Глава 5. Счастье на выбор
Ярость, охватившая Сашу в первый момент после Олиного неожиданного признания, которое она так беспощадно выплюнула ему в лицо, постепенно утихала. Он гнал машину в бешеном порыве, не в силах осознать происходящее. До сих пор в голове звенели её слова: «Я давно люблю Шурика». Как давно? Когда это случилось? Почему он до сих пор этого не заметил?
Вроде всё было как всегда — весело, непринуждённо. Ну, ссорились иногда. А с кем не бывает? Потом любой конфликт сглаживался бурной ночью любви. Оля умела любить. Уж как она умела любить, Саша знал хорошо. Имея небольшой опыт общения с другими женщинами, он мог судить об этом. И лучше Оли, по его мнению, никого не существовало.
Где-то он слышал, что люди влюбляются, когда между ними возникает «химия». Но какая разница, что там между ними — химия, физика, искра, ещё какая-нибудь придуманная теория. Оля ему просто нужна. Как любимая женщина, как любовница, как жена. Целиком и безраздельно.
Ведь и в повседневной жизни она тоже была весёлой, энергичной, неукротимой, лёгкой на подъём. Умела быстро решать все проблемы, находить выход из любой сложной ситуации. Если возникали финансовые вопросы, которые нередко случаются в семьях, с Олей они всегда решались легко и просто. Он привык к этому ощущению счастья и лёгкости и ничего не хотел менять.
Саша мучился и в сотый раз спрашивал себя: что он упустил? Ах да. Дача. Эта дача. Всё началось именно из-за неё. А ведь он так не хотел ввязываться в эту авантюру. Тратить на неё деньги, время, которое можно было провести, коротая вечера в тёплой дружеской компании.
Страшно подумать, но теперь всё кончено. Или, может, не всё? Нет, теперь точно всё. После того как покалечил Олю, Саша знал, что она ему этого не простит. И ещё этот Шурик. Почему он не заметил его подлую натуру вовремя? Сразу, лишь этот сволочной «дружок» втёрся в их компанию.
И ведь нарочно начал ходить к ним. Подстраивал всё, чтобы оказаться с Олькой один на один. Саша думал про себя: разве он, дурак, не видел сам, как этот солдафон старался угодить его жене во всём? Конечно, Сашка сутками вкалывает, а тот болтается целыми днями, чужой жене под юбку норовит залезть.
Невыносимое одиночество
Саше было плохо, как никогда в жизни. Даже когда мать уехала в деревню, бросив сына на попечение бабушки, он до такой степени не переживал. Умерла его бабка Зоя, которая была ближе, чем мать, и то он так не горевал, как сейчас. Калёным железом его жгла ревность, клокотала обида. Мучила тупая безысходность. Он не знал, как дальше жить.
Рядом была только дочь. Ну и что с того? Она поругалась с матерью. Однако это совсем слабое утешение, которое не грело и не доставляло абсолютно никакого удовольствия. У Верки свои дела, учёба, друзья, подруги. Выскочит замуж, и всё. Он останется совсем один. А Ольга постоянно будет совсем рядом и где-то совсем далеко. От этой мысли становилось совершенно невыносимо.
Саша стал плохо спать ночами. Физическая работа совсем не отвлекала его от тяжёлых мыслей. И приспособиться к новой жизни он никак не мог. Забываясь коротким сном, он видел Олю. Приходил с работы, и ему казалось, что вот сейчас она выйдет навстречу, расскажет, какой необыкновенный салат приготовила сегодня на ужин. Она каждый раз придумывала какой-то новый. Где она их брала? Непонятно.
Теперь не было ни ароматных борщей, ни её неповторимых салатов. Дочка могла сходить в магазин, приготовить ужин, сделать уборку в квартире. Но это всё не то. Только от Оли исходил какой-то особый домашний уют, которого теперь лишился их дом. Матери он ничего не сказал. Боялся, что она только наступит на больную мозоль и будет поддевать его, что, мол, так она и знала, ничего из этой твоей Ольки не выйдет.
Выход скопившимся эмоциям Саша находил лишь в том, чтобы пожаловаться знакомым и друзьям на свою горькую участь, посетовать на то, что Оля оказалась такой стервой, а он теперь такой несчастный, только и делает, что упивается своим горем. Но сочувствие окружающих было слабым утешением.
— Не надо было мне её трогать, — жаловался он соседке. — Но сам дурак не выдержал. Хлебнёт она ещё горя со своим Шуриком. Вспомнит меня.
— Да ладно, Саш, — утешала соседка. — Ты ещё молодой. Найдёшь себе другую.
— Может, найду, а может, и не найду, — горько усмехался Саша и понимал, что ему нужна только его жена.
— Пап, я матери всё высказала. Я отказалась от неё, я не буду с ней общаться, если она к тебе не вернётся. Я ей так и сказала, — честно рассказала отцу о разговоре с Ольгой Верочка.
— Зачем? — испугался Саша. — А вдруг она из-за этого не вернётся?
— А ты что, её простишь после того, что случилось? — удивилась дочь.
— Ну не знаю, — замялся Саша. — А почему ты об этом спрашиваешь? Она что, тебе сказала, что собирается вернуться?
— Ничего она мне не сказала, — фыркнула Верочка.
— Я вообще не хочу больше ничего слышать о ней, — отрезала дочь.
Как снег на голову
Саша вернулся с работы не поздно. Ранние осенние сумерки уже сгустились. В квартире было темно, и почему-то не хотелось включать свет. Саша прошёл на кухню. Достал кастрюльку. Верочка нажарила котлет и ушла — то ли на свидание с каким-то своим новым другом, то ли на работу. Саша даже не запомнил. Ужинать в одиночестве совсем не хотелось.
Тишину квартиры разорвал неожиданный звонок. Саша никого не ждал, поэтому вздрогнул и поморщился от резкого звука, который оторвал его от грустных мыслей. Мужчина подошёл к двери. Приоткрыл её. На пороге стояла Оля.
Несколько секунд он оторопело смотрел на неё. Из оцепенения вывел её вопросительный взгляд, исполненный надежды и отчаяния. Её губы прошелестели что-то похожее на «прости». Это было то, чего он никак не ожидал. Но именно поэтому волна радости захлестнула его. И он широко распахнул дверь.
Выяснения отношений удалось избежать. Они молча, как-то деловито разложили по местам все Олины вещи. Вернулась Верочка. С издевательской интонацией проговорила:
— Ну что, нагулялась, вернулась, что ли?
Отец увлёк её в другую комнату со словами:
— Не надо ничего говорить, мы сами разберёмся. Всё будет хорошо.
Верочка в ответ хмыкнула и отправилась заниматься своими делами.
В дом возвратились покой и уют. О том, что было, Оля и Саша старались не напоминать друг другу. Брачное ложе некоторое время оставалось холодной постелью, по разным краям которой они лежали ночью, пытаясь уснуть. Два почти чужих человека. Но постепенно общий быт, домашние заботы втягивали в привычный жизненный круговорот. Отношения супругов стали наполняться апрельской оттепелдлядуши
ение вошло в привычное русло. Из Верочкиных разговоров с матерью исчезла язвительная насмешка.
Оля позвонила матери и сообщила о переменах в их жизни. Та в ответ принялась радостно ворковать: «Ну вот, слава богу, обошлось, вот видишь, я же говорила, а вы думали… Ну молодцы, ну умница, Оленька». Оля в ответ только молчала. Говорить было нечего.
Наладилась дружба и со Светкой. Она опять забегала в гости. Просто так — «потрепаться», её любимое словечко. Говорили о тряпках, косметике, новых салатиках, телевизионных сплетнях. Но о мужиках — ни слова. Эта тема оказалась теперь в числе запретных.
Во время редких коротких встреч с любовником, который продолжал жить в этом же доме, оба едва заметно кивали головой и, потупив глаза, спешили отвернуться. Как будто бы боялись, что скажи они сейчас хоть слово, и оба не выдержат, тут же бросятся в объятия друг друга.
Оля постоянно ловила себя на мысли, что, принимая любое, самое незначительное решение, совершая какой-то ничего не определяющий поступок, она мысленно советуется с Шуриком. Или думает: интересно, одобрил бы он? Перед мысленным взором возникали его умные, понимающие глаза.
Злополучную дачу забросила совсем. Не хотелось ехать в то место, которое было наполнено воспоминаниями об обретённом, потом потерянном счастье. Не хотелось вспоминать кошмарную ссору с Сашей, из-за которой она так пострадала. Муж тоже делал вид, что этого места для него больше не существует. Ещё до возвращения Оли он съездил туда, крепко запер двери и наглухо забил их досками. Потом будут разбираться со всем этим нажитым или потерянным добром.
Оле пришла в голову интересная идея:
— Саш, а давай выберем с тобой какой-нибудь туристический маршрут и рванём на недельку-полторы?
— Да, давай, — охотно согласился супруг.
Отпуск не израсходован, поэтому смело можно потратить оставшиеся дни на развлечения. Стали готовиться к намеченной поездке. Сборы в дорогу — необременительные хлопоты — приподняли настроение супругов. Предстоящая поездка располагала к интимной близости. Вспомнились полузабытые ласки. В кульминационный момент наслаждения Оля прижалась к мужу ещё сильнее, застонала и выдохнула в самое ухо:
— Шурик!
У Саши зазвенело в голове, гулко забилось сердце. Он резко вскочил и кинулся на кухню за сигаретами. Пальцы дрожали, зажигалка прыгала в руке. Мужчина пытался прийти в себя, но не мог. Оля села на кровать, обхватила голову руками и поняла, что этой ночью она поставила точку — большую жирную точку в их отношениях.
Свидетельство о публикации №225100501862