11. Молчание

    Одной из реакций на стресс может стать потеря голоса. Психогенную афонию провоцируют психические травмы. Человек утрачивает способность разговаривать, но шепотная речь остается сохранной. Он может звучно кашлять, смеяться, реагировать громким голосом на эмоционально значимые ситуации – выражать междометиями испуг, гнев, ярость, восторг, удивление.
    Случаи афонии связывают с возрастающей информационной нагрузкой. С позиции психологии утрата способности говорить – подсознательный механизм, позволяющий человеку избежать ответственности в сложной ситуации и одновременно привлечь к себе внимание и заботу других людей. При своевременном обращении к специалистам психогенная афония успешно поддается коррекции, а иногда проходит сама.
    Сознательная афония успокаивает ум, высвобождает много энергии, запускает процесс саморефлексии, открывает внутреннее пространство для новых идей, позволяет по-новому посмотреть на себя, жизнь или ситуацию. Но к длительному молчанию стоит подходить очень аккуратно, и лучше не прибегать к этой практике без сопровождения специалиста.

"Молчание – признак силы. Умей молчать, если хочешь чего-то добиться, и тебе всё скажут сами".
                Ник Перумов

"Молчание – самая удобная форма лжи. Оно умеет ладить с совестью, оно оставляет лукавое право хранить собственное мнение и, возможно, когда-то сказать его".
                Даниил Гранин

***1
    Мне всё надоело и все надоели – друзья, знакомые, сослуживцы, родители, прохожие на улице, врачи. Мне надоело всем отвечать на ничего не значащие вопросы, здороваться, прощаться, говорить глупые комплименты. Поэтому я замолчал. Мне поставили диагноз – "психогенная афония" и выдали справку. И она стала моей охранной грамотой. Окружающие не знали, как вести себя со мной, писали записки, почему-то считая, что раз я немой, значит, и глухой. И только мать знала, что я прекрасно слышу и могу шептать. Но я попросил ее, конечно, шёпотом, чтобы она не говорила об этом отцу. Однако даже мать не знала, что нет у меня никакой афонии. Врачи ошиблись, я сумел обвести их вокруг пальца и этим обеспечил себе уединённое и самоуглублённое существование посреди постоянной и неумолкающей людской говорильни – по делу и без дела, везде – на улице, в офисе, в магазинах, в общественном транспорте, дома. Я прикинулся, что мне трудно даже шептать, поэтому мать старалась не тревожить меня без особой надобности.
    На работе на моем столе копились записки – с вопросами, заданиями, поручениями. Целая стопа к обеду. Но я не спешил, брал одну записку и письменно отвечал на нее, потом брал другую. В порядке очередности. Прибегали менеджеры, нервничали, кричали, выходили из себя, а я спокойно показывал им пальцем на свой приоткрытый рот.
-Ааа, у него же афония! – восклицали они по очереди и убегали. И ни одно не выполненное мной задание не повлияло на итог дня, ни один вопрос, на который я не ответил, не завис в воздухе, деятельность нашего отдела не стала хуже ни на сантиметр. Из чего следовал вывод – большинство сотрудников безболезненно для фирмы могли быть уволены, сокращены, изгнаны. Но пока об этом знал только я.
    С момента, когда мне выдали справку о моей афонии, я фактически стал засланным казачком в своем отделе и вполне мог заложить начальству кого угодно из своих сослуживцев. Но не делал этого, просто рассказал брату все в общих чертах. И он, подумав и прикинув так и эдак, оставил всё как есть, а меня отправил в отпуск для "лечения". Он единственный знал, что моя афония – это выдумка чистой воды. Но я уговорил его не сообщать об этом матери, потому что хотел отдохнуть и от нее тоже. Брат оплатил мне отдых в Сочи, куда я и оправился на весь июнь, оставив всё надоевшее и опостылевшее в дождливом Питере.
    В фирме никто не знал, что мы братья. Её учредил отец моего брата. Наша мать являлась еще той обольстительницей мужчин. Оставив по очереди сначала первого мужа, потом моего отца, сейчас она собиралась выйти за парня, который был старше моего брата всего на 10 лет, а меня на 18. Наши отцы не дружили, но поддерживали деловые отношения, а мы с братом общались с детства. Он фактически во всем опекал меня как старший. У брата в свое время появилась мачеха, но он не признавал ее и часто оставался ночевать у нас с матерью. Тогда она уже была в разводе и с моим отцом. Виной этому являлся ее неуживчивый характер, но в итоге оба наших отца стали совладельцами бизнеса и каждый управлял своей половиной. А мы с братом считались их преемниками. Правда, фактическим преемником пока стал только брат, а я лишь всему учился.
    Никто не удивлялся нашим братским чувствам. Наверно, будь у нас разные матери, все сложилось бы иначе. Но все мы, наши отцы и мы с братом, пытались защищать мать, поскольку она даже в 50 лет так и осталась в чем-то наивной и восторженной. Ее нового бойфренда отец брата проверил по своим каналам с пристрастием, поскольку никто из нас не мог доверять чутью матери, которое часто ее обманывало.
    Она не утратила привлекательности и в 50 выглядела на 35. Конечно, во многом это являлось заслугой индустрии красоты, но и генетика играла большую роль. Наша бабушка по материнской линии не пользовалась никакими особыми достижениями в области косметологии, но ей так же никто не давал ее реальный возраст.
    Нужно признать, Берта мать любила больше меня, но я никогда не ревновал. Мне, как младшему, доставалось от нее немало внимания. Даже отец Берта был ко мне благосклонен и поощрял нашу братскую любовь. Именно из-за нашей с ним связи я не замечал разлада родителей, Берт заботился обо мне, когда они разбегались по разным углам или даже по разным домам. Отец Берта женился во второй раз, а мой отец решил больше не обременять себя браком и жил то с одной, то с другой пассией.
    В этом году Берту исполнилось 30, а мне 22, и, конечно, он был намного более зрелым, чем я. Взять, к примеру, его отношения с девушками. Он встречался то с одной, то с другой, но о женитьбе даже не думал, объясняя это тем, что не хочет оставить меня без своей поддержки. А вот я ни с кем не встречался, что очень его удивляло и тревожило. Мать тоже беспокоилась об этом, потому что я не мог жить один без нее и брата. Два года назад брат купил себе квартиру, но по-прежнему часто ночевал у нас. Мне отец также предлагал купить жилье, но мать сказала, что не хочет разорять наше семейное гнездо и в случае нового замужества уйдет жить к своему парню. Так они все, каждый по-своему, пытались защитить меня и сохранить моё душевное спокойствие.      

***2
    Только брат понимал мой внутренний протест и желание отгородиться от людей. Он обещал приехать ко мне в Сочи в конце июня на недельку, чтобы нам возвратиться домой уже вместе. Полностью брата звали Альберт, а меня Бруно. Конечно, имена нам давала именно мать, а наши отцы во всем ей потакали. Когда она родила Берта, ей исполнилось всего 20, бабушка говорила, что тогда мать напоминала мотылька – легкого, прекрасного, беспечного. А когда родила меня, то уже стала похожа на птичку, готовую в любой момент упорхнуть. Так и случилось – и в первый, и во второй раз. Ни отец Берта, ни мой, не удержали её.
    Однако нас с Бертом она не только не оставила, а вообще не хотела с нами разлучаться. И меня, маленького, просто не отпускала от себя ни на шаг. Когда родители развелись, от матери меня спасал только брат. Даже бабушка не имела сил бороться с ней, с ее легкомысленным и поверхностным отношением ко всему вокруг. Но я не хотел терпеть всю её дурь, она выводила меня из себя. Брат звал меня переехать к нему, но я не хотел мешать ему в личной жизни. И оставить мать одну не мог. Поэтому очень ждал, когда же ее бойфренд соизволит на ней жениться и забрать её к себе. Но Мирон медлил, хотя и не мог без нее ни дня. Он хорошо ко мне относился, перечислял деньги на карту, чтобы я заботился о матери. Сама она спускала все со своих карт очень быстро на всякую ерунду – брендовые шмотки, салоны красоты, биеннале, модные показы, персональные выставки, пати и т.п.
    На время моего отъезда Мирон переехал к нам с матерью, потому что мы старались никогда не оставлять ее одну, почти как недееспособного члена семьи. Так почти и было. Она часто не вполне осознавала свои импульсивные действия. Я иногда думал, какой бы она стала, если бы родилась в обычной семье трудяг, которые не могли бы потворствовать ей во всем. Даже не представляю, как она жила бы сейчас без Мирона. Наверно, нашла бы еще кого-нибудь, согласного терпеть все ее несусветные глупости.
    Странно как переплелись две наших семьи – моя и брата. Общая мать, разные отцы, но в итоге мы все-таки вместе. Даже мачеха Берта и Мирон так же уже влились в нашу семью. И, если задуматься, всех нас объединяла бестолковая, глупая, капризная и ветреная женщина 50 лет, почти не осознающая себя. Впрочем, иногда, очень редко в ней просыпалось нечто материнское, она вставала посреди ночи и трогала мой лоб на предмет того, нет ли у меня температуры. Брат консультировался с психиатром, но тот не выявил у нее лунатизма. И на том спасибо. Берт знал, что она любит его больше, чем меня, и пытался компенсировать мне это своей заботой. А подобное быстро развращает – привыкаешь все время ощущать чью-то защиту и расслабляешься, перестаешь напрягаться и расти как личность. Наверно, так произошло и со мной. Я хотел понять это, пожив в Сочи без семьи, и, главное, без брата. Хотя, конечно, в случае трудностей я всегда мог сразу ему позвонить. 
    В первый день я почти не выходил из номера отеля, где поселился. Сидел на лоджии и смотрел, как другие отдыхающие плещутся в большом бассейне с подогреваемой морской водой. Дальше, за площадками с шезлонгами виднелся пляж и синяя полоса моря. Сейчас, в июне, вода еще не слишком прогрелась, поэтому купающихся было немного. Но я хотел уединения, поэтому ждал вечера. Не темноты, темноты я опасался. Меня всё напрягало, даже бесшумные горничные в коридоре. Открыв дверь и увидев одну из них, я тут же закрылся и стал ждать, когда она исчезнет. Но потом вспомнил, что могу не ходить на обед в ресторан, а заказать еду в номер. Привез ее на каталке молодой приветливый парень, но я угрюмо буркнул ему "спасибо" и почти вытолкал его за дверь.
    Все, кого я видел, сидя на лоджии, ничем не отличались от моих коллег по работе, от прохожих на улицах, от людей в транспорте. Все они напрягали меня даже издали. Поэтому я ушел вглубь номера, включил телевизор и смотрел все подряд до вечера. И только когда стемнело, я вышел из отеля и пошел к морю. По берегу гуляло несколько пар, но все они не покидали пляжа, примыкающего к отелю. Поэтому я сразу пошел дальше, туда, где заканчивался песок и начинался галечный берег. Наконец-то я мог вздохнуть свободно. Брат настаивал, чтобы я везде носил с собой мобильник, но я забыл об этом. Вода в море оказалась действительно холодной. Окунувшись, я выскочил на берег, и едва смог дойти до своих сланцев по гальке.
    Здесь уже не было шезлонгов и зонтов, так что казалось, что это дикий берег. Хотя для дикого он выглядел слишком ухоженным, даже гальку словно кто-то сортировал перед тем, как насыпать широкой полосой по берегу. Наверняка, ее специально готовили к этому. Но идти дальше не имело смысла, совсем недалеко виднелся другой отель и такой же песчаный пляж перед ним. Два пляжа разделяли лишь несколько валунов, живописно уложенных на невидимой границе.
    Я решил присесть на один из этих гладких и теплых камней, которые еще не остыли после дневного солнца. Меня успокаивало море, ласково лизавшее прибрежную гальку. Но вдруг из-за самого большого валуна появилась чья-то фигурка, явно женская. Увидев меня, девушка быстро юркнула обратно, а потом я увидел, как она обогнула наваленные горкой валуны, где я сидел, и быстро побежала по берегу. Но вдруг на мгновенье обернулась и вгляделась в меня в свете фонарей, тянувшихся вдоль всей линии моря, прилегавшей к отелю. Я сразу вспомнил горничную на этаже, которую видел сегодня. Это была она.               

***3
    Ночь прошла хорошо. По крайней мере, во сне меня не мучили душные тягучие сюжеты в стиле Кафки, как всё последнее время. Поэтому я проснулся в хорошем настроении. Море явно положительно влияло на меня. Однако теперь появилась новая напасть – я ждал горничную. Интересно, когда у них по графику уборка в номерах? Выглянув за дверь, я увидел каталку с бытовой химией и всем необходимым в конце коридора. В этот момент горничная вышла и собралась везти свой скарб к следующему номеру, но тут увидела меня. Я тут же закрыл свою дверь. Потом взял книгу гостя и нашел распорядок. Там имелась пометка, что уборку номеров проводят, когда гости уходят на море или уезжают на экскурсии, но можно оставить личные пожелания и указать предпочтительное время администратору или на сайте отеля. Снова выглянув в коридор, я увидел, что горничная открыла дверь очередного номера.
-Послушайте! – сказал я, – Уберите у меня. Я посижу на лоджии.
-Хорошо, – ответила она, закрыла дверь, куда уже собиралась входить, и покатила тележку ко мне.
    Когда она начала свое дело, я сел в самом углу лоджии так, что мне было все хорошо видно. Зачем и почему мне хотелось видеть её, сейчас я не думал. Хотя это точно была какая-то девиация, вуайеризм или нечто подобное. Никогда раньше у меня не возникало желания подглядывать за кем-то, тем более за особами женского пола. Последнее время все они отвращали меня.
    Свою работу горничная завершила довольно быстро, я даже не успел обдумать то, что хотел. Поэтому, когда она уже подошла к двери, я выскочил из лоджии и воскликнул:
-Подождите!
-Что-то еще? – спросила она.
-Мне знаком ваш голос. Мы с вами нигде не встречались раньше? – сказал я первое, что пришло в голову.
Она внимательно посмотрела на меня:
-Возможно, в университете. Вы ведь из Петербурга? Я там училась.
-Вот как? – удивился я, – Почему же вы работаете горничной?
-У всех свои обстоятельства. Простите, если это всё, я пойду, у меня много работы.
    Когда она вышла, я ощутил какой-то провал в душе. Сердце билось гулко, словно в колодце. Набрав номер брата, я еле сдерживал дрожь в руках.
-Всё, всё, успокойся и просто расскажи, что произошло, – сказал мне брат. Он имел удивительное свойство – никогда никуда не спешить. И для меня сразу откладывал все дела, как бы они ни были важны. Это пошло с детства: он – старший, я – младший, поэтому он за меня в ответе, поскольку наша мать ни на что не способна, а отцы вечно на работе.
    Сбиваясь, я рассказал короткую историю про горничную.
-Ты узнал, как её фамилия, имя?
-Фамилия? – удивился я, – Нет, но на бейджике прочёл имя Виктория.
-Хорошо. Постарайся вспомнить, в универе в твоем окружении имелась ли какая-нибудь Вика.
-Ладно… я попробую. Но ты же знаешь, все мои истории заканчивались плохо.
-Бруно, ничего пока не случилось. Запомни, никто, ни одна живая душа не знала, что ты поселишься в этом отеле. Поэтому… не волнуйся, я все выясню и приму решение. Постарайся не пересекаться с ней больше.
    В универе со мной действительно постоянно происходили всякие истории. Все потому, что я не умею отказывать и говорить решительное "нет!", особенно женщинам и девушкам. Все это наверняка из-за матери, которую мы с братом всегда старались ограждать от сложностей жизни. Оба наших отца делали то же самое и служили нам в этом примером.
    Днём я решил искупаться в бассейне. Вышел из отеля, занял шезлонг, положил на него сумку с мобильником и карточкой постояльца отеля и накрыл ее большим полотенцем. Купающихся было достаточно много, но и бассейн имел внушительные размеры, так что места хватало. В основном купальщики кучковались возле горок, по которым скатывались в воду после нескольких крутых виражей. А я просто спокойно плавал по одной из дорожек вдоль бортика. Чувствуя приятную усталость, я подошел к шезлонгу, взял полотенце и стал вытираться. А потом увидел, что моя сумка приоткрыта и в ней нет телефона. Я стал оглядываться, меня охватило волнение. Схватив сумку и полотенце, накинув на плечи пляжную рубашку, я быстро прошел к ресепшену и нашел администратора.
    Пока служащие отеля занимались моей проблемой, я сидел в номере и думал, что же делать. Выход нашелся, я достал из чемодана свой ноутбук, вышел в сеть и написал брату в Контакте. Через тридцать минут мне вернули мой мобильник, принесли свои извинения и выдали купон на бонус от отеля.
-Но где вы нашли его? – спросил я в волнении, – Ведь мой телефон явно кто-то вытащил, а попросту, украл из моей сумки!
Администратор прятал глаза, снова и снова приносил извинения и уверял, что виновные будут строго наказаны. Когда он выходил из моего номера, я опять увидел горничную Вику, которая стояла со своей тележкой возле номера напротив. Она удивленно смотрела на администратора, а потом взглянула на меня и неприметно махнула мне рукой. Что означал этот взмах, я не понимал, но ждал, что она предпримет.

***4
    Когда администратор ушел, кто-то тихонько постучал в мою дверь. Это была Вика. Я открыл и впустил её.
-Ты же Бруно? Правильно? – спросила Вика, когда вошла, – За тобой в универе все наши девчонки бегали.
-Но ты ведь не бегала?
-Я – нет. Но ты мне тоже очень нравился. Ладно, я не за этим к тебе пришла. Твой телефон украли две твои бывшие однокурсницы. Ты их не помнишь, а они тебя сразу узнали. Я случайно услышала их разговор. Они давно выяснили, где ты поселился, но решили изучить, нет ли у тебя в контактах какой-нибудь девицы. Так что имей в виду, они точно начнут тебя доставать на предмет встреч. Именно поэтому телефон тебе так быстро вернули, но наказывать никого не станут. Одна из них дочка кого-то из руководства отеля.
-Зачем я им?
-Затем же, зачем ты был нужен всем остальным твоим воздыхательницам в универе.
-Я и так днём почти не выхожу из номера. А теперь наверно придется переехать в другой отель, хотя вряд ли это возможно в разгар сезона.
-Ладно, я побегу, у меня работы много, – сказала Вика.
-Спасибо тебе! – воскликнул я, – Но… можешь ты оказать мне услугу?         
    Она остановилась и посмотрела на меня.
-Можешь изобразить мою девушку, чтобы эти девицы отстали от меня?
-Исключено, – ответила Вика, – Нам запрещено крутить романы с постояльцами.
-А если… мой брат договорится с руководством отеля?
-Он может?
-Думаю, да. Понимаешь, у меня и так нервы не в порядке. Я из-за этого сбежал сюда из Питера. А тут такое…
-И почему они у тебя не в порядке? – спросила Вика.
-Много причин. Мне даже пришлось изображать афонию, чтобы сократить до минимума общение с людьми.
-Что такое афония?
-Потеря голоса и неспособность разговаривать.
-Все так серьезно? Ладно, я поняла. Но не уверена, что у меня получится.
-Но ты согласна? – спросил я просящим голосом, – Брат все решит.
-Хорошо. Давай попробуем.
    Вечером я связался с братом по скайпу и все рассказал ему.
-Анти-ковидную маску тебе нужно было сразу надевать. Я думал, позади твои университетские разборки с девками, так они и сюда добрались. Что за ушлые создания. Такой вот ты уродился, Бруно, ничего не попишешь. Хорошо еще, что геи тебя не достают, а могли бы из-за твоей внешности.
-Брат, я просто хочу покоя. Так ведь и с ума можно сойти.
-Ладно, ладно, договорюсь я обо всем. Будет тебе покой. Девица Вика ведь согласилась тебе подыгрывать? Чувствительный ты очень, братик, это большой минус. Но натуру не переделать. Положись на меня, завтра как договорюсь, смс тебе скину.
    Мой брат мог и не такое. Но получить разрешение для Вики на встречи с постояльцем не составило труда. Дело в том, что отец Берта и он сам имели прочные бизнес-связи с отелем, куда отправил меня брат. Тем более что он ни словом не упоминал дочку управляющего, провернувшую трюк с моим телефоном. А Вику никто и ни в чем не мог заподозрить.
    Этим же вечером мы договорились с ней гулять по берегу вместе. Теперь и брату было спокойней за меня.
-Спасибо, что пришла, – сказал я Вике и предложил пойти к территории соседнего отеля, где сегодня звучала музыка, и проходило какое-то развлекательное мероприятие.
-Просто пойдём и что-то изобразим? – просила Вика, – Твои преследовательницы ушлые девицы.
-Можно взять тебя за руку?
-Конечно. Я же согласилась изображать твою девушку. Но услуга за услугу – расскажи о себе. Еще с универа меня мучает любопытство. Очень интересно, как живут такие, как ты.
-Какие? – удивился я.
-Ну… как тебе сказать. Ты очень необычный парень.
    Я взял ее за руку, и мы пошли по берегу.
-Ты считаешь меня необычным? Наверно, так и есть. Парень должен быть уверенным и сильным, а я вечно в сомнениях и никогда не выглядел силачом. Качаться в тренажёрке точно не моё, одно время любил бегать по утрам, но сейчас отказался и от этого.
-Почему?
-Люди… меня напрягают окружающие, даже прохожие. Это невроз такой. Еще в универе…
-Я помню, ты был очень жизнерадостным и открытым, – удивилась Вика, – Этим ты и привлекал всех.
-Да, был. Это и сгубило меня. Моя проблема в том, что я не умею отказывать и говорить человеку "нет", чем и пользовались те девицы, которые доставали меня на каждом шагу. Если бы не брат, не знаю, как бы я смог защититься и выпуститься из универа. Моя нервная система к тому времени была почти разрушена.
-Тебе во всем помогал брат?
-И сейчас помогает. Я без него шагу не могу ступить.
-Бруно… но ты ведь взрослый парень и не выглядишь слабым, напротив… Ладно, прости, не буду больше вопросов задавать. Расскажешь что-то, если сам захочешь.
-Почему-то тебе я доверяю. Ты не имеешь целью охмурить меня, – сказал я.
-Не имею и никогда не имела. В моем понимании между людьми все должно происходить само, естественным путем, или не происходить вовсе. Что-то искусственное, попытки обольщать или выставлять себя в выгодном свете впоследствии всегда приводят к взаимному разочарованию и даже неприятию.
-Ты абсолютно права! Так и случается! – воскликнул я в волнении.
-Бруно, ты слишком эмоционален… это тоже действие невроза?
-Да… прости. Просто долгое время мне не с кем было откровенно поговорить. Брат понимает меня без слов, а любому человеку необходимо выговориться.
-Тогда, если хочешь, я стану твоей собеседницей.
-Да, очень хочу! – ответил я и непроизвольно сжал ее руку сильнее.

***5
    Теперь мы каждый вечер гуляли с Викой, а в ее выходные даже ездили по городу и посещали магазины сувениров, одежды и обуви. Прикупили себе смешные штиблеты, панамки с заячьими ушками и очки с крылышками как у мотыльков. Нам было очень весело, я никогда так много не смеялся, разве что только в детстве. Мы катались на колесе обозрения, на фуникулёре и на катере, объедались мороженым и восточными сладостями. Вика нашла одно кафе азиатской кухни, мы и его посетили, а потом едва шли, настолько объелись всякой пряно-острой вкуснотищей.
    Первое время за нами часто следовали на расстоянии две мымры, одна из которых была той самой дочкой какого-то начальника в отеле. И поэтому для вида Вика однажды привстала на цыпочки и поцеловала меня, слегка прикоснувшись к моим губам. Но я неожиданно для себя вдруг прижал ее к себе сильнее и поцеловал по-настоящему, а потом извинялся и говорил, что это все для большей убедительности. Вика засмеялась и сказала:
-Да не парься ты! Нам же всего по 22 года, когда же и куролесить, как не сейчас?!
    Днём в ее выходные мы уходили подальше на дикий пляж и купались. Она очень хорошо плавала, почти как рыбка, и я подныривал снизу и любовался тем, какая она гибкая и ладненькая. А сколько фото мы наделали – тысячу, не меньше. Обе свои страницы обвешали ими, чтобы мои преследовательницы утёрлись и больше не лезли ко мне. Но исчезли они только после того, как мы купили золотые парные кольца и надели их словно обручальные. Конечно, для конспирации. Брат хохотал по скайпу и хвалил нас за изобретательность.
    Теперь время пролетало для меня незаметно. Мне только не хотелось, чтобы Вика так много работала, но она успокаивала меня и говорила, что уже привыкла и почти не устаёт. Но я не верил, поэтому стал помогать ей. По легенде о нашей женитьбе это выглядело вполне логичным, и даже дежурные по этажу не препятствовали мне в этом. Что там наговорил начальству отеля мой брат и как решил проблему с дочкой одного из начальников, я не знал, сейчас мне было не до этого. Впервые за долгое время я чувствовал себя на подъеме и по-настоящему радовался жизни.             
    Сейчас я жалел лишь о том, что мой отпуск слишком короткий, мне хотелось, чтобы он не заканчивался. Брат пообещал, что сможет продлить мне его.
-Главное, твоё здоровье и самочувствие, – говорил мне он и постоянно делал подарки Вике, которые привозили курьеры. Она не хотела их брать и у меня скопилась целая стопка невскрытых коробок в шкафу номера, которые она приносила ко мне и складывала.   
-Скажи брату, что я помогаю тебе от чистого сердца, а не за подарки, – просила она. Но брат не слушал меня.
    Последние дни, устав от прогулок по городу и развлечений, мы пристрастились смотреть фильмы по моему огромному телевизору в номере. Вика приходила ко мне, когда заканчивалась ее смена, я заказывал ужин на двоих в номер, мы располагались на ковре, обложившись подушками, посасывали вино, заедали его фруктами и кайфовали. Она всегда выбирала очень качественное европейское кино, но иногда мы смотрели и азиатские фильмы. В такие вечера хотелось лежать и наслаждаться теплым морским воздухом, веявшим из открытых окон лоджии. Ночной вид парка перед отелем приводил меня в умиротворенное состояние. Вика так же отдыхала телом и душой.
    Теперь я вполне понимал влюблённые парочки, которым хорошо только вдвоём и никто больше в целом мире не нужен. Хотя мы и не были такой парочкой, а только изображали ее. Но ведь в моем номере мы вовсе не притворялись, а вели себя вполне естественно…  Я думал об этом и радовался лёгкости наших отношений, не обременённых никакими обязательствами и обещаниями. Мне нравилась наша дружба, так я понимал то, что сейчас связывало нас. Наша договорённость в моем сознании отошла сначала на второй, а потом на десятый план. Я скучал, когда Вика задерживалась, и очень радовался её появлению. Мы оба радовались, она была так же искренна, как и я.               
    Вика часто говорила, что я во многом веду себя как ребёнок. Мне нравилось изображать перед ней целые юмористические сценки из наших университетских выступлений, которые мы представляли на КВН-ах, и она признавала мой артистический талант. Но главное, она искренне и заразительно смеялась.
    В один из дней она сказала, что их всех загрузили, помимо основной, так же и дополнительной работой. Отель готовился к большому фуршету и приезду зарубежных партнеров, а руководство очень надеялось на то, что аккредитованный в Ростуризме эксперт оценит уровень и качество обслуживания и наконец-то присвоит отелю долгожданную пятую звезду. Поэтому я проводил время в вынужденном одиночестве. Вика возвращалась к себе в служебное помещение и спала по три часа, чтобы вместе с другими работниками вновь заниматься делами по поручению администраторов. Служащие отеля сейчас напоминали встревоженный улей. А ведь требовалось еще обслуживать и проживающих здесь гостей.
    Шёл уже третий день, как я бесцельно бродил по городу, валялся на пляже, обедал, спал, пытался смотреть телевизор. Но мне было невыносимо скучно без Вики. Ведь именно она являлась заводилой и моторчиком всех наших развлечений. Моя фантазия в этом безнадёжно буксовала.

***6
    Наконец-то долгожданный фуршет состоялся, руководство отеля в полном составе сопровождало зарубежную делегацию, которой аккредитованный эксперт предъявил электронный документ, заверенный цифровой подписью представителя Ростуризма, о том, что отелю присвоено пять звёзд. Когда члены делегации прочли его, то вся эта толпа переместилась в конференц-зал для подписания контракта о совместной деятельности.
    А сотрудники, толком не спавшие две ночи, столпились у кабинета администратора. Он по очереди выдавал каждому табель и удостоверение на внеочередной краткосрочный отпуск в удобные для работника даты, но обязательно согласованные с отделом кадров и дежурными по этажам. Помимо этого всех ожидала премия. Вика тоже получила такое удостоверение, но надеяться на отпуск с завтрашнего дня ей не приходилось, слишком большая очередь выстроилась. Однако администратор вспомнил, что за нее когда-то просили, поэтому шепнул кое-кому, и Вике пришло сообщение на телефон явиться в отдел кадров.               
    Я с нетерпением ждал её в холле, хотя понимал, что ей для начала требуется просто выспаться. Общежитие для работников в цокольном этаже было не лучшим вариантом для этого. Я схватил Вику за руку, когда она выходила из отдела кадров, и повел к себе.
-Поспишь у меня в нормальных условиях. Ведь мы для всех женатая пара.
    Меня радовало то, что теперь всё будет как раньше – мы снова станем вместе веселиться, гулять, развлекаться. Я быстро расстелил постель и включил кондиционер, потому что стояла жара. Вика приняла душ, надела на голое тело белый махровый халат с логотипом отеля и с улыбкой выпроводила меня из спальни.
    Я летал как на крыльях, и никак не мог успокоиться, потому что постоянно представлял ее обнаженной под халатом. Чтобы не мешать Вике, мне следовало уйти, например, поплавать в бассейне или отдохнуть у воды под навесом. Но я не мог…
-Что ты делаешь?! – как издалека услышал я голос Вики и едва смог оторваться от ее груди, которую целовал.
-Отпусти! – она вырывалась, а я был не в силах расцепить свои пальцы, сжимавшие такое сладостное тело.
-Ты за этим просил меня подыграть тебе? Ты маньяк! Как я сразу не поняла!
    Она смогла оттолкнуть меня, вскочила и выбежала из спальни. Пока я сидел на полу, обхватив голову и сжавшись в комок, она собрала свою одежду и исчезла из моего номера. 
    Не знаю, сколько я просидел так, согнувшись в три погибели, сдавив голову и зажав уши руками. В моей голове пульсировала одна  мысль: "Всё кончено! Я сам всё разрушил и ничего нельзя исправить и изменить". Как случилось, что я распахнул на ней банный халат и начал целовать её грудь, в памяти не зафиксировалось, я помнил только вкус и запах этих поцелуев, помнил тело, которое сжимал в руках, а ещё звонкий девчоночий смех Вики накануне, раньше, когда нам было так весело с ней.
    Когда я смог подняться и выйти в гостиную, то увидел на круглом обеденном столе её кольцо. Своё кольцо я также снял и положил рядом.
    Брату я написал в сети. Позвонить ему у меня недоставало сил. Горло словно сжало тисками, мне было трудно дышать, и перед глазами все словно уплывало, при повороте головы изображение как бы запаздывало и шлейфом тянулось какие-то мили-секунды за взглядом.
    Я не прочёл, что ответил мне брат и ответил ли. Меня бил озноб, я залез под одеяло, обняв подушку, на которой до этого спала Вика. Телефон я не слышал, потому что, когда она легла, я сам убрал звук, чтобы не потревожить ее сон.
    Открыл глаза я, когда за окнами было уже светло. Рядом со мной стоял человек в белом медицинском халате и мужчина, похожий на администратора отеля. Они о чем-то говорили, склонялись ко мне и что-то спрашивали, но я не понимал ни слова и лишь отворачивался, потому что мне была неприятна близость их лиц к моему лицу.
    Они о чем-то поговорили, покивали друг другу, и администратор ушел, а врач остался. Он снова пытался о чем-то меня спрашивать, но я не понимал ни слова, слышал только какие-то неясные звуки, отдаленно напоминающие человеческую речь. А потом в комнату ворвался Берт, бросил сумку у порога, выгнал человека в халате, закрыл дверь и сел рядом со мной.
-Бруно, малыш, я здесь, – сказал он. И это была настоящая человеческая речь, понятная мне. 
-Ни о чем не думай и не переживай. Все будет хорошо. Я с тобой и никуда не денусь. Твое письмо в Контакте я прочитал, мы решим эту проблему. Не плачь, – он вытирал мне слёзы, и сам плакал.
-Скажи что-нибудь, – попросил он. Я приоткрыл рот, но не смог произнести ни звука.
-Этого я боялся больше всего, – произнес он горестно, – Но ты справишься. Я найму лучших специалистов. Мы ведь уже проходили нечто подобное. Правда, это была всего лишь репетиция афонии, но ты сможешь ее преодолеть. Все проблемы в голове, твой речевой аппарат в норме, главное – понять благо это или зло для тебя сейчас. Организм мудрее нас, он защищает индивида от разрушения всеми возможными способами. Доверимся Природе.
    Он не отходил от меня ни на минуту, заказывал еду, пытался кормить меня, но тщетно, ел сам вперемешку со слезами, потом куда-то звонил, о чем-то договаривался, посылал сообщения.
    Я проснулся поздно ночью и увидел, что Берт спит рядом, обняв меня, как бывало в детстве. И от этого мне стало тепло и спокойно.

***7
    Утром оказалось, что Берт куда-то ушёл. Я лежал и думал о том, как получилось, что я разрушил нашу ещё только нарождавшуюся связь с Викой. В её глазах я наверняка выглядел похотливым животным, каким отродясь не был – никогда и ни с кем. Меня вообще секс не привлекал – ни визуально, ни физически. Я не был девственником, но мои первые секс опыты остались в ранней юности, когда мне не исполнилось и 16-ти. Девушка, совратившая меня, была старше и уже к тому времени окончила школу. А после лета родители увезли ее на новое место жительства, кажется, в Прибалтику. Больше я ни с кем не сближался. Да и с ней секс у нас происходил только по ее инициативе, и я после него каждый раз испытывал стыд, который пытался скрыть.               
    В универе я отвергал все приставания девиц, так ни с кем и не начал встречаться, всё закачивалось после первого поцелуя. И всегда целовали меня, а не я кого-то. После каждого такого раза девицы часто били меня, обзывали импотентом, распускали обо мне всякие слухи. У Берта было много работы по удалению хейта обо мне в сети и по предупреждению девиц о юридической ответственности за распространение лжи, порочащей мою честь и достоинство.
    Но как случилось, что я обнажил Вику и стал целовать ее грудь? Я не мог вспомнить начала и, к примеру, того, что произошло за минуту до этого. Она спала, халат немного приоткрыл ее колени, в комнате было свежо от включенного кондиционера, у меня никак не могло быть теплового удара. Тогда что же на меня нашло? Я пытался откатиться памятью на час или два до этого момента, но помнил только, что хотел обнимать ее. Хотя мы делали это много раз на людях, чтобы проблемные девицы видели наши объятия. И вдруг я вспомнил! Однажды я видел в интернете одно видео о том, как принести женщине истинное удовольствие и возбудить ее, не прибегая к откровенно распутным действиям. И в этом ролике мужчина целовал девушку в губы, в шею и грудь, а Вика проснулась как раз в тот момент, когда я спустился от ее шеи ниже. Но я не помнил своих похотливых желаний при этом. Их точно не было. Мне просто хотелось показать ей свою любовь, принося удовольствие поцелуями в этих местах. Господи, я точно полный придурок! 
    Между тем вернулся брат, и официант привез нам в номер обед. К этому времени я все подробно написал брату в Контакте, потому что речь ко мне даже не думала возвращаться. Берт прочел мое послание и приступил к еде. Но пока он жевал, по его лицу было видно, что он усиленно думает обо всем этом. Все, что касалось меня, всегда его по-настоящему волновало.
-Ты влюбился в нее и хотел показать ей свою любовь. Так? – спросил он.
Я кивнул в ответ.
-Ешь, давай, потому что потом я приведу ее сюда.
Я округлил глаза от ужаса, а он заявил:
-Бабам вечно всё не так, да не эдак. Если подстраиваться под них, точно можно импотентом стать. Хотят дикого самца и сами же орут, что больно; подай им культурного мальчика – страсти не хватает; с умником им скучно, с глупцом стрёмно. Скажем, как есть. Пусть сама решает, нужен ты ей или нет. Ты, между прочим, из-за неё голос потерял, вот пусть и приводит тебя в норму! Видите ли, грудь ты ей целовал! И что? Радоваться должна, что ты у неё грудь нашёл. Как по мне, размерчик у неё маловат. 
    Когда официант забрал использованную посуду, Берт ушел и вернулся уже с Викой.
-Я тебе всё сказал, – обратился он к ней и указал на меня.
-Ты, правда, не хотел ничего такого? – спросила у меня Вика, а Берт сказал:
-Правда, правда! Он голоса лишился от переживаний! Какой из него насильник и маньяк? Сама подумай! Просто опыта у него в этих делах никакого, сплошной ликбез в интернете.
-И что мне сделать, чтобы голос его вернуть?
-Что, что, любить, вот что! Обними и поцелуй его, он давно этого хочет и ждёт.
-Бруно, это правда? – спросила Вика, я кивнул в ответ, подскочил к ней и сам ее поцеловал.
-Надеюсь, ты всё поняла. А я на море, окунусь слегка, – сказал Берт, взял пляжное полотенце и вышел из номера.

    Конечно, голос ко мне вернулся не сразу, но пока он мне и не требовался, потому что мы постоянно целовались и лежали в обнимку. Говорила в основном Вика, а я слушал, млел и кивал.
-Знаешь, как я ругала себя, когда убежала тогда. Но стеснялась признаться, что мне очень понравились твои поцелуи. Дураки мы с тобой неопытные. Вроде универ оба окончили, а опыта никакого. Хорошо хоть, что брат твой взрослый и разумный человек. И очень тебя любит. Почти как я.         

                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
      февраль 2025