Второй шведский крестовый поход 1250

Второй шведский крестовый поход (швед. Andra svenska korst;get) — серия военных действий шведской экспансии в Финляндию под предводительством ярла Биргера в 1240—1250-х годах, проходившая на фоне широкой волны Северных крестовых походов и сопряжённая с периодическими столкновениями со владениями Новгородской республики.

Предпосылки и международный контекст
Волнения в Балтике и стремление христианских монархий расширить своё влияние на восток были частью общей картины XIII века. В декабре 1237 года, в разгар монгольского нашествия на Русь, папа Григорий IX повторно провозгласил крестовый поход в Финляндию (предыдущий призыв датировался началом 1230;х годов). Одновременно датский король Вальдемар II и магистр Тевтонского ордена Герман Балк в 1238 году договорились о разделении интересов в Эстонии и о совместных военных действиях против Руси, что усиливало давление на северо;восточные регионы Балтики и вовлекало в события и шведов.

Ход военных действий: от Невы до Тавастгуса
Одним из ранних эпизодов этого периода стал поход 1240 года. В июле шведский флот под командованием Ульфа Фаси вошёл в Неву с целью захвата Ладоги и занял выжидательную позицию у устья Волхова. Новгородский князь Александр Ярославич (позже прозванный Невским) сумел опередить противника: силами дружины и частично собранного ополчения он атаковал шведский лагерь и одержал победу (битва на Неве, 15 июля 1240 г.). Этот эпизод часто рассматривается как часть «крестового» давления на северо;русские земли и фигурирует в дискуссиях о том, к какому именно походу его относить.

Кульминация шведской активности в Финляндии связана с Биргером, который в 1248 году стал ярлом Швеции. В 1249—1250 годах он возглавил походы против финского племени емь (eмь, по скандинавским источникам) и в результате закрепил шведское влияние в Хяме (Тавасти) — в частности, было основано укрепление Тавастгус (Tavastgus, современная H;meen linna). Эта экспансия вывела границу шведских владений на рубежи новгородской Карелии и дала Швеции опорные пункты для дальнейшей колонизации и административного контроля в Финляндии.

Столкновения с Новгородом
Отношения между шведами и Новгородской республикой в этот период были переменчивыми: хотя иногда имели место крупные столкновения (как Невская битва 1240 г.), значительная часть противостояний носила локальный, частный характер — рейды, захваты пунктов и стычки в маргинальных областях Карелии и побережья Балтики. Немецкие летописные источники, описывая более поздние события (включая Ледовое побоище 1242 г.), упоминают войско «короля», что некоторые исследователи интерпретируют как участие скандинавских сил (возможно датских) в общих кампаниях против восточных славян.

Историография и проблемы периодизации
Вопрос о том, какие именно походы считать «первым» и «вторым» шведскими крестовыми походами, остаётся предметом научной дискуссии. В российской историографии события 1240 года традиционно воспринимают как «первый шведский крестовый поход», а поход Биргера 1249 г. — как «второй»; в западной историографии аналогично часто на первое место выдвигают кампанию середины XIII века, но есть и отличающиеся точки зрения. Так, ряд исследователей (например, Джон Линд) относили Невскую битву и связанные с ней походы к общему периоду крестовых предприятий в Финляндии, что подчёркивает сложность хронологической и концептуальной привязки этих событий к единой кампании.

Значение и наследие

Второй шведский крестовый поход в широком смысле — не просто отдельная военная акция, а часть длительного процесса включения Финляндии в сферу шведского политического и церковного влияния. Основание укреплений, таких как Тавастгус, создание шведских административных структур и постепенная христианизация местных племён заложили основы для последующей интеграции финских земель в состав Швеции на многие столетия. В то же время столкновения с Новгородом и русскими княжествами определили линии политического соперничества в Северо;Восточной Европе и оставили заметный след в региональных хрониках и народных памяти.

В совокупности эти события показывают, что «крестовые походы» на север — явление многоаспектное: религиозный мотив сосуществовал с политическими, экономическими и геостратегическими устремлениями региональных держав, а их интерпретация во многом зависит от национальной и научной традиции исследователя.