Мой маленький манипулятор с черными глазами

Рич вошел в наш дом почти десять с половиной лет назад крошечным комочком шерсти, умещавшимся на ладони, а стал полноправным владельцем квартиры, мной и моим мужем. Этот миниатюрный той-терьер с глазами-пуговицами оказался гением манипуляции и стратегом, достойным военной академии.

Он моя тень. Где я – там и Рич. Ванная, туалет, кухня – везде его черный нос и внимательный взгляд. Спит, прижавшись ко мне, охраняет сон от собственного мужа. Но в минуты слабости, когда важна мужская солидарность, например в поедании мяса, присоединяется к компании мужу, предательски виляя огрызочком хвостика.

Между ними особая война: они огрызаются, спорят из-за места, соперничают за мое внимание. Муж пытается сохранить авторитет, Рич – подрывать его. Его пакости – шедевры коварства: пометить именно новый плед, погрызть именно ту подушку, на которой спит супруг. Мои вещи неприкосновенны. Он четко знает границы дозволенного, вернее, границы моей любви.

Когда его разоблачают, он превращается в великого трагика. Виноватая мордочка, дрожь во всем теле, взгляд, полный искреннего раскаяния. И я таю. «Собачка же любииимая!» – говорю я мужу, который смотрит на нас с немым укором. Меры воспитания разбиваются о его хитрость и мое слабоволие. Мебель безнадежно испорчена, вздулась от меток его территории, но черные глаза стоят того, чтобы приняла и простила.

Его манипуляции – высший пилотаж. Стоит ему приболеть, как он превращается в беспомощного страдальца. Уколы? Только не в моем присутствии! Он закатывает истерики, рыдает, вырывается и ищет спасения на моих руках. Он притворяется хромым, чтобы его несли, отказывается есть из миски, требуя, чтобы его кормили с руки. Он играет на моих нерастраченных материнских чувствах, и я, зная о его театральном таланте, иду у него на поводу.

Но в его маленьком теле живет душа льва и сердце верного друга. Когда у меня на душе тяжело и слезы катятся по щекам, он мчится ко мне. Его юркий язык усердно вытирает слезы, а потом он бережно покусывает мой нос, заглядывая в глаза, словно говоря: «Я здесь, все будет хорошо». В эти моменты от его заботы становится смешно, и грусть отступает.

Он лучше многих людей. Чище, преданнее, искреннее в своих чувствах. Его храбрость не знает границ – он готов защищать меня от любых угроз, реальных и вымышленных. И одновременно он – тот самый «маменькин сынок», нуждающийся в моей заботе, опеке и бесконечной любви.

Да, он тиран. Да, он манипулятор. Но этот маленький черноглазый собакен научил меня простой истине: мы в ответе за тех, кого приручили. И если он позволяет мне любить его, то это величайшая привилегия. Его жизнь не так длинна, как нам хотелось бы, и я готова прощать ему все его шалости. Пусть живет «по-человечески», в тепле, заботе и всепрощающей любви. Ведь он – мой Рич, и этого достаточно.