Посвящение Дубровам. Ч. 2

(Окончание)
               
                Из путевого дневника, с отступлениями в прошлое

ХОЛОДНОЕ ДНО «СТУДЕНОГО РУЧЬЯ»

Попасть сегодня в бывшие Дубровы легко, объехав южную оконечность озера по возвышенности. Просматривается укатанная лесная колея. Однако мы избрали другой маршрут - «тропу детства»: где ходили в советские времена. Это – кромка берега, притык озера. Я помню кладки, что были перекинуты через Холодную речку («Студеный ручей»). Сейчас перейти оказалось непросто. Устье настолько заросло, что пробраться трудно. Осторожно ступая, раздвигая кустарники и камыши, мы продирались, набирая холодной воды в обувь. Хорошо, что на улице 30-градусная жара, и промокнуть не опасно. Помогли бобры – эти вечные «оздоровители» истощенных течений. Их спасительная хатка оказалась на нашем курсе, и по ней мы перебрались – «перешагнули» на другу сторону, попутно навестив еще один родничок, на который вывел снова Хацкевич. К слову сказать, подземные ключи вкруг Луконца – не редкостное явление. Посещенные нами не единственные. Есть и в других местах, они и дополняют чрево «луконной» чаши студено-чистым содержимым.

…По склону, поросшему густой растительностью, поднимаемся на взгорье и продолжаем путь далее, на север – туда, где селились дубровенцы. В нашем детстве хат уже не было, виднелась оголенная вершина. Ее некоторое время засевали сельскохозяйственными культурами, а потом еще раз вспахали и посадили лес. Сейчас крепкие сосны покрывают пространство. Ходим вдоль и поперек, надеясь заснять остатки жилищ. Их нет, и только кое-где торчат выдавленные из земли фундаментные камни, да встречаются осколки домашней гончарной утвари. Нашли и гильзу – «естественный» для этих краев артефакт Тут проходил рубеж Лепельской республики - свободной от оккупантов зоны, защищавшейся партизанами.

ДУБ, СКОЛЬКО ТЕБЕ ЛЕТ?

Не нашли мы ни единственного деревца-дуба, который свидетельствовал бы о происхождении термина «Дубровы». И только на берегу, который облюбовали туристы, мы увидели толстое бревно, напоминающее ствол высокородного дерева. Похоже, его вытащили из воды, где дуб пролежал не одну сотню лет. Кора на нем давно стерлась, а кольца шелушились, отслаиваясь от сердцевины. Мы присели передохнуть, и я вспомнил историю здешних мест по документам, обнаруженным в Латвийском государственном историческом архиве. Мне они попались случайно – целый «гроссбух» статистической отчетности за 1891 год. Тогда восточные районы прибалтийской республики входили в состав Витебской губернии. И Лепельский уезд тоже. После революционных преобразований документы вывезли в Ригу.

Справки - очень ценный эпохальный материал, и я несколько дней захватывающе выписывал сведения, особенно интересуясь родными местами. Тогда и зафиксировал отчет старшины Франопольской волости Лепельского уезда, в котором подробно, по утвержденной форме, приведены значащие данные. Интересно, что старшиной волости на тот час был Иван Мозго – предок беседской линии Мозго. В июле 1891 года он аккуратно заполнил формуляр и отослал в Витебск. В его подчинении находились 24 селения, объединенных во Франопольскую волость. Центром ее называлась Юркова Стена (Юрковщина), а полицейский надзор закреплялся за 3-им станом. Волость протягивалась вдоль левого берега водоустроительной системы, начинаясь с Оконо пред бывшим волоком и заканчиваясь Деньгубами при северной оконечности Лепельского озера. Можно сказать, была профилирующей в уезде, и население, в основном, складывалось из крестьян, наделенных земельными участками после монахинь-богомолок, потерявших имение вследствие отчуждения в имперскую казну. Теперь селяне характеризовались «государственными крестьянами деревень по люстрационному акту 1874 года». В тех списках и Дубровы с Беседами – с отличительной верстовой разницей. Если одна деревня указывалась на расстоянии пяти верст от уездного Лепеля, то вторая – в шести. Обе имели примерно одинаковое количество надельной земли – в объеме, близком  к 200 десятинам. Не отличались пахотными площадями – 67 и 64 десятины. И реку одинаково употребляли – и тем, и другим отводились по 4 десятины речного русла. Дубровы выглядели более «казенными». В структуре деревни находились более 4-х десятин, которыми распоряжалась непосредственно власть. Старшина пояснял, что эти десятины приходились на площади озера и прудов, из чего можно заключить, что водоемы использовались для разведения и добычи рыбы, что и было основным средством существования дубровенцев. Как тут не сказать, что одна из дубровенских семей носила фамилию Судак.

Беседские крестьяне оказывались в лучшем положении благодаря природной инфраструктуре. В их  стороне находились заливные луга – 40 десятин, и жители могли пасти коров. Еще 6 десятин назывались «пастбищными». А 60 саженей занимали сады, и вкус беседских яблок я помню с детства. Мы совершали набеги ватагами на колхозные сады, опасаясь встреч со сторожами. В Беседах было больше неудобий (12 десятин под болотами, 6 – под песками, 2 – под дорогами). А еще больше беседские жители страдали от того, что не имели «под рукой» воды. Непросто было на вершине найти жилу, чтобы выкопать колодец. А ходить за водой к криничке или озеру было далековато. И Николай Мозго – отец Светы, доставлял воду на телеге с Луконца.

«БЕСЕДА», ПО ПУШКИНУ

Как возникли Беседы, пока неизвестно. К 1891 году в составе беседской собственности выделялась усадебная земля – 2 десятины, чего не было в Дубровах. В связи с этим нельзя не отметить еще один значимый момент. Если рассматривать этимологию слова «беседа», то выявим шесть значений, ориентированных на общение, задушевные разговоры, беседы и свадьбы. Но одно значение отсылает в далекую давность, овеянную местным обиходом. Согласно Викисловарю, слово употребляли, обозначая собрание, общество людей, то есть, коллективное участие в принятии решений. Поэт Пушкин в «Полтаве» писал:

"Она лишь гетману внимала,
Когда беседа ликовала,
И чаша пенилась вином…»

Озерная чаша не пенилась, но прибрежное селение, очевидно, «ликовало», когда сообща принимали актуальное решение. Это из вечевых основ, которыми славилась Белая Русь. Ту великую христианскую традицию «похоронили» властители - короли, цари и диктаторы. В период гитлеровской оккупации она проявилась на примере Лепельской республики – свободной от фашистов зоны, куда враги не допускались и где коллективно решались насущные проблемы. А первым руководителем республики был человек «дубровенской» линии – Федор Дубровский, выходец из местных кругов. Мистика, конечно, но главный герой пушкинской «Капитанской дочки» стал прообразом командира Федора Дубровского.
 
К сожалению, практика селянского волеизъявления не закрепилась, не прижилась. К мнению деревенцев мало прислушиваются. Вырубают, не спрашивая, придеревенские леса, строят загрязненные стоянки вдоль магистралей, раскапывают курганы и благодатные природные места. Должности сельских старост есть, но их мнение не учитывается.

РЕЧИТАТИВ ВАСИЛЯ ШКИНДЕРА

Сейчас берега Луконца оживают. Приезжают туристы, осваивая красивые места, купаются и загорают, закидывают удочки. Снова завелись раки.

…Расставаясь с Дубровами, мы фотографировались на фоне прозрачной и спокойной воды. А Василь Шкиндер, владелец Полсвижской агроусадьбы и хранитель предметов старины (создатель своеобразного музея под открытым небом), проникновенным голосом, без аккомпанемента, исполнил песню - народный хит под названием «Дуброва». Его речитатив разносился над притихшим берегом Луконца как сказание о былинной жизни, что протекла тут. Мы слушали, затаив дыхание и всматриваясь в нависший над нами склон, которому посвятило свои жизни не одно поколение дубровцев.

ПО ДОРОГЕ К ШОССЕ

…Назад возвращались по дороге к Минскому шоссе, через Веребки – вдоль придорожных нив. Справа виднелась безжизненная деревенская ферма - заброшенная, пустующая, без окон. В наше время содержалось сто коров. Теперь колхозную землю использует частник – владелец Гостиного двора на автостраде. Он скашивает поросшие травой пашни и луга, и огораживает их заборами для содержания коней. Это новый виток в распоряжении исконными крестьянскими наделами. Что будет далее?

На снимке: берег Луконца с дубровенской стороны.


05.10/25