кем Иринка останется? - спросила Варя, которую мучила совесть. - Всё-таки такое горе для ребёнка - мать потерять. Надо и её позвать.

- Вот ещё, - усмехнулась Анна Вячеславовна. - Степан мой воспитывал её, несмотря на то, что ещё неизвестно, от кого эта Валька родила её.

- Не надо так о тех, кого с нами нет, - попросила Варвара. - Похожа очень Иринка на Степана, его она дочь. Это очевидно.

- Как хочешь, - обиделась Анна Вячеславовна, - я сыну накажу, чтобы к тебе пришёл, а ты сама и смотри. Можешь и Ирку позвать, да что её, всю деревню позови. Пусть в ногах стоять и свечку держат.

Варвара выскочила из дома Анны Вячеславовны. Пожилая женщина сказала так, что почтальонку словно жаром обдало. Она шла домой и в какой-то момент подумала, что, наверное, не нужно ей ничего начинать со Степаном, ведь неизвестно, как к этому всему отнесутся Павел и Ирина. Сама Варвара не стала бы встречаться с мужчиной, если бы он не понравился Павлу. Но сын пока в армии, так что Варваре нечего бояться.

В воскресенье Степан пришёл в Замостье.

- Меня мать к тебе отправила. Чем могу помочь? - спросил он, даже не взглянув на Варвару.

- Да вот забор с одной стороны повалился, столб новый нужно вкопать, а у меня самой сил нет.

- Понятно, я всё сделаю, - буркнул Степан и приступил к работе. Варвара крутилась рядом. Если надо, подавала инструмент и гвозди, а потом позвала Степана к столу. Отец Иры был далеко не глуп, видел, что одинокая женщина будет не прочь, если он останется у неё. Пропустив чарочку, а за ней вторую, Степан взглянул на Варвару другими глазами. Она же только улыбалась, когда их взгляды встречались и подавала то солёные огурчики, то сальце, то колбаску.

- Как хорошо, когда в доме мужчина, - наконец-то сказала Варя. - И по хозяйству поможет, и...

Она не успела договорить, потому что Степану, соскучившемуся по женской ласке, захотелось обнять её и прижать к себе. Это он и поспешил сделать, чему Варвара была только рада. Она много лет жила одна, а Степан ей нравился...

... С того дня и начались их жаркие встречи. В выходные, а иногда и посреди недели, если на Степана наваливалась тоска, он спешил к Варваре. Та его утешала и дарила минуты счастья. Степан отошёл душой и снова почувствовал вкус жизни. Варвара была не такой холодной, как его покойная Валентина. Та просто отвечала на его любовь, а Варвара сама была в него влюблена. Он это прекрасно понимал.

Однажды Степан не выдержал и сказал:

- Варя, что мы будем с тобой как дети малые? Переходи ко ты ко мне или я перейду к тебе. Не будем же мы встречаться украдкой. Всё равно в деревне ничего не утаить. Слухи о нас с тобой давно ходят.

- Стёпушка, не знаю, как мой Паша ко всему отнесётся? Об этом я день и ночь думаю. Понимаешь? Вдруг придёт и скажет, что в нашем доме не потерпит никого? Вдруг уедет в город и дом родной забудет, никогда больше ноги не наложит? Я же жить не смогу. Ты ведь сам знаешь, что овдовела я давно. Жила ради сыночка своего. Не смогу его оставить даже ради тебя, Степан...

- Тогда пошли ко мне, - предложил он. - Велосипед тебе купим, чтобы было легче почту носить. У меня хата большая, нам всем места хватит.

- Надо у Иринки спросить. Вдруг она не согласится? Даже если промолчит, наверное, тяжело ей будет меня принять.

- Я у неё и спрашивать не собираюсь, - ответил Степан. - Знаешь, я ведь думал, что мы с ней ближе станем друг к другу, но нет. Порой и сказать нечего. Понимаю, что сам во многом виноват. Не обращал на Ирину внимания. Так что и винить некого.

- Давай лучше пока будем встречаться, - нашлась Варвара. - Сколько Иринке учиться осталось? Всего год? Вот поступит она учиться, тогда и сойдёмся. Как тебе моя идея?

- Как скажешь, - ответил Степан. - Мне домой пора.

Он не мог дождаться того момента, когда дочь уедет, а он сможет жить с Варварой, женщиной, которая его по-настоящему любит.

Иринка начала раздражать Степана. Он мог фыркнуть и уйти в другую комнату, чтобы уединиться, а чаще собирался и сам уходил к Варваре, в объятиях которой мог забыть обо всём на свете. Ирина чувствовала, что она в доме лишняя.