Августейший поэт. Константин Романов

Константин Романов был известным русским поэтом, автором нескольких сборников. С великим князем вели переписку И. А. Гончаров, Я. П. Полонский, А. А. Фет, ценивший его вкус и даже разрешавший ему исправлять свои стихи. Принадлежал к так называемой старой школе, был продолжателем классических традиций. Первоклассным талантом поэт К. Р. не обладал, но занял своё место в истории русской литературы. Многие его стихотворения отличались мелодичностью и были положены на музыку (самое известное — романс «Растворил я окно…» с музыкой П. И. Чайковского, сочинившего музыку также на «Я сначала тебя не любила…», «Вот миновала разлука» и другие стихотворения К. Р.). Сам написал несколько романсов на стихи В. Гюго, А. К. Толстого, А. Н. Майкова. К. Р. перевёл на русский язык трагедию Ф. Шиллера «Мессинская невеста», трагедию И. В. Гёте, шекспировского «Короля Генриха IV». Автор удачного перевода шекспировского «Гамлета» на русский язык, над которым работал с 1889 по 1898 год; перевод с обширными комментариями в 3-х томах был издан в 1899 и неоднократно переиздавался. Пьесу К. Р. на евангельский сюжет «Царь Иудейский» и авторские примечания к ней М. А. Булгаков использовал как материал для романа «Мастер и Маргарита».

***
Умер, бедняга! В больнице военной
Долго родимый лежал;
Эту солдатскую жизнь постепенно
Тяжкий недуг доконал…

Рано его от семьи оторвали:
Горько заплакала мать,
Всю глубину материнской печали
Трудно пером описать!

С невыразимой тоскою во взоре
Мужа жена обняла;
Полную чашу великого горя
Рано она испила.

И протянул к нему с плачем ручонки
Мальчик-малютка грудной…
…Из виду скрылись родные избёнки,
Край он покинул родной.

В гвардию был он назначен, в пехоту,
В полк наш по долгом пути;
Сдали его в Государеву роту
Царскую службу нести.

С виду пригожий он был новобранец,
Стройный и рослый такой,
Кровь с молоком, во всю щёку румянец,
Бойкий, смышлёный, живой;

С еле заметным пушком над губами,
С честным открытым лицом,
Волосом рус, с голубыми глазами,
Ну, молодец молодцом.

Был у ефрейтора он на поруке,
К участи новой привык,
Приноровился к военной науке,
Сметливый был ученик.

Старым его уж считали солдатом,
Стал он любимцем полка;
В этом Измайловце щеголеватом
Кто бы узнал мужика!

Он безупречно во всяком наряде
Службу свою отбывал,
А по стрельбе скоро в первом разряде
Ротный его записал.

Мы бы в учебной команде зимою
Стали его обучать,
И подготовленный, он бы весною
В роту вернулся опять;

Славным со временем был бы он взводным.
Но не сбылись те мечты!
…Кончились лагери; ветром холодным
Жёлтые сдуло листы,

Серый спустился туман на столицу,
Льются дожди без конца…
В осень ненастную сдали в больницу
Нашего мы молодца.

Таял он, словно свеча, понемногу
В нашем суровом краю;
Кротко, безропотно Господу Богу
Отдал он душу свою.

Умер вдали от родного селенья,
Умер в разлуке с семьёй,
Без материнского благословенья
Этот солдат молодой.

Ласковой, нежной рукою закрыты
Не были эти глаза,
И ни одна о той жизни прожитой
Не пролилася слеза!

Полк о кончине его известили, -
Хлопоты с мёртвым пошли:
В старый одели мундир, положили
В гроб и в часовню снесли.

К выносу тела в военной больнице
Взвод был от нас наряжён…
По небу тучи неслись вереницей
В утро его похорон;

Выла и плакала снежная вьюга
С жалобным воплем таким,
Плача об участи нашего друга,
Словно рыдая над ним!

Вынесли гроб; привязали на дроги,
И по худой мостовой
Серая кляча знакомой дорогой
Их потащила рысцой.

Сзади и мы побрели за ворота,
Чтоб до угла хоть дойти:
Всюду до первого лишь поворота
Надо за гробом идти.

Дрогам вослед мы глядели, глядели
Долго с печалью немой…
Перекрестилися, шапки надели
И воротились домой…

Люди чужие солдата зароют
В мёрзлой земле глубоко,
Там, за заставой, где ветры лишь воют,
Где-то в глуши далеко.

Спи же, товарищ ты наш, одиноко!
Спи же, покойся себе
В этой могилке сырой и глубокой!
Вечная память тебе!


Растворил я окно, стало грустно невмочь


Растворил я окно — стало грустно невмочь —
Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
Благовонным дыханьем сирени. А вдали где-то чудно так пел соловей;
Я внимал ему с грустью глубокой
И с тоскою о родине вспомнил своей,
Об отчизне я вспомнил далекой, Где родной соловей песнь родную поет
И, не зная земных огорчений,
Заливается целую ночь напролет
Над душистою веткой сирени.


***
Ах, эта ночь так дивно хороша!
Она томит и нас чарует снова…
О, говори: иль не найдётся слова,
Чтоб высказать всё, чем полна душа?

В такую ночь нельзя владеть собой,
Из груди сердце вырваться готово!…
Нет, замолчи: что может наше слово
 Пред несказанной прелестью такой?


***
Когда креста нести нет мочи,
Когда тоски не побороть,
Мы к небесам возводим очи,
Творя молитву дни и ночи,
Чтобы помиловал Господь.

Но если вслед за огорченьем
Нам улыбнётся счастье вновь,
Благодарим ли с умиленьем,
От всей души, всем помышленьем
Мы Божью милость и любовь?

***
Когда меня волной холодной
Объемлет мира суета,
Звездой мне служат путеводной
 Любовь и красота.

О, никогда я не нарушу
Однажды данный им обет:
Любовь мне согревает душу,
 Она - мне жизнь и свет.

Не зная устали, ни лени,
Отважно к цели я святой
Стремлюсь, чтоб преклонить колени
 Пред вечной красотой.

***
Как хорошо бывало летом
В цветущем садике моём,
Так жарко, знойно так пригретом
Горячим солнечным лучом!
Тот запах липового цвета,
Уж я вдыхал его, вдыхал!
Прошли те дни тепла и света,
Когда весь мир благоухал,
Когда душистого горошка
Так много было под окном…
А уж теперь моя дорожка
Опавшим устлана листом,
Мои берёзки пожелтели,
Уж осыпается мой сад…
И мне сдаётся: не во сне ли
Весь этот радужный наряд,
Которым, как в волшебной сказке,
Была разубрана земля,
Весь этот блеск, все эти краски,
Всю эту прелесть видел я!

***
Я баловень судьбы… Уж с колыбели
Богатство, почести, высокий сан
К возвышенной меня манили цели, -
Рождением к величью я призван.
Но что мне роскошь, злато, власть и сила?
Не та же ль беспристрастная могила
Поглотит весь мишурный этот блеск,
И всё, что здесь
                лишь внешностью нам льстило,
Исчезнет, как волны мгновенный всплеск?
Есть дар иной, божественный, бесценный,
Он в жизни для меня всего святей,
И ни одно сокровище вселенной
Не заменит его душе моей:
То песнь моя!.. Пускай прольются звуки
Моих стихов в сердца толпы людской,
Пусть скорбного они врачуют муки
И радуют счастливого душой!
Когда же звуки песни вдохновенной
Достигнут человеческих сердец,
Тогда я смело славы заслуженной
Приму неувядаемый венец.
Но пусть не тем, что знатного я рода,
Что царская во мне струится кровь,
Родного православного народа
Я заслужу доверье и любовь,
Но тем, что песни русские, родные
Я буду петь немолчно до конца
И что во славу матушки России
Священный подвиг совершу певца.

***
Ещё и Марта нет, а снег
Уж тает, обнажая землю.
Я вешних вод весёлый бег
Опять, обрадованный, внемлю.

Струи взломали хрупкий лёд,
Грачи обратно прилетели…
Пройдёт ещё две-три недели -
И мир воскреснет, зацветёт.

Пригрей, о, солнце, землю лаской
Твоих живительных лучей
И оживи весенней сказкой
Глухую мертвенность полей!

Зазимовавшею душою
Пора очнуться ото сна:
Добра и света дай, весна,
И мне в борьбе со злом и тьмою.


***
Как пленительно-тихо в отцветших полях!
 Наша осень полна обаянья:
Сколько прелести в грустных,
                безжизненных днях
   Этой кроткой поры увяданья!

Воздух влажен и свеж, облетают листы,
Тучи кроют лазурь небосвода,
Безответно, безропотно блекнут цветы,
 И покорно зимы ждёт природа.

Не блаженство ли этой внимать тишине,
 Где пред смертью покорность такая?
Так же мирно навеки уснуть бы и мне,
Без напрасной борьбы угасая!

***
Спи в колыбели нарядной,
Весь в кружевах и шелку,
Спи, мой сынок ненаглядный,
В тёплом своём уголку!

В тихом безмолвии ночи
С образа, в грусти святой,
Божией Матери очи
Кротко следят за тобой.

Сколько участья во взоре
Этих печальных очей!
Словно им ведомо горе
Будущей жизни твоей.

Быстро крылатое время,
Час неизбежный пробьёт;
Примешь ты тяжкое бремя
Горя, труда и забот.

Будь же ты верен преданьям
Доброй, простой старины;
Будь же всегда упованьем
Нашей родной стороны!

С верою твёрдой, слепою
Честно живи ты свой век!
Сердцем, умом и душою
Русский ты будь человек!

Пусть тебе в годы сомненья,
В пору тревог и невзгод,
Служит примером терпенья
Наш православный народ.

Спи же! Ещё не настали
Годы смятений и бурь!
Спи же, не зная печали,
Глазки, малютка, зажмурь!..

Тускло мерцает лампадка
Перед иконой святой…
Спи же беспечно и сладко,
Спи, мой сынок, дорогой!