Кларушка

Елена Сергеевна, наша соседка, была самой уважаемой женщиной в нашем дворе, что во дворе, скорее во всём Кировском и Ленинском районе.
Стройная, тонкая, жеманная, низенькая, на момент моего знакомства с ней, ей было в районе шестидесяти, а выглядела она на лет сорок.
Находясь на втором этаже дома культуры, как только распахивалась парадная дверь, мы знали, это идёт она! Тоненькие каблучки ударяли о кафельный пол прам-пам-пам-прам-пам-пам, и музыка её шагов поднималась наверх, к нам.
А как только она появлялась у двери в большой репетиционный зал, он наполнялся Красной Москвой.
– Ну-с, дорогие мои, приступим! – командовала она, и мы начинали порхать, словно бабочки вокруг неё,– Раз, два, три, раз, два, три! Молодцы!
В конце занятия она аплодировала нам, а мы ей, все расходились по домам, но только не я. Я оставалась в холле, вставала за огромную квадратную колонну, пряталась и наблюдала за ней.
На занятия она всегда приходила в элегантном, длинном платье - солнышком, волосы собраны в тугую шишку, такая тонкая и красивая, глаз не отвести, мне казалось, после занятий, она становилась ещё краше, ведь улыбалась всем и вся.
Детство кончилось, а воспоминания о ней, именно такой, врезались в голову надолго.
В 2008 году наш дом культуры (Клары Цеткин) признали аварийным. Преподавателей и детей распустили. Елене Сергеевне предложили устроиться в какой-нибудь клуб или в библиотеку, но она не согласилась.
Всё ходила к "Кларушке", как она его называла, садилась на ступеньки, и просто бесцельно проводила время: смотрела по сторонам, наблюдала за детьми, за голубями. Никто не понимал её тяги к этому месту. Но никто и не препятствовал ей.
Иногда, прямо напротив входа в дом культуры, она танцевала: раз, два, три, раз, два, три... Прохожие любовались, или смущённо проходили мимо, но последних было мало.
Оставшиеся ей аплодировали и расходились кто куда.
В сердце у неё теплилась надежда, что здание будет реконструировано, власти ведь
обещали!
«Это же памятник архитектуры! » – недоумевала она.
Но увы, и ах...
Дом культуры никто не собирался реконструировать.
–Слишком не оправданная трата денег. – говорили многие. Так и вышло...
Елена Сергеевна приходила сюда, как на работу, гуляла, молча смотрела на Кларушку, иногда танцевала. Целых долгих 14 лет старушка ходила вокруг пустующего дома культуры. Старела. Но мы всё равно узнавали её по звуку каблучков, да по запаху Красной Москвы... И где она её только брала, в наше-то время?!
После объявления в местных новостях о сносе дома культуры, Елена Сергеевна больше не выходила на улицу.
Ей больше не хотелось выходить. Ни родные, ни друзья, ни жильцы этого дома, где по-прежнему красовалась вывеска: театр на левом берегу, никто не мог её выманить из квартиры.
Своих детей у Елены Сергеевны не было. Она чахла, худела, ничего не ела, и лишь изредка поглядывала в окно, украдкой смотря на приговорённое здание.
Соседи приносили ей  кто что: еду, лекарства, сладости, оставляли у двери, и уходили. Елена Сергеевна никого не принимала.
Всё молилась, вдруг творец услышит, вдруг власти передумают, вдруг отреставрируют, вдруг...
2 февраля 2024 года во двор по адресу Котовского 19, пришла строительная техника, но не для того чтобы строить.
Удар, ещё удар!
Елена Сергеевна открыла окно и закричала:
– Что же вы делаете! Нелюди! Так же нельзя! Так нельзя!
Здание рушили, а вместе с ним – воспоминания Елены Сергеевны.
Старушка накинула махровый халат и кинулась на улицу.
– Не позволю! – пыталась она преградить дорогу бульдозеру.
–Отойдите, мамаша, его уже не спасти! Не мешайте работать! Кто-нибудь уберите женщину с площадки! – орал суровый водитель, с восточным акцентом.
– Не уйду! – стояла на своём старушка.
Руки и ноги Елены Сергеевной сковало холодом, ресницы покрылись белым налётом, по телу прошла морозная дрожь.
Двое крепких разнорабочих схватили её под руки и уволокли в подъезд.
– Будете скандалить, вызовем полицию, идите домой, мамаша, бога ради! Вы посмотрите, промёрзли до чёртиков. Так и простыть не далеко!
– Или кони двинуть. – дополнил напарник.
Елена Сергеевна глянула выцветшими, полными слёз, голубыми глазами на мужчин, и молча отправилась в свою квартиру.
– Конечно! Что может сделать одна старушка против вероломов ?! Ни - че -го... Ни - че -го...
Женщина задёрнула на окне шторы, и позвонила подруге.
– Наташа, милая, они Клару сносят. Я так больше не могу... Как ножом по сердцу!
«Выезжаю.» – буркнула подруга, и через четыре часа уже стояла на пороге квартиры Елены Сергеевны.
– Собирайся!
– Куда? – опешила хозяйка жилища.
– Ко мне. Тебе нельзя здесь оставаться. С ума сойдёшь или инфаркт поймаешь. А ты мне ещё нужна! Нам всем нужна...
– Ага, как же... – шмыгнула носом Елена Сергеевна, но начала потихоньку собирать чемодан.
– Вовремя я вернулась. Не смогла на югах. Не моё это. Днём – жара несусветная! Вечером – темень, да холод.
– А я слышала там стабильно.
– Можно и так сказать. Не моё это! Представляешь, ни одной берёзки нет! Ни одной. Скука смертная. Тополя и те, какие-то искусственные. Нет в этом всём характера, сибирской души... Поживём пока у Сашки в деревне. Я у неё остановилась пока квартиранты мои не съехали.
– Да, ты права, в Сибири характер другой. Я готова.
Елена Сергеевна уехала с подругой где-то на год, может, чуть больше, и забрала из нашего двора: музыку каблучков, запах Красной Москвы, и что-то ещё, более важное, но не такое ощутимое.
Двор осиротел. У него украли сердце. Вместе с обломками дома культуры, вывезли счастливые воспоминания многих людей, музыку, слёзы радости, смех, человечность...
Больше никто не останавливался в нашем  дворе, не разглядывал его, не любовался домами вокруг...
Местные жители скучали по Елене Сергеевне, звонили, узнавали как её дела. Спрашивали, когда она вернётся обратно.
И видимо, не зря.
Она вернулась в сентябре 2025. В нашем дворе, на месте бывшего дома культуры Клары Цеткин, как раз полным ходом шло строительство нового парка отдыха.
Елена Сергеевна прошла по только что уложенной пешеходной дорожке к своему подъезду. Во дворе послышалась знакомая мелодия её шагов прам-пам-пам-прам-пам-пам... В воздухе повис запах Красной Москвы.
«Она вернулась!» – ликовала я.
«Душа нашего двора вернулась!»
Я с особым упоением слушала её смех, вдыхала Красную Москву и ждала, когда же она закружится на раз, два, три, раз, два, три...
– Елена Сергеевна! Милая! Вы вернулись! – обрадовался Антон Михайлович, бывший охранник из дома культуры.
– Михалыч, не забыл! Давай: раз, два, три, раз, два, три...
И они закружились таинством танца.